Роксана

Спасибо) Ну брутальных женских персонажей и так выше крыши, а мне бы хотелось показать, что женщине необязательно быть настоящим бойцом или бойцом по характеру, чтобы считаться сильным персонажем) Феминные способы борьбы неочевидны и тонки, но очень изощренны и эффективны, так что не стоит забывать про это стратегическое поле и просто дивный мир) Роксана — персонаж неординарный, состоящий из противоположностей, и несмотря на ее трусость, характер-то у нее ого-го) Мне кажется, Клуни такая и нужна, женщина слабее была бы ему скучна, а женщину сильнее он бы быстро подавил, начав воспринимать как оппонента, а в любви это неизбежно) Ну и скажу по секрету, Роксана целиком внешне и внутренне списана с меня, конечно, несколько карикатурно, но все же, а мне по возрасту еще можно быть «капризной девочкой-подростком»)

А для чего тогда на сайте создан рейтинг, если нельзя «повышать процент околовзрослых тем»?) Нет, я, конечно, согласна, что в вакханалию скатываться не надо, это противоречит чувству контекста и умеренности, но что такого в паре шуточек с перчинкой?) Тем более они действительно иносказательные, да, во всех мультфильмах есть шутки, которые понимают только взрослые) И о каких детях идет речь?) На фанфике стоит 13+, в этом возрасте они как минимум (это самый минимум, не хочется раскрывать медиум или максимум) знают о существовании секса от сверстников и телевидения, а если вдруг не знают, то и не поймут шутки) По поводу содержания: не думаю, что их можно осуждать за их способы выражения чувств) Они оба в душе в каком-то роде больны и прекрасно, что они смогли обрести понимание и открыть друг в друге лучшее, на что они способны)

Ну эротики там нет, есть лишь намеки на существование половой жизни в мире в паре диалогов и описаний) И на сайте есть такая вещь, как возрастное ограничение, которое я и установила) Насчет сцены с поркой: тут каждый воспринимает в меру своей испорченности)

Спасибо :3

Спасибо большое вам обоим за такой отклик) Но Бэзил в этой истории скорее хороший парень, эмоциональный костыль, хоть за неимением другого у них действительно мог бы сложиться страстный роман) Можно бы было сделать любовный треугольник в духе Сумерек, где Джейкоб — это Бэзил, а Клуни — Эдвард) И хоть выбор был бы ужасно сложен, он пал бы все равно на Клуни, так как у них сильное совпадение на сексуальном, душевном и духовном уровнях) Дело так же в том, что как ни парадоксально, Бэзил мог бы причинить ей больше боли, чем Клуни) Хоть эти отношения были бы более зрелыми, уважительными и партнерскими, Бэзил слишком веселый, а это означает некоторое отсутствие максимализма, ревности и возможность безобидного флирта с другими особами) Не стоит забывать, что Роксана — токсичный провокатор, даже абьюзер, который нуждается не в свободе, а заботе, контроле, защите и ощущении собственной нужности) Бэзил же наоборот свободолюбив и готов давать свободу другим, у них были бы болезненные отношения, в которых бы стала угасать страсть, так как Роксану заводят ревность, ссоры и просто нежная жесткость)

Огромное спасибо) Улыбаюсь)

Название:: Замок цвета заката Автор:: Роксана Статус:: закончен Рейтинг:: PG-13 (не рекомендован лицам до 13 лет) Жанр:: романтика Пересечения с книгами:: Воин Рэдволла Пересечения с другими фанфиками:: «Чарующая бездна» Аннотация:: Клуни Хлыст, его очаровательная подружка Роксана и полчища кровожадных крыс идут на Рэдволл. Какую же роль играют женщины в вершении истории? И что случится, если рэдволльцы решатся на сомнительный поступок? Это продолжение фанфика «Чарующая бездна» https://www.redwall.ru/forum/topic/8413-charuiuschaia-bezdna/ Но его можно спокойно читать и без знания приквела, вот краткая анкета главного персонажа http://ratsisland.rolbb.ru/viewtopic.php?id=162#p4985 На острове снова выдалась необыкновенная жара. Но пиратам не было до этого дела, так как «Плеть морей» была достроена и спущена на воду месяц назад. Их любимый островок грабежа, алкоголя, жестокости и порока, подчиняющийся лишь законам природы, снова не целовал берегов. Роксане нравилось жить на нем. Она знала меру в алкоголе, напиваясь до состояния эйфории, а не исступления. Капитан приносил ей украшения после захвата кораблей, она благодарила его. Его шерсть, испачканная в крови, только