"Абсурд"

[Цармина]

«Абсурд. Очерки из придуманной мной и совершенно абсурдной жизни. Сибирь и Новый Уренгой.»

 

Переезд.

 

Мой дядя – Сергей Михайлович – был коренным жителем Сибири. Он часто летал туда на собственном самолете, чтобы проверить, не разрушил ли его избу лихой медведь или не порвал ли крышу злой волк. Через месяц он прилетал обратно к нам на ферму в Кардифф и жил с нами ровно неделю.

У нас на ферме пять свиней, две лошади – одна белая, другая гнедая – и коза Сонька. Дом у нас большой и просторный, так что мне, папе, маме, бабушке, дяде Сереже, тете Асе и Белому Клыку очень хорошо живется. Белый Клык – это моя лайка. Я нашла его пять лет назад еще совсем маленьким, взяла домой и вырастила. А назвала я его в честь волка – героя повести Джека Лондона, потому что шерсть у моего пса светлая и только на хвосте есть небольшое черное пятно.

Однажды дядя Сережа прилетел после очередного похода в Сибирь, повесил свою старомодную кепку на крючок у двери и громогласно возвестил:

- все собираемся! едем в Сибирь!

Баба Таня заохала и всплеснула руками совсем по-старушечьи:

- куда ж нам, милок? Мы уже прижились тут, зачем ехать куда-то еще?

Дядя Сережа нахмурился:

- Танюш, если хочешь, то можешь остаться здесь. Вот только одинокой старушке будет нелегко тянуть на себе хозяйство.

Баба Таня ласково похлопала дядю Сережу по плечу.

- не беспокойся, милок! Я соседку, Женьку позову! Она своих свиней не имеет, живет вообще одна. Может быть совсем ко мне переедет и будем мы вместе с ней жить!

Вот так мы и решили вопрос о переезде. Джейн – наша англоязычная соседка, которую бабушка для простоты зовет Женька.

Кстати об именах, я родилась, когда наша семья уже жила в Кардиффе, и поэтому родители решили назвать меня Кларенс. Бабушка ворчит постоянно, говорит: «Нечего иностранщиной вонять!» и упорно зовет меня Клавой.

 

В общем, через пару дней мы уже летели над Новым Уренгоем. Это удивительное зрелище! На языке местных жителей «Уренгой» означает «гиблое место». И действительно, летишь и внизу под тобой топи и болота, болота и топи и совсем немножко снега. Дядя Сережа нас предупредил, что тут раны заживают очень медленно, и чтобы мы старались не порезаться, так как провести здесь нам придется целый день. Пока найдем извозчика, пока то, пока се… я отлично помню, как тяжело было ехать еще восемь километров по чистому снегу в бескрайних полях Сибири.

Извозчик наш – дядя Миша – постоянно улыбался и смеялся над шутками дяди Сережи. Наверно, они были знакомы. Впрочем, не до того сейчас дело, потому что впереди уже виднеется деревянная крыша нашего будущего дома…

[Maharidgi]

Цармина

Хи, сразу напомнило "записки охотника"=)

Классно, мне нравится, а ещё будет продолжение?

[Цармина]

Maharidgi

значит... это что-то напомнило... жалко, я так и знала, что скверный поэт копирует, а хороший крадет. - Т.С. Элиот.

 

продолжение - будет!

 

 

Рыба.

 

Приехали мы вечером, так что вещей раскладывать не стали, просто разобрали постели и сразу в спячку. Белый Клык, как всегда, лег рядом со мной. От его светлых боков разливалось ровное, тяжелое тепло, которое грело меня, а я его.

Ветер свистел в каминной трубе, под дверную щель пробивался колючий снег. Я заметила, что рядом с этой избой есть река, а на нее выходит деревянный парапет с водяным колесом, с помощью которого можно набирать ледяную и чистую воду. Если спуститься ниже, то можно поудить рыбу.

В избе приятно пахло сырыми бревнами и сосновым лесом, рядом с которым мы жили. Дядя Сережа рассказывал, что неподалеку живут страшные медведи вкупе с огромными волками, гораздо больше, чем Белый Клык.

В избе была всего одна комната, зато большая. Я, мама, папа, дядя и тетя вполне тут размещались, а собака моя места много не занимала.

