Таблица лидеров

Спасибо всем)) Стабильное ежегодное обновление темки)) В галерею один из рисунков никак не хотел загружаться, поэтому как обычно через радикал выложу)) Персонаж Гриди в ролевой- Ферло Красная Поляна. Просто цветочкам нужен был пепел для удобрения, пришлось сжечь деревню)) А это моя новая новогодняя аватарка, я нарисовала её мышкой)) Я знаю, что вы все сидите с лупами у монитора, чтобы получше разглядеть этот шедевр, и поэтому кидаю сюда в более крупном размере, наслаждайтесь)) До встречи в 2020)) (ну, может и раньше, конечно, я не знаю)

Довольно большая работка получилась.

Наконец то решилась опубликовать свои рисунки. Звилт Серая Тень.

Название: Слэгар Беспощадный. Становление. Персонажи: Слэгар Беспощадный, Камнекрап, Малькарисс Рейтинг: R Жанры: Драма, Экшн, Пропущенная сцена Предупреждения: Насилие, Смерть второстепенного персонажа Описание: Слэгар отстоял свое право на жизнь и жаждет мщения. Но как Рим не один день строился, так и месть требует планирования и времени. А тут еще и проблемы на горизонте - то лютый голод мучает, то тебя ловят и пленят. Глава 1. Голодный сытому убийца Первые лучи солнца озарили Лес Цветущих Мхов, грациозно струясь сквозь кроны вековых деревьев. На долгожителях еще не было листьев – только зеленоватые почки, вот-вот готовые распуститься. На опушках то там, то тут пробивалась молодая трава, цветы мать-и-мачехи, подобно маленьким солнышкам, украсили собой старый глинистый карьер, а первопроходцы – подснежники – белели в подлеске, невольно напоминая о недавно сошедшем снеге. Весна полностью вступала в свои права, даруя новую жизнь и новые возможности. Наступление теплых дней стало настоящим спасением для Куроеда – еще немного, и он точно бы согнулся от голода и холода. Запасов, худо-бедно собранных им осенью, хватило лишь до появления проталин, после чего несколько дней лис жил фактически впроголодь. Так что первые зеленые ростки травы, которые никто в качестве потенциальной пищи не воспринимает, показались хищнику настоящей вкуснятиной. С той трудной поры минуло две недели. Куроед сегодня проснулся очень рано – ему не терпелось начать новый день. А все потому, что именно этим утром он собрался наконец-то покинуть нору, где больше полугода лечился и скрывался от недружелюбного внешнего мира. Рана на морде уже почти не болела, лишь иногда напоминала о себе неприятным покалыванием. Силы вернулись к лису, и, хотя нездоровая худоба никуда не исчезла, при необходимости он сможет дать отпор неприятелю. Вот из норы показался его чуткий черный нос. Куроед не решался выйти, пока не убедился в собственной безопасности. И лишь когда выяснилось, что угрозы вроде бы нет, лис соизволил выбраться на свет божий. Выглядел он просто дико: одежды на нем не было, шерсть свалялась в клочья, а уродливая проплешина вкупе со зловещей гримасой и желтыми сверкающими глазами придавали ему сходство со змеем. Его настороженный, остервенелый взгляд скользнул по подлеску и кронам деревьев, дополняя сведения, полученные через обоняние. Теперь лис был готов идти. Ступал он мягко, практически бесшумно – подушечки на задних лапах приглушали любые звуки, а отсутствие груза за плечами (в путешествие он отправился налегке) позволяло плавно переносить вес тела. Куроеду сейчас совсем ни к чему лишнее внимание, и чем меньше зверей его увидит, тем лучше. Вокруг звонко щебетали птицы, чем создавали лису еще одно прикрытие – кто обратит внимание на шорохи, когда вокруг такие песни звучат? Как такового четкого плана у Куроеда пока не было. Идти ему некуда, никто его не ждет, и ждать не будет. Но оставаться в норе ему уже было невмоготу – пропахшая травами, дымом и отчаянием, она скорее напоминала тюрьму, чем дом. Не было в ней ни уюта, ни тепла, ни чувства защищенности – только напоминание о тех страшных днях, когда лис корчился в агонии, беспомощный и жалкий. Она держала его в прошлом. Если же он хочет вернуться к нормальной жизни, надо двигаться вперед. Начать следовало с малого, с самого насущного. И единственная вещь, что в данный момент беспокоила Куроеда больше, чем собственная безопасность, была еда. Мысль о ней въелась в сознание бедняги, подобно запаху костра. Вокруг сейчас столько травы, скажете вы, бери – не хочу, однако обойтись лишь ею несчастный лис уже не мог. В последний раз, когда он затолкал в себя пучок молодой мать-и-мачехи, его желудок взбунтовался и выплеснул съеденное обратно. Куроед до сих пор чувствовал этот противный, обжигающий горло привкус полупереваренных цветков. Довольно скоро между деревьев показалась река. В этой части леса течение ее было спокойным, и, не будь подпитки со стороны родника, она давно могла бы превратиться в болото. Но тихий – не значит безопасный, это знает любой мало-мальски опытный лесной житель. Под водной гладью, в полутьме, может скрываться хищная рыба в ожидании неосторожной добычи. Та же щука, или огромный окунь. Так что, не смотря на легкую жажду, к воде Куроед приблизиться не рискнул. Вместо этого он решил направиться вниз по течению, ближе к аббатству Редволл. Дело довольно опасное, однако близ замка жилых нор гораздо больше, а значит больше шансов раздобыть хоть какой-нибудь еды. Главное здесь – не быть замеченным первым. Пока лес не изобилует съестными дарами, придется промышлять воровством или грабежом. После пережитых страданий он имеет полное право на свою долю, пусть и собрана она другими зверями. Будучи уверенным в своей правоте, Куроед огляделся вокруг и бесшумно засеменил вдоль реки, пригибаясь чуть ли не до самой земли. Однако не прошел он и мили, как до ушей его донесся тихий шорох прошлогодних листьев, а затем и чей-то тихий голос, который что-то напевал. Лис замер, а когда понял, что звуки приближаются спереди, шмыгнул под ветви приземистой ели. Перспектива быть облепленным острыми иглами не особо прельщает, но уж лучше так, чем дать потенциальному врагу хоть каплю преимущества. Для оголодавшего, озлобленного Куроеда теперь каждый зверь – враг. Сказать наверняка невозможно, однако если повезет, у незваного гостя может оказаться еда. Беспечность – один из признаков сытости, а этот явно не пытается скрыть свое присутствие. Шумит так, что и мертвеца разбудит! А когда слова песни стали различимы, у Куроеда скрутило внутренности. Зверь пел о грибном супе и черничном пироге, причем с таким рвением и так красноречиво, что несчастный лис согнулся в три погибели и обхватил свой впалый живот. Последний явно уже был готов петь серенады. «Будь ты проклят! Я из тебя самого сейчас пирог сделаю!» Естественно, о чем еще может петь типичная редволльская мышь? А это была именно она – в этом хищник убедился, когда выглянул из укрытия. Враг прошел мимо, так что представилась возможность рассмотреть его со спины. Холщевый мешок, большие торчащие уши и хвост, похожий на крысиный, но не настолько длинный. А сам весь такой пухленький, упитанный, аж смотреть тошно. Страшная лисья морда презрительно скривилась. А когда мышь завела лапу за спину и, не глядя, вытащила из мешка пшеничную лепешку, явно еще горячую, ибо запах ее тут же распространился на ближайшие несколько шагов, Куроед не выдержал. Неизвестно, куда и зачем направлялась эта мышь – весной в лесу мало что полезного можно найти. Но выполнить