Поэзия

На камнях догорает последний закат,
Ты сегодня со мною, мой названный брат.
Ты сегодня со мной, так налей же вина_
Завтра кровью оно отольется сполна.

Знаешь, я в этот вечер не верю себе,
Я боюсь загадать о грядущей судьбе...
Серебром наливается в небе луна;
Я боюсь не проснуться от этого сна...

Кто из нас не увидет грядущего днй?
Если я не вернусь, не забудь про меня;
Ветер легким дыханьем колышет поля...
Синим вечером летним ты вспомни меня.

Если ты не вернешься?.. Да может ли быть?
Никогда не смогу я тебя позабыть...
Небосвод разгорается в цвет янтаря...

Как мне страшно, мой брат... Неужели заря?..

Над водой склонились ивы,
Тихо шелестит осока,
По порогам и стремнинам
Нас ведет река далеко.

Облака плывут над нами-
Наши братья в поднебесье;
Над лесами и полями
Ветер носит птичьи песни.

Ветер мчится над полями
И цветы в поклоне никнут -
Над седыми ковылями
И над спелой земляникой.

Нас река несет куда- то
Мимо омутов и мелей,
По рассветам и закатам...
Как велит - сойдем на берег...

Весенний закат догорает в небе,
Расплавленным золотом льется свет,
Минуты бегут, обращаясь в небыль
И тихо сливаясь в цепочку лет.

Танцуют пылинки в чуть теплом свете,
Ложатся недвижно на чистый лист.
Сменяюся дни, года и столетья,
Шаг времени легок и смертно быстр.

Весна за окном снег кропит капелью,
Вернулись птицы в наши края,
Склоняется кто-то над колыбелью
В которой когда-то качался я.

Когда зима заметает тропы
И холодно воет среди деревьев,
И слышен в оврагах тревожный ропот,
Дверей не видно от злой метели,

Камин растопим в Пещерном зале,
Подкинь поленьев, пусть жарче тлеет…
Мы вспомним вместе о тех, что пали,
Как их голоса и мечи звенели…

Взгляни на стену, как тени пляшут,
И кажется, будто приходят снова,
И кажется, будто мы снова с теми,
Что к нам приходят из тьмы былого…

Взгляни же смелее, не бойся ночи,
Огонь тебе будет защитой верной,
Послушай, запомни, что напророчат
Пришедшие к нам этой ночью первой.

А за стеной завывает вьюга
И треплет косы поникшим ивам…
Мы будем сидеть спиною друг к другу,
Хотя напротив сидеть могли бы…

Над озером горит зари крыло
И тонко плачет птица над водою;
Как страшно это – было и прошло –
Как страшно – никому не быть с тобою…

Как странно это – имя брать самой –
И, может быть, когда-нибудь, не нынче,
Положат рядом с чёрною плитой
Твои цветы, что прочим необычны.

Без лепестков – да что же за цветок?
Он ныне пахнет горечью могильной,
Он склонит свой повядший стебелёк
На голый камень, брошенный и пыльный.

И будут травы к изголовью льнуть,
И будет ветер петь о том, что было,
Безликой датой завершился путь,
Безликой, только память не забыла.

За сезоном сезон убегает бесследно,
Как тропинки, что наших друзей увели
И стирают ветра с тех дорог постепенно
Отпечатки их лап в придорожной пыли.

По пергаменту перья скользят монотонно,
Чтобы жизнь нашу кто-то потом прочитал,
Чтоб по смерти певец, не совсем уж законно,
Своей кистью по нашей душе рисовал.

Над камнями могильными травы склонились,
Серебрится роса в тёмных рунах имён;
Как мы жили, любили, чему мы молились –
Только пыль бесконечной дороги времён.

Рваным золотом клёна, рубином осины
Мы отмечены в сером осеннем дожде
И настанет тот день, когда к зарослям ивы
Мы придём и укажем дорогу тебе…

В краю, где в изгибах воздушных шелков
Слились голоса двух ветров,
Где с западным ветром, что весел и горд
Носился над водами яростный Норд,
Где волны шептали о тайнах глубин
И песнь колыбельная вторила им,
Где звёзды сияли, на воду смотря,
Вставала над морем златая заря.
Сиянием солнца в предутренний час,
Покуда созвездия свет не угас,
Встречал меня мир и морские ветра
Мне с детства шептали: Настанет пора,
Пора, что клинок твой зальёт серебром
И ты отомстишь за потерянный дом.
Когда уходила отцова ладья,
Во след ей смотрел я и, слёз не тая,
Впервые занёс я отцовский клинок,
Чтоб в солнечном свете он виден быть мог.

