Таблица лидеров

Мальчики, а вы не хотите для этого уйти либо во флудилку либо в лс? Эта тема явно не для разборок. Карать пока никого не буду, но будьте хорошими и свалите в более подобающее место. И без ненормативной лексики.

Прошу прощения за большую задержку следующей главы. Глава 6 Когда минул полдень и начали подкрадываться ранние сумерки, хищники, оставшиеся в окончательно занятом ими Зимовье, забеспокоились. Главарь с отрядом охотников не возвращался. Они покинули лагерь сразу после рассвета, и их не было уже около восьми часов. Дело шло к вечеру. Никто не думал, что Гиена Упрямец мог сгинуть вот так просто, но его долгое отсутствие при неясности обстановки и при таком странном распоряжении — оставить Кайлу главной — могло вызвать беспорядки. Вся стая находилась в оживлении. Кайла приказала распределить повозки по островкам, чтобы нельзя было пройти по болоту, минуя какую-нибудь из них. Возле каждой повозки горело по костру. Белые хищники были вооружены, многие распивали остатки пивных запасов, захваченных у водяных полёвок. Звери были равномерно рассредоточены, но в то же время находились в виду друг у друга и у Кайлы, которая почти не спускалась с дерева. Она всё сидела на пороге хижины, где разместила своих сирот, наблюдала, и размышляла над своим новым положением наместника Гиены. На ней был короткий стёганный из плотной ткани доспех серого цвета. В маленьких розоватых ушах покачивались серебряные серьги, на тонких запястьях висели бронзовые браслеты с перламутровыми пластинами. Единственным оружием служил короткий палаш, убранный в ножны, которые висели у неё на перевязи через плечо. Влияние Кайлы больше опиралось не на оружие, а на её авторитет воспитательницы. Каждый отец или мать в стае знали, что, в случае их внезапной гибели, которая для бродячих разбойников была очень вероятной, их детёныши поступят под защиту Кайлы, которая не пожалеет ни своей ни чужой крови, чтобы дать этим детям вырасти. Но она впервые получила командование над всей стаей и недоумевала, как воспринимать своё положение – как честь и признак доверия со стороны Гиены, или как наказание за своевольство. Кайла почувствовала, что зябнет. Поднявшись, и потирая передние лапы, она стала расхаживать туда-сюда по узкому настилу снаружи хижины. Она вновь устремила свой взгляд на запад, и опять тщетно. В такую погоду невозможно было что-либо разглядеть. Успокаивало только то, что эта же погода вернёт в гнёзда хищных птиц, если те снова вздумают напасть на Зимовье. В том, что ночью на стаю напал орёл или кто-то вроде него, никто уже не сомневался. Как бы там ни было, с утра следующего дня надо будет снарядить новых фуражиров и разведчиков. Страна, казавшаяся местом отдыха от тяжёлых скитаний, выказывала своё негостеприимство. Вдруг дверь хижины открылась, и по настилу забегали два белых малыша – ласочка Саблезуб и горностайчик Дерик. — Куда вылезли? – понарошку строго спросила Кайла. — Мы ходим поиграть, можно нам спуститься? – спросил Саблезуб. Кайла встала у верёвочной лестницы. — После обеда вы должны спать, иначе вырастите слабаками, – сказала она, вперив передние лапы в бока и глядя малышам прямо в глаза. Саблезуб и Дерик недовольно насупились. — Мы уже второй день торчим здесь, когда мы поедем дальше? – спросил Дерик. Кайла сдвинула брови. — Мы здесь не торчим, а живём. Пока не кончится зима или мы не найдём чего лучше, это будет наш дом. — Но ведь мы не белки, чтобы жить на деревьях, — продолжал горностайчик. — Эх, малыш, те, кто жили здесь раньше, тоже не были белками. Часто приходится менять себя – быть то белкой, то крысой, то выдрой, да хоть червяком. По-другому не выжить, но это не повод нюнить. Считайте, что ближайшее время мы играем в белок. Знаете, что? Кто лучше освоится с жизнью на дереве, тот будет называться Его Величеством Беличьим Королём. Предложение воспитательницы слабо воодушевляло маленьких хищников, хотя и