Вот так, размышляя о том, что я буду делать на следующий день, я заснула. В окно стучала ветка растущего рядом дерева, в лесу надрывно выл волк. Белый Клык поскуливал и рычал, когда дикий зверь снова заливался воем.

 

Утром мама сразу принялась за разборку вещей. Сейчас она протирала каминную полку и ставила на нее керамические фигурки кошек. Кошки были нарочито кривые и диспропорциональные. Мама любила такие фигурки…

Папа вколачивал в холодную стену гвоздь, чтобы повесить на него свою любимую картину, а тетя Ася уже хлопотала у газовой плиты, ловко перекидывая блины с одной сковородки на другую. Дядя Сережа возился на улице с самолетом.

Я сняла с крючка свою куртку отвратительного грязно-желтого цвета и вышла на парапет над речкой. Белый Клык, получив наконец свободу, радостно залаял и стал бегать и скользить на гладких бревнах, покрытых утренним инеем. Речка внизу была покрыта льдом и снегом и только кое-где проглядывали полыньи, в которой нет-нет, да мелькнет серебристый рыбий хвост.

Белый Клык потрогал лапой воду, совсем как кошка, и стал жадно лакать ее лопатообразным розовым языком.

Во дворе раздалась ругань дяди Сережи. Это наверняка от его самолета отвалилось что-нибудь. Тетя Ася давно ему говорила, чтобы он распродал эту старую махину на запчасти и купил себе нормальную «железную птицу». Но дядя упирался, ставил противотанковые ежи и не желал слушать вопли жены. Он отчаянно любил свой самолет и хотел бороться за его жизнь до конца.

Я взяла удочку со стены и заглянула в чемоданчик с блесной. Я не мастер рыболовства, но папа меня когда-то учил, что карась клюет на самую мелкую мушку, лосось побольше, а щука на совсем большую. Меня терзало дикое сомнение, что в ледяных водах Сибири водятся щуки.

Решив, что блины с рыбой будут очень кстати, я нацепила на крючок блесну в виде красной, едва шевелящейся рыбки и закинула удочку. Потянулись минуты ожидания… Рыба никак не хотела клевать.

Чтобы хоть чем-то заняться, я стала вспоминать свое детство. Вот был забавный случай, когда мы по своей русской привычке справляли Новый Код в Кардиффе. Дядя Сережа нахрюкался и завалился на диван в жутком состоянии алкогольного опьянения. Тетя Ася раскачивалась с соседкой Джейн и распевала с ней на разные голоса «калинку-малинку», папа подпрыгивал на месте и икал от огромного количества выпитого на спор сиропа. Его друг Петя шатался с бутылкой водки по комнате и орал: «Чтоб все сдохли! С Новым Годом, сволачиииии!!!!»…. от его крика проснулся дядя Сережа и в тон ему ответил пьяным голосом: «с-саааам сволооочь! Ишь ты… пошел на …!»

Мама в ужасе зажала мне уши руками и увела на второй этаж, где хотя бы не было слышно всего этого гвалта. По крайней мере она так думала. Я нашла в полу щелку и наблюдала через нее за происходящим в гостиной.

Сосед Авронтий уже валялся на полу и противно хрюкал, а когда над ним наклонилась мама, он так громко заорал матом, что Белый Клык, прижал уши и забрался под стол.

Друг папы Петя кричал на дядю Сережу и обзывал его какой-то пьяной будью, хаем, и сорной сволочью. Через толстые доски пола мне не совсем было слышно…

Тут поплавок дернулся и резко ушел под воду. Я дернула на себя удочку и повалилась на спину, а на крючке у меня болтался жирный карась, покрытый снегом.

Белый Клык обрадовался и понюхал добычу. Все, что ловила я, он тоже считал своим. Помнится, давно, когда Белый Клык был маленьким, в Кардиффе был кризис с едой. Коз, лошадей и свиней у нас тогда не было, и мы жили впроголодь, довольствуясь замороженной рыбой, которую из Сибири привозил нам дядя Сережа. И вот он опять уехал, а мы остались одной большой семьей. Белый Клык ходил худым, злым и голодным, как впрочем и все, кто жил рядом с нами.

Однажды соседи продали свою корову, съездили в другой город и купили на вырученные деньги длинный-предлинный батон хлеба, который разделили со всеми жителями ферм. Нашей семье достался совсем небольшой кусок, который мы медленно ели, берегли каждую крошку. Я хранила в комнате под подушкой маленький уже засохший огрызочек, который клала в стакан с водой и откусывала помаленьку, когда он размякнет, и делилась обязательно с Белым Клыком. Вот такие были тяжелые времена. А сейчас ешь – не хочу! Все толстые стали шибко. В те времена таких бы сразу съели.

