Search the Community

Солнце только-только начало подниматься над лесом, когда Феллдо в одиночестве выходит из спящего лагеря. Никто не должен видеть, куда он идёт. За спиной у белки висит копьеметалка, в лапах Феллдо несёт две связки дротиков. Всего лишь длинные заострённые палки, но их достаточно, чтобы убить хищника. Этот день решит многое. Словно не чувствуя тяжёлой ноши, Феллдо выходит на берег моря. Над ровной кромкой берега мрачной громадой возвышается Маршанк. Феллдо мог бы ненавидеть эту крепость, ставшую обителью страданий для него и десятков таких, как он, несчастных зверей, попавших в рабство к хищникам. Но он смотрит спокойно на стены, сложенные из камней, в том числе, и его руками. Бесполезно ненавидеть строение. Ненавидеть стоит тех, приказал воздвигнуть его ради власти над чужими жизнями. Долго и пристально смотрит Феллдо на тирана Маршанка. Вот он, проклятый горностай, Властитель Бадранг, стоит на стене, ухмыляясь при виде одинокого зверя, подходящего к крепости. Сегодня Феллдо пришёл сюда убить его. Без Властителя банда хищников распадётся в одночасье, и мирным жителем больше никто не будет угрожать. …Всего две недели назад Феллдо бежал из этой крепости вместе со своим другом Мартином. Они поклялись возвратить вместе с большим войском, чтобы сплясать на могиле Бадранга. Но Мартина нет. Он исчез в бушующем море. Помощи ждать неоткуда. Феллдо уже освободил из крепости всех рабов. Они могли бы уйти в далёкие южные земли, где Бадранг их не достанет. Но Феллдо не может уйти. Если он это сделает, горностай продолжит совершать набеги на мирные селения, и многие и многие попадут к нему в рабство, и десятки таких же Феллдо будет расти в заточении, не зная ни мира, ни свободы. Феллдо не уйдёт, пока Бадранг жив. Целя в голову тирана, Феллдо метает дротик. Тот, со свистом рассекая воздух, пролетает мимо увернувшегося горностая. - И это всё, что ты можешь? – кричит Бадранг со стены. На его голос летит второй дротик. - Спускайся, и сразимся один на один! Феллдо сам удивляется, когда разозлённый тиран соглашается… Ворота распахиваются, и Бадранг, сжимая в руках меч Люка Воителя, выходит из крепости один. На что надеется Феллдо, выходя против вооружённого мечом горностая с одними лишь заострёнными палками? Вероятно, на то, что в честной схватке всегда побеждает тот, кто прав. Если сегодня он убьёт Бадранга, побережье будет свободно. Если же нет… Одни назовут его героем, другие – безумцем. Но стоит ли жить в мире, где даже в честном бою везёт тирану? Прочь предательские мысли. Феллдо пришёл убить Бадранга, и он сделает это. Он победит. Через несколько минут сверкающий меч будет выбит из руки Бадранга. Тиран Маршанка будет повержен на землю. Ослеплённый яростью Феллдо совершит фатальную ошибку. Вместо того, чтобы поднять меч и зарезать ненавистного горностая, он примется сечь его палкой так, как тот когда-то сёк своих рабов. Бадранг закричит… Его крики будут сигналом для притаившихся в засаде солдат. «Рабовладельцы никогда не дерутся честно, - подумает Феллдо, глядя на окружающих его врагов. – Мне следовало понять это раньше». Образ Феллдо, с хохотом продолжающего убивать наседающих хищников, будет преследовать Бадранга до самой смерти. Пусть Феллдо погибнет, но он одержит победу. Тиран уже никогда не будет уверен в себе. В Тёмном лесу Феллдо долго будет искать Мартина Воителя. Он обегает все чащи, осмотрит все деревья, и поймёт – Мартин ещё не умирал. Полный надежды, Феллдо вернётся к воротам, в которые вошли уже миллионы зверей, и из которых не дано выйти никому. - Мартин, я сделал всё, что мог, чтобы победить Бадранга. Не подведи теперь ты.

Был ли я истинно-верующим зверем, ребята? Сколько помню себя, Великие Сезоны, Тёмный Лес, Адская Бездна и множество безымянных культ, в которые я не собираюсь вникать, всегда казались мне выдумкой. Моя дорогая матушка частенько приговаривала "О, Великие Сезоны!", но это же не значит, что она была сезонианкой, не так ли? Я вон, громче всех кричал "Клуни! Клуни! Клуни!", и клуниастом от того не стал. Я верил в то, что если желудок не насытить как следует, то будешь мучаться. Мы с матушкой жили в такой глуши, что единственной жратвой были ягоды и залетающие голуби, которым хватало глупости свить гнездо прям над нашим домом. Весной можно было сходить до реки, до которой надо было топать четверть дня. Ох, что за пир закатывала матушка! Я был на седьмом небе от счастья. Зима была суровой, но мы выживали за счёт скудных припасов В основном то были ягоды и сушённые насекомые. Рыба и тушки голубей прежде всего думали о себе, иначе не протухали бы за несколько дней. Как бы матушка ни пыталась, она не могла обеспечить должных условий хранения. Так проходила наша жизнь. Вы назовёте её скучной, и окажетесь правы. Я не совершал подвигов, не бороздил моря, не заносил на карту неизведанные земли. Я попросту жил, помогая матушке и не зная своего отца. Матушка замыкалась в себе, когда речь заходила о нём, и я оставил попытки узнать правду. Я был её единственной опорой. В тот день я пошёл на речку, поблагодарив матушку за доброе пожелание вернуться с большим уловом. Я предвкушал, как поймаю рыбёшку и вечером состоится чудесный пир. В тот день поймали меня. Головорезы, разбойники, пираты. Есть много названий у этого сброда, чёрного пятна на зверином обществе, но ни одно из них не отобразит и доли их натуры. Я был представлен крысе-переростку в рогатом шлеме и с шипом на хвосте. Он требовал звать себя Великим Клуни Хлыстом, но единственное, что было в нём великое, его рост. Я притворился своим, хорьком без принципов и со странным чувством юмора. Я переживал не за себя, а за матушку, которую обманывал. Скажи я ей, кем мне пришлось стать, она бы разочаровалась. Я стал обманщиком и притворщиком, за что сам себя возненавидел. Но больше всего я ненавидел себя за то, что проникся идеями самых презренных зверей мира. Я поверил Клуни Хлысту, что мы сможем захватить аббатство. О существовании Рэдволла я, к слову, раньше и не догадывался. Это место казалось мне воплощением изобилия. Жить как король, жить припеваючи, о таком я мог только мечтать. Моя мечта становилась явью. Не придётся всю зиму есть одни ягоды да закусывать насекомыми. Я думал, что и матушке найдётся местечко. Клуни разрешит, он знает, что я самый верный его офицер. Я ни разу не подводил Великого. Это Сырокрад, дуралей эдакий, надумал поставить себя выше. Я же никогда не предавал Клуни Хлыста. Он пришёл в наш мир погибелью аббатским и надеждой для таких как я. Я рассказал свою историю, - закончил Кроликобой. - Выводы делайте сами. Я никогда не считал себя хорошим рассказчиком. Он поднялся со своего места и отошёл от веселого костра, единственного источника света в сумерках Тёмного Леса.