заставило их улыбнуться. — Радуйтесь, балбесы, что теперь вы спите в тепле, а не трясётесь в холодных повозках – добавила Кайла менее серьёзно и потрепала обоих по их головкам, — марш в постель, после ужина я с вами поиграю. Малыши ушли, топорща хвосты, будто они белки, и скрылись в хижине. — Эй, Кайла! Ласка невольно вздрогнула при этом резком окрике, который донёсся снизу. Горностай Краснокогть, задрав голову, стоял прямо под деревом у верёвочной лестницы. — Что тебе? – спросила Кайла. —Да всё то же. Не пора ли выслать отряд на выручку? По-моему, Гиена и охотники должны были вернуться к обеду. — Я всё сказала. Никто не выйдет из лагеря, пока мы не узнаем, что здесь творится. — Так мы и не узнаем, если Гиена с охотниками не вернутся. А что, если врагов оказалось больше? — не унимался Краснокогть, — Может, они попали в ловушку? Или ты на это и надеешься, а? Кайла затряслась от злости. Краснокогть был уже третьим, кто подошёл к ней с такими вопросами и подозрениями. Она понимала, что самые наглые звери стаи испытывают её и проверяют почву под её лапами. Предыдущие выходки она презрительно пропустила мимо ушей, но её гордость приняли за слабость. На этот раз Кайла неторопливо спустилась по лестнице вниз, чтобы криками не беспокоить сон малышей, встала напротив Краснокогтя и посмотрела ему прямо в захмелевшие глаза. — Когда ты разговариваешь со мной, пьяница, ты разговариваешь с Гиеной, чьи приказы я исполняю. Когда ему понадобится помощь, мы получим от него знак! – строго процедила она, выхватывая из-за спины палаш и выставляя его вперёд. Клинок сверкнул, отражая пламя ближайшего костра. Грозный тон, в котором Кайла заговорила с Краснокогтем, заставил сидевших неподалёку хищников примолкнуть. Выпивший горностай отступил назад и примиряюще развёл лапами. Свой меч он оставил у костра. — Тише, мать — дружелюбно заговорил он. — Ни к чему браться за оружие. Ты хозяйка, я — служака, так и порешим. Что прикажешь, хозяйка? Вокруг раздалось несколько смешков. Кайла оглянулась, убрала палаш в ножны и пошла к ближайшему костру. Вырвав из лап первого попавшегося хищника бочонок с пивом, она поднесла его к уху и потрясла. На донышке озорно заплескалась жидкость. Недовольно рыкнув, Кайла бросила бочонок в костёр с такой силой, что он раскололся, в небо взвился вихрь искр, а остатки пива зашипели на обугленных поленьях. Вместо сдавленного смеха на этот раз по всему Зимовью пронёсся недовольный ропот. Кайла, не давая хищниками опомниться, подняла с земли меч, оставленный Краснокогтем, и вскочила на чурбан. Подняв оружие над головой, она свирепо прорычала: — Слушайте! Слушайте! Я Кайла, Мать стаи! Наш вождь и главарь Гиена оставил меня вместо себя вашим вождём и главарём до своего возвращения. Если вы не перестанете артачиться, головы полетят с ваших плеч. И если это сделаю не я, это сделает Гиена, который перед этим непременно пощекочет ваши шкуры. Подчиняйтесь, или открыто бросьте вызов мне и Гиене! Над Зимовьем повисла тишина. Постепенно от костра к костру стал передаваться тревожный шёпот, перерастающий в говор. Из снежной мглы вышла фигура Прихлопа. Старый горностай уверенно шагал, держа обнажённую саблю на плече. — Кайла! — громко заговорил Прихлоп, — доверь их головы моей сабле! Дойдя до чурбана, на котором стояла Кайла, Прихлоп встал перед ней, как телохранитель и занял боевую стойку. — Ну же, сосунки! Пожалуйтесь мне, чем вам не нравится Гиена и та, кого он выбрал на своё место! — Да хотя бы тем, что её защищает такая образина, как ты! – с этим криком у другого костра поднялся ещё один горностай по прозвищу Двужилый. Это был настоящий великан. Оружием ему служила увесистая палица. Из одежды на нём был только тёмно-зелёный килт и такая же жилетка. Жилистые лапы были покрыты синими татуировками, изображающими растительный узор. Кайла и Прихол опасливо переглянулись. В открытом бою один на один Двужилый был едва ли не самым опасным