задуманное и вернуться за стены старой красной крепости ей было не суждено. В четыре резвых прыжка Куроед достиг своей жертвы. Та едва успела повернуться на шум, как две когтистые лапы намертво вцепились ей в шею, а после ее круглая тушка оказалась зажатой между землей и рыжим охотником. Не было ни криков, ни рычания, лишь глухие хрипы и звуки возни. Все потуги сопротивляться ни к чему не привели – мыши недоставало сил и выносливости, одичавшим же лисом двигали ярость и неудержимый голод. Совсем скоро все было кончено. «Легче, чем придушить курицу. Мерзкий толстяк» Когда и без того жиденькое тельце под ним совсем обмякло, а полные ужаса глаза остекленели, Куроед вытащил из-под новоиспеченного трупа помятый мешок и заглянул внутрь. То, что там нашлось, заставило лиса на некоторое время забыть об осторожности и вообще обо всем на свете. Первые две пшеничные лепешки были проглочены им практически целиком. Под третьей он нашел фляжку с каким-то неизвестным напитком и залпом ее осушил. Скорее всего, это было что-то вроде земляничной настойки, и ее вкус надо бы посмаковать, но сейчас было совсем не до этого. Набивай брюхо, пока можешь – по такому закону лис жил несколько прошлых месяцев. И воспринимать еду как что-то, чем можно наслаждаться, Куроед пока не мог. Сейчас еда – это, прежде всего, энергия, а она ему еще ой как понадобиться. Лишь после того, как в клыкастой пасти исчезли еще две лепешки и полкуска пирога с грибами, до лиса дошло, что пора бы сменить местоположение. Слишком опасно тут засиживаться. С большой неохотой он прекратил трапезу, затянул шнурок мешка и нацепил его на спину за пришитый ремешок. Труп Куроед оттащил под ветви той самой ели, где совсем недавно прятался сам. Осталось немного поработать хвостом – замести следы борьбы и отпечатки лап. Не забыты еще матушкины уроки, Темный лес ей райским садом. Когда дело было сделано, лис свернул с дорожки вглубь леса и рысцой запетлял между деревьями. Впервые за долгое время на душе его полегчало. Его не мучила совесть, ведь он взял то, что ему полагается. Одной мышью больше, одной меньше – какая разница? Редволльцы заслужили подобной участи, и это придушенное ничтожество – только начало. Не сейчас, так через месяц, через год, а может и позже, но он заставит их страдать. А пока достаточно и того, что он жив, и еда при нем. Остальное приложится позже. Глава 2. Неприятности за углом Остановился лис лишь тогда, когда в горле пересохло, а игнорировать тяжесть в лапах уже не получалось. Однако ушел он не так уж и далеко. Что ни говори, весна нынче ранняя - солнце вон как припекает, почти что по-летнему. Со здоровьем тоже далеко не все в порядке - пусть он и уложил того толстяка, выносливости ему определенно не достает, да и силы еще не те. А ведь ему уже достаточно сезонов, чтобы именоваться взрослым лисом. Только вряд ли он сейчас смог бы составить конкуренцию своим сородичам. Надо исправлять этот пробел, и поскорее. На сей раз, не смотря на желание смести все под чистую, Куроед решил немного посмаковать свой обед. Проглоченная до этого еда немного притупила голод, что помогло лису лучше контролировать себя. Он медленно пережевывал кусок грибного пирога, запивая остатками земляничной настойки, которую, оказывается, в первый раз вылакал не до конца. Потом дело дошло до сушеных рачков - настоящая находка для хищника. Наверняка выдры подложили. И хотя лис не любил речных волков, на сей раз он был им благодарен. Не все же ему тестом питаться. Наевшись до приятной тяжести в животе, Куроед еще немного покопался в добытом мешке. Тот оказался полным сюрпризов - на самом дне обнаружились добротная веревка, небольшой нож, наверняка кухонный, и мешочек поменьше, предназначенный для сбора молодых еловых шишек - лис не мог не учуять этот приятный смолистый аромат. Теперь ясно, куда в такое время направился несчастный обитатель аббатства Редволл. «Пригодиться, все пригодиться. Ты умер не напрасно, маленький пухлый дружок» - злобно ухмыльнулся лис. Очутись сейчас рядом лесной зверь, то он, несомненно, ощутил бы дрожь в коленях - настолько страшной была морда Куроеда в этот момент. Когда найденное добро вернулось в мешок, рыжий прохвост решил немного вздремнуть. Лис побродил по округе, нашел небольшую нору под корнями гигантской ели. Устраиваясь в укрытии, он крепко обнял свою ношу и свернулся клубком - так и уютнее, и безопаснее, ведь чем меньше частей тела у тебя открыты, тем сложнее ударить. Нос зарылся в облезлый хвост - старая лисья привычка - глаза закрылись, и Куроед погрузился в сладкий послеобеденный сон. Обычно он спал довольно чутко - даже в былые времена после хорошей трапезы организм хищника не позволял себе терять бдительность. В этот раз все должно было быть точно также... по крайней мере, лис был уверен в этом. Однако как объяснить то, что проснулся он не от незнакомого запаха, не от посторонних звуков, не от того, наконец, что просто выспался, а от того, что его жестко и бескомпромиссно выволокли наружу? - Смотри-ка кто тут, Санни! Никак, твой соплеменник, а? - когда морда впечаталась в твердую землю, Куроед почувствовал, как на него сел кто-то до неприличия крупный. Из горла вырвался сдавленный хрип. Больно! - Это что ли? Да ну, облезлый дохляк какой-то! - сквозь влажную пелену, что внезапно заволокла глаза, лис смог разглядеть рыжий силуэт, - зря только время потратили. Босс нам за него голову открутит. Когти с яростью заскребли по земле. Надо выбраться из-под этого толстяка, иначе он ему весь позвоночник переломает! - Не, не дохляк, смотри, как надрывается! - весело заметил тот, - сила есть, просто откормить надо немного, и все! - От... отпусти! Ублюдок! - Куроед зарычал. Только-только все стало налаживаться, и вот опять неприятности на голову свалились! И как они умудрились незаметно к нему подобраться? - Ну и голосок у тебя, - звук презрительного плевка резанул по ушам, - и страшный ты. Кусок подпорченного мяса, а не морда. Тебя такого никто не купит. Усач, отпусти его и пойдем. Силы еще на него тратить. Тот, кого звали Усачем, наконец-таки слез с несчастного пленника, на что тот отреагировал резким рывком в сторону. Но отскочить далеко не успел - его поймали за шкирку, как бесноватого детеныша. И тогда Куроед столкнулся лицом к лицу со своим мучителем. Это была очень крупная крыса, шириной, наверное, с редволльскую барсучиху. Мускулистостью бандит не отличался, однако силы ему было не занимать. А глазки большие, черные, смеющиеся, как у ребенка. - Отпусти, жирдяй! - Куроед попытался пнуть обидчика, за что тут же получил сильную оплеуху, и прямо по правой стороне морды. Лапы тотчас же опустились на больное место, - АЙ, СВОЛОЧЬ!!! - Нехорошо обзываться, - надулся Усач, - не отпущу я тебя. Боссу отдам, тот тебе спуску не даст, - он повернулся к напарнику, - ты как хочешь, Санни, а я возьму его. Могу сказать, что один я его поймал, раз боишься получить нагоняй. Куроед тем временем успел раскачаться, и лисьи челюсти сомкнулись на крысиной лапе. Будь сил больше, возможно, получилось бы и до кости прокусить, а так только до мышц удалось дойти. Лис еще не знал тогда, на что он себя обрек этим действием. Вопль Усача и тяжелый удар по голове - все, что он запомнил прежде, чем погрузиться в темноту.

