Перейти к публикации

Мартин
 Поделиться

Рекомендованные сообщения

Эта история произошла на заре Страны Цветущих Мхов, за много сезонов до возникновения на карте аббатства Рэдволл.

 

...Двое молодых зайцев брели по дорожке, уходящей все глубже в заснеженный лес. Позади них бледный белый шар зимнего солнца уже начинал лениво лизать полосу морского горизонта, а двое доблестных дозорных, отправленных по специальному поручению владыки Саламандастрона, только сейчас поняли, как сильно за день они удалились от горы.

 Это были брат и сестра, неразлучные с самого детства, и даже в Дозорный Отряд их приняли в один день – совсем недавно, прошедшим летом.

Этим утром владыка барсук поручил им отправиться к северо-восточной оконечности леса и проверить указатели на дороге, которые были призваны помочь добрым путникам из Леса Цветущих Мхов, каждый год приходящим в Саламандастрон на Праздник Середины Зимы.

С утра день казался таким солнечным и бесконечно длинным, что юные зайцы по неопытности решили совместить, так сказать, приятное с полезным. Но удивительное дело: за играми, шутками и перебранками они совсем позабыли, что зимние дни имеют свойство заканчиваться довольно рано. 

И вот теперь зайцы уже довольно-таки долго молча брели по найденной тропинке в сгущавшихся сумерках, когда младший из них, заяц по имени Кашкавал, или, проще говоря, Кашка, энтузиазм которого уже явно поугас, пробормотал:

– Сестренка, а не кажется ли тебе, что нам было поручено свернуть в лес на полверсты раньше, а, Тишь?

– Если бы ты не затеял ту дурацкую игру у ледяного склона оврага, мы бы давным-давно уже сидели в горе и грелись у кухонного очага, – поежилась Тишь.

– Ага! И уплетали за обе щеки те отменные черничные булочки тетушки Тильди, – тут же загорелся Кашкавал. 

– Опять ты не можешь быть серьезным, когда нужно, братец, – одернула его Тишь.

– А помнишь, помнишь ту морковную запеканку, которую приготовили повара по случаю именин тетушки?.. – не унимался Кашкавал. – Хо-хо, вот было зрелище, когда она гонялась за этими нерадивыми поварятами по всему Саламандастрону со своей огромной поварешкой, во-во! А ведь они хотели всего-навсего сделать ей сюрприз!

Тишь при этом воспоминании заметно повеселела.

– Хах, а все оттого, что они забрались в ее неприкосновенный запас с вялеными помидорами. Неплохой получился сюрприз, уж точно!..

– Тсс! – резко оборвал ее Кашка. Сестра остановилась и испуганно взглянула на него, а молодой заяц тем временем прищурил глаза, пригнулся и пошевелил усами. – Ты слышишь?

– Ч-что? – еле вымолвила Тишь.

– Пахнет запеканкой!!! – завопил Кашка и швырнул в побелевшую от испуга сестру снежком.

– Тьфу на тебя, олух длинноухий! – рассердилась Тишь и бросилась на брата, повалив того в сугроб. – Вот так тебе, будешь знать, как дурачить старшую сестру!

Оба зайца, смеясь и шутливо переругиваясь, покатились по снегу.

А солнце тем временем и вовсе исчезло за горизонтом, и путников обступили зловещие силуэты голых деревьев и загадочных сугробов.

Вскоре они уже сидели рядышком на тропинке, все еще содрогаясь от приступов смеха, но уже заметно успокоившись.

– Как думаешь, Кашка, – задумчиво спросила Тишь, – в горе наверно уже хватились нас?

– Куда им! Ты же знаешь, какая там каждый год поднимается предпраздничная суета, старый Руфус однажды даже свои очки с носа потерял, да и не заметил... – усмехнулся заяц. – Ходил и спрашивал у всех весь вечер, почему в горе так туманно. «Бу-у-дта коштры сигнальные заж-жгли што ли?» – изобразил он выговор старика, и брат с сестрой тихонько рассмеялись.

Помолчав немного, Кашка заметил:

– Да еще и эти ежегодные выборы Зверя Года, в этот раз все совсем с ума посходили... Не удивлюсь, если на Празднике Середины Зимы еще и подерутся!

– Ну уж нет, – хмыкнула Тишь, – наш лорд-барсук такого безобразия точно не допустит.

Зайцы притихли, наблюдая как последние блики зашедшего солнца скользят по верхушкам деревьев, срываясь и растворяясь в зимней ночи. Холод постепенно начал накрывать их своим колючим покрывалом. Кашка потрогал заиндевевший ус и невесело усмехнулся:

– Не время унывать, сестренка, давай продолжим путь, ведь любая дорога куда-то да приводит. Дело я говорю, а?

– А у нас разве есть выбор? – Тишь вскочила и отряхнулась от налипшего снега. – Уж  замерзать насмерть в этом сугробе я точно не намерена!

– Хах, точно! А может пробежим весь путь до горы как настоящие патрульные, не зря же нас взяли в Дозорный Отряд самыми юными за всю историю, а?

– С невыполненным заданием прибежим, да, умник? – Тишь пошевелила ушами, чтобы стряхнуть с них остатки снега. – Давай лучше пойдем дальше по тропе и, быть может, отыщем какое-нибудь дупло или нору, чтобы совсем не околеть.

Зайцы двинулись в путь по морозному ночному лесу. Взошедшая луна тускло освещала дорогу.

Очень скоро дозорные начали уставать, ведь как-никак сказывался весь день, проведенный на лапах. Даже хваленый заячий энтузиазм уже был не в силах противостоять усилившемуся морозу, от которого теперь не просто покалывало нос, а начинала теряться чувствительность у неприкрытых кончиков хвостов и ушей.

В попытках согреться брат с сестрой подпрыгивали через шаг, вращали головами и придумывали на ходу самые абсурдные упражнения. Но говорить не хотелось, ведь нужно было беречь внутреннее тепло.

Неожиданно Кашка затормозил, да так, что увлекшаяся физкультурой зайчиха чуть было не налетела на него в лесном полумраке.

– Что такое?..

– Тсс! Тише! – шепотом прервал ее Кашка, устремив взор куда-то вперед.

– Ну, это мы уже сегодня проходили, – ухмыльнулась Тишь.

Но не увидев ответную улыбку, она осеклась и тихонько проговорила:

– Братиш, что ты там увидал?

Заяц смущенно потряс головой.

– Да я что-то... Я и сам не понял, что увидал. Я как раз шел и представлял нашу встречу с разгневанным лордом-барсуком по нашему возвращению, как тут впереди прямо перед поворотом тропы заметил огромный силуэт – вылитый наш владыка, ухо даю! Но... – Заяц замялся. – Знаешь, наверно мне все же показалось, потому что в следующий миг образ дрогнул и уменьшился до размеров мышонка, а потом и вовсе исчез.

– И... Ты... Ты все это серьезно или это твоя очередная игра?

Кашкавал молча помотал головой. Не говоря больше ни слова, они продолжили путь. Завернув за очередной поворот тропы, на этот раз они оба остановились как вкопанные. Им предстало поистине странное зрелище.

На поляне у поваленной сосны спиной к ним стоял огромный барсук, с внушительным топором наперевес он разглядывал дерево. Но что-то было с ним не так. Его контур не вырисовывался до конца – он поддергивался и трепетал как жар от пламени костра. Фигура казалась нечеткой и как будто размытой. Зайцы застыли в немом изумлении, только лишь хлопая глазами на чудного зверя, не в силах что-либо вымолвить и напрочь позабыв о морозе. Барсук тем временем занес топор и приготовился опустить его на огромный сучок, как буквально в следующее мгновение его образ изменился – и перед ошалелыми дозорными оказался мышонок. Его лапки уже были не в силах удержать огромный топор, поэтому мышонок тут же завалился вместе с ним в сугроб. Это вывело из оцепенения молодых зайцев, и в два прыжка преодолев отделявшее их расстояние, они уже помогали мышонку выбраться из глубокого снега. Незнакомец, казалось, был не слишком-то удивлен неожиданной встрече и вместо того, чтобы поблагодарить пришедших на помощь зайцев, он лишь пробормотал:

– И вот так каждый год, великие сезоны...

Брат с сестрой недоуменно переглянулись, не решаясь начать разговор первыми. Они вновь обратили внимание, что загадочный незнакомец продолжает как будто рябить и переливаться в лунном свете. При других обстоятельствах это зрелище вполне можно было счесть даже завораживающим, но не успели они и моргнуть, как в следующий миг произошло еще одно необъяснимое превращение – контур дернулся и увеличился в размерах, а перед ними уже отряхивался от снега молодой кот. Заметив крайнюю степень недоумения, отразившуюся на лицах обоих зайцев, кот ухмыльнулся:

– Опять развязали войну, никак не могут выбрать, – незнакомец пожал плечам, – я-то к этому привык за столько сезонов, да и вы не удивляйтесь. – Он хмыкнул и подобрал топор, который вновь стал ему впору. – Пожалуй, я не откажусь от вашей помощи, уж очень сегодня неспокойная ночь. – С этими словами кот выразительно посмотрел на топор, а после перевел взгляд на поваленное дерево.

– А по... – подала голос Тишь.

– А потом, – прервал ее кот, – конечно же, мы пойдем в мое скромное жилище и отогреемся там крепким имбирным чаем с лимоном и, быть может, отыщем что-нибудь вкусненькое на ужин.

Больше не пытаясь задавать лишних вопросов и вдохновленные упоминанием еды, брат с сестрой взялись за работу и с похвальным азартом принялись кромсать поваленную сосну. Только сейчас они окончательно вышли из оцепенения, тут же осознав до чего же они замерзли и проголодались, а рубка дров, к слову говоря, как нельзя лучше способствовала мгновенному отогреванию. За время работы зайцы несколько раз исподтишка бросали взгляды на загадочного зверя и даже успели заметить, как тот из кота вновь превратился в мышонка, а через какое-то время – снова в барсука. Но, по всей видимости, незнакомца эти перемены больше не слишком заботили, особенно после того, как его перестал обременять вес топора.