раззадоривала ее. Но так продолжалось недолго. Вот уже неделю Роксана не могла отличить, где кончается скука и начинается море. День, ночь, время, расстояние, синее внизу, голубое вверху — все это превратилось в какой-то однородный безвкусный комок. Она подошла к Капитану, который сегодня самостоятельно управлял штурвалом, не сводя глаза с горизонта. На его морде виднелась тень блаженной улыбки. Роксана поняла, что выбрала не лучший момент для разговора, но ей было настолько скучно, что она предпочла возможную ругань молчанию: «Послушай, это, конечно, все очень классно, но мне кажется, что ты перерос эту деятельность уже. Ты несравненен в бою, и я думаю, что пора увеличить масштабы. Ты ведь можешь стать полководцем и захватить какое-нибудь королевство, а, может, когда-нибудь и целый мир. Мне здесь скучно уже и мне хочется посмотреть на тебя на настоящем поле боя, как тогда на острове, и как ты будешь управлять огромной армией, и как все склонят свои головы перед нами. Ты будешь королем, а я королевой». Клуни посмотрел на нее сверху с ироничной и игривой улыбкой: «Я думал и думаю об этом, манипуляторша, но всему свое время, а теперь топай в каюту и жди меня». Он мягко подтолкнул ее под поясницу, Роксана, улыбнувшись, закатила глаза, и вдруг резко обернулась, указав на Капитана пальцем: «Я все равно не отстану». Спустя несколько дней она подошла с расспросами, когда приблизительно он собирается сойти на берег, и пыталась вдохновить его, подумав, что, возможно, ему не хватает уверенности в себе. Клуни в ответ сказал, что он все рассчитывает, и они недостаточно награбили еще для того, чтобы бросить якорь, и захохотал от Роксаниной попытки врачевать его душу. Еще через несколько дней Клуни, наслаждаясь переливчатым бризом, снова услышал знакомые шаги. Ему первый раз в жизни захотелось убежать. Роксана закричала: «Когда?! Когда?! Прости, но я схожу с ума! Я больше не могу! Мы никогда не накопим достаточно, потому что ты любишь море и не до конца знаешь, что делать на суше, и откладываешь это! Я надеюсь, что ты не будешь врать себе и мне, ведь не таким я тебя помню! Дай мне точные цифры! Сколько фунтов золота нам надо еще награбить?» Клуни обернулся и быстро пошел к Роксане, заставив ее отойти к стене: «Во-первых, не смей разговаривать со мной, как сварливая жена какого-нибудь мирного идиота, во-вторых, не смей даже думать, что твое видение зверей и умение манипулировать работает на мне, я всегда все вижу, в-третьих, ты понятия не умеешь об огромном количестве тонкостей, которое я обдумываю, прежде чем принять решение, в-четвертых, единственная вещь, которая может с тобой случится от твоей «смертельной скуки», это то, что ты хоть немного позврослеешь». Роксана вздохнула: «Я скорее согласна с тобой, чем не согласна, но все же мне так плохо, что я не могу держать это в себе. Вчера я поймала себя на мысли, что мечтаю, чтобы под нами разверзлась бездна и засосала это деревянное говно». Роксане стало очень смешно от своей неожиданной остроты, а вот взгляд Клуни сменился на тот самый, от которого подчиненные падали на колени и молили о пощаде. Он сдержал свой первый импульс вдарить ей по морде, сжав кулак. Он и до этого задавался вопросом, почему он до сих пор не вдарил Роксане, хотя вдарить женщине он мог вполне. Была в ней какая-то хрупкость, мягкость, обаятельность, своеобразность, которая мешала ему это сделать. Но все это было в сочетании с ее кошмарным характером, так что Клуни схватил ее за волосы и потащил к себе в каюту: «Сейчас ты горько пожалеешь о том, что сказала». Роксана не пыталась сопротивляться, чтоб не натянуть волосы еще сильнее: «Эй, ты что? Это же шутка была! Я люблю «Плеть морей», я просто устала! Она прекрасна! Самый сильный, ловкий и красивый корабль, который я видела, а повидала я много! Хотя важно еще, кто управляет кораблем, и ты делаешь это без преувеличения лучше всех на свете!» Клуни нервно усмехнулся от такого шквала лести, хоть и правдивой, но остался непреклонен. В каюту влетел Черноклык: «Хозяин, там справа по борту земля!» Зареванная Роксана восстала из мертвых, воскликнув: «Это судьба!» Клуни ударил себя по лбу: «Ладно, ведьма проклятая, плывем к суше!» Роксана стала радостно носиться по кораблю, тем более сидеть она все равно теперь не могла. На пути ей встретился Сырокрад, который все слышал и чувствовал в себе невыразимое желание подколоть ее. Правда фантазии у него хватило только на: «А ты чего так носишься? Тебя разве в угол не должны были поставить?»