Белочка из комикса. Планирую сделать небольшой комикс,на данный момент в готовом виде уже есть 2 страницы.

Открыла для себя веселую компанию ютуберов, состоящую из типа четырнадцати самостоятельных человек... Странно, что до этого я о них не слышала, но в принципе их круг интересов очень мало совпадает с моим. А ребята прикольные. Называются Banana Bus Squad и обращаются в основном вокруг канала VanossGaming. Один из постоянных и заметных участников игрищ - H2O Delirious (аватар - человек в хоррорной маске и синей олимпийке), превративший свою скрытность и таинственность - в сочетании с раздолбайством и фирменным дьявольским смехом - в целый бренд У него тоже немножко своя группа товарищей, в которую входят, к примеру, харизматичный Cartoonz (аватар - чертик) и добродушный Ohmwrecker (аватар - кролик либо человек с повязкой на глазах, на которой нарисована буква "омега"). В одном видео Делириус и Картунз смотрели, как Омрекер играет в Hearthstone, и изображали спортивных комментаторов. Вот они в эстетике Варкрафта - по крайней мере, так я ее понимаю, ибо с исходником не знакома Потом я почитала, как же все-таки рисуются капюшоны, попробовала... и внезапно выкинула крит по знанию анатомии А еще во всяких словесных играх немедленно выясняется, что у Делириуса сильно хромает правильнописание при ограничении во времени. Я немедленно вспомнила фотографию с Битлами, где Ринго держал табличку "I Carn't Spel"

Горностай из княжеской свиты.

Убив дракона занимаешь его место. Убив безоружного старика ты обращаешься на Тёмную Сторону. Убив бобра ты спасаешь дерево. И вообще, ты забираешь то что убиваешь. К чему это всё?.. Надо быть осторожным в убийствах своих - есть шанс что вы окажетесь тёмным старым бобродраконом со спасённым деревом! Вы правда этого хотите? Для многих это уже весьма значимая причина щадить злодеев. ...Поэтому обнимите берёзку, замените опалённые вставные резцы и не наступите на свой зловещий балахон!