Когда с бревном было покончено, барсук (он же кот и он же мышь) взвалил на себя объемистую охапку дров и, не говоря ни слова, уверенным шагом направился по тропе, уходящей в темноту. Чуть погодя, образ его растворился между темными силуэтами деревьев.

– Быть может, нам всё это привиделось, а мы на самом деле давно уже умерли, окоченев от мороза, и лежим себе полеживаем в уютном сугробе? – зевнув, пробормотал Кашка.

– Даже если это сон или видение, – отозвалась сестра, – уж очень мне любопытно, что там у него вкусненького может найтись на кухне! Поднимайся, братишка, и вперед. – С этими словами зайчиха схватила в охапку часть оставшихся дров и поспешила след в след за скрывшимся барсуком.

Кашка тут же резво последовал ее примеру, ведь мерзнуть в одиночку в ночном лесу ему точно не хотелось, даже во сне.

Правда вскоре зайцы убедились, что случившееся с ними на поляне все же не было сном. Неожиданно для себя они вышли на берег небольшой замерзшей речки, где пристроился-примерз синий домик, настолько яркий, что даже в свете луны отчетливо читался его цвет. Не дойдя до дома всего несколько футов, они увидели мышонка, который, тихонько ругаясь, выбирался из-под кучи дров. Та огромная охапка, которую он на себя взвалил, будучи барсуком, оказалась ему, конечно, не по силам после превращения в мышонка. Подняв с земли разлетевшиеся поленья, брат и сестра поспешили за незнакомцем, который отворил ключом дверь с какими-то неразборчивыми надписями и приглашающе махнул им лапой. За порогом молодых зайцев вновь ожидало потрясение – даже в темноте (и в это трудно было поверить!) домик внутри оказался в разы больше, чем снаружи. Кашка потрясенно встряхнул головой, не веря своим глазам, и даже выскочил наружу, чтобы удостовериться. За считанные секунды обойдя по периметру весь домик, он вновь заглянул внутрь и вновь не поверил своим глазам.

– Но он внутри... – начал было заяц.

– ... больше, чем снаружи, да-да, я знаю, – отмахнулся голос, принадлежавший уже барсуку, возившемуся у камина.

Вскоре запылал огонь, и по комнате волнами начало разливаться приятное тепло. Барсук зажег свечи, и в их свете колебания его фигуры казались еще более мистическими и непонятным. Иногда его образ становился как будто менее четким, а иногда наоборот. Мгновение – и перед ними у камина лениво потягиваясь сидит кот, который, похоже, вовсе и не заметил никаких изменений. Было видно, что для него всё, что происходит – дело привычное, поэтому, как ни странно, зайцы тоже вскоре почти перестали обращать на это внимание, а еще на то, что сидят они в компании с хищником. Наконец, осмелев, Кашка спросил, как выдохнул:

– Кто вы такой, сэр?

– Тот, кто приютил вас на ночь в холодном зимнем лесу, – просто ответил кот, разливая по чашкам вскипевший ароматный чай, – еще я тот, кто, похоже, вечно оказывается в нужное время в нужном месте – видимо, такова моя судьба.

– Но... – замялся Кашка, – как вы... что вы... Что вы за зверь?

Незнакомец громко рассмеялся.

– А вы еще не догадались? Я – самый важный зверь, я – Лекарь.

Зайцы с недоумением переглянулись. И Кашка затараторил:

– А что вы лечите? Про какую войну говорили там на поляне?.. А как вас зовут? И почему вы... вы меняетесь?!

Кот не спеша поставил перед гостям вазочку с шоколадными пряниками и вновь опустился на плетеное кресло у камина.

– Итак, вам, наверно, хочется услышать мою историю? Что ж, я постараюсь рассказать вам ее покороче, а вы... – кот улыбнулся себе в усы, – а вы слушайте внимательно и постарайтесь не перебивать.

 

* * *

 

Так случилось, что ненависть и глупые традиции этого народа были сильнее здравого смысла. По обе стороны одной реки расположились две враждующие деревни – в одной жили водяные крысы, а во второй – водяные полевки. Честно сказать, их трудно было даже отличить друг от друга, но вражда, начавшая уже никто и не помнит как давно, поглощала своим азартом всех без исключения и в первую очередь вождей. Но нет же, единственным исключением стал Он – рожденный в безлунную ночь и хранивший страшную тайну своих родителей, презревших так называемый «закон» во имя любви. Они погибли очень рано, оставив сироту наедине с самим собой в пустом синем домике, и очень скоро к малышу, который был наполовину водяной полевкой, наполовину водяной крысой, крепко пристало клеймо изгоя.

Да, у Него было непростое детство и еще более непростая юность, но сирота верил, что когда-нибудь восторжествует справедливость и бессмысленная вражда между племенами прекратиться. Он учился всему сам и довольно быстро превратился из изгоя в полезного гостя, к которому обращались обе деревни при болезнях и других самых разных напастях. Он не стеснялся физического труда, поэтому любая работа у него ладилась. Он хорошо разбирался в травах, поэтому мог излечить почти любую хворь. Наблюдая как живут обе деревни, Он еще больше убеждался в схожести племен и бессмысленности их вражды. Он настолько укоренился в этой мысли, что стал искать способ наконец помирить их. Перепробовав все, что было в Его силах, Он не добился результата ни добрым словом, ни добрым делом. Вместо этого Его несколько раз хорошенько отделали прихвостни глав обоих племен, когда прознали о его намерениях, ведь им мир между племенами вовсе не был на лапу. Но Он не отчаивался, ведь за это время неудач обнаружил, что далеко не все простые жители деревень склонны к вражде, которая им надоела не меньше, чем ему, но дело было в вождях и их прихвостнях, и скорее даже в последних – перед ними трепетали все, и все были вынуждены подчиняться им и их изжитым традициям. Он оказался в тупике, когда исчерпал все свои идеи, и тогда решил обратиться за советом к мудрецу. По легенде, которую узнал еще от родителей, Он помнил, что самые мудрые на свете звери – барсуки, а самый мудрый из барсуков – седой старец, живущий в стволе еще более старого дуба. После долгих поисков и скитаний, Он все-таки нашел такой дуб по особым приметам и дождался новолуния, ведь именно тогда, как гласила легенда, дуб открывался. Он встретился со старцем и испросил у него совета. Седой барсук выслушал Его и молвил лишь одну фразу «Соединив два одиноких сердца – соединишь и два берега». Сказав это, барсук исчез в стволе дерева, а Он начал размышлять над услышанными словами и размышлял весь путь домой, а после еще три заката и три рассвета. Наконец у Него родилась идея и до того прекрасная в своей простоте, что Он радостно рассмеялся. В тот же день Он успел наведаться с визитом к вождям обоих племен и с помощью красноречия и небольшой хитрости организовал тайную встречу дочери главы поселения водяных полевок с сыном главы водяных крыс. И как из маленького семечка может вырасти прекрасный цветок, так и из случайной, но запланированной Им встречи выросла настоящая любовь двух соединенных сердец. Достаточно было одной улыбки, одного взгляда и первых слов – дальше побеги Его трудов дали корни, и очень скоро ко всеобщему удивлению и крайнему непониманию вождей было объявлено о свадьбе, которая должна была стать поворотным моментом в истории обоих племен – началом их объединения. Уже на празднике, всё еще не веря в происходящее чудо, звери глядели друг на друга и постепенно начинали понимать, что все они слеплены из одного теста, а различия между ними не более чем вымысел. На глазах у многих и многих жителях стояли слезы радости, но были и те, кто не хотел расставаться со сложившимися устоями – кровожадные и корыстные прихвостни обоих вождей, которые втайне от них решили не позволить объединиться племенам. Не стоит забывать, что всегда есть те, кто привык наживаться на чужих несчастьях, а чужое счастье им чуждо и противно. Но Он забыл про это, как и все прочие жители деревень – они поверили в чудо и были полностью поглощены праздником, когда случилось неизбежное. Один из злодеев выскочил на поляну прямо во время торжественной речи, натянул тетиву своего черного лука и пустил стрелу в сердце дочери главы водяных полевок. Но Он увидел это на мгновение раньше остальных, как будто внутренний голос вскричал внутри «Всё то, к чему ты стремился – под угрозой!..», и, повинуясь мгновенному порыву, Он оказался на пути смертельной стрелы вовремя. Стрела пронзила Его сердце, и Он упал с застывшей на губах улыбкой. Пусть Он и не увидит этого, но теперь Он был спокоен, ведь справедливость восторжествовала, и оковы смутного времени пали, деревни обрели свободу и мир, которые теперь ничто не сможет нарушить... Злодеев схватили, праздник продолжался. 

На следующее утро Его тело спустили на воду, произнеся короткую речь; течение подхватило Его и понесло прочь. Между деревнями начинали возводить мост.

 

«Чувствуешь, что живой?..» – услышал я голос, как будто у себя в голове; голос неуловимо знакомый, но… воспоминание ускользнуло. Я очнулся и огляделся. Меня вынесло к камышовой заводи, и я лежал все еще мокрый в тени склонившихся над водой ив. «Живой!» – подумал я. Поднявшись с земли, я дотронулся до того места на груди, куда вонзилась стрела. «Действительно живой… Но… Но как?»

«Теперь в твоей груди бьется два сердца, вода и огонь…» – отчетливо прозвучал голос у меня в голове, – «...ты заслужил это, став символом счастья для многих, и показал, как зыбки различия между разными зверями...» – в этот момент я почти что узнал голос, но воспоминание вновь ускользнуло, – «...отныне твоя судьба предрешена, в твоей власти помогать всем на своем пути, вставай и иди!»

Образ седого старца на мгновение возник перед моим взором и тут же рассеялся. Голос несомненно принадлежал древнему барсуку, которого я отыскал когда-то внутри дерева.