Карась болтался на крючке и пытался опять сорваться в воду, но я бросила его в ведро и он притих. Белый Клык дышал, высунув язык, и наблюдал, как у него из пасти вылетают клочки пара.

Я снова закинула удочку. Увы, больше ничего не ловилось, а тетя Ася позвала есть. Значит не будет у нас на завтрак блинов с рыбой.

Я приставила удочку к перилам. «после завтрака еще половлю» - подумала я и взяла ведро за скрипнувшую ручку.

Помнится, тогда тетя Ася захлопала в ладоши и засюсюкала, как с маленькой: «ой, рыбку поймала! Кормилица! Будет, что на обед съесть!»

Меня коробит, я молча передаю ей рыбу и сажусь за стол, накрытый кружевной белой скатертью. Папа развел огонь в камине и стало гораздо теплее. Белый клык лежал около очага и мирно сопел.

[Вентур]

Цармина

хороший рассказ=))

[Цармина]

Вентур

на тебе еще часть посмешнее))

 

Пьяница в сугробе.

 

Вечером я возвращалась с Белым Клыком из леса. Родители отпустили меня совсем недалеко, за ближайшие деревья, но и это уже было радостью. Я ощущала себя охотником. Белый Клык, похоже, тоже радовался: он валялся в снегу и поскуливал от счастья.

Я несла в руке настоящее заряженное ружье и это еще больше придавало мне гордости. Скажете, что я веду себя как мальчишка? А вы сами попробуйте прилететь в Сибирь, взять ружье, собаку и отправиться в лес? Тоже бы такими стали!

Вдруг Белый Клык принюхался и залаял на сугроб. Я уже испугалась: вдруг там лежит таежный медведь и Клык сейчас разбудит его своим лаем? Сугроб зашевелился. Я вскинула ружье и прицелилась. В детстве родители учили меня подстреливать из винтовки голубей (это было в голодные времена и тогда птичье мясо бралось на разхват) и я уже имела опыт общения с оружием. Из сугроба медленно поднялась голая человеческая рука. Я пришла в ужас, а Белый Клык лаял не переставая и подпрыгивал то ближе, то дальше.

Рука задрожала и сложилась в фигу. Не смотря на то, что секундой назад я готова была хлопнуться в обморок от страха, сейчас меня пробрал дикий хохот и я упала в ближайший сугроб, держась за живот. Фига! Дуля! Из сугроба! Это надо видеть!...

- уйди, Жучка… - пьяным голосом сообщила гора снега. – пошла на …!

Я замолчала. Если этот незнакомец пьян, ругается матом и настроен не очень дружелюбно, мне кранты. На двустволку он не обратит внимания: похоже, нахрюкался в гробовую доску, я же не способна просто так вот подстрелить человека.

- МАМА! – завизжала я. Винтовка упала в сугроб.

Из снега высунулась синяя-пресиняя пьяная и небритая рожа и тихо просипела:

- ну что ты, …., орешь?

Далее последовала совсем уже непечатная тирада, услышав которую, даже сам поручик Ржевский грохнулся бы в обморок.

Я зажала руками уши. Нет, я приличная девочка! Никакая свинья не заставит меня слушать этот поток ненормативной лексики!

Наконец пьяница замолчал и начал тяжело подниматься из сугроба. На нем была легкая куртенка из потертого замша, старые джинсы и носки. Ни башмаков тебе, ни шапки. Мужик покачивался из стороны в сторону и шипел на Белого Клыка: «кыш отсюда, Жучка!» Наверно, у этого пьяницы когда-то тоже была такая собака. Или он просто так называет Клыка Жучкой? Он на даму не похож, хотя… какая разница пьяному человеку сучка перед ним или кабель?

Я сразу снова вспомнила Новый Год, только уже другой. Дядя Сережа не лежит на диване, а сидит за столом, окунув лицо в салат и сладко посапывая, папа раскуривает трубку, мама пытается поднять пьяного в огурец дядю Петю… почему-то празднование больших праздников у нас в доме всегда кончалось великой, как Русская держава… попойкой.