Всем большое спасибо!))))))))))))))))))))))))))))) @Беррамот Печаль. Остров вечно инвентарь тырит, ломает... Моя часть трейда с Desna - хорек Томас и мышонок Трепач (шикарные герои, к слову): По просьбе Крыски - для Морского Боя. Ждите новых работ!))

Всем большое спасибо!))))))))))))))))))))))))))))) @Greedy На весь проект - полтора года примерно: три месяца на каждую книгу - и перерыв тоже где-то по три месяца.)) @СЛЕГАРЧИК *потерла лапы* Итааак... "Красный Дракон": Далее на очереди - "Молчание ягнят"!))

Ах, сколько внимания к моему Далетравью, это невероятно приятно! Большое всем спасибо, всем, кто читает, а особенно - кто коментирует. Вы даёте мне стимул писать дальше Глава 18. Пылинки вились в потоке света, кружились, вращались и мерцали, неслышно оседая на листья плюща. И мох, мягкий, как беличья шкурка, ласкал утопающие в нём лапы. Тёплый и добрый, совсем не страшный, полый ствол дерева, в котором можно свернуться в клубок и заснуть, не боясь, что кто-то потревожит или нарушит бесконечную тишину. На душистом мху. Его глаза стали слипаться, взор застилался разноцветными пятнами и клубами тумана. До тёмного росомашьего носа доносились прозрачные травянистые ароматы, в головокружительном хитросплетении перекликались они с благородным, чуть суховатым запахом дубовой коры. Ещё пахло древностью. В буйстве чувств, под звонкое буханье собственного сердца, ему захотелось лечь прямо тут и забыться приятным сном, чувствуя себя в полной безопасности, как в материнском гнезде. Фир-Фир сидел, покачиваясь, и мутными глазами разглядывал изображение росомахи, высеченное в камне. Несмотря на уплывающее сознание, ольхен сделал вывод, что рисунок был высечен очень давно: его границы были нечёткие, они почти сравнялись с нетронутой калёным резцом поверхностью камня. Тело маленькой росомахи было развёрнуто в профиль, тогда как голова её смотрела в анфас. Зверь, вырезавший это, подошёл к делу с умом – он выбрал такое место, чтобы два бирюзовых вкрапления, случайным образом оказавшиеся рядом друг с другом, стали глазами росомахи. Брови чуть нависали над её глазами, а губы растянулись в лёгкой усмешке. Фир-Фир поднял взгляд на замёрзшую кабаргу. Потускневшие зеницы не выражали ничего. А вот вырезанная росомаха, наоборот, казалось, смотрела на него живыми глазами, искрящимися и приветливыми. Ольхен приблизил к ней морду, наблюдая за переливами бирюзовых крупиц. Сонно, неуверенно, он прислонил к изображению свою лапу, полностью закрыв его. И почему-то дремота тут же слетела с Фир-Фира. Он встряхнулся, но лапу не опускал, покуда не почувствовал, будто её укололи две ледяные иголки. Отдёрнув лапу, росомаха непонимающе уставился в глаза, которые кольнули его морозом. Маленькая росомаха, высеченная в зелёном камне. Камне, усыпанном блестящими аквамариновыми крупинками, точно звёздами, отражающими Северное Сияние – Огни Празверей. Камне, покрытом белыми разводами, будто на него пролили жирное, питательное молоко диких коров… Да, он, Фир-Фир, сын Рурды Далетравской, хвостом сейчас мог поклясться, что вырезанная росомаха моргнула. Или всё же, это он сам как-то неловко заслонил Солнце на случайный миг, отчего глазки-вкрапления потухли? Он потянулся когтем к маленькой каменной мордочке, но стоило ему коснуться её, как непонятная сила отбросила ольхена назад, опрокинув на спину. Задние лапы и хвост обдало холодом, Фир-Фир лежал, не шевелясь, стиснув зубы от страха, и смотрел вверх, на свод ствола. Он почувствовал чьё-то присутствие, и от этого шерсть вдоль хребта поднялась дыбом. Ольхен не мог больше оставаться в неведении, во власти чего-то непонятного и ужасного, но и посмотреть в глаза своему страху он не дерзал. Фир-Фиру, смелому и весёлому росомахе, было страшно, как бывает страшно молодому зверю, преждевременно встречающему свою Смерть. Но Фир-Фир знал, что тут, на острове Пня его Смерти нет. Однако это не вселяло ему уверенности. Росомаха вздрогнул, вздрогнул по-настоящему, от носа до хвоста, каждая шерстинка его затрещала, а тело охватил панический жар, когда по всей полости Древнего Дуба, пронзая тишину, прокатился басовитый порыкивающий голос: - Так приветствует меня сын Рурды? Голос звучал странно, пугающе, будто проникал в само сознание. Он наполнял собой всё пространство Дуба. Низкий голос, слова, произносимые гортанным рычанием – эти звуки, самые первые, услышанные Фир-Фиром на этом островке, гулким эхом отражались от стен ствола и от внутреннего свода его, Фир-Фира, черепа. - Ну встань же, неуклюжий! – снова проговорил кто-то. Ольхен понял, что голос принадлежит самке, несмотря на всю грубость и басовитость его звучания. – Ишь какой, думаешь, мне очень интересно смотреть на твой дрожащий хвост? Фир-Фира это замечание смутило, и он осторожно поднялся. Принюхался, чтобы понять, что за зверь рядом с ним, прежде чем взглянуть на него. Но до носа донёсся только пряный аромат дикой мяты. Самец росомахи стоял спиной к неведомому зверю, никак не решаясь повернуться. - Ну? – требовательно фыркнул зверь. – Я всё ещё вижу твой хвост. Благородный ольхен, а ведёт себя совсем невежливо. Стыдно должно быть. -К-кто вы? – не поворачиваясь, спросил Фир-Фир, и снова почувствовал волну холода. - Обернись и сам увидишь. Ольхен глубоко вздохнул, крепко зажмурился и резко обернулся. Запах мяты ударил ему в нос, и самец открыл глаза. Перед ним сидела красивая бурошкурая росомаха с лоснящейся шерстью, и смотрела на него снисходительным взглядом бирюзовых глаз. - Кто вы? – повторил изумлённый Фир-Фир. Его глаза, в которых плескалось тёплое южное море, встретились с такими же глазами, абсолютно такого же оттенка. Ольхен вспомнил, как Варра пыталась утопить его в болоте своих глаз, когда защищала Щура. Насколько явно он тогда ощутил липкую тину, заполнившую его разум, бездонную топь, где он чуть не увяз, и запах гниющих растений, от которого голова пошла кругом. И он помнил, что так и не сумел смыть её топкое болото. Зато теперь Фир-Фир, глядя прямо в глаза потусторонней росомахе, чувствовал не борьбу, не противостояние, а наоборот, приумножение сил, как два потока воды сливаются в один и несутся дальше вместе. По мордочке собеседницы скользнула тень улыбки: - А что, твоими глазками я горжусь. Да, с этой стороны ты гораздо приятнее выглядишь. - Кто вы? – уже гораздо спокойнее, даже с небольшим нажимом, спросил Фир-Фир. - Я Одга-Фир, - хохотнув, представилась она. Одга-Фир.