Так я и стал тем, кто я есть сейчас. Я не вернулся в деревню, потому что знал, что там я уже сделал свое дело; но я отправился путешествовать в своем синем домике, который тоже обрел вторую жизнь, изменившись мистическим образом, – по рекам Страны Цветущих Мхов. Каждый год ровно в Середину Зимы мое обличье меняется, но как это происходит – неподвластно ни пониманию, ни законам жизни, но ясно одно – побывав в шкуре каждого зверя, я начинаю понимать его чуточку лучше, чем раньше, а в моем деле понимание – главное. Ведь я – Лекарь...

 

* * *

 

Два теплых сердечка бились в унисон, а их владельцы, двое молодых зайцев, мирно посапывали в глубоком дупле огромного бука, росшего на опушке леса.

Кашка потянулся и пробормотал несколько неразборчивых слов во сне, из его лапы выпало что-то, напоминавшее кусочек шоколадного пряника, а Тишь перевернулась и зарылась мордочкой поглубже в мягкие осенние листья, заодно забросав листьями остатки угощения.

Давно вставшее солнце запустило несколько лучей внутрь дерева, которые тут же защекотали мордочки молодых зайцев. Кашка проснулся первым и с недоумением огляделся по сторонам, совершенно не понимая, где находится. Снаружи вспорхнула какая-то встревоженная птица, и в этот момент воспоминания рекой хлынули в его голову, по-хозяйски заполняя в ней пустое пространство. Ему вспомнился весь прошедший день, ледяная горка и сумерки, заставшие их в лесу, где они и повстречали загадочного незнакомца; он вспомнил весь его необыкновенный рассказ так ясно, как будто только что закончил чтение и все еще сжимал в руках книгу, но не вспомнил заяц одного – как они оказались в дупле этого дерева. Кашка энергично потряс свернувшуюся рядом калачиком сестру. Тишь как раз досматривала чудесный сон про Праздник Середины Зимы, на который каждый год со всей Страны Цветущих Мхов собираются в Саламандастроне звери, перед ней проносились в танце счастливые лица, сливаясь в калейдоскоп цветных пятен, как вдруг изображение остановилось на улыбающемся молодом поджаром красавце-зайце, под взглядом которого она тут же поплыла...

– О, Ричи, я так ждала этого дня... – пробормотала во сне зайчиха.

Но в следующий момент изображение дрогнуло, и на месте красавца-зайца появилась ухмыляющаяся физиономия ее брата.

– А, Кашка... Но разве ты не хотел одеть на праздник мундир дедушки Тополя?.. – сонно моргая глазами, спросила зайчиха.

Кашка прыснул со смеху. 

– Ну, конечно, хотел, сестренка! Но ведь праздник только завтра. – Он ухмыльнулся. – Но, похоже, ты уже грезишь о танце со всем нам известным мускулистым победителем кухонных засовов?

Тишь тут же покраснела, но не растерялась и бросила в лицо брату пригоршню сухих листьев. Кашка поперхнулся и высунулся из дупла, подставив мордочку под свежий ветерок. Он с удивлением увидел перед собой прибрежную полосу дюн и возвышающуюся в отдалении громадину Саламандастрона. Кашка позвал сестру, и они вместе воззрились на окруживший их пейзаж: снег искрился и переливался на солнце, превращая дюны в сказочное бескрайнее покрывало, с высоты их дупла виднелись ледяные торосы, причудливо выступающие на границе земли и моря, а в другой стороне, совсем неподалеку от бука, они отчетливо увидели дорожку, уходящую на восток.

– Да это же тот самый бук, у которого мы вчера затеяли гонки по дюнам! – хлопнул себя по лбу Кашка.

– И видимо поэтому мы и пропустили указатель, ведь вот он, гляди, целый и невредимый, – зайчиха указала лапой. – И как мы могли его не заметить? Чудеса!

– Чудеса – это то, что произошло с нами ночью, вот это точно чудеса расчудесные, – пробормотал заяц.

У Тишь тут же округлились глаза, и она потрясенно уставилась на брата.

– Так это был не сон? Ты тоже все это помнишь?! – воскликнула она. – И синий домик на берегу и мерцающего зверя и его историю?..

Кашка утвердительно кивнул.

– Вряд ли нам снятся одинаковые сны, так ведь? – Заяц хмыкнул. – Хотя странная какая-то у него история, ничего я из нее и не понял... Хах, зато ребята из отряда уши развесят, как только я расскажу, вот обзавидуются!..

– Боюсь, братец, вряд ли кто-то поверит в эту историю, да и того пуще – поднимут на смех. – Тишь на мгновение задумался и пробормотала. – Да я и сама, честно сказать, не уверена, что поверила... Мне кажется, лучше будет ограничиться в рассказе тем, что мы провели ночь в этом дупле, вот что я думаю.

– У них-то, поди, таких приключений ни в жизнь не случалось, – не унимался молодой заяц, – а ведь служат они дольше моего… во-во! – И Кашка принялся репетировать свой рассказ, изрядно приукрашивая его опасностями и через предложение восхваляя свою заячью сноровку и ловкость.

Тишь оставалось только махнуть лапой, ведь она давно привыкла к тому, что брат просто не может не увлекаться. Они вылезли из дупла, еще раз проверили табличку-указатель и удовлетворенные выполненной миссией пустились в обратный путь к Саламандастрону.

 

Следующий день в Саламандастроне был днем праздника. Со всех уголков окрестных земель в День Середины Зимы к горе стягивались гости, зайчата по традиции вылепили огромного снежного барсука прямо у главных ворот, который совсем как добродушный старик-часовой широко улыбался и отдавал честь каждому приходящему на праздник. С самого утра по коридорам и переходам Саламанадастрона витало настроение предстоящего торжества, ароматные запахи, доносившиеся с кухни, и ощущение настоящей праздничной суеты.

За приготовлениями незаметно для всех обитателей наступил праздничный вечер, владыка-барсук произнес громоподобный тост, заиграла музыка, одни звери пустились в пляс, другие набросились на угощения. По сложившейся традиции, на каждый Праздник Середины Зимы было принято выбирать Зверя Года, которому будет посвящен весь следующий год. Обычно споры по этому поводу разгорались за много дней до самого праздника, бывало и так, как в этот раз: голосующие делились на два лагеря буквально накануне праздника и всяческими уловками и уверениями перетягивали на «свою сторону» сомневающихся. В этот раз одни хотели посвятить будущий год мышам, а другие свято верили, что год котов и кошек может стать куда интересней. Разгорелась нешуточная война! Но, так или иначе, к полуночи все споры стихли, хотя интрига и сохранилась; взял слово лорд барсук – именно он должен был объявить, годом какого зверя все-таки нарекут наступивший.

Барсук призвал к тишине и подал знак двум зайцем, стоявшим у входа в зал. Шум праздника притих, и сотни пар глаз устремились к дверям, на пороге которых появился кот. Ни для кого не было секретом, что каждый год одного случайного жителя горы наряжают в того зверя, которого избирает голосование, поэтому тут же сводчатый зал потонул в гуле радостных криков и поздравлений. И только двое молодых зайцев, брат и сестра, будто окаменели, будучи не силах прыгать и поздравлять всех с Новым годом, – они узнали этого кота, своего ночного спасителя. Единственное отличие состояло в том, что теперь он окончательно обрел четкость и больше его образ не казался размытым. И, естественно, больше он не превращался ни в барсука, ни в мышонка. «Это наверно потому, что Его наконец-то выбрали котом…» – пронеслась мысль в голове у Тишь.

Тем временем праздник продолжился, снова заиграла музыка, а кот начал раздавать сладости и гостинцы из большого заплечного мешка малышам и всем, кто оказывался у него на пути. 

Кашка сжал под столом лапу сестры и прошептал, не сводя глаз со Зверя Года:

– Неужели они не видят, что это настоящий кот, а не ряженый заяц?

Тишь не нашлась, что ответить – настолько велико было ее изумление. Не успели они опомниться, как кот оказался прямо напротив их стола. Он широко улыбался, протягивая им по шоколадному прянику.

– За столько лет вы наверняка могли заметить, что в этот день я желанный гость в любом обличье, – подмигнул им Зверь Года.

Зайцы приняли угощение и сбивчиво ответили:

– Спасибо вам, мистер Лекарь, мы… знаете, мы хотели еще вас поблагодарить…

Но кот уже растворился в праздничном хороводе ярких пятен и счастливых лиц. Праздник Середины Зимы был в самом разгаре, и молодым зайцам не дело было сидеть весь вечер за столом, разинув рты. Первым опомнился Кашка и, схватив свою сестру за лапы, нырнул в круговорот танцующих зверей.
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Не гаснет фонарь, который сохранил в себе наши истории той зимней ночью.

И вот, с первым весенним солнцем, его свет снова пришел в наше аббатство.

И на душе теплей)

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Зверь Года невольно очаровывает.)) Водяной полевкокрыс с барсуче-мышино-кошачьим замесом!:D
Мартин, отличная история и замечательный способ ощутить самую малость атмосферу Зимней Сказки, не будучи на Зимней Сказке.))

Браво! :bravo:

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Это здорово, что получилось передать что-то такое ;)

А насчет Зверя Года, по-моему, неистовые выборы этого года просто не могли не породить разнообразных плодов творчества, я все еще удивляюсь, что "Вестнике" не было карикатуры на эту тему, вот увидеть бы ..))

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете опубликовать сообщение сейчас, а зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, войдите в него для написания от своего имени.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Вставить в виде обычного текста

  Разрешено не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.

