Хрю-хрю.
Когда за окном бушевала метель, когда Белый Клык ворочался у камина, когда самолет дяди Сережи желтел потрепанными крыльями во дворе, а я стояла у подоконника, вся наша семья дружно хохотала за столом. А дело в том, что дядя Сережа только что прилетел из Кардиффа и рассказал веселую историйку, над которой даже Белый Клык смеялся. А дело было так…
Баба Таня вышла однажды утром во двор подоить козу, и увидела, что под кустом, в грязной луже кто-то лежит вниз лицом. Она подошла, значит, и спрашивает:
- вам помочь?
- хрю-хрю, - раздается в ответ.
- вам плохо что ли? – не унимается бабушка.
- хрю-хрю.
- может, вам нужна помощь?
- хрю-хрю.
- а вообще, вы кто такой?
- хрю-хрю.
- да ответьте же в конце концов, кто вы такой и почему лежите у меня на участке под кустом? – рассердилась бабушка и огрела незнакомца ведром по спине.
Костюм зашевелился и незваный гость перевернулся на другой бок.
- вставайте! – приказала бабушка. – Жеееенькааааа….
- что? – донеслось из дома. – что случилось? ЭТО КТО???
- уиииии… хрю-хрю…
- да вот, лежит кто-то непонятно кто и хрюкает.
- наверно, сосед наклюкался.
- да не… не сосед, у него костюма такого нетуть.
- тогда кто???
- да хто ж его знает?
- хрю-хрю.
- о, господи…
- хрю-хрю…
- Женькаааа, принеси из избы метелку что ль… да Валентина Михайловича позови, небось, его гость будеть…
Джейн унеслась за метелкой, а бабушка продолжала толкать пьяницу в бок.
- ну проснитесь же!
- хрю-хрю…
- да что ж это такое, а?
- хрю.
- АГА! Уже «хрю», а не «хрю-хрю», значит, что-то мы понимаем?
- хрю-хрю.
- батюшки святы…
Так бы и продолжалось бы до вечера, если бы не Валентин Михайлович – скромный дяденька с окраины города, где уже такая глушь, что и не ходит туда никто. Хотя к нему частенько приползают полупьяные друзья, еще больше напиваются и ползут обратно, а если до дома сил нет ползти, то во дворе у кого-нибудь ночуют. Я сама однажды на такого утром наткнулась, так он меня матом обложил и дал храпака.
Валентин Михайлович был высокого роста, статный и смуглый. Его все наши деревенские бабушки обожают. Говорят, фамилия у него какая-то забавная, то ли Хряков, то ли Хрюшов…
Джейн буквально на поводке притащила упирающегося Валентина Михайловича и поставила его рядом с пьяницей в луже.
- ваш? – спросила бабушка.
Валентин Михайлович поскреб затылок.
- не-а, не наш похоже. У наших таких костюмов нетуть, это вы у Серафима Андреевича спрашивайте, я недавно видел у него такого пацана лет двадцати, вот в таком же костюме!
- хрю-хрю.
Побежали за Серафимом Андреевичем. Благо, жил недалеко.
- это ваш?
Серафим Андреевич близоруко прищурился и принялся протирать пенсне.
- не… не наш. Правда, костюм как у Борьки, ток он живет в Москве, прилетал тут на днях…
- хрю-хрю…
- так к кому бежать теперь? – отчаялась бабушка.
- больше не к кому, оборвалась ниточка, - пожал плечами Серафим Андреевич и осторожно пощупал пьяного за плечо. – эй, ты как? Совсем нахрюкался, да?
- хрю-хрюююю.
- ты бы хоть морду свою пьяную высунул бы, а?
- хрю-хрю.
- А?
- ХРЮ-ХРЮ.
- ага! Не ответит он! Давайте попробуем его перевернуть, может увидим, что у него за рожа такая.
И стали бабушка, Серафим Андреевич, соседка Джейн и Валентин Михайлович переворачивать сию пьяную в гробовую доску персону. Бабушка трещала коленками, Серафим лопатками, Джейн языком а Валентин Михайлович мускулами. Это как в сказке про репку: тянули-тянули, да не вытянули. Во-во, с ними такая же история случилась.
- хрю-хрю, - раздалось из кустов.
- ишь ты! неподъемный, падла! – выругался Серафим Андреевич. – вот напьются в пассатижи, а мы потом их переворачиваем!
Тут пьяница перевернулся и поломал куст. Мужик хрюкнул, завизжал по-свински и стал отползать к забору.
- ААА! – взвизгнула бабушка.
- ООО! – воскликнул Серафим Андреевич.
- … - ругнулся Валентин Михайлович.
Соседка Джейн ничего не сказала, она просто упала в обморок.
А обнаружилось, что у этого пьяницы морда, как у свиньи. «Допился» - констатировала баба Таня. Это только потом все громко смеялись, потому что это был свин Хавронтий с соседского двора, который нашел где-то костюм хозяина, залез в него и пошел гулять. Говорят, потом всей деревней шпик ели, но это уже другая история…
Я стояла у окна и умирала от беззвучного смеха. Ну это надо же! Чего только не бывает!