… Та самая Одга-Фир? Фир-Фир не верил своим глазам и ушам, а нос упорно улавливал мятный аромат. Носу он тоже не верил. Ну откуда на острове, где растёт только мох, взяться дикой мяте? - Вы сестра Ольхевы Треввы, – прошептал сын Рурды. - Какая удивительная догадливость! – притворно ахнула призрачная росомаха. – Просто невероятно! Какой умный у меня потомок! Загляденье! Ну, а коли серьёзно… Что-то ты долго добирался до меня, сынок. Я уж заждалась. - Вы ждали меня? - Ну конечно! Я же твой покровитель. Все росомахи из нашего рода, покровителем которых я являюсь, рано или поздно приходят сюда, на Могильный Остров Одги-Фир, - лучезарно улыбаясь, проворковала она. - Все росомахи? Их было много? – спросил обескураженный ольхен. - Все, которых назвали в честь меня. Только сейчас, уже немного оправившись от потрясения, Фир-Фир заметил, как сквозь его древнюю двоюродную бабушку слегка просвечивала гладкая поверхность ствола, зеленоватый камень с кабаргой, мох и плющ, прорехи с пучками лучей, и другие элементы внутренней части дерева. А с шерсти полупрозрачной росомахи слетали в воздух бирюзовые искорки. Теперь перед внутренним взором молодого самца проносились сцены из детства, далёкого и безмятежного, когда он ещё не узнал, что не бывать ему Ольхом. Вот Фафа, его сестра-близнец, такая молчаливая и замкнутая, кто бы мог подумать, что именно она примет Корону от своей матери? Да и младшей сестрёнке Чилиге куда больше подходила роль Ольхевы. Чилига всегда была доброй, начитанной и не по годам умной росомашенькой, но, увы, не отличалась хорошим здоровьем. Из-за болезни она не смогла взойти на престол. Она не смогла бы и править, несмотря на все её знания и умения. Чилига сама понимала это и уступила место Фафе, пояснив, что над Ольхевой Далетравья не должен всю жизнь витать дух Смерти. Ольхева должна быть сильной, выносливой и здоровой, и Фафа отлично подходит под это описание. К тому же, Фафа и сама была не глупа. Но ему, Фир-Фиру, каким бы он ни был умным, добрым, правильным, ему никогда не стать Ольхом в Далетравье, никогда. И тень этой несправедливости преследовала его всё время с того самого момента, когда он это узнал. Чилига рассказывала ему про Одгу-Фир. Младшая сестрёнка знала историю Далетравья лучше всех, она читала множество биографий Ольхев, летописи, жизнеописания, изучала Родовой Дуб, где все предки были представлены в родственных связях. Чилига говорила, что Фир-Фира назвали в честь прославленной сестры Треввы, которая первая выступила против Карго, гривистого волка, побудив своих братьев и сестёр к активному противостоянию. С помощью вечерниц они составили карту, а по ней и проложили границы Далетравья, в ответ на агрессивный захват Карго земель современного Лужья. Так и начался Великий Разгрыз, с которого все звери, живущие на бывших Землях Мява и Тява ведут летоисчисление. И было это девятьсот девятнадцать лет назад. - Одга-Фир, а скольким ещё росомахам ты покровительствуешь? – спросил Фир-Фир и протянул лапу, чтобы пощупать своего далёкого предка. По мере приближения к полупрозрачной росомахе, пальцы ольхена свело от холода, но он продолжал медленно тянуться к ней. Одга-Фир состроила снисходительную улыбку и проурчала: - Не советую тебе меня касаться, иначе мне придётся забрать тебя с собой на Дальние Луга. Фир-Фир в ужасе отдёрнул лапу и попятился, ощетинив шерсть. - Успокойся, росомашонок, успокойся! – Одга-Фир едва сдерживала смех. – Это шутка. Знаешь, я так редко возвращаюсь в этот мир, что могу позволить себе немного повеселиться. Мне очень нравится, как вы, живые, реагируете на это. Ха-ха-ха-ха! Ну, а коли серьёзно.… Кроме тебя в честь меня назвали только твою пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прабабушку Фиргу. Мою двоюродную правнучку. Она тоже приходила сюда, к моей могиле. - Здесь твоя могила? Под камнем? – догадался умный Фир-Фир. - Да, Фир-Фир, под камнем. Интересно, знаешь ли ты, что это за сухой дуб и откуда он тут взялся? - Не знаю. - Да вот Бросхадом должен был быть именно тут. Тревва, моя дорогая сестричка, сказала, что здесь, посреди воды, будет гораздо удобнее ухаживать за деревом, которое потом должно было стать столицей. Ну что же, ей, травнице, виднее, чем мне, драчунье. И она сказала выдре закопать в дно посреди озера жёлудь, который был особым образом обработан. Я не знаю, как она это делала и что добавляла, но Тревва умела за седьмицу выращивать с нуля огромные деревья. Так, когда Солнечные Гонцы два раза сменили друг друга, крона этого дуба показалась над водой, и потом становилась только выше, а ствол и корни всё мощнее. Тревва каждый день натирала ствол и листья особыми снадобьями, и просила выдру делать то же самое с корнями. Так будущий Бросхадом становился всё прекрасней и больше, разрыхлял дно корнями, делая озеро глубже... А потом – БАЦ! – и в него ударила молния. И срезала половину ствола. И получилось то, что ты сейчас видишь, дорогой потомок. И мы решили найти столице другое место, потому что вода и высокое дерево, как выяснилось, притягивают молнию. - Так столица должна была быть здесь? Подумать только! Но тут твоя могила. - Да. И здесь на удивление спокойно и тихо. И никто меня не беспокоит. Кроме тех, кому я покровительствую. Их я жду с нетерпением, - Одга-Фир запрыгнула на свой могильный камень, сбросив оттуда оленька. Застывшее тело глухо шмякнулось на мох, не изменив позы, в которой скончался несчастный. Фир-Фир кивком указал на него. - Почему он умер? Ведь я же не замёрз, коснувшись твоего камня. - Потому что он не мой потомок. Все, кому я не покровитель, замерзают, попав сюда. Поэтому звери сюда не ходят. А кабарга… кабарга спасался от тебя. Отчаяние привело его сюда. Вместе с тобой, росомашонок, - росомаха подмигнула ему. - Но зачем я здесь? Зачем я нужен тебе? - Хрррррх, это не ты нужен мне, а я нужна тебе! – Одга-Фир тряхнула головой, не сводя с потомка глаз. – Я здесь, чтобы помочь тебе. А ты здесь, чтобы я тебе помогла. Тебя привело сюда что-то важное, что-то, в чём тебе нужен мой совет или пояснение. Поэтому это я должна спросить: зачем ты здесь? Фир-Фир был озадачен, однако он понял, с каким таким важным делом покровительница должна была ему помочь. Он собрался с мыслями и начал: - Одга-Фир, я хочу стать Ольхом. Он ожидал услышать насмешливое фырканье, что было, как он понял, предку присуще, однако Одга-Фир не засмеялась. Она лишь вздохнула и коснулась лапой широкого пятна светлой шерсти над бровью. - Ох, ну почему именно мой подопечный преследует такую цель? Ну почему именно тебя назвали Фир-Фиром? Почему я должна улаживать то, что сама заварила? - О чем вы? – не понял Фир-Фир. - А о том, что теперь я должна тебе помогать, внучек. Но ты хочешь стать Ольхом, а в Далетравье власть наследуют только самки, ты же знаешь, - Фир-Фиру показалось, что мордочка призрачной росомахи приобрела виноватое выражение. - Знаю, как же, - кивнул он. - Но ты не знаешь почему. А я скажу тебе, почему. На то была моя воля. Фир-Фир поперхнулся воздухом, закашлялся. И новым взглядом посмотрел на свою древнюю двоюродную прабабку. Он всю жизнь не знал, кого винить в том, что его мечте