 Поделиться

  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

  • Похожие публикации

    • Автор: ОКО 75
      Пэйринг и персонажи: Принцесса Курда, Трисс, Затрещина, Флит Размер: 5 страниц, 1 часть Жанры: AU Фэнтези Экшн Предупреждения: Отклонения от канона Преканон Описание: Две несчастные души, которым суждено было встретиться... Посвящение: Всем поклонникам творчества Брайна Джейкса и серии "Рэдволл". Примечания автора: Данная работа является завязкой к альтернативной истории книги "Трисс Воительница". Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика   Минуй нас пуще всех печалей
      И барский гнев, и барская любовь.
      Грибоедов А.С.
      Замок Рифтгард. За час до полудня. 
      В тот день все вокруг казалось ей гнетущим: холодное северное Солнце, мрачные коридоры замка, в которых шаги отдавались гулким эхом, сочувствующие взгляды других слуг и многозначительные усмешки стражников. От того ощущение, будто ее ведут на казнь, становилось лишь сильнее. Да, прежде Трисс не доводилось бывать в этой части дворца и о том, что здесь творится она знала лишь понаслышке. Кто-то мог бы сказать, что ей до сих пор везло — прислуживать принцессе Курде во время тренировок как правило отбирали сильных и выносливых зверей. Однако удача переменчивая штука, и сейчас, глядя на довольную морду Флита, Трисс догадывалась, что дело тут не столько в желании угодить принцессе, сколько в личной неприязни лейтенанта к ней.
      У двери, ведущей в оружейную палату, они оказались довольно быстро. Пока Флит гремел ключами и возился с замком, второй стражник бесцеремонно сунул в лапы Трисс увесистый мешок с репой.
      — Значит так, слушай внимательно и запоминай, дважды повторять не буду. — средних лет крыс, с проседью в темной шерсти, явно считал ниже своего достоинства разговаривать с какой-то там белкой, но вместе с тем понимал необходимость объяснить новенькой основные правила. В гневе Курда была горазда вымещать злость не только на слугах. — Пока принцесса не пришла, убедись, что все готово к тренировке — пол не скользит, тюки плотно набиты и так далее. Репу развесишь на стропилах, как мишени. И только попробуй умыкнуть хотя бы одну — неделю будешь сидеть в клетке, на воде и сухарях.
       — Вот-вот, — поддакнул Флит, наконец справившись с дверью. — Репки у нас все посчитаны, все для Ее Высочества. Да и еще: проверь оружие — наточено ли, блестит ли. А то принцесса очень рассердится, если придется упражняться с тупым клинком, — добавил он, хитро подмигнув напарнику. Курда терпеть не могла, когда кто-то из слуг прикасался к оружию без ее позволения, но эта дерзкая и непокорная белка никак не могла знать об этом, в свой первый день у принцессы Рифтгарда.
      Донельзя довольный собой, Флит проводил пошатывающуюся под тяжестью мешка Трисс взглядом исполненным мрачного предвкушения, а затем захлопнул дверь и, вытянувшись по стойке смирно возле нее, стал ждать, что будет дальше.
      ***
      Уже почти наступил полдень, когда Трисс, немного запыхавшись, подготовила зал для тренировки — протерла зеркала вдоль стен, поправила и кое-где набила соломой напольные и подвесные чучела, ровными рядами развесила пресловутую репу. Остановившись чтобы отдышаться, она в последний раз окинула взглядом плоды своего труда, с тоской думая о том, что скоро от идеального порядка не останется и следа. Где-то на краю сознания встрепенулась злость, возмущение своим рабским положением, … но Трисс усилием воли загнала эти чувства подальше, в темные уголки души. Чтобы пережить сегодняшний день ей нужны были холодная голова и трезвый расчет, а ярость и праведный гнев пускай тлеют, до лучших времен.
      Успокоившись и переведя дыхание Трисс решительно подошла к оружейным стойкам, которые ровными рядами протянулись вдоль дальней стены, под высокими и узкими окнами палаты. Сабли, одноручные и двуручные мечи, шпаги, рапиры — от бесчисленного количества клинков рябило в глазах, а играющие на полированной стали солнечные лучи так и норовили ослепить. С замиранием сердца Трисс поняла, что у нее почти нет времени, чтобы проверить каждый из них, но и отступать перед трудностями она не привыкла. Взяв со стойки ближайший меч — обоюдоострый, с полукруглой гардой и позолоченным навершием — она придирчиво осмотрела его, проверила когтем остроту лезвия и уже собиралась вернуть на место когда…
      — Ну и что, по твоему, ты делаешь?
      Высокий, холодный голос за спиной подействовал на Трисс словно ушат ледяной воды. Она обернулась, всем видом демонстрируя смирение и покорность, сочетание способное польстить любому тщеславному зверю… Однако на принцессу Рифтгарда это не произвело должного впечатления. Застыв в дверях, царственная хищница смотрела на Трисс в упор и взгляд у нее был совсем нехороший — гневный, но вместе с тем какой-то оценивающий…
      — Простите Ваше Высочество, — кротко ответила она, склонив голову в почтительном поклоне. — Мне приказали быть сегодня при вас и…
      — Мне известно для чего ты здесь. — плотно затворив дверь Курда шагнула к Трисс, в ее тоне, как и в движениях, читалась неприкрытая угроза. — Но я не припомню, чтобы приказывала подавать мне оружие.
      Лишь после этих слов Трисс с ужасом осознала, что все ещё сжимает в лапе тот проклятый меч. Но странное дело — мысль о том, чтобы его бросить и молить о снисхождении, она отмела практически сразу, лишь крепче стиснув рукоять.
      — О, как видно, ты любишь играть с мечами? — в коралловых глазах принцессы Рифтгарда заплясали искры темного веселья, но голос оставался ледяным. — Всего лишь служанка, а воображаешь себя фехтовальщицей? Быть может, мне стоит преподать тебе урок, как думаешь?
      Трисс собиралась было возразить, но Курда уже натянула рукавицу из плотной ткани и взяла со стойки шпагу с вычурным эфесом. И снова — стоило ей лишь взглянуть на вражеский клинок, как страх и тревога отступили, а на их место пришла холодная, жесткая сосредоточенность. Положение было безвыходным, и все же она предприняла последнюю попытку избежать боя:
      — Ваше Высочество, я не умею сражаться…
      — Подними меч. — в голосе принцессы отчетливо звякнул металл. Заложив левую лапу за спину и направив острие шпаги в грудь Трисс, она замерла в этой позиции, будто змея, готовая в любой момент прянуть и ужалить.
      Поняв что выбора у нее нет, Трисс подчинилась. Сделав шаг назад она попыталась повторить стойку Курды, но вышло довольно неуклюже.
      — Выше, выше — надменно скомандовала принцесса. — Еще…
      Высокомерие и небрежный тон сделали свое дело — чувствуя закипающий в глубине души гнев, Трисс впервые посмотрела на Курду в упор, глаза в глаза.
      — Хорошо. — одобрила та… и тут же атаковала — стремительно, без малейшего предупреждения. От первого выпада Трисс ушла чисто на инстинктах — легким, истинно беличьим прыжком. Но Курда не дала ей перевести дух — стремительно сократив дистанцию она напала снова, на этот раз дальним рубящим ударом, практически тут же переведя его в колющий. И снова Трисс спасла реакция — отскочив вбок она укрылась за тренировочным чучелом, так что остриё шпаги пронзило лишь набитый соломой мешок. Но буквально через секунду ей пришлось вновь уклоняться от молниеносных ударов и выпадов…
      Эта опасная игра продолжалась еще какое-то время — Трисс отступала, а Курда преследовала ее, но из раза в раз клинок принцессы не достигал цели, поражая то репу, то соломенные чучела. Несколько раз Трисс была неприятно близка к тому чтобы получить серьезные раны, и только в последний момент ей удавалось избежать этого. Однако вскоре, терпению Курды пришёл конец.
      — Хватит убегать! — прорычала она, когда не в меру прыткая служанка в очередной раз разорвала дистанцию. — Защищайся!
      Было ли дело в эйфории боя или в адреналине, бурлящем в крови, но новый удар Трисс приняла на меч. Это был первый раз, когда их клинки скрестились — звон прокатился по залу, многократно отраженный и усиленный эхом. Свою ошибку она осознала мгновением позже, когда Курда чуть не выбила оружие у нее из лап, связав клинки коротким вращением. Потеряв равновесие Трисс рубанула мечом наотмашь… и теперь уже принцессе пришлось отпрянуть. На миг в коралловых глазах хищницы промелькнули шок и неверие, — какая-то белка-служанка вынудила ее, первую шпагу Рифтгарда отступить! — а затем Трисс пришлось уйти в глухую оборону под яростным натиском взбешенной принцессы…
      ***
      У оружейной палаты успела собраться приличная толпа зевак из замковых слуг и рядовых стражников, так что отряду королевских гвардейцев, пришлось пустить в ход копья и кулаки, чтобы пробиться в первые ряды. Капитан Затрещина, лично раздал не меньше дюжины зуботычин тем, кто не пожелал уступить ему дорогу, и своим подчиненным в том числе. Но командующего армией Рифтгарда это не волновало — сквозь гул толпы он отчетливо слышал звон клинков и от осознания того, что в замке идет бой у него шерсть становилась дыбом. Но зрелище, открывшееся когда он наконец прорвался в зал, определенно прибавило ему седых волос на загривке.
      Принцесса Курда, позабыв об всем на свете, яростно атаковала молодую белку из замковой челяди, а та, мало того что была до сих пор невредима, так еще и не стеснялась атаковать в ответ. При этом обе выглядели уставшими, с обеих градом катился пот, но ни одна, ни другая не желали уступать.
      — Ваше Высочество.! — Затрещина шагнул было вперед, желая остановить поединок, но…
      — Назад! — прорычала принцесса Рифтгарда, метнув в капитана испепеляющий взгляд. — Я справлюсь с ней сама!