—«Нет, зато я тебя поставлю!» — с этими словами она технично ударила его под дых шваброй, заставив отлететь в угол, и побежала радоваться дальше. «Какая ужасная женщина» , — откашлявшись, прохрипел Сырокрад.—«Это точно» , — ответил Клуни, влюбленно смотрящий ей вслед. После богатого красками острова здешние места казались бледными, пока Роксана не увидела лесной массив. В отличие от дикости тропиков в его темно-зеленой прохладной глубине чувствовалась душа. В одном месте лес резко облысел и перед ними открылась удивительная картина. Это был замок, похожий на торт или игрушку. Сложно было определить, какого он был цвета, у него изнутри будто лилось алое свечение. Оно было живым, как у румяного яблочка. Роксана восторженно затаила дыхание и взяла Клуни за локоть: «Это он!» Клуни, уже рассмотревший устройство замка, согласился с ней. После того, как он разузнал, что это аббатство, и в нем живут мирные и жирные мыши, которых только на убой, он решил, что с его репутацией достаточно будет просто сделать им предложение, от которого невозможно отказаться. Вместе с Роксаной, Краснозубом и Темнокогтем, закутанными в плащи, они были похожи на компанию заблудившихся друзей, так что неудивительно, что их впустили. Замок был так же прекрасен внутри, как и снаружи. Атмосфера умиротворения и тканные рисунки, как артерии, ведущие к главному залу. Роксана представляла, как она сделает здесь перестановку, пока ее не отвлекла грозная фраза, ознаменованная хлестким ударом хвоста: «Нужда в твоем аббатстве, вот какая!» Далее события стали развиваться неожиданно. У какого-то мышонка, видно, начался переходный возраст, и он палкой разорвал условия капитуляции, барсучиха, занимавшая собой половину зала, подняла стол, который Роксана уже представила, как разукрасить, аббат произнес театральный монолог, и их вытворили. По дороге к выходу Клуни увидел образ мыши, победоносно стоящей в сияющих доспехах. В самой мыши не было ничего такого, но от нее веяло каким-то страшным роком. Клуни как будто почувствовал, что в мире есть что-то сильнее его. Он в ужасе замер. Увидев это, Роксана почти смеясь улыбнулась: «Слушай, почему ты так смотришь на изображение какого-то мужчины в странной позе? Мне начинать ревновать?» Клуни засмеялся, однако мрачный осадок у него остался. Роксана это почувствовала и запрыгнула на него, прошептав на ухо: «Мы еще этим гобеленом подотремся. Ты гораздо сильнее, чем эта мышь, одетая в чайник. Я знаю и чувствую это». Ее слова мистически подействовали на него, полностью развеяв то ощущение. Больше о нарисованном воине он не вспоминал. Череда дней разрослась так же дико и быстро, как одноименное растение. Роксана восхищалась силой Клуни, его умом, ловкостью, упорством и умением внушать страх. Шайка пиратов выросла до армии, и чтобы управлять ей, он значительно ужесточил стиль руководства. В глазах всех зверей Роксана встречалась с чудовищем. Он и был им. Ей это нравилось. Его неуправляемая, смертоносная стихия обуздывалась только рядом с ней. Видя, на какие вещи он готов ради их будущего, Роксана выросла как женщина. Она никогда не унижала его жалостью или сочувствием, да и не была особо способна на эти чувства. Она только верила в него, вдохновляла и отвлекала собой, чтобы потушить его порывы ярости после поражений. Клуни понял, что не ошибся, тогда поддавшись чувствам. Роксана была удивительной женщиной, пожалуй, единственной в своем роде. В ней не было ничего от мирных обывателей или честолюбивых головорезов. Первых он презирал, вторых видел насквозь. А ее охарактеризовать не получалось кроме как «неземная, бескорыстно любящая зло, небанально реагирующая, волшебно обаятельная и соблазнительная». Клуни чуть не расхохотался от своих поэтических мыслей, но твердо решил, что когда захватит аббатство, сделает ее своей королевой, и когда придет время, она родит ему наследника, не менее злобного и великого, чем он. Ну разве что чуть менее великого, потому что никто не может сравнится с Клуни Хлыстом. Ему захотелось обрадовать Роксану своими размышлениями, но в шатре ее не оказалось. Он