не суждено сбыться. Он и представить себе не мог, что в этом может быть кто-то виноват. «Так сложилось исторически, - поясняла Чилига. – Так было испокон веку». И ведь действительно, уже ничего не сделаешь. Традиция. Но ольхену было до невозможности обидно за то, что у него изначально не было ни единого шанса. И вот теперь бирюзовый взгляд Одги-Фир осыпал его колкой солью, не сумевшей раствориться в тёплой морской воде. Фир-Фир видел перед собой давно умершую росомаху, и он знал, что в его вселенском разочаровании виновата она. И ему было не важно, как и при каких обстоятельствах это случилось. - Это всё Сарт-Ферс, - угрюмо объясняла Одга-Фир. – Мой брат. Мы поссорились после последней схватки с инеевыми волками. Последней для Одги-Иррцы. Мою сестру загрыз волк, когда мы в очередной раз отстаивали наши границы. Иррца сражалась храбро, отчаянно, она всегда была моей боевой подругой, помимо того, что сестрой. А вот Одга-Тревва и Одга-Мар-Мар были тихонями, сидели в глубине страны, да выращивали Бросхадом, пока мы охраняли наши земли от вторжений. Когда Иррца пала, Сарт обвинил в её смерти меня. Ему показалось, что я могла спасти её, но вместо этого трусливо осталась в стороне, глядя на то, как Иррцу раздирает враг. Но всё было не так. Фир-Фир её не слушал. - Я в это время загораживала Уффи-Ферса, которого ранили. А с Иррцой всё случилось так быстро, что я просто не успела бы подскочить, - перед кем оправдывается Одга-Фир, Фир-Фир не понимал. Росомаха продолжала. – А Сарт? После стычки он набросился на меня с рычанием и обвинениями. Мы страшно поругались. Он, Шкур, Крак и Эфес ушли из Далетравья, а я поклялась, что нашей страной никогда не будет править потомок таких остолопов. Теперь я понимаю, что поступила неправильно, когда позволила себе принять такое решение, принимая во внимание только личную обиду. Это моя ошибка. Ведь потом рождались достойные самцы, и много. Но да, ни один из них не имел ни малейшего шанса стать Ольхом. И ты тоже. Извини, внучек. Ольхен обиженно понурился, и досадные чувства, столько лет проглатываемые и успокаиваемые, вновь захлестнули его. Одга-Фир положила ледяную лапу ему на плечо, но тут же убрала её, заметив, как шерстинки покрываются инеем. - Извини, но такое было время. Время страшных клятв и крепких проклятий. Да и, не в обиду тебе, Чилига и Фафа лучше справятся на этом посту, и это не потому, что они самки. Ты добрый, сильный и смелый, но ты слишком романтизируешь бытие правителем. Ты думаешь, что это неограниченная власть, богатства и бесплатный сбитень в тавернах, так? Но ты не понимаешь, что это ещё и огромная ответственность за жизни и судьбы, за состояние страны, за отношения с соседями. Это невероятно тяжело! Вот я никогда не хотела быть Ольхевой. Мне больше по душе охота и сражения. Может, и тебе тоже подходит что-то другое? Подумай, Фир-Фир. - Я хочу стать Ольхом, - упрямо процедил потомок, и над морем его глаз начали собираться тучи. – И у меня есть шанс. - Но ты же знаешь, что в Далетравье не могут править самцы. Никак. И никогда, - возразила Одга-Фир. Самец росомахи ухмыльнулся и поднял на неё глаза. В них сверкнула молния. - Не в Далетравье, - ощерив пасть в улыбке безумца, прошептал Фир-Фир. – В Лесье. Покровительница так и села, подмяв мох полупрозрачным крупом. - Как ты хочешь это провернуть? – ошарашено спросила она. - Просто пойти к Тирану и попросить уступить мне Лесье. Одга-Фир не смогла подавить хохот, и раскатистые звуки гулко пронеслись по стволу, так и не ставшему Бросхадомом. - Ну не просто так пойти, а сначала к Фафе, потом к Тарви и Рижху. Убедить их в том, что наша идея принесёт благо, а потом созвать на преждевременный Слап. И всем вместе уже пробовать влиять на Тирана, - смутившийся её смехом потомок говорил сбивчиво, но всё же росомаха прекратила хохотать и сделала серьёзную морду. - А вот это уже лучше. Так бы сразу и сказал. Не знаю, насколько твои шансы реальны, дружок, но попытка – не пытка. И я тебе помогу. Знаешь ли, Тиран – весьма вспыльчивый и самолюбивый пёс, и так просто, разумеется, кусок своих земель тебе не отдаст. Но в том-то и дело, что исконно это не его земля. Лесье всегда, со времён Великого Разгрыза, было независимой от враждебного Лужья страной. И даже если Тирану удалось объединить земли, это ужасно неправильно, и наша бедная рысь Кадмарта – первая Ольхева Лесья, изгрызла свой собственный могильный камень от досады. Так что твою мысль я одобряю. - Это Мартера идея, - признался ольхен. - Не удивительно, - буркнула Одга-Фир. – Так вот, я открою тебе маленький секрет правителя Луголесья. Быть может, он тебе поможет, так что слушай внимательно и запоминай. Его отец жив. И зовут его Тиго Белый Хвост. Понял? Больше ничего сказать не могу. - Я ничего не понял. Как мне это поможет? - Ох, я так и знала. Расскажешь Мартеру, может он что-то придумает, если ты, дорогой внучек, не в состоянии. А теперь мне пора. Да и тебе тоже. Если снова захочешь со мной поговорить, просто приди сюда и дотронься до моего изображения, - с этими словами Одга-Фир начала медленно растворяться в воздухе. - Постой! – крикнул Фир-Фир. Покровительница вернулась в прежнее состояние. – Могу я забрать добычу? - Да, конечно. Это твоя добыча. - Но, как я её дотащу по воде? Я и сам-то еле доплыл, - ольхен подошёл к кабарге и встряхнул её за загривок. Одеревеневшее тело не изменило позы. Одга-Фир шумно выдохнула и поманила потомка за собой наружу. В нос снова ударил сильный мятный запах. Они вышли из ствола, ступив на влажный мох, и под лапами сестры первой Ольхевы травинки моментально покрылись кристалликами льда. Фир-Фир тащил оленька за холку, с трудом справляясь с расставленными негнущимися ножками, которые за всё цеплялись. Снова наступила та странная тишина, ольхен не слышал даже своего частого дыхания. Но ему было спокойно рядом с древней двоюродной бабкой, которая вела себя уверенно и не давала повода для страха. Одга-Фир беззаботной походкой достигла кристально прозрачной воды озера Чистейшего, опустила на поверхность воды лапу, едва касаясь её подушечками, и… вода замёрзла. Из-под призрачных пальцев показалась узорная вязь льда, завитками и белыми еловыми веточками расползлась она вокруг поставленной лапы. Одга-Фир оперлась на конечность, ставя следующую лапу дальше. И вот древний предок Фир-Фира уже всеми четырьмя лапами стоял на заледенелой воде около корней дуба. Росомаха помахала потомку лапой, зовя за собой. Поудобнее перехватив загривок кабарги, ольхен поставил лапу на ледяной след, проверяя его прочность. След выдержал, и тогда самец перевёл на него весь свой вес. Одга-Фир пошла вперёд, прокладывая ледяную тропу, и её двоюродный правнук осторожно шёл за ней, волоча в воде тушку, которой он должен был расплатиться с Эрньо.