      С этими словами она удвоила темп боя, устремившись в последнюю атаку, а Затрещина заметался, не зная что предпринять. Он не мог ослушаться прямого приказа принцессы, но в то же время понимал, что если с головы Курды упадет хотя бы волос, его собственная голова будет красоваться на пике у замковых ворот. К тому же, он видел с каким восторгом другие слуги смотрят на юную белку, и понимал, что если оставить все как есть, то это может окончиться всеобщим мятежом. Ухватив за плечо первого попавшегося стражника — по счастью им оказался Флит, наиболее расторопный и исполнительный малый во всем гарнизоне — Затрещина притянул его к себе и страшным шепотом приказал:
      — Немедленно собрать всех стражников и перекрыть это крыло дворца. Без моего приказа никого отсюда не выпускать. Передай надсмотрщикам — всех рабов разогнать по баракам, бараки оцепить до моего распоряжения, понял? И быстро, одна лапа здесь, другая там!
      Флит отдал честь и, протолкавшись к выходу, что есть духу припустил в сторону казарм. Никогда еще он не был так рад полученному приказу и искренне надеялся, что никто так и не узнает, какую роль он сыграл в этой истории.
      ***
      Почти наступило время обеда, когда в конец измотанные Курда и белка-служанка одновременно опустили оружие. Обе тяжело дышали, и метали друг в друга враждебные взгляды но поднять клинки уже не могли. Трисс опиралась на свой меч всем весом, Курда же использовала шпагу вместо трости. Многочисленные зрители затаили дыхание ожидая развязки.
      — Этот бой… — выдохнула принцесса Рифтгарда, уже без тени насмешки или высокомерия — ловкость и силу соперницы она оценила по достоинству. — Для тебя... он был первым?
      — Да. — честно ответила Трисс, кое-как выровняв дыхание и утирая пот тыльной стороной лапы. Для нее это и в правду был первый настоящий бой, да еще с сильным противником — с непривычки кисти и предплечья болели так, словно она весь день махала молотом в кузнице. Тем не менее, следующий вопрос сорвался у нее с языка прежде, чем она успела себя одернуть. — А для вас?
      Глаза Курды опасно сузились, и капитан Затрещина, посчитав, что лучшего шанса не представится, поспешно выступил вперед являя собой воплощение праведного гнева.
      — Что за неслыханная дерзость! — прорычал он и ткнув в белку когтистым пальцем добавил — Ваше Высочество позвольте, я разберусь с этой смутьянкой…
      — Молчать! — отрезала Курда и капитан тут же сник, утратив весь свой пыл. — А ты, — добавила она, обращаясь к недавней сопернице. — Назови свое имя.
      — Трисс, дочь Аррема Рокка. — ответила юная белка звонким, исполненым силы голосом, но спохватившись, добавила. — Ваше Высочество.
      От этих слов Затрещину прошиб холодный пот. Даже спустя сезоны, это имя все еще имело над ним власть. Тот день отпечатался в его памяти так, словно все это было только вчера — первая высадка короля Саренго на скалистое побережье Рифтгарда, атака объединенных сил белок, мышей, ежей и выдр, их попытка сбросить захватчиков в море. Помнил он и Рокка пронзенного не менее чем тремя десятками стрел, тогда как иному зверю хватило бы и одной чтобы отправиться в Темный Лес. И вот теперь, словно из ниоткуда, объявляется его наследница и в ее лапах меч… Кошмар наяву, не иначе…
      — Что ж, Трисс, на сегодня можешь быть свободна. — Курда между тем улыбнулась, а ее тон хотя и остался властным, приобрел милостивый и покровительственный оттенок. — Как следует отдохни и восстанови силы. Завтра я буду ждать тебя в этом зале, в это же время. И не вздумай опаздывать.
      Среди стражников и слуг послышался изумленный ропот и все они расступились перед Трисс, когда она вернув меч на место и поклонившись принцессе, направилась к выходу. Даже капитан Затрещина не осмелился заступить ей дорогу, а лишь наблюдал со стороны, сжимая кулаки от бессильной злости. Разумеется Курда никак не могла знать о событиях, имевших место еще до ее рождения, как и  о том, какая опасность угрожает всему Рифтгарду в лице этой юной белки-служанки. И когда та прошла мимо, а  их взгляды на миг встретились, внутренний голос шепнул капитану, что уж лучше бы в этот день в кладовых замка не досчитались очередного мешка с репой…
    • Автор: Меланхолический Кот
      Всем привет ещё раз. Как, наверное, кто-то уже знает, я недавно прочитал "Жемчуг Лутры". Финалом книги я остался недоволен и решил написать фанфик с альтернативной концовкой. По мере повествования буду делиться соображениями по поводу перевода и оригинала, а также комментировать проблемы с внутренней логикой книги. Итак, действие начинается на борту "Морского Змея", который несёт пленного аббата Дьюррала к Сампетре. Ромска в моём варианте выживает...
      ***
      Аббат Дьюррал забылся коротким тревожным сном. Ему казалось, что он вернулся в родной Рэдволл, и жители готовят пир в его честь. Вот только какой-то мрак повис на всём, а еда пахла водорослями. Затем из-за стен донёсся шум сражения, и аббат понял, что на них напали. Но тут всё исчезло, и он заспанно оглядел тесную и тёмную каюту пиратского корабля.
      Снаружи и вправду сражались. Дьюррал слышал ругань, шипение ящериц и звяканье клинков. То и дело раздавались предсмертные крики. Значит, вражда Ромски и генерала Ласка Фрилдора наконец разрешилась схваткой. Но что могла сделать в такой ситуации старая мышь с паршивым зрением? Разве что сидеть взаперти и надеяться, что верх одержит капитанша-хорчиха, а не чудовищный варан Ласк. Аббат притащил к двери стол и пару скамеек, сам закутался в одеяло и уселся на постели. Вскоре старика сморило вновь.
      Проснулся он от звука страшного удара. Дверь затрещала. Ударили ещё раз, несколько досок вывалилось на пол, и в дыру просунулась чешуйчатая морда Ласка. Дьюррал замер. Он не понял, сколько времени прошло, но в какой-то момент стало ясно, что генерал мёртв. Глаза варана закрылись, а из уголка пасти текла струйка тёмной крови. Стараясь не смотреть на труп, аббат отодвинул стол и приоткрыл разломанную дверь.
      Уже сгущались сумерки, а на корабле горело лишь несколько фонарей. Дьюррал вышел на палубу, вдохнул свежий воздух, прищурил подслеповатые глаза и вздрогнул, разглядев валявшиеся кругом трупы и лужи свежей крови на досках.  
      - Эй, старик… Иди, не бойся… Это я, Ромска, твоя подружка…
      Мышь обернулся на хриплый голос и, пройдя несколько шагов, увидел хорчиху. Она сидела на палубе, прислонившись к мачте и тяжело дыша. Пятна крови темнели на камзоле и чёрно-серой шерсти капитанши, а рядом лежал палаш, прервавший сегодня, видно, немало жизней.
      - Только мы вдвоём тут в живых и остались. Весело, правда?
      - Ты ранена… - выдохнул Дьюррал, подойдя вплотную.
      - Да уж… Ласк постарался… Но и сам отправился в преисподнюю… Так, слушай, - Ромска с трудом приподнялась. – Вернись в каюту, там, в шкафу, лежат лекарства. Использовать их умеешь?
      Это прозвучало как вызов – чтобы он, аббат Рэдволла, не умел лечить зверей? Несмотря на ужас ситуации, Дьюррал не сдержал улыбки.
      - Фонарь возьми… - прохрипела Ромска. – Если повезёт и я выкарабкаюсь, дальше хоть не один поплывёшь…
      Аббат торопливо сорвал приделанный к стене светильник. Сделать это оказалось совсем не трудно – дерево подгнило и не держало гвозди. Осторожно перешагнув через мертвого Ласка, Дьюррал вновь прошёл в своё убежище. Масляная лампа бросала неяркий свет на тёмные стены. Так, вот и шкафчик. Дверца приоткрылась, звякнув стеклом. Что тут у нас… Игральные кости и карты, кинжал, сухари – мышь раздражённо сбрасывал с полок предметы нехитрого пиратского быта. Наконец в глубине сверкнули флаконы со снадобьями. Дьюррал не мог сейчас разобрать названия на грязных бумажках, но втягивал носом запахи, с радостью узнавая травы родных берегов. Под мотками бинтов лапа вдруг наткнулась на оправу. Какая удача! Треснувшие линзы, правда, не совсем подходили аббату, но теперь всё вокруг приобрело хоть какую-то чёткость. А то с тех пор, как пираты отняли у него очки, уже надоело ходить среди туманных пятен. Так, ещё нужна чистая вода…
      Ромска с жадностью осушила кружку. В свете лампы Дьюррал осторожно промывал рваные раны на теле хорчихи, накладывал целебные мази и забинтовывал, стараясь выбрать самую чистую ткань. Ромска лишь тихо стонала, когда он неосторожно задевал её израненную плоть. Ну что же, видно, уроков старой Цецилии аббат не забыл, и сегодня они позволили ему выдержать такой внезапный и страшный экзамен по врачеванию.
      - Так, хорошо, кровь уже не идёт. Я думаю, важные органы всё-таки не задеты. Надо бы травы заварить…
      - На камбузе жаровня, - прошептала Ромска. – Так, помоги-ка…
      Дьюррал почувствовал, как тяжелая лапа капитанши легла на его плечо. Медленно ступая и опираясь друг на друга, вместе они – старый ценитель книг и трав и предводительница безжалостных корсаров – спустились в камбуз. В каменной жаровне тлели угли. Аббат подбросил растопку, несколько сухих поленьев, и вскоре на них заплясало пламя. В котелок отправился пучок гиперикума – для начала сойдёт. Дьюррал накрыл растянувшуюся на полу Ромску одеялом, ещё одно, свёрнутое, сунул ей под голову.
      - Добрый ты зверь, отец, - сказала Ромска. – Было бы побольше таких, как ты, может, и моя жизнь иначе бы пошла… Ладно, чего теперь… Слушай. Я сейчас не могу править кораблём, а ты один нипочём не направишь его к своим берегам. Сейчас пойдёшь на корму, найдёшь руль и закрепишь его, понял? Там не сложно… Корабль сам пойдёт к Сампетре. Если повезёт и мы не потонем по дороге, если я выживу… То сделаю всё, чтобы ты вернулся домой…
