Жёсткий
спасибо
Желто-голубой самолет.
- Аааась…
- а?
- пожрать принеси и отвертку!...
Так у нас теперь всегда начинается утро.
Солнце пригревало заснеженные верхушки деревьев, птицы щебетали на разные голоса и перескакивали с ветки на ветку. Прекрасный выдался денек сегодня…
Тетя Ася спешила на улицу с подносом, на котором стояла чашка кофе, завсегдашние блины с маслом и отвертка. Дядя Сережа последнее время совсем обленился и перестал заходить в избу. Он спал в самолете, ел в самолете и нянчился с ним, как с маленьким ребенком.
- АСЯ! Долго еще?
- сейчас, сейчас!
Тетя Ася наконец достигала цели, подпрыгивая на коротких тумбообразных ножках. Затем она возвращалась в дом, ворча про себя, что ее муж совсем помешался на самолетах.
Я, по своему обыкновению, сидела перед окном и вглядывалась в снежную поляну перед домом. Ловить рыбу не хотелось, да и на улицу, честно говоря, не шибко тянуло.
Белый Клык рылся носом в колодной каминной зале и постоянно чихал. Может, он хотел сделать себе пятна, как у своих собратьев-лаек? Но увы, он не понимал, что его новый окрас смоется, как только он нырнет в снег.
Я скучала и смотрела, как дядя Сережа, чертыхаясь, пытается выкрасить самолет из грязно-желтого в голубой цвет. На «железную птицу» у нас денег уходит больше, чем на всю семью. Охладители, дополнительные крылья, моторы, новое масло, бензин… если я все это сейчас перечислю, то мой рассказ наверняка займет первое место в книге рекордов Гиннеса по количеству страниц.
Мама с папой по такому поводу устроились на работу в городе и теперь каждое утро ходили туда пешком, так как ни машины, ни собачьей упряжки у нас не было.
Тетя Ася пыталась уговорить дядю Сережу от растраты капитала, но он был неумолим.
Я вздохнула. Белый Клык чихнул и снова зарылся носом в камин. Тетя Ася жарила на плите блины.
Я взяла свою тетрадь-дневник и сделала вторую запись:
« Никто и ничто не сердило меня так, как дядя Сережа! Он целыми днями торчит у самолета, не разговаривает и не спит. Тьфу! Плевать хочется…»
На этом запас моего воображения иссяк.
Это воспоминание для меня очень тяжело. Тяжело потому, что потом от нас ушла тетя Ася. Она плюнула на блины, на дядю Сережу, который оброс щетиной, взяла все свои немалые пожитки и уехала куда-то. А вот куда не сказала.
Наша семья очень горевала по тете Асе. Она была добрая и веселая и ни у кого еще не было таких вкусных блинов, как у нее.
Дядя Сережа начал пить, как Иван Иванович, который тоже от нас ушел… допился, заснул в сугробе, простудился и умер. Эх, тяжела наша жизнь… Дядя Сережа однажды купил себе ящик водки и выпил две бутылки залпом, а потом отправился в лес шастать. Так до сих пор и не вернулся.
Остались теперь в избушке только я, мама, папа и Белый Клык. Да, а еще одинокий, так и не докрашенный голубо-желтый самолет, который при сильном ветре грустно качал заржавевшими от сырого снега крыльями.
Интересно, как там баба Таня, соседка Джейн и наш скот? Наверно, нежатся в теплых лучах солнца. Там же у них сейчас август. А лошади пашут себе потихоньку на чужих полях, чтобы немного подработать, коза дает молоко, а соседские свиньи засыпают под нашим забором в костюмах своих хозяев. Эх, былые времена…