Могу добавить ещё одну интересную идейку ко всему вышеизложенному. В лучших традициях крестовых походов, Дозорный Отряд в своих метаньях по лесам ликвидирует тех хищников, которых может - именно тех которых МОЖЕТ. Как и в случаях крестовых походов, при попытке геноцида по какому-то признаку происходит "прополка", очищение генотипа (а в случае разумных существ ещё и типа поведения) с банальной точки естественного отбора - выжившие особи, те которые избежали уничтожения (сражаясь или прячась), оставят грядущим поколениям основной костяк тех свойств, которые помогли им выжить... Выражаясь кратко и в традициях Спарты: слабых и не очень воинственных хищников истреблял Дозорный Отряд. Другими словами, так как "миротворческие" силы Саламандрстрона не могут вытравить хищников вообще всех под корень, то они только подгоняют эволюцию, приводя ситуацию к тому, что хищники могут только усиливаться ("слабый материал" уничтожается) - это создаёт "нижнюю границу эволюции" для хищников, остаются только хищники сильнее некоторого уровня "боеспособности". Но дальше следует ещё один важный момент. Любые, даже самые сильные и отборные хищники не смогут противостоять всеобщим объединённым силам "мирных зверей", которые всегда собираются после некоторой величины опасности. А это уже создаёт "верхнюю границу эволюции" для хищников - хищники, собирающиеся в большую явную угрозу, ликвидируются. Вывод из всего этого: в каждой книге уничтожаются либо очень слабые либо не достаточно хитрые хищники, что позволяет выжить только таким хищникам, которые могут справиться с регулярными прочёсываньями, но не вызывают на себя крупномасштабные чистки. В финале мы получаем хищников не просто живущих войной, но и идеально приспособленных для неё. Белолисы это только первые "ласточки" эволюционного развития хищников в этом направлении. К этому весёлому настроению я добавлю одну цитату из этих "ласточек", наверняка знаете кого, откуда и что это было правдой: "Ты же знаешь, мы — Белолисы, мы рождены убивать." Теперь на эту же тему, но с другой стороны. Начну с хорошего. Зайцы, как основная боевая миротворческая единица, тоже оттачивается в борьбе с эволюционирующими хищниками и они в принципе имеют все те же факторы, а ещё и вдобавок у них остается больше выжившего (а значит подходящего) "материала" для эволюции. Но у зайцев отсутствует "верхний ограничитель", а значит, они продолжат действовать крупными скоплениями в будущем, подавляя противника в прямом бою. В общем, у зайцев всё в порядке и единственное, что им грозит это обжорство. Теперь к плохому. С эволюционной точки зрения барсуки в глубоком тупике - живут дикими инстинктами и популяция невероятно маленькая, по сути, их единицы, отбор вообще не происходит. Жители Рэдволла почти не гибнут в войнах, подавляющая популяция мирные и праздные существа - при отсутствии маломальского отбора их ждёт регресс и это уже происходит, так как в "Непобедимой Моди" уже завелись такие тревожные признаки как аббат с пращой (мораль падает) и отсутствие загадок (даже Мартин Воитель считает, что интеллект Рэдволльцев дошёл до плинтуса). Другие звери держатся позиции Рэдволла, но без защиты красных стен и розовых очков у них идёт какая-никакая эволюция, ибо им приходится бороться за жизнь в нетепличных условиях дикой природы. Теперь звери перечитайте этот эволюционно-теоретический бред ещё раз и взгляните на название темы - теперь вам стало ясно?