И мне часто на своем веку приходилось встречать пьяных людей, особенно таких, как вот этот охламон, изо рта которого вылетают бесформенные клочки пара пополам с матом.

Белый Клык снова залаял. Он терпеть не мог запах алкоголя, как и я.

Мужик наклонился и его стошнило аккурат под лапы лайке. Я зажмурилась. Видеть этого не могу…

Белый Клык взвился и укусил пьяницу за ногу. Тот заорал благим матом, снова бухнулся в сугроб и начал неравную борьбу с огромных размеров псом. Противники царапались, рычали, кусали друг друга (это поразило меня тогда больше всего), и осыпали друг друга гавками и цензурой.

Я кое-как схватила пса поперек туловища и еле оттащила от пьяницы. Белый Клык всегда меня беспрекословно слушался и на этот раз не стал противостоять. Он лишь злобно смотрел на мужика.

- Белый Клык, позови кого-нибудь, дядю Сережу или папу! – сказала я ему тогда и пес пулей умчался в сторону дома.

Мужик оставил бесплодные попытки подняться, разлегся на снегу и во всю глотку затянул:

 

Оооой мороз, морооооз!

Не морозь меняяяя!

 

Я поняла, что еще секунда выслушивания душераздирающих воплей пьяницы и мне пипец. Но тут подоспел Клык с дядей Сережей и мы отвезли упирающегося мужика к себе домой.

Вот такие истории происходят у нас в Сибири! Вечно меня на пьяниц тянет, куда не пойду – одни бухалы. Даже в такой глуши, как лес! Даже за Новым Уренгоем! За топями и болотами я обязательно наткнусь на пьяницу. Эх, судьба-карма…

[Вентур]

отлично! только не кабель а кобель.

[Цармина]

Вентур

угу. я ща еще пишу, прям не успеваю!

[Вентур]

Цармина

хех! у тебя талант!

[Цармина]

Вентур

спасибо))) писатель становится настоящим писателем, когда у него постоянно есть вдохновение, он хорошо пишет и если его работу хоть кто-нибудь когда-нибудь похвалил.

[Вентур]

Цармина

ну вот! отлично! может, потом книгу напишешь

[Цармина]

Вентур

скорее всего))) мне бы только искорку! без вдохновения слова - как бревна. сколько их не клади, а без искры огня не выйдет...

[Maharidgi]

Цармина

Хороший учитель никогда не похвалит своего ученика))))

У тебя действительно талант, хочется, чтобы ты и дальше его развивала

[Вентур]

Цармина

как в книгах Эрин Хантер! объявляется благодарность тому и тому.

[Цармина]

Maharidgi

да... достичь совершенства невозможно! написать абсолютно идеальный текст нереально, можно лишь только постоянно улучшать его, но все равно это будет всего лишь текст. простой текст, хоть и со смыслом

[Цармина]

Речка замерзла.

 

Позже оказалось, что пьяницу зовут Иван Иванович и что живет он в брошенной медведем берлоге. Иногда бегает по восемь километров до города и покупает там бутылку, а потом столько же бежит обратно. «Откуда ж вы деньги на водку берете?» - удивился папа.

А пьяница глянул на него красными, как у кролика, глазами, хлюпнул сизым носом и сообщил:

- краду я… тут… найду в сугробе винтовку… коли охотник от медведя убежал… а винтовка абысь! И заряженная… ну я иду стрелять живность всякую, а потом бегу на рынок продавааать…

С этими словами он всхрапнул и бухнулся носом об стол.

Мама покачала головой. Я вышла на парапет над речкой и всмотрелась в наметенный метелью сугроб. Вод затянуло льдом по полной, там что ловить рыбу нам сегодня не удастся…

И на меня тут же нахлынуло очередное воспоминание… Наша ферма находится не в самом Кардиффе, а как бы «под» ним, как Подмосковье. Только это тогда будет Подкардиффье. Мы с папой любили заводить такую игру: зимой, когда реку затягивало льдом, мы ехали на рынок в город, и покупали там жирных живых лососей. Затем дома я таскала ведра с водой и наполняла ей большую чугунную ванную, которую нам дед когда-то привез из города. В этой ванне можно было поместить пять таких псов, как Белый Клык!