вышел на улицу, ожидая найти ее в лагере. Здесь обычно были слышны ругань и звон посуды или оружия, но сквозь привычный шум периодически стал пробиваться еле слышный чуждый звук. Клуни молниеносно перевел глаз на его источник. Ветер колыхал прибитую к земле записку. «Пойми, Констанция, если мы станем такими же, как они, это будет значить, что наш дух сломлен, и мы потерпели истинное поражение. И даже если нам удастся отбиться, мы все равно навсегда потеряем наше аббатство, ведь любим мы его не за здание, а за достойных зверей, которым оно дает приют» , — нахмурившись, сказал аббат Мортимер, но в его глазах читались понимание и благосклонность к собеседнику. Констанция всегда была хмурой, но сейчас она нахмурилась еще сильнее, закипев от благородной ярости: «Так мы же ничего не будем делать с девчонкой! Нам даже не придется врать об этом, Клуни просто озвереет от самого факта, что мы выкрали среди бела дня у него из под носа его любимую игрушку! А от ярости он начинает вести себя безумно и глупо, вот тут-то мы и отвадим его от аббатства! К тому же, вы видели, как держится и разговаривает эта девушка? Она точно не из простых, уж не знаю, пленница она или бунтующий подросток, но ее еще можно спасти». Аббат вздохнул: «Тут ты права. Но как же вы ее поймаете, если весь день она в лагере, полном крыс, а всю ночь, наверняка, в шатре у Клуни?» Бэзил Олень, все это время жевавший яблоко, наконец освободил уста: «Мы наблюдали за ней! Иногда она ходит на лесную поляну, неподалеку от лагеря, где сидит совсем одна! Наверное, отдыхает от характера своего возлюбленного! Главное, незаметно подкрасться к ней, чтобы заткнуть рот, а уж утащить ее не составит труда: она совершенно не умеет драться и весит, пожалуй, как одна моя лапа! Он пытался забрать у нас гобелен, так посмотрим, как он будет вести себя без своего!» Роксана не боялась быть в плену, так как знала о высокой морали рэдволльцев, и не сопротивлялась, чтобы ее не посадили в камеру. «Не доверяю я ей, не просто же она прибилась к этому отродью! Посадить бы ее в темницу, да выпытать сведенья с помощью пары оплеух, ей большего не надо, чтоб расколоться» , — раздосадовано сказала Констанция, понимая, что никто здесь ее точку зрения не поддержит. «В этом нет нужды, Констанция, она ведет себя совершенно спокойно. И если нам удастся показать ей другую жизнь и наставить на путь истинный, она расскажет нам гораздо больше по доброй воле» , — ответил аббат, с отеческой нежностью улыбнувшись Констанции. Роксана держалась как плененная царица: спокойно, достойно и вне образа жертвы. Она просто сидела на скамейке под деревом и отвечала на вопросы любопытных. Высокая, худая, но уже полностью оформившаяся, в роскошном пурпуре, превосходно подчеркивающем это, она разительно отличалась от всех жительниц аббатства. Мужчины стали отвлекаться от ежедневного труда, рассматривая экзотическую красавицу, и было решено переодеть ее в обычное для Рэдволла платье, то есть, скромное и свободное, и повязать на голову платок. Это помогло лишь отчасти, ведь Роксана пленяла и движениями, и взглядом, и голосом. По совету Констанции Роксану отправили работать на кухню, чтобы она ежеминутно была под присмотром, и у нее не оставалось времени придумывать коварные планы. К тому же аббат Мортимер считал, что совместный труд — одно из лучших лекарств для заблудшей души. Юные кухарки с замиранием сердца слушали рассказы Роксаны о джунглях, пиратской жизни, любви. И только одна девушка слушала ее речи с презрением и ненавистью. Василика в отличие от подруг остро ощущала, что Роксана рассказывает о звере, который причинил боль ей и всем ее друзьям. Во время одного из таких разговоров мышка, не выдержав, не очень сильно, но твердо ударила половником по краю стола. Когда Василика злилась, она и впрямь была похожа на вздрагивающий василек, но сколько же в ней было огня. «Радуешься, что удачно смогла сыграть на сладострастии и гордыни этого чудовища? Я, может, мало знаю о мужчинах, но об этом каждая мама рассказывает дочке. Пойми, что тебе никогда не обзавестись настоящим домом, друзьями, не быть женой и матерью пока ты рядом с ним. Тебе повезет, если он просто выкинет тебя, когда ты перестанешь быть для него раззадоривающей добычей, а не убьет. А вы, сестры? Слушаете непристойности