Небольшое предисловие. Собственно. Потерянные дети, найденные родители и потеря памяти обычно занимают 98% фанфиков. И я решила от этого не отставать. Итак, просмотр "Маттимео" на двух языках, перечитывание "Похода Матиаса" в оригинале и в двух переводах не могло пройти бесследно для моего мозга и не могло ничем хорошим закончиться. Это закончилось фанфиком. Более того, что фанфиков про Витча чуть более, чем ничего, а если и начинались, то были недописаны. Идея фанфика так или иначе пришла в голову еще в далеком 2003 (!) году, а сейчас я решила ее развить. Необходимое и достаточное предположение для фанфика - что рэдволльцы все-таки могли помочь раненому хищнику. Итак... Наслаждаемся! Часть I. Рисунок Химика Удар, боль и темнота. Спасительная темнота, в которой не было ни единого чувства… Витч отдыхал в этом небытии, но затем боль вернулась. Сначала она пульсировала еле слышно, но потом нарастала, ширилась, голову как будто распирало изнутри, шум в ушах нарастал как прибой, как гром… Он пытался забыться, убежать в безопасную темноту и нечувствие, но боль настигала его и в тот момент, когда стала особенно невыносимой… - О, клыки ада, моя голова!!! Витч схватился за виски обеими лапами и сел. - Я бы на твоем месте не стал трогать повязки, - раздался голос. – Ты серьезно ранен. Крысенок с трудом разлепил зажмуренные веки и осторожно откинулся обратно на какое-то подобие постели, на котором он лежал. Перед глазами прыгали мушки, все было мутным и нечетким. Витч с трудом различил очертания мышонка, который сидел рядом с ним. - Где я? – Тихо спросил крысенок. Это извечный вопрос очнувшихся существ, которые сразу не понимали где они, и что с ними случилось. - Мы сейчас на Великой Южной Гряде. Уже прошли Ущелье и Лес Крашеных. Витч несколько раз моргнул. Он не понял ни единого слова. Эти названия мест ему ничего не говорили. - Мы возвращаемся в Рэдволл, - добавил мышонок. Он как-то странно смотрел на Витча, и крысенок тоже забеспокоился. В голове не было ни единой мысли. Ничего. Только шум и пульсирующая боль. - Я хочу пить. Мышонок все также странно смотрел, как будто колебался или хотел что-то сказать. Но потом, решившись, встал и отошел. Крысенок осторожно повернул голову, пытаясь осмотреться. Вокруг был лагерь – стояли палатки и горели костры. Около костров сидели мыши, выдры, белки, какие-то странные маленькие мыши с длинными мордочками и яркими повязками на головах. Вдалеке стоял огромный барсук. «Мы возвращаемся в Рэдволл» - сказал тот мышонок. Проклятие, почему это ему ничего не говорит? Витч попытался вспомнить, что с ним произошло, и вот тут он испугался. Он внезапно понял, что не помнит ничего. Вообще ничего. В голове не было ни одного, даже самого маленького воспоминания. Только чернота и пульсирующая боль. - Вот, - вернулся мышонок и протянул миску с водой. - Спасибо, приятель, - машинально поблагодарил крысенок. Удивление опять промелькнуло в глазах мышонка, но Витч отмахнулся от этого. Одним глотком осушив всю миску, он протянул ее обратно. Стало лучше, оказывается, его сильно мучила жажда. Удивительно, как становится все равно на любое чувство, когда так ужасно болит голова! Крысенок откинулся назад, опять теряя сознание. Последнее, что он спросил, было: - А как тебя зовут, приятель? Часть II Теперь в темноте была боль, но приглушенная. Но она таилась за углом, пряталась, чтобы опять напасть и вгрызться в голову своими острыми зубами. Витч убегал от нее, прятался, но она опять настигала. Ему казалось, что его куда-то несут, его тело мягко покачивалось. Какое-то забытое ощущение из далекого детства, будто его качали в колыбели. Но ведь этого не могло быть? Больше в этом забытьи не было ничего, потому что для образов сна нужны воспоминания. А их не было. … Боль вцепилась в голову мертвой хваткой, Витч застонал и поднял лапы к голове. - Постарайся не двигаться, - раздался строгий голос, и крысенок открыл глаза. – Надо сменить бинты. Взрослый мышь протянул лапы к его голове, и Витч взмолился: - О, нет-нет, не трогайте! Голова ужасно болит, я просто умираю! - Придется это сделать, иначе будет хуже, - ответил мышь, накладывая повязки. Витч стиснул зубы, стараясь подавить крик. – Тебе повезло, что ты выжил после такого удара, пусть даже он и пришелся вскользь. - После какого удара? – Прошептал крысенок, откидываясь назад, когда пытка перевязкой закончилась. Мышь помолчал. Он явно был обескуражен. - Ты что, не помнишь? – Наконец, спросил он. Витч тоже молчал, пытаясь вспомнить. Но в голове не было ничего. Пусто. Только темнота и какие-то всполохи света. - Нет… Не помню. Я что, упал? Мышь молчал. Потом он пробормотал что-то вроде «Конечно, такой удар не мог остаться бесследным… Но, может быть, так ему будет лучше…» - Лучше не думай об этом, - наконец, ответил мышь. – Я тебе принесу поесть. Тебе сейчас важно просто поправиться, а вспоминать будешь потом. Он удалился, а Витч стиснул виски лапами. Значит, он не упал. А что с ним произошло, что?! Почему эти мыши ему помогают? Значит, они его друзья? Но почему они так странно смотрят на него? И… Самое главное… Клыки ада, кто он?! Как его зовут?!!! Витч вытянул лапы. Лапы, как лапы. Затем вытянул хвост из-под себя. Хвост был как у мыши или как у крысы. Кто же он – крыса или мышь? Вернулся тот взрослый мышь. Он принес овощного супа и какой-то настой. - Выпей потом это – травы уменьшат головную боль, и ты сможешь заснуть. - Хорошо бы. Спасибо. Мышь отошел, прежде, чем Витч смог его о чем-то спросить. Было какое-то непонятное чувство, что, при том, что они были добры к нему, они как будто делали это через силу, будто заставляя себя. Мышь оставил еду – и ушел. Если бы он был близким ему или другом, он бы