А потом, когда ванна наполнялась, папа выливал туда ведро с рыбой, мы садились на довольно широкий край ванны, брали удочки и начинали удить. Я представляла, что я, это не я, а заядлый, бывалый рыбак, который знает все рыбьи хитрости и может обмануть даже самого хитрого окуня! И еще я представляла, что вон тот лосось и не лосось вовсе, а большое океанское чудище, которое пожирает людей. Я наконец ловлю «чудовище» и мир спасен! Людоед оказывается в ведре и гулко стучит хвостом по его стенкам! Гип-гип! УРА!

А еще я до сих пор не могу забыть, как после рыбной ловли папа входил на кухню и торжественно объявлял: «А у нас свежепойманый обед!» Я хихикала и крутилась рядом, а все говорили, «Какая хорошая девочка! наловила столько карасей!»

И меня тогда совершенно не волновало, почему домашние не смогли отличить лосося от карася.

Я вздохнула. Надо же, какие были времена…

Белый Клык попробовал лапой, крепок ли лед, и разгреб снег. Толщина ляда была невообразимая. Пес прыгнул и стал кататься по льду с бешеной скоростью, испытывая при этом дикий восторг.

Я тоже решила встать на лед. Но ботинки подскользнулись и я грохнулась на спину. Надо мной навис Белый Клык и принялся лизать мне щеки слюнявым, шершавым языком.

- Белый Клык, уйди! – недовольно пробурчала я и попыталась встать на ноги.

Я подскальзывалась, падала, но, в конце концов, научилась более-менее кататься и даже скользила порой на одной ноге, вытянув другую «ласточкой».

Помню только, как мне было очень весело, а потом я врезалась во что-то головой и очутилась уже дома на кровати.

Рядом с постелью, положив передние лапы на одеяло, сидел Белый Клык и тихо поскуливал, как делает это скучающая собака. Я потрепала его по мохнатой голове и тот сразу встрепенулся. Потом мне только мама рассказала, что я ударилась головой о дерево и потеряла сознание. Вот до чего доводит баловство!

[Вентур]

Цармина

молодец! хорошо пишешь!

[Цармина]

Вентур

спасибо! ща идеи в голову пока не лезут, потом еще напишу. фаназия у мя без границ.)))

[Вентур]

Цармина

я заметил=)

[Никс-гончая]

Хороший учитель никогда не похвалит своего ученика

 

НЕ СО-ГЛА-ШУСЬ!

 

 

Хе-хе-хе, увековечили мой ник...

[Цармина]

Белый Клык

Хе-хе-хе, увековечили мой ник...

угу)))

НЕ СО-ГЛА-ШУСЬ!

а почему?

[Рози]

Цармина

Супер! Тебе и вправду книги пора писать!)

[Вентур]

Роза

вот-вот! я о том же=)))

[Цармина]

Роза

спаааасиб)))

[Цармина]

Размышления.

 

Пьяница Иван Иваныч отлично у нас прижился: мы ему даем деньги на бутылку, а он пусть бегает до города и обратно. А то еще заснет в сугробе и умрет от воспаления легких.

Мама сейчас поехала на рынок за кое-какими вещами, папа вместе с дядей Сережей улетели в Кардифф проведать бабу Таню, а тетя Ася мирно дремлет в кресле у камина. Меня почему-то раздражает, когда она вот так сидит и спит, а я сижу и скучаю. Наверное, я эгоистка.

Когда мне становится особенно скучно, я всегда начинаю говорить сама с собой. И вот сейчас представился такой случай.

Под потрескивание поленьев в камине, под вой метели за окном, я обратилась к самой себе:

- ты кто?

Подождала немного, чтобы дать сформироваться другому члену разговора и ответила:

- дед Пихто, а ты?

- а я конь в пальто.

- очень приятно. О чем поговорим?

И вот на этом самом месте мой монолог застопоривался и я снова начинала скучать.

Белый Клык дремал у меня на постели, не оставляя мне иного выбора, как сидеть на мягком пушистом ковре возле ложа. Я подумала, а почему бы мне не завести дневник? Хотя я перестаю делать записи через пару дней, а то и меньше потому что мне это просто надоедает, я всегда клялась сама себе, беря в руки очередную толстую тетрадку: «Обязательно буду каждый день писать тут!»

Потом я брала ручку и в сотый раз выводила: «Привет! Это будет мой дневник».