      Тщательно привязав рулевое бревно, чтобы оно не ходило туда-сюда, Дьюррал прошёлся по каютам. Одеяла, сухари, тряпки, снадобья – всё сгодится. Не удержавшись, он глотнул грога из чьей-то бутылки и мучительно закашлялся. Похоже, Ромска давеча угостила его сильно разбавленной версией. Впрочем, аббат ощутил внутри приятное тепло, а сердце гулко забилось, подгоняя кровь по старым жилам. Сильная вещь, но аккуратнее с ней надо, это тебе не октябрьский эль в погребе с ежами распивать!
      Ромска с наслаждением выпила грога, затем Дьюррал налил ей настой гиперикума.  
      - В Рэдволле врачевать научился?
      - Ну да… - аббат смущённо поправил свои новые очки. – У нас такое правило – лечить всех, кто нуждается в помощи…
      - Хорошее правило, - ответила Ромска.
      «У вас зато другое правило – грабить и убивать всех, кто не может дать отпор», - подумал Дьюррал. Вслух он говорить ничего не стал – злить хищную пациентку не стоило.
      - Ласк спятил, - вновь заговорила, помолчав, Ромска. – Хотел нас с тобой принести в жертву Вулпазу. Проклятому владыке ада. Теперь он сам в его компании. Она ему подходит…
      - Пожалуйста, не поминай его, - лапы старой мыши дрогнули, так что он едва не пролил настой.
      - Боишься? – хорчиха слабо усмехнулась. – Не стесняйся, мне тоже не по себе. Даже когда всю жизнь на волосок от смерти…
      Аббату показалась, что она дёрнулась под одеялом. Хорошо, если это не озноб. Самое паршивое, если в раны прошла зараза. Конечно, тогда могло бы помочь кровопускание, но Ромска и так потеряла немало крови… Взгляд Дьюррала упал на сухую корку. В рэдволльском лазарете поговаривали, что, если к гнойной ране приложить заплесневелый хлеб, воспаление пройдёт быстрее, чем от мазей. Многие, включая самого Дьюррала, в это не верили – ну как гниль может лечить? – но в крайнем случае даже это стоило испробовать.
      - Спи, - мышь погладил хорчиху через одеяло. – Тебе надо восстановить силы. А там что-нибудь придумаем.
      - Помолись о нас, отец, - пробормотала Ромска, засыпая.
      Легко сказать – помолись… Сколько Дьюррал себя помнил, обращений к высшим силам он почти что не слышал. Может, когда-то было иначе, но сейчас обитатели его аббатства предпочитали жить и трудиться, не задумываясь о религиозных вопросах. Но если бы сейчас кто-то на небе вспомнил о них двоих, брошенных среди ледяной бездны…
      Дьюррал ещё долго сидел без сна в тёмном вонючем камбузе, смотря на догоравший очаг и прислушиваясь к вою ветра за бортом. Погода, похоже, ухудшалась. Начнись шторм – вряд ли у них вдвоём будет шанс выжить. Какой, однако, парадокс – всю жизнь просидеть в родном аббатстве, читать книги до веселить диббунов, а на склоне сезонов встретить смерть здесь, на разбойничьем корабле, на пару с капитаншей пиратов! Кто из настоятелей прошлого мог бы похвастаться такой судьбой? Вот только в Рэдволле уже никто не узнает об этом историческом случае…
      Во тьме ненастной ночи «Морской Змей» безмолвно нёсся по волнам на запад, неся на палубе кучу трупов, а в своём мрачном чреве – двоих самых одиноких существ на свете.
      И всё-таки им повезло – шторм прошёл мимо. Поглядывая на ползущие над морем клочковатые тучи, Дьюррал с усилием перекидывал через борт окоченевшие трупы. Ромска порывалась помочь, но аббат отговорил её – от напряжения могли разойтись свежие раны. Впрочем, Ласка Фрилдора они подняли всё же вместе. С шумным всплеском мёртвый варан упал в воду, и его вытянутое чешуйчатое тело закачалось на волнах, словно перевёрнутая лодка.
      - Даже последний злодей имеет право на погребение, - произнёс Дьюррал, смотря, как его поверженный враг отдаляется от корабля. – В земле или хотя бы вот так…
      - Впереди Сампетра!
      Мышь взглянул прямо по курсу, куда указывала Ромска, и разглядел тёмную полоску острова.
      - Так, пристать к пирсу без команды мы не сможем. Давай-ка, отец, отвяжи руль, и я попробую выбросить корабль на пляж.
      Дьюррал невольно подивился выносливости хорчихи. Дня полтора назад она, израненная, лежала у мачты, а теперь с трудом, но уверенно крутила рулевое колесо. Тем временем Сампетра быстро приближалась. Стали видны подсвеченные клонившимся к западу солнцем пологие, безлесные холмы, причалы и здания порта, а над ними – массивный серый замок. Вскорости корабль вздрогнул и замер, уткнувшись в песок.
      - Никого не видно… - Ромска тревожно озиралась, вцепившись лапами в борт. – Порт пустой…
      - Кто-то идёт… - Дьюррал смотрел на высокую фигуру, что появилась из-за камней и, переваливаясь по песку, шагала к кораблю. Хотя зверь и закутался в тёмный плащ, его хорошо было видно на фоне пустынного пляжа.
      - Ублаз! Наш император! – Ромска схватила аббата за плечи и резко опустила на палубу. – Так, слушай сюда. Говорить с ним буду я. Ты – пленник, понял? Молчи и ни в коем случае – слышишь? – ни в коем случае не смотри ему в глаза!
      Раздалось натуженное пыхтение, и над бортом появилась покрытая бурой шерстью и увенчанная золотой короной голова куницы. Ублаз перевалился, неуклюже растянувшись на досках палубы, но тут же вскочил и огляделся. Он был высоким – на целую голову выше Ромски. Лишь на миг Дьюррал перехватил взгляд его чёрных круглых глаз, но успел ощутить страх и смертельную тоску в душе. Это чувство походило на то, как если бы ты глянул в глубокий омут ненастной ночью.
      - Ромска! Где твоя команда? Где Ласк? Отвечай!
      - На корабле вспыхнул бунт, - спокойно сказала капитанша. Её лапа легла Дьюрралу на затылок и с силой наклонила его голову. – Все погибли. Остались одна я да заложник.
      - Все? И сам Ласк? – Ублаз прошипел какое-то ругательство. – Ладно, потом отчитаешься. Что это за старик? Я сказал привести мне жемчуг! Жемчуг, а не этого доходягу!
      - Аббатство Рэдволл хорошо укреплено. Попробуй мы его штурмовать – все бы там полегли. А за своего настоятеля они сами отдадут жемчужины.
      - Сами? Ты сказала сами? – император наступал на Ромску, и та, невольно пошатнувшись, схватилась за борт. – Я не жду, когда кто-то что-то соизволит отдать! Я прихожу и беру то, что мне принадлежит по праву! Я дважды посылал вас за жемчугом! И не получил ничего! Ничего! В первый раз вы его профукали, а теперь ты мне впариваешь полудохлую мышь! Ты сгубила экипаж! Сгубила моих надзирателей!
      Казалось, император впадал в истерику, но внезапно он замолчал. Мощная лапа, в которую взглядом упёрся Дьюррал, царапала доски, а сверху доносилось тяжёлое дыхание.
      - На острове проблемы, - уже спокойнее прорычал Ублаз. – Бери это существо и быстро во дворец!
      «Морской Змей» застрял недалеко от берега, но его окружала вода, и по приказу куницы аббат с хорчихой сбросили за борт маленькую шлюпку. Дьюррала мутило – в конце концов, его возраст не очень подходил для первого морского путешествия. Покачиваясь, старик бежал по пляжу, подгоняемый Ромской. Песок, к счастью, то ли не прогрелся, то ли уже остыл, так что даже без отнятых пиратами сандалий по нему можно было сносно топать. В стороне остались тёмные, покосившиеся сооружения порта. Наконец Ублаз нырнул куда-то между валунов и кустарника. Там, прикрытый грязью и ветками, скрывался железный люк. Император быстро откинул крышку, и Ромска нырнула в тёмный проход.
      Дьюррал выдохнул и уверенно спрыгнул следом за своей в одном лице спасительницей и поработительницей. Это оказалось не особо труднее, чем спускаться по лестнице в погреб аббатства. Наконец, захлопнув за собой дверь, в туннель плюхнулся сам Ублаз. Вся троица, толкаясь, двинулась по тесному тёмному коридору. Теперь аббату оставалось надеяться, что его тащат в места хотя бы не более страшные, чем пиратский корабль.
      ***
      Примечание. В переводе говорится, что Ублаз выбрался из дворца через "потайной ход", однако в оригинале говорится о главных воротах, "main gates". Вариант переводчиков мне больше понравился, поскольку тайный туннель явно лучше соответствует вопросам безопасности императорской особы и контролированию острова.
      Гиперикум - это зверобой. Я просто решил, что в мире людей-зверей название "зверобой" смотрелось бы, хм, странновато.
    • Автор: Scalrag
      Грядущая ночь эгоистично затемняла все краски чудесного лесного пейзажа: зелёные ели становились едва видными на фоне чёрного неба, и лишь несколько звёзд освещали дорогу путникам, затерянным по всему миру в этот момент. Среди обширных полей, лесных болот, многочисленных рощ и одиноких деревьев выбивалось строение, будто прятавшееся от всего мира за соснами, но ночью его было легко обнаружить, ведь из его окон ярко горел свет, словно указывая зверям, где они могут поесть и поспать.
      Это была таверна "Барсучий жир", на входной двери которой висела деревянная табличка, гласившая, что барсукам здесь не рады. 
      Хозяин этого места, ласка по имени одноглазый Вилли, стоял за барной стойкой и по очереди подливал грог посетителям. 
      - Я не до конца уверен, что моё место там, куда я направляюсь, - рассказывал поддатый тёмно-серый горностай с кружкой ячменного пива. Он сидел словно отдельно от постоянных клиентов, пары-тройки весёлых хорьков, хорошо знакомых с Вилли. Зверь сделал глоток и продолжил:
      - В конце концов, это какие-то развалины старой крепости на севере, точно ли именно там я должен найти себя?.. Я не знаю.
      Затем горностай залпом допил кружку и звучно поставил её перед хозяином таверны.
      Вилли, подливая пиво посетителю, пробуравил его взглядом и ответил:
      - Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. К тому же, если что-то не выйдет или пойдёт не так, ты всегда сможешь вернуться, верно?
      Вилли был прирождённым барменом. Он не только умел разливать алкоголь по кружкам зверей, захаживавших в таверну, но так же всегда мог поговорить и дать хороший совет. Лишь единственный раз он ничего не налил зверю и не дал ему никакого совета, но именно с тех пор барсуки и не захаживают к нему...
      ******
      Огромный барсук с мечом в лапе с ноги выбил дверь в таверну и устремился к обескураженному ласке, который не смог произнести и слова.
      - Ты сын Роджера, погибшего капитана "Воющей Серены"?
      - Нет, я просто держу таверну. Чего вам налить? - Вилли нервно улыбнулся.
      Барсук яростно стукнул кулаком по столу, замахнулся мечом и выколол ласке глаз:
      - Ты лжёшь, ты точно его сын, и ты ответишь за то, что твой папаша сделал с моим отцом!
      Вилли схватился за глаз, но тут же понял, что нужно биться. Ласка побежал в свою каморку, быстро отыскал меч, подаренный ему отцом, и постарался вспомнить всё, чему тот его учил. Барсук догнал хищника ровно в момент, когда тот уже отыскал оружие.
      Битва длилась долго, но выносливому Вилли удалось вывести барсука из строя и вымотать его. В конце концов, чёрный зверь с белой полосой на голове был повержен.
      - Теперь нужно чинить дверь, оттирать кровь с пола и обрабатывать глаз. Грёбанный барсук...
      ******
      Вилли немного мотнул головой, чтобы отогнать дурные воспоминания, и вступил в весёлый разговор с корешами-хорьками, подливая им пиво и травя старые байки. В этот момент дверь в "Барсучий жир" аккуратно открылась, и вошёл лис, на морде которого была чёрная, как сегодняшнее ночное небо, шёлковая маска.
      - Это ограбление, доставай золотые! 
      Напряжённый взгляд красных глаз горностая тут же просверлил незнакомца.
      - Ага, сейчас, - расслабленно ответил ласка, мягко улыбаясь, - докажи, что ты не барсук, рыжий.
      На этой фразе тёмно-серый зверь широко улыбнулся, отвернулся и продолжил пить, а только появившийся посетитель сказал:
      - Пошёл ты, Вилли, и налей грога.
      Хозяин таверны послушно взял кружку и принялся наполнять её напитком, Слэгар же в это время сел за барную стойку.
      - Что расскажешь, приятель? - дружелюбно обратился Вилли к лису, но тот лишь бросил на него желчный взгляд и ответил:
      - Мы не друзья.
      - Тебе бы освободиться от душевного груза, раскрыться кому-то, найти друзей, - дружелюбно ответил хозяин таверны, исподлобья глядя на Слэгара и наполняя его кружку.
      - Просто грог, ласка, советов я не заказывал, - мрачно ответил лис и взял свой напиток.
      - Как знаешь, - буркнул Вилли и вернулся к компании своих друзей.
      Лис сделал один глоток и окинул взглядом таверну: бар, деревянная лестница наверх, к спальным комнатам, пара вёдер в углу... Рыжий частенько любил приходить сюда, чтобы немного расслабиться и поразмышлять о жизни, к тому же, напитки здесь всегда были на уровне. 
      Лис допил грог и, отдав монеты Вилли, взял у него ключ от комнаты. Слэгар поднялся наверх. Открыв дверь, он увидел уже привычное для него зеркало, висевшее на стене недалеко от кровати, стоявшей в углу.
      Рыжий запер дверь и, сняв маску, уставился в зеркало.
      Кошмарный шрам на половину лица, но жизнь, как подарок, оставленный от Асмодеуса... А стоило ли оно того?
      Лис лишь молча смотрел в зеркало, будучи не в силах произнести ни единого слова.
      ******
      Села готовила какой-то особый травяной отвар, пока маленький Куроед играл недалеко от их небольшой хижины.
      Лиса и не заметила, как юркий лисёнок вернулся домой. Он подбежал к маме и протянул ей небольшой букетик собранных лесных цветов:
      - Мамочка, ты такая же красивая, как эти ромашки.
      - Спасибо, малыш. Иди, поиграй ещё, если хочешь, а мамочка пока доделает кое-что, хорошо?
      - Хорошо, мам.
      Куроед умчался играть дальше, а Села с умилением во взгляде посмотрела сыну вслед. Она взяла с полки стакан, наполнила его водой и поставила туда цветы.
      ******
      Куроед открыл входную дверь и яростно швырнул сумку куда-то в сторону. Услышав странный звук, Села вышла из кухни, где готовила обед.
      - В чём дело?..
      Но стоило Куроеду повернуться к матери, как все её вопросы мгновенно отпали. Под левым глазом лисёнка красовался фингал.
      - Кто это тебя? - спросила Села у сына, заводя его на кухню.
      - Это те идиоты, живущие неподалёку.
      - Нужно что-то с этим делать, - сказала Села и, найдя наконец аптечку, принялась намазывать какой-то мазью фингал сына.
      - Если что-то не так - сразу бей, понятно? 
      - Но им же будет больно.
      - Мне тоже больно смотреть на то, как над тобой издеваются. Просто бей. Такова жизнь. А, и да, ещё кое-что.
      Села ненадолго отошла в свою спальню и принесла какую-то коробочку. Лиса открыла её. Куроед увидел боласы и ручной портрет своей матери и какого-то неизвестного лиса. Села протянула сыну метательное оружие:
      - Твой отец любил их, и любые враги всегда были повержены им и этими шарами. Начинай учиться пользоваться ими. Ты сможешь использовать их так же искусно, как он, я уверена в этом. У тебя всё получится.
      ******
      Рыжий юноша хлопнул дверью, входя в дом, и, подойдя к матери, протянул ей какое-то растение.
      - Мне нужен был лесной дудник, какого чёрта ты принёс мне борщевик? Когда ты уже научишься меня слушать? 
      Куроед закатил глаза и ответил:
      - Тогда же, когда научишься нормально объяснять, что тебе нужно.
      - Почему ты постоянно дерзишь мне?
      - Почему ты вечно на меня орёшь?! Ты будто специально ищешь повод зацепиться за что-то, сколько можно? 
      Мать и сын сверлили друг друга напряжёнными взглядами, со стороны это напоминало игру в гляделки. В конце концов, Куроед тяжело вздохнул и пошёл к входной двери.
      - Ты куда?
      - Да какая тебе разница? Прогуляюсь.
      - Когда ты стал таким сложным?
      Ответом послужил хлопок входной двери. Лиса лишь села на ближайший стул и вздохнула.
      ******
      Глядя в зеркало, лис произнёс:
      - Я Слэгар Беспощадный.
      Но не прошло и пары секунд, как в его голове промелькнула мысль:
      "Я Куроед".
      Слэгар вышел, запер комнату снаружи и спустился вниз, к бару.
      Заказав у Вилли ещё одну кружку грога, он сел за самое крайнее место, которое уже освободилось после ухода горностая, и незаметно достал под барной стойкой портрет своих родителей из той самой коробки.
      Слэгар взял заказанный грог, слегка, едва заметно приподнял кружку и, не решившись сказать, подумал:
      "Когда я видел твой труп впервые, я испытывал облегчение, но сейчас это не так. Совсем не так. За тебя, Села. За тебя, мам. Я всегда, несмотря ни на что, помнил дорогу домой. Мне жаль, очень жаль. Спасибо за всё и пока".
      После этого Слэгар залпом опустошил кружку и поднялся наверх. В конце концов, его ждал завтрашний день, а затем ещё, и ещё, вплоть до момента, пока он не встретит вновь свою мать в границах Тёмного леса...
    • Автор: Scalrag
      @Роксана, посвящается.
      Розовый круг не уставая кружился вокруг изжелта-белого диска восходящего солнца. Звёзды постепенно угасали, уходя следом за исчезнувшей с неба полной луной. Всё в Лесу Цветущих Мхов словно ещё спало, и только листья деревьев давали знать о себе едва слышным шелестом из-за набежавшего лёгкого ветерка. 
      Огромный отряд морских крыс и прочих случайных, встретившихся по пути хищников по-прежнему пребывал в церкви Святого Ниниана. Во главе с великим Клуни Хлыстом они вновь собирались попытаться захватить Рэдволл и покончить с проклятыми мышами-аббатами, но сейчас все крепко спали: все, за исключением самого великого крыса. 
      Сидя за своим столом в шатре, в полном одиночестве, Клуни Хлыст не выглядел так величественно, как обычно: вместо устрашающего плаща с черепом хорька он был закутан в плед, а вместо туники на нём была обычная ночная рубашка. 
      Крыс лишний раз пересматривал тактические планы и едва слышно для чужого уха что-то бормотал себе под нос. Невольно Хлыст вспомнил детство: его отец сидел в капитанской каюте и разбирался с картой сокровищ, попивая ром, пока маленький крыс так и норовил напасть с игрушечным мечом на кока и стащить что-нибудь из запасов. 
      "Жаль, что та деревянная развалина пошла ко дну вместе с отцом раньше, чем я встретил мать. Дешёвая портовая тварь..." - промелькнуло в голове Хлыста, но тот быстро вернулся к работе.
      В тысячный раз убедив и себя, и дух Мартина Воителя, приходивший к нему во сне, что провал невозможен, Клуни отрезал себе кусок сыра, съел его и запил вином. Крыс ещё раз взглянул на схему, которую пересматривал буквально только что.
      "Не спать. Не спать!" - пульсировало в голове Хлыста, из-за чего он уже не мог сосредоточиться на деле. В последнее время его мучил один и тот же ужасный кошмар, буквально сводивший его с ума и лишавший его всяких остатков рассудка.
      Жёлтый круг солнца будто съел розовое кольцо, крутившееся вокруг него, и поднялся выше, дав заслонить себя лёгким и белым, похожим на вату облакам. Великому крысу было достаточно один раз моргнуть, чтобы окунуться в дурман сладкого сна под наступавшее раннее утро...
      Мышь в капюшоне и с мечом в руке был виден уже издали. На фоне заполнившегося серыми тучами неба Мартин медленно подходил всё ближе к Клуни Хлысту, пока тот в ужасе не мог и шевельнуться.
      "Нет, только не сейчас!" - крыс уже знал, чем закончится этот сон.