остался, подождал, пока раненый поест. Это было бы понятно. Или тот мышонок – он так удивился, когда услышал «приятель». Витч с трудом съел суп – голова начинала болеть все сильнее. - Надеюсь, этот отвар мне поможет, - простонал он. Может быть, эти мыши так расстроены, что он их не помнит, что не знают, как им себя с ним вести? Ведь он должен их знать, раз они его знают. Насколько хорошо они знают друг друга? И, проклятие, что же с ним случилось? Это был несчастный случай? Или нет?!!! Настой начал действовать, Витча стало клонить в сон. Боль в голове притупилась так, что он почти смог ее не замечать. Закрывая глаза, он опять провалился в темноту. Часть III … Когда он снова очнулся, было просто прекрасный день. Пели птицы, потрескивали костры, на которых что-то шкварчало. Маленькие мыши с красными повязками переругивались, но это было как-то не всерьез. Мышонок о чем-то разговаривал с какой-то мышкой, они смеялись. Его как будто не замечали. Это было такое знакомое чувство, когда ты вроде бы рядом с другими, но на тебя не обращают внимание. Качество, полезное в шпионаже. Шпионаже? «Продолжай шпионить! Ты вернешься в Рэдволл!» - раздался в голове громоподобный голос, страшный голос зверя, который скрежетал так, словно ему кто-то когда-то жестоко сдавил горло. Витч резко сел на постели и схватился за голову. Что это? Чей это голос? Но потом опять была пустота. Ни единой мысли, ни единого воспоминания. Боль в голове была не такой сильной, как раньше, и крысенок попытался встать. Голова кружилась, но в целом, он чувствовал себя лучше. По крайней мере, он не может больше лежать и погружаться в пустоту своего разума. Наверное, он покачнулся и упал, потому что мыши подбежали к нему. Тот мышонок помог ему подняться. - Ты не должен вставать! – воскликнул он. Крысенок сел на землю и обхватил голову лапами. - Я чувствую себя хорошо, - сказал он. – Я не могу постоянно лежать, это сводит меня с ума. Мыши молчали и испуганно смотрели на него. - Вы ведь знаете меня, да? – Спросил крысенок. – Расскажите мне… обо мне. Звучит по-идиотски, но я действительно…не помню. - Ты ничего не помнишь? – Переспросил мышонок. Мышка отвела взгляд и перетаптывалась с лапы на лапу. Витч вытянул лапы вперед и стал рассматривать их. - Я ничего не помню… - Прошептал он, больше обращаясь к себе, чем к мышам. – Я не помню, что произошло… Не помню вас, хотя, видимо, должен знать. Но хуже всего то, что я не помню… Он поднял глаза и опять схватился за голову. - Я не помню, кто я! Как меня зовут! - Тебя зовут Витч. Это ответил мышонок. - Витч… - Повторил крысенок. – А я мышь или крыса? - Крыса. - Витч…. – Он помотал головой. - Странно, я думал, что когда услышу свое имя, будет что-то вроде: «О да, точно, меня так зовут!», и я все вспомню. Но ничего этого нет. Он закрыл морду лапами. - Просто еще мало времени прошло, и ты еще не поправился, - сказала мышка. По-видимому, ей стало его жаль. – Ты все вспомнишь… - Но ведь вы знаете обо мне еще что-то? – Сказал крысенок и, встав, схватил мышонка за лапу. – Расскажите мне то, что знаете! Маттимео испытывал смешанные чувства. Он ненавидел Витча, хотел ему отомстить за все. За его насмешки, тычки, помощь Слэгару, за неприкрытое злорадство… Когда он увидел своего врага закованного в кандалы, он хотел оказаться рядом с ним, чтобы проучить… Но одно дело – желать мести своему мучителю, а другое – видеть его в луже крови, видеть, как страшное оружие работорговца уничтожает живую плоть… Это совсем другое, кто бы что не говорил. Маттимео очень изменился и теперь, потеряв друзей, почти потеряв надежду увидеть родителей, Рэдволл… Он стал больше ценить жизнь. Любую жизнь, каждую жизнь. Поэтому он не стал говорить Витчу, что он бывший погонщик рабов, шпион и негодяй, который за это поплатился. И что они помогли ему, просто потому что не могли иначе. Потому что, если он это узнает – он уйдет. А если он уйдет – то не выживет в одиночку. Маттимео это отлично понимал. - Меня зовут Маттимео, а ее – Тесс. – Сказал мышонок. – Произошло много грустных событий, поэтому мы не хотим об этом говорить. Коротко говоря, лис Слэгар Беспощадный захватил нас в плен и увел далеко от дома. Но наши родители настигли его, и спасли нас. А заодно и наших новых друзей – бывших рабов. А сейчас мы возвращаемся домой. - В Рэдволл? – Спросил Витч. Маттимео поднял брови. - Ты сказал: «Мы возвращаемся в Рэдволл», когда я впервые очнулся. - А, ну да. Крысенок обдумывал информацию, которой так щедро поделился Маттимео. Слэгар Беспощадный… Рабы… А какое было его участие в этой истории? Что с ним было, и что стало? Но почему-то Витч почувствовал, что мышонок больше ничего не скажет. Он явно знал больше, чем сказал. Только вот почему? Ясно было одно – его родителей не было среди этих зверей. Среди них не было крыс. А это значит, что он – чужой среди них. Не такой, как все. Вокруг были мыши, белки, два барсука, эти маленькие мыши с повязками – Витч слышал, что их называют «землеройками», выдры. Ни одного хищника. Кроме него. Часть IV Крысенок встал. - Я могу принести сучьев для костра. Я хочу что-то делать. - Не думаю, что это хорошая идея, - сказал мышонок. – Ты даже встал с трудом, а если уйти от лагеря… - Я справлюсь. – Витч осторожно дотронулся до забинтованной головы. – Я не могу постоянно лежать, - повторил он. Ему почему-то хотелось отойти от всех. Побыть одному. Мыши не стали его останавливать. - Не ходи далеко! – Крикнула ему в догонку Тесс. – Приноси их к во-о-он тому костру, землеройки будут делать завтрак. А потом мы отправимся в путь. - Хорошо. Крысенок углубился в небольшую рощицу около поляны, на которой расположился лагерь. Издалека были слышны смех и шутки. Но он почему-то чувствовал все нарастающую