На этом месте я впадала в ступор, как с монологом. Но иногда во мне просыпалось желание писать и писать о разных глупостях, о своих надеждах, о том, что люблю и чего не люблю, о том, какие тайны у меня в душе. Особенно это желание проявлялось в таких живописных местах, как этот замечательный уголок бескрайней Сибири, где мы сейчас живем.

Ручка сама собой заскрипела по бумаге:

«Меня зовут Кларенс, мне тринадцать лет. Страницам этой тетради, которая с данного момента начала носить гордое название «Дневник», я буду посвящать всю свою душу.

И мне хотелось бы, чтобы вся моя прежняя жизнь стала сном и наступила явь. Явь прекрасная и далекая, как радуга, до которой не дотянуться, но ее можно увидеть, представить себе или описать словами. И чтобы меня звали не Кларенс, а каким-нибудь обычным именем, например Татьяна, и чтобы я жила в Москве, в просторной квартире, а не в этой дыре под названием Кардифф. Хотя, изба в Сибири тоже неплохо, но я всегда мечтала увидеть мегаполис своими глазами.

И чтобы у меня не было этой занудной тети Аси, чтобы вместо нее была добрая и пушистая какая-нибудь тетя Маша, и не дядя Сережа, который все свое свободное время проводит с самолетом, а дядя Вадя, который любит меня и балует…»

На этом у меня кончилась фантазия и я отложила ручку в сторону.

Белый Клык зашуршал одеялом и перевернулся на спину, подставляя снившейся ему хозяйке живот. Я искренне надеялась, что снюсь ему именно я.

Тетя Ася вздрогнула, причмокнула во сне губами и снова заснула. Полусвязаный носок выпал у нее из рук и клубок ниток откатился к стене, где его моментально начали грызть серые мыши.

Я вгляделась в написанный мной текст и еле сдержала смех. Вот так всегда бывает, когда пишешь на полном серьезе, а из-под пера вылетает сущая ерунда! Вы только посмотрите! «пушистая тетя Маша». Отчего бы этой тете не быть пушистой? Разве что она не человеческая тетя, а собачья или кошачья. И что это за абсурд про Москву? Я всегда была уверена, что там нечем дышать и вообще там слишком шумно для обычных деревенских людей, например таких, как я.

Я вздохнула, вырвала из тетради исписанный лист и сунула его в огонь. Пусть все мои глупые мечты сгорят вместе с ним…

И как всегда на мою голову снова нахлынули воспоминания…

Вот я сижу с папой и играю с ним в «чепуху». Ну… игра такая, один человек пишет вопрос. Например «что?», отвечает на него, заворачивает бумагу, так чтобы сосед не видел и передает ему. А тот пишет совершенно другой вопрос и тоже на него отвечает… и т.п. простая, незатейливая и очень веселая игра. А получался итого целый маленький и забавный рассказ типа:

Зеленый дворник вышел погладить огромную кошку вместе с школьной училкой в среду после дождя. А тем временем озорная клавиатура прыгала на диване и орала благим матом. Дело закончилось похоронами зеленого дворника.

Конечно, про похороны писала я. У меня всегда было пристрастие к загробному юмору. Особенно мне нравился анекдот, от которого других корежит:

Идет мужик по улице, а на шее у него болтаются две вилки, связанные ниткой. Подходит к нему мальчик, тычет пальцем в вилки и спрашивает:

- дядя! А что это у вас такое?

- бинокль, - отвечает дядя.

- ой! а можно посмотреть?

- конечно! (втыкает вилки мальчику в глаза)

- ой, дядя, а я не вижу ничего!

- а я те ща резкость наведу… (начинает поворачивать вилки…)

Ну так вот, сидим мы с папой на ферме около камина, и играем в вышеупомянутую чепуху. Очень у нас рассказ забавный выходил, прям уржаться! Почему я запомнила тот момент, когда папа кинул листок в огонь, я до сих пор не могу понять. Листочек, на котором я только что выводила карандашом корявые буковки, таял в огне, покрывался углем и искрами, превращался в золу.

Так и сейчас я смотрю, как вырванный из тетрадки лист сгорает и еле-еле шевелит не закопченными еще краями, говоря как бы: «ну за что? Я же не виноват!»

Я отворачиваюсь от камина и смотрю в окно на заснеженный Сибирский лес, где воют волки, роют землю песцы и ворочаются в берлогах медведи.

[Вентур]

Цармина

очень драматичная глава! молодец! книгу! книгу! (шучу. напиши конечно если хочешь) =))