о звере, который убил многих отцов, братьев и сыновей Рэдволла!» Девушки понуро потупили взгляд, и после этого подходили к Роксане с расспросами только втайне. Роксана встала, поставив лапы в боки: «А что для тебя сделал твой мужчина? Хотя назвать его таковым язык не поворачивается, он лишь сопляк. Я вот могу перечислить по пунктам. Мой мужчина постоянен, ни разу не трепал мне нервы сомнениями в своих чувствах или во мне, он не обращал внимания на то, что думают обо мне его подчиненные, и не боялся за свою репутацию, он ни разу меня по-настоящему не ударил, хотя для него это совершенно несвойственно, он обо мне думает среди дел и моя радость его вдохновляет! А ты, хоть я и не сомневаюсь, что станешь женой и матерью, но никогда не испытаешь восхищение, уважение к своему мужчине, не почувствуешь себя защищенной! Хотя, может, ты и в восторге от его подросткового бунтарства и выпендрежа. Еще советую ценить все, что происходит сейчас, потому что мыть посуду, сидя в осаде, наверняка, и есть кульминация твоей жизни. О таких, как мы, книги пишут, а такие, как вы, их читают и осуждают, втайне завидуя». — «Он — гнусный убийца, а ты — бессовестная дура! Вы оба глубоко больны» , — крикнула Василика своим колокольчиковым голосом. — «Последнее, что ты сказала, пожалуй, единственное, в чем я с тобой согласна» , — ответила Роксана. Все вернулись к своим делам, пуще прежнего стараясь отмыть тарелки. Только вот что было оттереть невозможно, так это тяжесть, повисшую в комнате. Сказать, что Клуни был в ярости — это ничего не сказать. У него украли бабу среди бела дня прямо из под носа. Это был невыносимый позор. Чтобы восстановить свою репутацию, а заодно и выпустить пар, он долго орал на подчиненных и раскидывал их по всему лагерю, обвиняя в недосмотре, тупости и безответственности. Он бы с радостью наорал сейчас и на Роксану за то, что она ходит куда-то без спроса, но ее здесь не было. Сердце екнуло. Клуни решил посидеть на той самой полянке, чтобы трезво все обдумать. Там и впрямь было хорошо по сравнению с лагерем: вместо страшных морд он был окружен полевыми цветами. За Роксану он не боялся, но только сейчас осознал, насколько она пропитала собой его жизнь. Все было не то без нее. Последний раз подобное ощущение он испытывал, когда лишился глаза. Клуни грустно усмехнулся, теребя в лапах ошметки цветка. Нельзя вестись на уловку рэдволльцев, он должен продолжать делать все по плану. Но чтобы вернуть Роксану поскорее, можно было попробовать сбить на нее цену. Роксана тоже сидела под сенью деревьев, глубоко задумавшись. Она завидела идущего к ней аббата Мортимера — единственного зверя, которого она здесь уважала. Он тепло улыбнулся ей и спросил, можно ли присесть. После утвердительного ответа аббат присел на траву: «Дочь моя, сейчас ты увидишь то, что может причинить тебе сильную боль. Но я хочу, чтобы ты понимала, что ошибки совершают все, а ты еще очень юна. У тебя чистая душа, раз ты хотела найти доброту даже в худших из зверей. Однако некоторые не способны на любовь, ими руководит лишь ненависть, и созидают они лишь для того, чтобы потом это было приятнее разрушить. Я был бы рад, если бы ты осталась у нас, я вижу, что ты уже полюбилась девочкам, остальным просто нужно время, чтобы узнать тебя». Он вытащил из кармана балахона письмо. Роксана начала быстро читать: «Эй, мыши, баба-то, конечно, хорошая, но она не стоит и подвала аббатства. Я готов пропустить к вам за нее одного торговца с продовольствием, все равно это будет ваш последний ужин». Выражения были те, почерк был тот. Аббат с сочувствием посмотрел на девушку, уставившуюся в одну точку. Было видно, что в голове у нее роились страшные мысли. Она ушла к себе в келью. В течение нескольких часов оттуда слышались задыхающиеся всхлипы и сдавленный вой. Аббат попросил всех вести себя как ни в чем не бывало и попытаться отвлечь ее от мрачных дум, и поэтому на ужине все были веселыми и непринужденными, а Роксана смогла немного поесть. Однако многие незадачливые кавалеры, узнав, что она теперь свободна, старались проявить галантность и показать себя в наилучшем свете. Это чуть не закончилось для них потасовкой, во время которой к Роксане ловко подсел Бэзил Олень. Сначала у него получилось заставить ее улыбнуться, а к десерту она уже