тревогу. Собирая небольшие ветки привычными движениями – значит, его часто отправляли на такие мелкие поручения – Витч наткнулся на небольшой ручеек. Он попил воды и смочил водой виски и затылок. Голова стала болеть меньше. Рабы… Слэгар Беспощадный… Ну и прозвище! А этот Маттимео его чем-то раздражал. Витч чувствовал какую-то неприязнь к этому мышонку, хотя и не мог понять, почему. Около ручья вода сделала ответвление и образовала небольшую лужицу. Крысенок наклонился, пристально разглядывая свое отражение. Это – он. Острая мордочка крысы, небольшие уши и голова, обвязанная бинтами с красно-коричневыми пятнами крови. Витч всматривался. Нет, он не помнит. Не помнит даже себя! Вздохнув, крысенок поднял сучья и двинулся к лагерю. Около костра сидела юная полевка. «С ней можно поговорить, - подумал Витч. – Мышки обычно более разговорчивы. Если бы эта Тесс была одна, то она бы все мне рассказала.» Интересно, откуда у него эти мысли? Про то, кто больше разговорчив? Это ведь тоже очень помогает… В шпионаже… Шпионаже! Крысенок подошел к костру и бросил ветки рядом. Он попытался добродушно улыбнуться, хотя выглядел как настоящий ночной кошмар с осунувшейся от болезни мордой и кровавыми повязками на голове. - Привет! – Витч старался говорить вежливо и жизнерадостно. – Вот, принес сучьев для костра. Полевка испуганно взглянула на него и отодвинулась. - Тебя как зовут? – Спросил крысенок. Она удивленно моргнула и ответила, спустя довольно продолжительное время: - Ты же знаешь, как меня зовут. Витч приложил лапу к голове и попытался улыбнуться: - Да… Наверное. Но я все забыл. Все-все. Ты ведь поможешь мне вспомнить, правда? Она молчала, ее взгляд был таким же странным, как и у Маттимео. - Хотела бы и я все забыть, - наконец, произнесла мышка. В ее голосе звучала печаль и гнев. - Что забыть? – Спросил крысенок. - Что моя мать мертва! – Она встала. – Что я вернусь в Рэдволл, а ее больше нет! - Мне очень жаль… - Машинально произнес Витч фразу, которой обычно встречают такие признания. Глаза полевки округлились, у нее задрожали губы. Она сжала лапы в кулаки. - Тебе… не может быть…жаль! – Воскликнула она и убежала. Крысенок удивленно посмотрел ей вслед. Ему не может быть жаль? Почему? Он все думал об этом, пока ел нехитрый завтрак и пока ему меняли бинты. Потом, несмотря на его протесты, взрослый мышь –он сказал, что его зовут Матиас, отец Маттимео, заставил его лечь на носилки. Две землеройки подняли его, и все двинулись в путь. Витч мягко покачивался на своем ложе. Сложив лапы на груди, он смотрел на небо. Небо, голубое и ясное, с белыми облаками… Оно качалось в такт носилкам. Качалось, качалось, а еще, бывает и такое, что, небо опрокидывается на тебя миллионами осколков, рвется на части и невыносимо звенит в ушах. А потом наступает темнота. Крысенок опять потерял сознание. Часть V Теперь, во время забытья, ему снился сон. Вернее, кошмар. Он бежал из какого-то темного места, а под лапами все рушилось. Сверху падали камни, блоки, слышны были крики тех, кто падал в бездонную пропасть. Он бежал и бежал. Падал, оскальзываясь, вставал, и бежал снова. Сердце колотилось где-то в горле, дыхания не хватало. И вот, впереди свет… Дневной свет, яркий, слепящий глаза, такой белый, как раскаленный огонь в середине костра. Задыхаясь, он двигался туда, к свободе. Внезапно, мир раскололся, свет выжигал разум. В ушах зазвучал пронзительный крик: - Нет-нет, пожалуйста! Я ничего не сказал им, и не собирался с ними идти! Они поймали меня! Нет-нет, пожалуйста! Пожалуйста!!! Витч стиснул голову лапами, вскакивая с постели. Этот крик так и звучал у него в ушах. Я ничего не сказал им, и не собирался с ними идти! Они поймали меня! Он встал, вытирая дрожащими лапами морду – по ней струился холодный пот. Крысенок огляделся – была ночь, и лагерь спал. Горели костры, около которых сидели часовые. Витч не мог дальше спать – он боялся повторения этого кошмара. Или воспоминания? Еще раз вытерев морду, крысенок пошел от лагеря, ему хотелось пройтись. Обдумать то, что вспомнил. Его поймали, это точно. Мыши – не друзья. И Маттимео – не приятель. Но кого он умолял – так отчаянно? Крысенок сделал еще несколько шагов, как его остановил оклик: - Стой! Ты куда? Из темноты выступил он – Маттимео. Витч молча смотрел на него. - Ты куда? – Повторил мышонок. - Никуда. Мне не спится, и я хотел пройтись, - нехотя, ответил крысенок. Они помолчали. - Ты что, следишь за мной? – Вдруг спросил Витч. - Нет, что ты… - Замялся Маттимео, но им обоим было ясно. Это была неправда. - Почему ты следишь за мной? – Настаивал крысенок. – Что будет, если я не подчинюсь? Если буду ходить, где мне вздумается? Я ведь не могу от вас уйти просто так, не так ли? «Они поймали меня!» - пронеслось в голове. - Перестань, - возразил мышонок. – Любой может уйти, но никому не выжить в этих местах в одиночку. - Значит, ты шпионишь за мной ради моего же собственного блага? – В голосе Витча звучало все больше раздражения. - Шпионю?! – Маттимео задохнулся от возмущения. – Уж не тебе об этом говорить, Витч! Он понял, что проговорился, потому что крысеныш схватился за голову. - Шпионить.. Шпион… Продолжай шпионить… - Забормотал он. Мышонок взял его за лапу и отвел к носилкам. - Делай что хочешь, крыса, - проговорил он. – Можешь уходить, никто не тебя не держит. Но на твоем бы месте, я бы спал. Витч сел на своей постели, не обращая внимания на Маттимео. Его слова разбудили какие-то отголоски памяти, и он старался их не потерять. Шпионаж – было основное слово, такое знакомое… Наверное, он был как-то связан со слежкой. Или сам был шпионом. Он скоро вспомнит. Все вспомнит…