Привет! Проходи, у нас печеньки!

Как хорошо, что ты вернулась!

Почему-то так забавно видеть замечания про тон и объем от Декабриста, хех) А по сабжу, единственное, на шо я б глянул - эт плановость. Ну т.е. отделить чисто змея от фона и героя, например и по мере остальное. Потому что по тону плоховато читается. Сделано стильно, по деталькам вкусно, но чуток по тону бы глянуть.

Saphamia. Saphamia, Karl! https://www.deviantart.com/saphamia

Не менее пуфыстая белка.

"Трисс", но в оригинале. Так испохабить книжку переводом и особенно редактурой - это же в уме повредиться можно!

Всем большое спасибо!)))))))))))))))))))))))))))))))) Пока шум да дело - ПИРОБАБА и котейка-карлик, рисунок, выполненный по просьбе подписчиков: ... а выдриная лапка - это талисман "на счастье". Ждите новых работ!))

Всем большое спасибо!)))))))))))))))))))) Просто чтобы показать, что я не только жива, но и все еще рисую: Ждите новых работ!))

@Greedy Аналогично: когда поняла это, отчаянно пыталась сделать его менее похожим на Лаундса. Не вышло, да... Хотя в цветном варианте у Амбруса мех был бы серым.)) @Беррамот, спасибо!)) Немного Верджеров (ну ладно, с объявлением недели появлением близнецов их количество кратно возросло): Ждите новых работ!)) Может, через две недели, не знаю...

@СЛЕГАРЧИК Эксперименты вышли на славу, особенно вариант леди Мурасаки Сикибу: она читается, она прекрасна. Вообще в целом строение мышек соответствует действительности (вспомнился почему-то Барток Д. Блата), при том что каждый персонаж узнаваем. Браво! Мика и Ганнибал Лектеры: Стародавние рэдволл-адаптации доктора и Клэрис: И еще несколько портретов Клэрис - масло, маркер, ручка: Ждите новых работ!

Вот есть другой интересный момент - какого... барсука... "мирные" звери заделываются миротворцами?! Эти зайцы которые шкандыбаются тройками по континенту, карательные экспедиции на острова с "неправильным" строем... Контрудары за похищение гобеленов, барабанов, мечей, аббатов... Упреждаюшее предательство в "Белых лисах"... Нет конечно раз дело правое, то что гнушаться? Но если колокола и барсуки-неадекваты используются при обороне - и это нормально, то фактический геноцид "за положение в пищевой цепочке", насаждение демократии обычной анархии/монархии (см. "Остров королевы"), обвинение по статье "сын хищника" уже не в какие ворота не лезет. А на самом деле во всём виноваты тёмныне барсучьи Лорды и зловещий Дух Мартина, это они вожди этого безобразия. Декабрист Скрытый текст Не спорь с Лэнгом и Инкариусом. Они всегда оказываются правее. Уж они это умеют!Таки прям адепты мудрости, воины словословий, служители демагогии и властелины страшной правды...