вовсю хохотала. Но ночью все мы остаемся одни, и Роксану снова начало засыпать свинцовыми мыслями. Она хотела уже войти в келью, но тут увидела направляющуюся к ней Василику. «Если ты хочешь позлорадствовать или самоутвердиться за счет меня, то советую этого не делать, я могу потерять контроль» , — сухо сказала Роксана. «Нет, ты ни в чем не виновата. А Матиас тоже дурак, иногда мне кажется, что я ему совершенно безразлична» , — раздосадовано сказала Василика, но потом посмотрела на Роксану и улыбнулась, чуть не засмеявшись. Они болтали еще долго, и утром соседки жаловались, что не могли уснуть из-за их полуночного хохота. Утро разлило янтарь по всему аббатству. Но после того, как все аббатство разбудили крики часовых, рассвело сверхъестественно быстро. Они появились будто ниоткуда, видно, Клуни великолепно продумал боевой порядок. Ворота начали содрогаться от тарана. Роксане стало страшно, несмотря на то, что по идее она должна была воспринимать это как стук в дверь дорогих гостей. Пока не оказываешься по ту сторону, не понимаешь, насколько все происходит быстро. «Лезут на стену!» — послышалось откуда-то. За секунду Роксана превратилась из трусливой барышни в само движение жизни. Она взлетела по ступенькам и подошла к стене. Вот он, лезет по огромному осадному сооружению. Сердце затрепетало от обиды и отчаянной ярости. Выхватив у часового лук, она косо выстрелила в него. Стрела улетела куда-то в воздух, но взгляд предполагаемой жертвы был бесценен. Среди брани, плохо слышной отсюда, Роксана уловила только: «Ты что творишь, полоумная идиотка?!» Роксана улыбнулась нарочито довольно и страстно поцеловала подоспевшего на помощь Бэзила. Бэзил впал в блаженный ступор на несколько секунд, но быстро оклемался: «Это было прекрасно, старушка, но мы обсудим это потом! А теперь надо помочь этим крысам спуститься с небес на землю!» Он поспешил на помощь лучникам, к которым вот-вот должны были подлезть по лестницам захватчики. Клуни, который за минуту перешел от состояния влюбленной радости до испепеляющего безумия, со скоростью белки взобрался на сооружение. Роксана ни сдвинулась с места, лишь взяла копье. «Ничтожество, жалкий трус и обманщик, самое настоящее дерьмо!» — от злости у Роксаны обнажились клыки. Увидев маленькую фигуру, к которой приближалась огромная, Василика крикнула: «Роксана, отойди! Я иду!». Она оказалась там через несколько секунд и, подбегая, увидела, что Роксана попыталась толкнуть его с помощью основания копья в грудь. Клуни схватил ее за лапу и перетащил к себе: «Сдохнем, так вместе, как ты всегда и мечтала». Василика кинула камнем ему в морду, на секунду он согнулся от боли, но не расцепил лапу. «Гори в аду, недоразумение природы» , — он собирался скинуть ее со стены, но Бэзил успел отбросить ее. Сооружение, давно горящее внизу, начало рушиться. Клуни перепрыгнул огонь и провалился, ловко приземлившись. Роксану он все же не отпустил, душа требовала с ней разобраться. В ходе потасовки, которая развернулась уже на земле, было выявлено недоразумение, возникшее между обеими сторонами. Клуни обвинял Роксану в глупости, недоверии и непонимании его тактических ходов, Роксана обвиняла его в наплевательском отношении к ее чувствам и попранию ее образа в глазах других. Клуни вытащил свой козырь про женитьбу и настал момент жаркого примирения, но кое-что забыться все-таки не могло. Теперь он знал, кому он первому снимет голову с плеч, когда войдет в Рэдволл. Бэзил, будто услышав его мысли, со стены послал ему воздушный поцелуй. Клуни схватил Роксану и утащил к себе в шатер. «Ахаха, ревнуешь! Он ревнует!» — радостно захихикала Роксана. Закат подарил всем долгожданную прохладу. Матиас и Василика сидели, взявшись за лапки, и шептались о чем-то глупом и великом. То же самое делали Клуни и Роксана, лежа в постели. По сути все они просто мечтатели, только чтобы исполнить мечты одних, приходится разрушить мечты других. Эта странная история заставила поверить всех в странные мысли и совершить странные поступки, но одно можно сказать точно: после нее уже никто не будет прежним. Аббатство сияло в закатных лучах. Кто-то видел в нем пожар, а кто-то цветение поздней розы. Когда последний луч солнца скрылся, аббатство на секунду подмигнуло. Стоя здесь веками, оно точно знало больше, чем мы.