Грядущая ночь эгоистично затемняла все краски чудесного лесного пейзажа: зелёные ели становились едва видными на фоне чёрного неба, и лишь несколько звёзд освещали дорогу путникам, затерянным по всему миру в этот момент. Среди обширных полей, лесных болот, многочисленных рощ и одиноких деревьев выбивалось строение, будто прятавшееся от всего мира за соснами, но ночью его было легко обнаружить, ведь из его окон ярко горел свет, словно указывая зверям, где они могут поесть и поспать. Это была таверна "Барсучий жир", на входной двери которой висела деревянная табличка, гласившая, что барсукам здесь не рады. Хозяин этого места, ласка по имени одноглазый Вилли, стоял за барной стойкой и по очереди подливал грог посетителям. - Я не до конца уверен, что моё место там, куда я направляюсь, - рассказывал поддатый тёмно-серый горностай с кружкой ячменного пива. Он сидел словно отдельно от постоянных клиентов, пары-тройки весёлых хорьков, хорошо знакомых с Вилли. Зверь сделал глоток и продолжил: - В конце концов, это какие-то развалины старой крепости на севере, точно ли именно там я должен найти себя?.. Я не знаю. Затем горностай залпом допил кружку и звучно поставил её перед хозяином таверны. Вилли, подливая пиво посетителю, пробуравил его взглядом и ответил: - Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. К тому же, если что-то не выйдет или пойдёт не так, ты всегда сможешь вернуться, верно? Вилли был прирождённым барменом. Он не только умел разливать алкоголь по кружкам зверей, захаживавших в таверну, но так же всегда мог поговорить и дать хороший совет. Лишь единственный раз он ничего не налил зверю и не дал ему никакого совета, но именно с тех пор барсуки и не захаживают к нему... ****** Огромный барсук с мечом в лапе с ноги выбил дверь в таверну и устремился к обескураженному ласке, который не смог произнести и слова. - Ты сын Роджера, погибшего капитана "Воющей Серены"? - Нет, я просто держу таверну. Чего вам налить? - Вилли нервно улыбнулся. Барсук яростно стукнул кулаком по столу, замахнулся мечом и выколол ласке глаз: - Ты лжёшь, ты точно его сын, и ты ответишь за то, что твой папаша сделал с моим отцом! Вилли схватился за глаз, но тут же понял, что нужно биться. Ласка побежал в свою каморку, быстро отыскал меч, подаренный ему отцом, и постарался вспомнить всё, чему тот его учил. Барсук догнал хищника ровно в момент, когда тот уже отыскал оружие. Битва длилась долго, но выносливому Вилли удалось вывести барсука из строя и вымотать его. В конце концов, чёрный зверь с белой полосой на голове был повержен. - Теперь нужно чинить дверь, оттирать кровь с пола и обрабатывать глаз. Грёбанный барсук... ****** Вилли немного мотнул головой, чтобы отогнать дурные воспоминания, и вступил в весёлый разговор с корешами-хорьками, подливая им пиво и травя старые байки. В этот момент дверь в "Барсучий жир" аккуратно открылась, и вошёл лис, на морде которого была чёрная, как сегодняшнее ночное небо, шёлковая маска. - Это ограбление, доставай золотые! Напряжённый взгляд красных глаз горностая тут же просверлил незнакомца. - Ага, сейчас, - расслабленно ответил ласка, мягко улыбаясь, - докажи, что ты не барсук, рыжий. На этой фразе тёмно-серый зверь широко улыбнулся, отвернулся и продолжил пить, а только появившийся посетитель сказал: - Пошёл ты, Вилли, и налей грога. Хозяин таверны послушно взял кружку и принялся наполнять её напитком, Слэгар же в это время сел за барную стойку. - Что расскажешь, приятель? - дружелюбно обратился Вилли к лису, но тот лишь бросил на него желчный взгляд и ответил: - Мы не друзья. - Тебе бы освободиться от душевного груза, раскрыться кому-то, найти друзей, - дружелюбно ответил хозяин таверны, исподлобья глядя на Слэгара и наполняя его кружку. - Просто грог, ласка, советов я не заказывал, - мрачно ответил лис и взял свой напиток. - Как знаешь, - буркнул Вилли и вернулся к компании своих друзей. Лис сделал один глоток и окинул взглядом таверну: бар, деревянная лестница наверх, к спальным комнатам, пара вёдер в углу... Рыжий частенько любил приходить сюда, чтобы немного расслабиться и поразмышлять о жизни, к тому же, напитки здесь всегда были на уровне. Лис допил грог и, отдав монеты Вилли, взял у него ключ от комнаты. Слэгар поднялся наверх. Открыв дверь, он увидел уже привычное для него зеркало, висевшее на стене недалеко от кровати, стоявшей в углу. Рыжий запер дверь и, сняв маску, уставился в зеркало. Кошмарный шрам на половину лица, но жизнь, как подарок, оставленный от Асмодеуса... А стоило ли оно того? Лис лишь молча смотрел в зеркало, будучи не в силах произнести ни единого слова. ****** Села готовила какой-то особый травяной отвар, пока маленький Куроед играл недалеко от их небольшой хижины. Лиса и не заметила, как юркий лисёнок вернулся домой. Он подбежал к маме и протянул ей небольшой букетик собранных лесных цветов: - Мамочка, ты такая же красивая, как эти ромашки. - Спасибо, малыш. Иди, поиграй ещё, если хочешь, а мамочка пока доделает кое-что, хорошо? - Хорошо, мам. Куроед умчался играть дальше, а Села с умилением во взгляде посмотрела сыну вслед. Она взяла с полки стакан, наполнила его водой и поставила туда цветы. ****** Куроед открыл входную дверь и яростно швырнул сумку куда-то в сторону. Услышав странный звук, Села вышла из кухни, где готовила обед. - В чём дело?.. Но стоило Куроеду повернуться к матери, как все её вопросы мгновенно отпали. Под левым глазом лисёнка красовался фингал. - Кто это тебя? - спросила Села у сына, заводя его на кухню. - Это те идиоты, живущие неподалёку. - Нужно что-то с этим делать, - сказала Села и, найдя наконец аптечку, принялась намазывать какой-то мазью фингал сына. - Если что-то не так - сразу бей, понятно? - Но им же будет больно. - Мне тоже больно смотреть на