      - Я там и сам! - прокричал мышь, оказавшись в паре шагов от крыса.
      Стоило Клуни рефлекторно дёрнуть лапу в сторону меча, как неожиданно кто-то невдалеке звучно щёлкнул пальцами и в дух мышиного воина попала молния. Мартин мгновенно исчез, а начавшийся дождь резко закончился. Тучи на небе стали уходить в стороны, и единственный луч летнего солнца упал прямо на голову самого Клуни Хлыста.
      "Что?.." - подумал ошеломлённый крыс, будучи не в силах произнести и слова. И тут из-за ближайшего дерева вышла таинственная незнакомка.
      Серая благородная крыса с роскошными каштановыми волосами и словно специально подобранными под них самой матерью-природой тёмно-болотными глазами была одета в роскошное алое платье. Голову приятной особы украшал венок из красных роз, а глаза были легко и изящно накрашены сурьмой. Естественно-розовый цвет губ чудесно вписывался в общий вид её лица, и было понятно: в эту восхитительную женщину не возможно не влюбиться с первого взгляда. Даже Клуни Хлыст, незаконнорожденный сын капитана затонувшего пиратского судна, бывший капитан "Плети морей", жестокий завоеватель, недоверчивый лжец, злодей и самая последняя мразь на всём тёмном свете, тот, кому заранее, с самого рождения уготовлено особое место на мрачных страницах истории, не смог устоять перед ней. Крыс убрал лапу с рукояти меча, лежавшего в ножнах, и хотел было спросить незнакомку об имени, но та стремительно подошла ближе и приложила палец к его губам.
      - Ты узнаешь позже. Я люблю тебя, Клуни, - прошептала она ему на ухо. Хлыст был ошеломлён. Он и не помнил, когда в последний раз кто-то, кроме матери, обращался к нему на ты, но он не хотел, чтобы это прекращалось.
      - Это всё сон, милый, - чуть громче сказала ему незнакомка. Затем она крепко обняла любимого и прикоснулась носом к его щеке. 
      В итоге, оказавшись под напором гнева, удивления и невероятной страсти, Клуни крепко обнял девушку за шею и поцеловал её. 
      Это длилось несколько секунд, но казалось, что весь мир вокруг замер в ожидании, пока любимые насладятся друг другом.
      Загадочная крыса твёрдо и уверенно произнесла:
      - У тебя всё получится.
      - Я и так это знаю, - буркнул великий.
      - Какой же ты лжец, Клуни Хлыст, - игриво сказала серая крыса, отстранившись от него. Стоило ей пройти пару шагов, как Клуни окликнул её:
      - Кто ты?
      Незнакомка обернулась и ответила:
      - Роксана. Пока только твой лучший сон, но ты не можешь знать, что ждёт тебя дальше.
      На лице Роксаны всплыла лёгкая, почти детская улыбка. Крыса развернулась и пошла на встречу рассвету, пока тучи уходили всё дальше и дальше.
      Клуни Хлыст проснулся, когда солнце уже было в зените. Весь отряд уже не спал, но никто не решился будить хозяина.
      Хлыст оделся и вышел на улицу.
      Как обычно крича на своих подчинённых, Клуни на секунду обратил взор в даль и увидел тень незнакомки. Крыс сильно удивился и протёр глаза, но, открыв их вновь, не увидел ничего, кроме лесного пейзажа.
      "Нас ждёт победа, Роксана. Победа. Я найду тебя и приведу в свой замок. Ты будешь моей королевой".
    • Автор: Занн Юскарат Тагеранг
      Послушайте, друзья, одну поучительную историю, которую из поколения в поколения передают морские выдры у нас на Выдрином Кольце. Вы, должно быть, что-то знаете о моей родине. Да, это остров-гора, которая по размерам своим может сравниться с самим Саламандастроном. Гора полностью полая изнутри, полость похожа на глубокий и очень обширный кратер давно погибшего огромного подводного вулкана, опять же хочется сравнить с Горой Барсуков. Кстати, мы, морские выдры, часто называем Саламандастрон Горой-на-Суше, тогда как наше обиталище сравнительно с этим именуется...угадаете, как? Горой-на-Море, верно! Ну так вот, такие замысловатые рельефные условия помогли создать в том кратере свою природную систему, окруженную прочными стенами, которые защищают Кольцо от бушующего моря. И от нежеланных гостей к тому же. Вход хорошо скрыт и известен только обитателям горы. И в этом скрытом, недоступном месте под названием Выдриное Кольцо в течение многих сезонов жили, сменяя друг друга, роды и династии морских выдр. Неплохо устроились мы, а?
      Так вот, наше общество имеет довольно серьезный подход к военной подготовке и вообще ко всей физической подготовке в целом. Оружие могут носить даже дети-выдрята, они с раннего детства обучаются разным видам холодного и стрелкового оружия, и также тренируют свою силу, ловкость, скорость и выносливость. Все эти мероприятия если не сказать, что обязательны, то максимально желательны. У нас в народе есть даже такая шутливая поговорка: "Выдра, которая не тренируется, со временем становится барсуком". И многие считают, что это высказывание не несет никакого смысла и было придумано лишь, чтобы пугать ленивых выдрят, и те отправлялись заниматься со всеми физической подготовкой, а не валяться на полянке под лучами солнца. На самом же деле эта поговорка имеет под собой вполне правдивую почву.
      Давным-давно, еще до моего рождения, до того, как родился мой отец и вообще на заре времен жил на Выдрином Кольце один выдра. И была у него одна особенность, очень сильно выделяющая его среди других морских выдр - этот выдр имел черные полоски на морде, совсем как у барсука! За это его и звали - Полóскун, как бы тонко намекая на его схожесть. Полоскун не мог не видеть свое отражение в воде и понимал, что он не похож на своих собратьев-выдр, из-за чего он очень долго горевал, считая себя ущербным и неполноценным. 
      Однажды к Выдриному Кольцу причалил корабль – то вернулась экспедиция выдр, исследовавших неизвестные восточные земли. Они сообщили, что выдры отнюдь не самые прожорливые звери на свете, что есть на суше гора, таких же размеров, как и наше Выдриное Кольцо, но с очень длинным и страшным названием. И правит там огромный и полосатый барсук по имени Дотошник Справедливый. Он, кстати, поведал выдрам-путешественникам, что название горы, ну, значится, Саламандастрон, было выбрано не случайно: пока хищники, вторгнувшись во владения лорда-барсука, бились в попытках выговорить причудливое название горы, на которую они пытались посягнуть, отряд зайцев мог успешно провести вылазку и внезапно атаковать неприятеля. Услышав это, пара выдр-энтузиастов предложила переложить название "Выдриное Кольцо" на язык тюленей, однако идея не была одобрена.
      Одного только выдра не волновали все эти названия. Что Полоскуну до всяких страшных, непонятных слов? В горе правит барсук, ребята! Эта новость просто вдохнула в полосатого выдра новую жизнь. Так вот почему он такой! Дело ни в какой ущербности или неполноценности, и он не просто полосатый выдр, он рожден, чтобы быть правителем!
      На Выдрином Кольце управление держалось на вождях, соответственно, выдры стали убеждать Полоскуна, что нет, он не может быть правителем, наши правители - это во-он те пожилые, мудрые и седые выдры; если хочешь править, сначала стань таким же пожилым, мудрым и седым. Полоскун категорически не согласился и решил: "Вы как хотите, а я все равно буду вами править" - так и сказал. Выдры посмеялись немного и шутки ради приняли нового правителя, мол, попробуй. Беда в том, что Полоскун не знал, что должны делать правители. Он отправился за советом к вождям, мол, подскажите, чего хоть ему делать. Вожди рассудили: "Если хочешь ты править, подобно барсукам в Горе-на-Суше, тебе нужно просто сидеть и есть, а все выдры просто будут заниматься своими делами". Полоскун подумал, что как-то это скучновато - править, но все же внял советам вождей, ведь это его предназначение, иначе для чего ему эти полоски на морде?
      Шли сезоны, правление Полоскуна протекало славно, без заминок. Запасы еды заметно убыли за время правления, но выдры в целом не жаловались. Полоскун сидел на троне в своих покоях и думал, хорошо же он правит! И, кажется, предназначение его исполнено. Довольный собой, выдр решил в кои-то сезоны покинуть покои и обеденный зал, полный еды, и осмотреть свои владения. Вот вышел Полоскун на поляну, и тут один выдр, как заметил его, закричал на всю округу: "Хей, смотрите, да это же барсук!" Полосатый выдр недоуменно смотрел на сбегавшихся со всей горы морских выдр и тоже кричавших: "Действительно, барсук! А какой огромный! Как он проплыл через наш скрытый проход?" Вконец смутившийся Полоскун побежал, расталкивая выдр, к небольшому озерцу, взглянул в свое отражение...и действительно увидел барсука! Как же это так? Он хотел править, но не хотел стать барсуком! Еще и таким толстым! Выдры, вскоре поняв, что к чему, залились смехом и придумали для своего правителя новое имя - не Полóскун, с тонким намеком на схожесть; теперь они вообще ни на что не намекали и просто назвали его Вырсуком. Стоит ли говорить, что на этом закончилось его правление.
      Все дни и все ночи Вырсук бегал, прыгал, плавал, сидел на всевозможных диетах, хотел снова стать обыкновенной выдрой! Он даже как-то раз решил стереть ненавистные полоски с морды, но успехом дело не обвенчалось. Говорят, за свои старания выдр все таки смог вернуть себе его выдриный облик. Ходили, однако, слухи, что ничего у него не получилось, и, не в силах вытерпеть насмешки собратьев, Вырсук покинул Кольцо и отправился к Саламандастрону, где его радушно встретили как нового правителя, и он наконец смог обрести свое место в жизни. Правда, тренировок он не забросил, наоборот, казалось бы, стал заниматься вдвое усерднее, да еще и подопечных своих муштровать. Но кто знает, как все было на самом деле…
×
×
  • Создать...