Спасибо:3

Спасибо) Абзацы я делала вручную с телефона, он их без тэба, видно, не распознает) Уж где, где, а в Рэдволле действительно европоцентристская картина мира, это да, могу заменить на «дикарский дух») Хотя там есть упоминание Португалии)

Большое спасибо! Все подправила)

Ахаха, огромное спасибо! Просто я не любительница претенциозной, банальной и слащавой романтики, а когда люди (и звери) действительно влюблены, они творят дичь и постоянно ржут) Ну и, конечно, мне нравится, когда милое разбавлено темным) В общем, это романтическая комедия) Да, я думала потом о том, чтобы поднять рейтинг, но не сообразила, как это сделать, там вроде не правится ничего кроме текста, но, может, я просто с телефона или дело в моих умелых ручках и глазе-алмазе) Кстати, кровь там действительно была от любви...) Допрыгались, как говорится)

Короткая анкета главного персонажа: http://ratsisland.rolbb.ru/viewtopic.php?id=162#p4985 «Мачта тает в утреннем тумане, а вместе с ней тает и надежда снова когда-нибудь выйти в море. И хоть здесь оно все время рядом, его бушующее сердце очень далеко, а от его песни слышно лишь холодное, насмешливое эхо. Рассвет наливается кровью, и это высокая, но справедливая цена за сегодняшнюю красоту и завтрашний ветер, который облетев свет, надеюсь, еще вернется сюда, чтобы задуть в наши паруса», — закончив читать, Роксана посмотрела на Капитана со стеснительной, смеющейся улыбкой. Клуни заговорил не сразу, так как был удивлен наличию такого содержания в своей очаровательной служанке, но долго не смог сдержать свою серьезность и улыбнулся в ответ: «Тебя надо назначить нашим летописцем, будешь воспевать наши подвиги». Роксана и в правду умела удивлять, проявляя то детскую невинность, то жестокость и порочность, то ироничную нежность, то холодность, то непонимание элементарных вещей, то настолько острый ум, что Клуни становилось не по себе. Между будничными заботами в отношениях этих двоих становилось все больше тепла. Роксана шутила и интересовалась делами лагеря, Капитан удовлетворял ее интерес и проявлял несвойственное ему великодушие по отношению к ее постоянной иронии. Они делились рассказами о дальних странах, и Клуни впервые за долгое время обрел для себя собеседника. А что она сделает, кому расскажет? К тому же она первая, кто не ужасался, а восхищался его темной душой, расспрашивая сочные подробности кровавых бойнь. Так как она понимала всю прелесть насилия, Клуни затевал с ней шутливые драки, чтобы она к нему прикоснулась, а заодно и сделала массаж, ведь именно так он воспринимал отчаянные попытки Роксаны тарабанить по его торсу своими тоненькими даже для женских лапками. Клуни хмуро посмотрел на море. Синее чудовище всегда было его самым достойным врагом и преданным другом. Часто ему снилась морская качка и бесконечная, блестящая синева, пытающаяся догнать корабль, на носу которого стоит капитан Клуни Хлыст. «А ты когда-нибудь стояла на носу?» — вдруг резко спросил он. Роксана усмехнулась: «Ну я думаю, вы догадываетесь об ответе, ведь о моей трусости можно слагать легенды». Клуни отвел послушно идущую и заинтригованную Роксану на утес и вдруг схватил ее, повернул в лежачее положение и позволил ей воспарить над морем. У нее захватило дух, но она не завизжала, хоть и произносила звук «а» в разной тональности, зависящей от угла наклона. Затем Капитан взял ее за подмышки и выставил на всю длину лап, стоя на самом краю. Это было до жути чудесно. «Ты знаешь, на сколько кусочков ты разлетишься, если я тебя отпущу?» — с довольной улыбкой сказал Клуни. «Нет, но знаю, что вы не захотите иметь возможность их посчитать»,— Роксана запрокинула