то, как над тобой издеваются. Просто бей. Такова жизнь. А, и да, ещё кое-что. Села ненадолго отошла в свою спальню и принесла какую-то коробочку. Лиса открыла её. Куроед увидел боласы и ручной портрет своей матери и какого-то неизвестного лиса. Села протянула сыну метательное оружие: - Твой отец любил их, и любые враги всегда были повержены им и этими шарами. Начинай учиться пользоваться ими. Ты сможешь использовать их так же искусно, как он, я уверена в этом. У тебя всё получится. ****** Рыжий юноша хлопнул дверью, входя в дом, и, подойдя к матери, протянул ей какое-то растение. - Мне нужен был лесной дудник, какого чёрта ты принёс мне борщевик? Когда ты уже научишься меня слушать? Куроед закатил глаза и ответил: - Тогда же, когда научишься нормально объяснять, что тебе нужно. - Почему ты постоянно дерзишь мне? - Почему ты вечно на меня орёшь?! Ты будто специально ищешь повод зацепиться за что-то, сколько можно? Мать и сын сверлили друг друга напряжёнными взглядами, со стороны это напоминало игру в гляделки. В конце концов, Куроед тяжело вздохнул и пошёл к входной двери. - Ты куда? - Да какая тебе разница? Прогуляюсь. - Когда ты стал таким сложным? Ответом послужил хлопок входной двери. Лиса лишь села на ближайший стул и вздохнула. ****** Глядя в зеркало, лис произнёс: - Я Слэгар Беспощадный. Но не прошло и пары секунд, как в его голове промелькнула мысль: "Я Куроед". Слэгар вышел, запер комнату снаружи и спустился вниз, к бару. Заказав у Вилли ещё одну кружку грога, он сел за самое крайнее место, которое уже освободилось после ухода горностая, и незаметно достал под барной стойкой портрет своих родителей из той самой коробки. Слэгар взял заказанный грог, слегка, едва заметно приподнял кружку и, не решившись сказать, подумал: "Когда я видел твой труп впервые, я испытывал облегчение, но сейчас это не так. Совсем не так. За тебя, Села. За тебя, мам. Я всегда, несмотря ни на что, помнил дорогу домой. Мне жаль, очень жаль. Спасибо за всё и пока". После этого Слэгар залпом опустошил кружку и поднялся наверх. В конце концов, его ждал завтрашний день, а затем ещё, и ещё, вплоть до момента, пока он не встретит вновь свою мать в границах Тёмного леса...

Название:: Ревущий Дракон Автор:: Квентин Статус:: не закончен Рейтинг:: G (можно читать всем) Жанр:: классика Пересечения с другими фанфиками:: Угли Бездны Аннотация:: На дне моря, на самой границе доступной глубины обнаруживают легендарный корабль некогда принадлежащей великому герою и владыке Саламандастрона – Берилу Сокрушителю Чудищ. Какие же тайны хранит судно? Почему даже спустя века Саламандастрон неустанно ищет его, и что за испытание владыка Берил приготовил для того, кто отважиться достичь корабля?! Если не страшитесь морских глубин и притаившихся в ней чудовищ, то позвольте пригласить вас в мрачную, опасную, но всё же бесконечно манящую океанскую бездну. Пролог "Летом нужно мечтать о море и морских приключениях…" Камень бесшумно коснулся дна, подняв в воду небольшое облачко морского песка. Молодой выдр сезонов девятнадцати огляделся по сторонам: всюду его окружала абсолютная практически осязаемая тьма. Лишь только бледный свет горящего в воде факела сиял на расстоянии в две дюжины шагов, подобно звёздочке в кромешной ночи и от того, особенно ярко и пронзительно. Выдр, которого звали Кевин, отпустил конец верёвки опутывающей булыжник, притянувший его ко дну, и поплыл к горящему факелу. Как и всегда при затяжном нырянии выдр чувствовал ужасную «тяжесть» глубины. Более всего это походило на то, словно он оказывался в огромной мягкой, но очень крепкой лапе, всё сильнее стискивающей его стальной хваткой с каждым гребком вниз. И всё же… Это было не объяснимым, однако Кевин, как и множество других ныряльщиков, испытывал странное умиротворение и спокойствие на большой глубине. Он будто оказывался в родной стихии, а вовсе не в месте, где малейшая ошибка была чревата смертью, а каждое мгновение жизни сочтено. Словно его влекла глубина, влекла бездна. Подплыв к уже начинающему потухать факелу, выдр поднял его высоко над головой. Испугавшись света, бросилась врассыпную стайка серебристых рыбёшек, спешно засеменил прочь по дну большой серый краб. Тускнеющий белый свет выхватил область жёлтого песка растелившегося вокруг. Кевин даже зачерпнул лапой его горсть и рассыпал через перепончатые пальцы. «Словно на дне реки», - отметил он про себя. Далее ныряльщик направился в сторону полу зарытого в песок чугунного якоря, расположенного в двадцати шагах по левую лапу. От якоря вверх, словно лестница в беспросветные небеса, устремлялся длинный канат усеянный узлами через равные промежутки. Смерив канат взглядом выдр двинулся дальше и спустя каких-то тридцать шагов перед ним открылся зияющий чернотой обрыв. Бездна. Кевин мысленно кивнул, удостоверившись в правильности догадки. Ему рассказывали, что когда забрасывали якорь, тот погружался в пустоту на всю длину верёвки и лишь с пятой попытки коснулся дна. Желательно было определит примерную глубину пропасти, но для этого… Выдр извлёк из заплечной сумки ещё один факел. Он воткнул его рукоятью в мягкий песок, а затем сломал хрупкую восковую печать на верхушке. Тот час началась бурная реакция, и, вместе с громким шипением и роем пузырьков, факел засиял пронзительным белым свечением. Даже прищурив глаза от ударившего в них острого света, Кевин выдернул факел из песка, а потухающий бросил в пропасть. Тот начал мерно погружаться во тьму и его ещё недавно яркий огонь стал превращаться в едва заметный тлеющий уголёк. Скоро факел окончательно исчез из виду, так и не достигнув дна, которое могло быть как в пятидесяти выдриных хвостах(1) ниже, так и в пяти тысячах, словом, недоступным даже