противником. Но с его стороны неповиновения они не ожидали. Несколько хищников, ободрённые его примером, встали за его спиной. Двужилый стоял на своём месте, перекидывая страшное оружие из лапы в лапу. — Я признаю Гиену и тех воинов, которым он доверяет свою власть — грозно проговорил он. — Подчиняться старому наперснику, а тем более плаксивой прачке и повитухе я не намерен. Сидевшая тут же горностаиха Вилохвостка, жена ушедшего с Гиеной Кеннета-лучника, подошла к Кайле. — Кайла не прачка и повитуха! — храбро крикнула она, обращаясь к мятежникам. — Она хранит будущее нашей стаи, и ты, Двужил, не переломишь своими лапами то, что сильнее, чем каменные горы или морская пучина. Ты сдохнешь рано или поздно, не оставив по себе детей и время уничтожит даже тень, которую будут отбрасывать твои кости! После этих слов ещё две группы хищников разошлись между Кайлой и Двужилым. Стали подаваться мнения за и против Кайлы как наместницы Гиены. Назревал раскол. Вскоре даже часовые оставили посты, и вся стая стала сбегаться к тому костру, у которого разгоралась ссора. Белые хищники стали обмениваться руганью и взаимными обвинениями. Кайлу поддержали все те, кто жил семейно, а так же некоторые из самых давних членов стаи, которые когда-то вместе с Гиеной покинули Северные горы, спасаясь от правосудия. Тем не менее, за спиной Двужилого собралось два десятка хищников, которые поддерживали своего нового вождя криками: — Круши-кромсай! — Веди нас, Двужилый! — В Тёмный лес Гиену и его прихвостней! Нам не нужен такой размазня! Из-за спины Кайлы неслись ответные крики: — Убирайтесь со своим великаном! — Это Зимовье захвачено Гиеной для его зверей! — У стаи есть только один вождь, и Кайла говорит от его имени! Круши-кромсай! Ругань усиливалась, и скоро стало невозможно что-либо разобрать. Между тем, в хижинах на деревьях запищали разбуженные и напуганные детёныши. Внизу обе толпы ощетинились оружием. Кайла была совершенно растеряна. Она всё ещё стояла на чурбане, держа в одной лапе меч Краснокогтя, а в другой – свой палаш. Видя, что вот-вот произойдёт кровопролитие, её противник тоже вскочил на чурбан и замахал палицей над головой, призывая всех к тишине. — Слушайте! Если к ночи Гиена не вернётся живым, все, кто не хочет исполнять приказы взбесившейся бабёнки, которая затуманила ему мозги, могут уйти со мной. Я добуду вам тёплые дома. Мы возьмём ровно половину из того, что есть в запасах стаи. Неважно, сколько уйдёт, а сколько останется. Мы поделим всё пополам, возьмём своё, и уберёмся из этих болот. Пойдём дальше на юг! Вот моё слово! Одобрительный гвалт пронёсся среди его сторонников, но его прервал выкрик Прихлопа: — План отличный, Двужилый, но что ты будешь делать, если Гиена к ночи всё-таки вернётся? Все замолчали, но Двужилый не растерялся и, пронизывая Прихлопа ледяным взглядом, свирепо процедил: — Я раскрою упрямую башку этому заплывшему жиром придурку. А потом заберу все запасы стаи и … аххр.. аа! Двужилый не смог договорить. Пущенная из темноты стрела воткнулась ему в горло. Он бросил палицу, потянул лапы к ране, сдавленно захрипел и повалился на землю. Все в ужасе стали оглядываться, поражённые вероломством неизвестного стрелка. Из темноты выступил горностай Кеннет. На нём не было его обычного жёлтого плаща, но его сразу узнали. Кеннет моментально наложил на тетиву следующую стрелу и приготовился стрелять в мятежную толпу. Следом появился горностай Уилл. Держа копьё наперевес, он уверенно зашагал вперёд. — Кеннет выстрелит вслепую, если вы не объясните, какого лешего тут происходит и почему нарушаются приказы нашего маркиза Гиены Упрямца? — угрожающе спрашивал Уилл, — Отвечайте! На освободившийся чурбан поднялся давно уже протрезвевший Краснокогть, всё ещё не вернувший себе меч. — Двужилый хотел отделиться от стаи. Такое дело — Гиена не возвращается, а вместо себя оставляет бабу, которая не способна позаботиться о нас. Но мы