Сезон за сезоном спешили к концу;
Излишняя гордость, увы, не к лицу,
И в зимнюю ночь под удары бичей
Вела нас вдоль моря толпа палачей.
Что голод? Что бряцанье ржавой цепи?
Лишь слёзы душили, но, нет, не текли…
И в уши, как гром, как металл о металл
Твой голос, убийца, всё время влетал.
Посмею ль забыть я вовеки веков
То имя средь стонов несчастных рабов?

Тот ветер, с которым я прежде играл,
Как тысячи копий меня протыкал,
Тот дождь, что от века шуршал за стеной,
Как с куклой тряпичной, играл он со мной,
Средь молний, средь ветра в моё забытьё
Проник, будто солнце, там голос её.
На смерть обречён я на этой стене
И некому было грустить обо мне…

Наутро исчезла дождя пелена,
Но солнце с рассвета палило меня
И криками рвя тишину на куски
Уж чайки слетались, покинув пески.

Кровавая ярость хмельнее вина,
Бадрангу глаза застилает она –
Не ведал ослепший в пылу горностай,
Как вёсла вспороли зелёную даль,
Как три пары вёсел взрывали волну –
Недобрые вести спешили к нему:
Глотая из фляжки нагревшийся грог
Стучал башмаками по палубе Клогг.

Волны трав набегают на красные стены,
Ветер запах цветов над аббатством несёт;
Да пребудет покой с вами благословенный,
Пусть над вами всегда полыхает восход…

Будто кровь, на траву лепестки опадают
И сливается алый с багряной стеной –
Роза встреч и разлук по весне расцветает,
Вспоминая о ней, возвращаюсь домой.

Этой памятью сердце в агонии бьётся;
Опадает на землю роса с лепестков…
Может быть, моя сказка когда-то вернётся
И восстанет из пепла отживших костров…

Может, стены с сезонами станут лишь выше
И деревья обступят осадным кольцом,
Только песню-молитву никто не услышит
И меня коронуют забвенья венцом.

Только травы, как волны, сойдутся над телом
И промчится по мне вольный ветер полей,
А душа станет птицею белою-белой,
Над могилою крикнет, зовя журавлей…

А сезоны помчатся как раньше, как прежде
И закружится в вихре осеннем листва…
Я уйду, уступая дорогу надежде,
Я умру, чтобы сказка моя ожила…

Мы не спали уже неделю,
Мы в дороге истёрли лапы,
И над нами птицы не пели,
Только ворон – могильщик каркал.

Мы пылим по старой дороге,
Мы приносим повсюду беды,
Если мы на твоём пороге,
Значит горе твой дом изведал.

Предводитель наш – славный малый,
Он хвостом по праву гордится –
Даже воин его отсталый
Пуще смерти хвоста боится.

Почему же твой сон тревожен,
Ты скажи своему солдату?
Если проигрыш невозможен,
Для чего садится за карты?

Если ты любимчик Фортуны,
Почему ты застыл в смятеньи
Пред мышонком каким-то юным
На пропыленном гобелене?

Что тебе до каких-то сказок?
Суеверьям в бою не место!
Среди чёрных и алых красок
Будь победа – твоя невеста.

Почему твой сон беспокоен,
Почему ты проснулся с криком?
Ты не трус, ты великий воин,
Вдруг напуган каким-то ликом?!

Дай мне знамя, мой повелитель!
Разреши выступать немедля!
Кто для нас их Мартин Воитель? –
Непокорным на горло – петлю!
 

Прорастают сорные травы
Сквозь глазницы черепа крысы…
За собой оставляю право
Я без слов задёрнуть кулисы…

1.

Был в Рэдволле пир,
Был в Рэдволле мир,
Был зелен полей покров,
И звёзды сквозь лес
Смотрели с небес
На стены, давшие кров.

Наш розовый куст
В то лето был пуст,
Раскрыть цветов не спешил,
И в праздник тогда
Пришла к нам беда –
То Клуни с бандою был.

Никто не хотел,
И верить не смел,
Что тот, кем пугают детей,
Он – вовсе не сон,
Свиреп и силён,
Стоит у наших дверей.

Без глаза, с хвостом –
Ну сущим хлыстом,
Разбойник, убийца, вор,
Он жертв не считал,
И вскорости стал
Главою крысиных свор.

Не воин, не вождь,
С героем не схож,
Был Матиас – мышь тогда,
Но всякий велик –
Юнец ли, старик, -
Коль к дому пришла беда.

И птицы летят,
Грохочет набат,
Сзывает зверей в приют.
И белка, и крот,
И ёж, и енот
Убежище здесь найдут.