для самого искушённого ныряльщика. Но было одно обстоятельство, несколько насторожившее Кевина. Когда факел уже почти полностью растворился в чернильной тьме, его свет вдруг померк, чтобы через мгновение возникнуть вновь, как если бы был перегорожен чьим-то исполинским силуэтом. Сделав определённое заключение выдр повернулся и, наметив примерное направление, двинулся прочь от обрыва освещая себе путь. Нужно было торопиться: время пребывания под водой было точно вымерено, и треть из него уже истекла. Кевин плавно парил над пологими морскими дюнами, работая задними перепончатыми лапами и длинным широким хвостом, скользя в морской толще словно змея. Гладкую поверхность золотистого песка испещрённого узором причудливых волн местами пронзали куски скал, выступающих подобно зубам исполинского чудища. Проплыв примерно сто шагов выдр уже начал подумывать о том, что ошибся направлением и стоит изменить область поисков, как вдруг едва не выпустил воздух из лёгких… Потому что большой тёмный силуэт на пути обернулся вовсе не очередной скалой, а головой дракона разинувшего зубастую пасть в беззвучном рёве и свирепо взирающего на незваного гостя. Сердце тут же отозвалось громкими ударами в ушах. Кевин инстинктивно отпрянул назад, выкинув вперёд лапу с шипящим факелом, а другой потянувшись к ножу, закреплённому на поясе. Лишь только со второго взгляда выдр понял, что кренившийся на бок дракон вовсе ненастоящий, а каменный, и от этого осознания сердце забилось ещё быстрее, но уже не от страха, а из-за радости. Выдр спешно подплыл к исполинскому ящеру, на самом деле являющимся носовой фигурой самого легендарного судна когда-либо бороздившего воды побережья, и осветил пространство за ним. Завалившись на левый борт, корабль, казалось, просто спал на постели из золотистого песка. Среднего размера, хорошо сработанное судно длинной под пятьдесят выдриных хвостов, рассчитанное на путешествие нескольких зверей. Сомневаться не приходилось, это был корабль Берила Сокрушителя Чудищ – «Ревущий Дракон». Несмотря на то, что судно пролежало на дне без малого двести сезонов, оно, в отличие от других кораблей, уже доводившихся видеть выдру, казалось совершенно не тронутым, что не могло не вызвать удивление. Даже все мачты были целы и длинными чёрными спицами развалились на песке. Кевин смотрел на корабль не в силах отвести взгляд. Вот же он перед ним, знаменитый «Ревущий Дракон» застывший на самой границе доступности глубины, как будто специально ждал именно его. Какие же тайны он хранит? Что же произошла тогда, века назад во время «Нашествия Чёрных Скелетов»? Почему Саламандастрон так рьяно искал судно и даже спустя столетия, когда, казалось, любая надежда отыскать его была утеряна, готов был заплатить огромную цену за любую весточку о нём? Опомнившись, Кевин мотнул головой, сбрасывая наваждение. У него осталось не так много воздуха, тем более что путь к поверхности является весьма длинным, так что сейчас было вовсе не время восхищаться красотой затонувшего корабля, путь даже и такого легендарного. Выдр спешно оплыл судно, внимательно осматривая его, касаясь дерева и заглядывая в редкие щели в корпусе. Когда предварительный осмотр был сделан и жар в груди уже настойчиво набирал силу, Кевин решил, что видел достаточно и пора уходить. Он уже собирался с оттолкнуться лапами от дна и устремится к поверхности, но в самый последний момент передумал. Осталась ещё одна вещь, которую он хотел проверить. Быстро скользнув к носу затонувшего судна, выдр остановился напротив внушительного склонившегося на бок колокола сплошь покрытого тиной и серым налётом. Это был он – знаменитый «Зов Монстров» с которого когда-то и началось рождение легенды. На беглый взгляд казалось, что колокол сплошь проржавел и недвижим как каменная глыба. И всё же Кевин протянул лапу и осторожно надавил на краешек колокола… И, отзываясь на движение, массивный колокол качнулся будто готовый огласить морские глубины своим воинственным звоном. * * * С громким всплеском Кевин вынырнул из воды, жадно глотая сладким морской воздух. Там в глубине властвовала беспросветная тьма, но здесь на поверхности во всю сияло жаркое солнце, заливая теплом и светом весь мир. Вокруг расстилалось тёмно-синее море, а вверху бездонное голубое небо. - …Смотрите! Он выплыл! – раздался громкий крик над водой. Немного отдышавшись, Кевин мерно поплыл к небольшому судну стоящему на якоре в ста шагах от него, откуда, собственно и донёсся крик. У борта поджидала целая толпа весьма разношёрстных зверей: выдры, ежи и землеройки вперемешку с хорьками, ласками и горностаями. Все глаза присутствующих с ожиданием уставились на глубоководного ныряльщика. - Ну что? – с нетерпением спросил старый седой хорёк с тростью, по виду главный на корабле. - Да, это он. «Ревущий Дракон» лежит на дне, - утвердительно кивнул в ответ Кевин. В следующий миг воздух огласился громкими восторженными криками. Кто-то из команды корабля даже бросился в пляс от радости и судно, словно подхватывая, закачался в ответ. Но среди множества обрадованных зверей нашёлся-таки один не присоединившийся к всеобщему ликованию. Высокий молодой выдр, по возрасту являющимся ровесником Кевина и обладающий более тёмным окрасом шерсти, протянул лапу, помогая другу взобраться на палубу. - Думаю, всё не так просто, - холодно обронил он, не заметив большой радости на мордочке товарища. – Верно Кевин? Вспышка веселья сразу же потухла, обратившись напряжённой тишиной. Глаза всех присутствующих вновь оказались прикованы к ныряльщику, вытянувшегося на палубе, сложив лапы за затылок и греющегося на солнце после холодного пребывания в водной пучине. - Я не смог в точности осмотреть корабль, но его корпус цел, а