все желаем знать, где Гиена, и что нас ждёт? — быстрым примиряющим тоном выговорил Краснокогть, немного помолчал, и добавил уже с расстановкой и прежней развязностью. — Да и какой к лешему маркиз? Что ты несёшь? Где Гиена? Если вы с Кеннетом не покажите Гиену, мы отправим вас под лёд за то, что вы убили славного Двужилого! Внезапная смерть зачинщика и появление пропавших с утра охотников несколько утихомирили мятежников, и они уже не столь решительно поддержали речь Краснокогтя. Уилл же не растерялся. Он поднял копьё вверх, показывая, что услышанного объяснения ему достаточно, и поспешил поделиться своими новостями, чтобы окончательно всех успокоить. — Гиена жив, хотя за жизнь ему пришлось побороться. Знайте, что он один убил огромную птицу — канюка, который называл себя маркизом этих земель и убивал наших разведчиков и часовых. Теперь мы в безопасности, и эта страна в нашей воле, потому что маркиз теперь – сам Гиена Упрямец. Мы больше не бродяги! Уилл коротко свистнул, и через заросли ольшаника протиснулись четверо хищников, которые несли носилки, сделанные из дротиков, на которых в беспамятстве лежал Гиена. Жёлтый плащ Кеннета, в который главарь был закутан, скрывал его раны. Следом шли ещё трое, которые волокли на верёвках огромную тушу маркиза Гая. Кеннет и Уилл поспешили помочь им, и скоро все увидели этот грандиозный трофей. Все хищники, даже те, кто только что хотели уйти с Двужилым, испытывали жалость и восхищение, глядя на бесчувственное тело Гиены. Никогда ещё их главарь не был столь беспомощен и беззащитен, но и они никогда ещё не были так преданы ему, видя наглядное доказательство его готовности убивать или умереть ради своей стаи. Среди недавних мятежников была ласка-целительница Крушина, которая теперь вышла вперёд и склонилась над носилками. Тут же стоял и Прихлоп, трясясь от волнения. Приподняв плащ, Крушина тут же его опустила и бросила на носильщиков вопросительный взгляд. — Как много ран, и таких глубоких! Как вы остановили кровь? — недоумённо спрашивала она. Отвечал вновь Уилл, который, по-видимому, негласно возглавлял теперь отряд охотников: — Сорока Гваур смог заговорить кровь, и она перестала покидать тело Гиены. Прихлоп недоверчиво посмотрел на Уилла. По стае пронеслись громкий шёпот и невнятный гул голосов. — Не темни, молодчик, — строго заговорил Прихлоп. — Что у вас случилось? Какая сорока, и где Осрик и Кожедёр? Уилл фамильярно положил лапу на плечо старого слуги Гиены. Тот про себя отметил это — он уже заметил, что молодой горностай стал по-другому смотреть на себя и своё место в стае. — Хозяин выживет, не переживай, — улыбаясь, сказал Уилл, — Мы передаём его под твою опеку, потому что никто лучше тебя о нём не позаботится. Гиена — крепкий орешек, думаю, он встанет на лапы дня через три. Осрик и Кожедёр вернутся в Зимовье к утру, и я готов за это отвечать. А теперь дайте нам с парнями поесть и согреться, и мы вам всё расскажем. В один из костров подбросили сразу несколько крупных поленьев, чтобы большее количество хищников могло рассесться вокруг. Тут устроились охотники, уже ставшие героями дня. Им предложили запечённую в пряном соусе рыбу и подогретый грог из старых запасов стаи. Вилохвостка уселась на коленях у Кеннета, радуясь его возвращению. Все обсуждали детали походы и удивлялись выдержке и ловкости Гиены. Израненное тело главаря было отнесено в одну из нижних хижин и положено на мягкую лежанку из сушёного мха. Крушина и Прихлоп помыли Гиену и принялись обрабатывать его раны. Трупы поверженного маркиза Гая и неудавшегося бунтаря Двужилого были оставлены на морозе. Хищники согласились, что Гиена, когда очнётся, сам решит, что с ними делать. Кайла сидела в своей хижине и кормила ужином сирот. Страх, стыд и негодование отвлекали её от дела. Про неё как будто забыли. Уилл и Кеннет спасли её от возможной смерти, а стаю – от раскола. Но за это она и злилась на них, и на всех остальных.