Вдруг смолк птичий гам -
Но что это там,
И колокол вновь поёт?
Но что там, в дали,
В дорожной пыли?
- То Клуни с войском идёт…

В плаще – темнота,
Перо и рога
Венчают высокий шлем.
«Постой! Кто идёт?» –
Донёсся с ворот
Вопрос защитника стен.

- Глаза – ка протри,
Да в низ посмотри –
Стоит предводитель наш!
- Тогда – говори,
Иначе – вали, -
Ответствовал крысе страж.

2.

-Констанция – мать,
Что хочешь сказать? –
Спросил барсучиху аббат.
-Да что говорить,
Я вижу, впустить
Ты банду эту не рад.

«Снимите броню,
Я вам говорю,
И сдайте оружье всё!
Ты, Клуни не прост,
Свяжи-ка свой хвост,» –
Раздался голос её.

Лишь Клуни вошёл,
Дубинок забор
Увидел он пред собой.
Разбойник считал,
Что Рэдволл пропал,
Не верил, что будет бой.

- Какая нужда
Тебя привела
К подножию красных стен?
- Аббат, ты смешон!
«Возьми!» – мой закон,
И вас ожидает плен!

Ты, Матиас – мышь,
Сквозь годы услышь
Рассказ о своей судьбе,
И с этого дня
Пускай за меня
Не стыдно будет тебе!

Лишь Хлыст замолчал,
Мышонок сказал:
- Тебя не боюсь я, знай!
И громкое «НЕТ!» -
Тебе мой ответ,
Сам шкуру свою спасай!

- Ты слышишь, я жду,
И завтра приду,
Чтоб вечером слышать «да».
- Мне день ни к чему,
Кто падаль, тому
Я «Нет!» отвечу всегда!

Покуда я жив,
Покуда ты лжив,
Аббатство тебе не взять!
В цветущих полях,
На мирных ветрах
Наш Рэдволл будет стоять!

- Тогда ты умрёшь,
Конец здесь найдёшь,
И Рэдволл в алой крови
Мне станет дворцом!
Погибнешь глупцом,
В законы веря свои!

3.

На Рэдволл мгла
Ночная легла,
И весть принесла с собой,
Но вести в ночи –
Надежд палачи,
Разосланы часто бедой.

Амброзий лежал,
В подлеске дрожал,
Пронзён железным прутом,
А крысы толпой
Пришли на разбой
В семьи Полёвкинсов дом.

Амброзий с утра
Ушёл со двора,
Чтоб жителей упредить,
К полудню пришёл
В злосчастный он дом,
Но младший стал голосить.
 

Он ушел, но это не конец…
Потекут сезоны ручейками,
Жизнь возьмёт по праву свой венец,
Озарённый яркими лучами.

Серебром пусть плещется река,
Пусть играет ветер с облаками
В том краю, где умерла тоска,
Где ожили те, кто были с нами…

Нет ключей от древних оков,
Кузнецу браслеты не сбить –
Крепче ленты кошмарных снов
Невозможно ничем обвить.

Тянет к дому цепь серебра,
Что бежит в ночи за кормой.
Если я подниму клинок –
Она лопнет звонкой струной.

Как давно я оставил дом,
Уходя в золотой туман…
И теперь он стал незнаком –
Слишком много я видел стран!..

Моя жизнь – потерь череда…
Алой розой встаёт рассвет…
За бортом краснеет вода…
Я хочу получить ответ!

О новом желаньи сейчас расскажу:
Хочу уподобиться, братцы, ежу!
А может быть белкою рыженькой стать,
От дерева к дереву перелетать.
Заманчива доля и мышки лесной –
Желудок завоет – еда пред тобой;
А большей халявы, чем сонина жизнь
Вовек не узнаю, приятель, кажись!
А в общем, рассказ мой скорее о том,
Как всё же обидно быть «чёрным котом».

В зелёных кронах желтые сединки,
Барахтаются в ветре паутинки,
Краснеет плющ, всё холоднее ночи,
Погожих дней часы ещё короче;
А под берёзой боровик на толстой ножке,
Опутывают пень опята – крошки,
Несётся белка к рыжим малышам
И машут утки старым камышам.

Забавен лес, коль ты – колючий ёжик:
Всю зиму средь кореньев – осьминожек,
Отъевшись летом, будешь сладко спать.
И вместо улицы поставит под кровать
Взгрустнувший дачник блюдце с молоком –
К нему придёт мурлыка вечерком.

Завидую я соне от души –
Храпит, небось, сейчас себе в глуши!
И сниться ей какой-нибудь орех,
Который и распробовать не грех.

Лесная мышь готовиться к зиме
И что увидит – всё несёт к себе.
Запасы делая, пушистый серый друг
Нашел и прёт внушительный фундук.