все ходы… Запечатаны, - задумчиво проговорил Кевин. – Просто так в не него не проникнуть. Кроме того «Ревущий Дракон» сделан из морского орешника… Услышав последнюю новость, второй выдр, Рон, недовольно цокнул языком. - Так в чём же заключается трудность? – обеспокоенно спросил седой хорёк. - Морской орешник является древесиной, которая с годами пребывания на большой глубине становится только крепче, - мрачно пояснил Рон. – У нас уже был подобный случай год назад, и мы изрядно намучались: корабль «Утренняя Заря» пролежала на дне около века, за это время его доски стали твёрды как камень. Думаю корпус «Ревущего Дракона» будет много твёрже. - Сколько же времени вам понадобилось, чтобы пробить палубу «Утренней Зари»? – удивлённо осведомился высокий могучий выдр из толпы. - Две недели, - отозвался Рон, вызвав удивлённые возглас зрителей. – И это при том, что корабль залегал на глубине в шестьдесят выдриных хвостов, а нас было целых пять ныряльщиков. Но «Ревущий Дракон» находится так глубоко, что добраться до него способен только лишь Кевин. - Но ведь он и сейчас сможет взломать корпус корабля, только за дольше время, не так ли? – с надеждой спросил хорёк. - Кевин способен задерживать дыхание на восемь кружек воды(2), - принялся разъяснять Рон. - Может показаться, что это много, но подобное возможно, только если совершенно не двигаться. Интенсивное плаванье и тяжёлая работа сокращает запас дыхания в разы. А ведь глубинное погружение уже забирает чуть ли не половину всего времени. – Выдр тяжело вздохнул. - Вот и получается, что Кевин способен проработать на дне не более кружки воды. С такими темпами он будет ломать корпус «Ревущего Дракона» больше года, уже не говоря о том, что каждое подобное ныряние смертельно опасно. Рон перевёл взор на синюю гладь моря плещущегося за боротом, словно обращая взгляд к лежащему далеко внизу легендарном судну: - Там на дне вовсе не гнилой полуразвалившийся корабль как вы, наверное, себе представляете, о нет! Там настоящий каменный саркофаг, который почти невозможно вскрыть на подобной глубине. Снова наступила тишина, но на сей раз гнетущая и мрачная. - Я так и знал! – в отчаянье выдохнул старый хорек, сокрушённо свесив голову. – Нет на свете зверя, способного достать «Грозовую Секиру»! И вдруг Кевин задиристо улыбнулся, словно бросая вызов: - А это мы ещё посмотрим!.. --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Единицы измерения: 1 – выдриный хвост приблизительно равен 1-му метру 2 – «кружка воды» равняется одной минуте (время за которое наполняется кружка) П.С. - Я считаю, что фантазия хранит в себе необычайные силы. Одна из них это вдохновение. Так, например, вдохновлённый идеей именно этого рассказа я решился получить сертификат по дайвингу )

Автор: Рикла Название: "Феллдо Боец" Предупреждение: в фанфике есть сцены убийств. Статус: завершен. ПРИМЕЧАНИЯ: Может быть, нарисую иллюстрации, может быть - нет... Если соберусь и сделаю картинки - обязательно напишу в этой теме.

Путешествие первое. Много неясного в этой стране, Где все слова начинаются с «Не». В детстве, у меня был приятель – Джованино Теряй-Время. Нас познакомил писатель Джанни Родари. Как-то раз, Джованино рассказал мне про удивительную страну – страну, где все слова начинаются с «Не». «Неужели рядом с Рэдволлом нет такой страны?» - подумал я. Взял пакет засахаренных каштанов и верную сову и отправился на поиски. И, представьте себе – нашел! В этой стране, например, живут немыши. Это, как вы догадались, сокращение от «немирные мыши». Они очень любят поспорить и подраться. Но, так как это, на самом деле, нессора и недрака, то все делается понарошку. Дерутся они мешочками, набитыми песком, а обзываются так потешно, что сами потом и смеются. Есть там и неземлеройки, но те как раз души друг в дружке не чают и всегда поддерживают друг друга… Поэтому говорят хором. Ну и шум, скажу я вам! Там есть некроты. Они живут не в норах, а на деревьях и очень любят угощать путников морсом и лепешками. Там живут незайцы – они очень мало едят и уши у них короткие. Зато поют они так прекрасно, что все жители страны каждый день собираются послушать их пение. (Но все никак не соберутся) В стране живут небарсуки. Но они такие маленькие, что их никто никогда не видел. Еще там есть неежи. У них очень мягкие иголки – как у лиственницы, поэтому они спокойно могут обнимать других зверей, не боясь их уколоть. Есть даже нехищники, или по-другому – «чисть». Они очень чистоплотные и умываются по нескольку раз в день. Особенно некрысы. А нелисы очень наивные и доверчивые – их легко обмануть. Но заниматься таким станут разве что несони – у них бессонница и они хулиганят от нечего делать. Есть там и Нерэдволл, куда же без него? А в нем висит Неколокол. Стоит ему ударить, как тут же воцаряется полная тишина. Поэтому в стране никогда не бывает настоящих ссор. Стоит только кому-нибудь поссориться, как звери бьют в неколокол, и ссора прекращается. Еще в Нерэдволле висит Негобелен. Говорят, что каждый вечер он показывает что-то новое – дальние страны, невиданных зверей, а то и целые представления, на радость малышам. Есть и Немеч. Но он не рубит, а соединяет. Если Неколокол не помог, и дружба порвалась, Невоитель берет Немеч, взмахивает и р-раз – дружба восстановлена! А на ночь, в детскую приходит Немартин. Он рассказывает диббунам сказки, и они спят, видя разноцветные сны. И обязательно с хорошим концом! Вы спросите, разве там нет каких-нибудь недиббунов, отличающихся примерным поведением? Увы и ах – дети во все времена и в любых странах остаются детьми. И это здорово! В общем - хорошее место, страна, где все слова начинаются с «Не». Обязательно побывайте там, если будете проезжать мимо!