голову и мило улыбнулась зверю, в чьих лапах сейчас была ее жизнь. Они молча смотрели на появляющийся из-за гор день и вдыхали соленный, как корабельное мясо, воздух. Идиллии хватило лишь на 40 вздохов. До них донесся крик взбегающего по утесу Краснозуба: «Хозяин, вам срочно нужно возвращаться!». Солнце последним лучом переступило через горные массивы. Кто знал, что все так обернется. Хорьки начали брать измором. Они расставили в близлежащих джунглях множество ловушек с кураре и сбрасывали в местный источник трупы своих провинившихся соплеменников. Пиратам каждый день приходилось отправлять по целому отряду за пресной водой, ведь жара стояла просто невероятная. От нее трупы гнили только сильнее, а штиль не позволял испытать облегчение хотя бы на минуту. В лес было теперь не пробраться без жертв, стройка затормозилась. Но бросить Плеть Морей было нельзя. В те дни Роксана адаптировала свой наряд под смоченную в морской воде повязку на мордочке, приоткрыв свою точенную талию на восточный манер и повесив на воздушную юбку из занавесок что-то бренчащее. Она уже никого не боялась, играла с солдатами в карты и обучала их этикету, и даже стычки с нелюбящими ее пиратами уже превратились в ежедневное желчное воркование. Это продлилось до одного дня. Сырокраду очень хотелось доказать, что он достоин быть заместителем, так как в 10 раз умнее Краснозуба и в 100 раз умнее Темнокогтя. Он составил план, красивый, мечтательный, масштабный, но крайне рискованный. Однако именно риск позволял ему гордиться собственной смелостью. Сложив лапы на морде, он шепотом отрепетировал речь и, сделав несколько кругов, все-таки скромно вошел в шатер Капитана. Клуни напряженно смотрел на карту, а Роксана, не в силах стоять, сидела у него в ногах, обмахивая опахалом одновременно его и себя. Получив разрешение высказаться, Сырокрад нервно, но пламенно в деталях изложил свой план. К концу он даже почувствовал комок в горле, так как живо ощутил вкус предстоящей победы и собственное величие. Его мысли как терновником разорвал смех Роксаны: «Даже в самые свои слезливые и нежные моменты я не могу быть такой романтичной, как ты». Капитан усмехнулся: «Женщина права, Сырокрад. Неужели ты думаешь, я сам бы не додумался до такого простого решения, если б оно было исполнимо? Я ценю твой запал, но лучше примени его где-нибудь в другом месте». Сырокрад вышел. Солнце было раскалено добела, трупный запах действовал одурманивающе. Все вокруг будто разлагалось, за спиной догнивал жестокий смех. Сырокрад пождал, когда Роксана после обеда пойдет к себе. Когда она была уже у входа в свою крашенную ягодным соком палатку, он дрожащим голосом сказал: «Обернись, ничтожество». Роксана напряженно обернулась: «Да ладно, ты что обиделся из-за моей шутки? Это просто значит, что ты талантлив в других областях. Может, ты станешь храбрым воином, изобретателем или летописцем. Хоть и верится с трудом, но жизнь полна сюрпризов, и ты можешь это доказать». Сырокрад не изменился в выражении лица: «Закрой свой ядовитый рот. Думаешь, ты чего-то стоишь, раз выросла в семье богачей? Здесь у нас другой мир, каждый стоит ровно столько, сколько он может сделать. И здесь ты просто чернавка, хоть даже для чернавки ты не годишься, ты абсолютно бесполезна. Даже ребенка ты выносить не в состоянии, ты костлявая, как смерть. Думаешь, ты чего-то добилась, раз Хозяин пока не выкинул тебя пинком из шатра? Ты просто его канарейка, игрушка, украшение. Когда ты ему надоешь, он отдаст тебя нам. А ты вскоре надоешь, ты как заноза в заднице. Ты женщиной-то называться не достойна, в тебе ничего хорошего от нее нет». У Роксаны напрягся рот и взгляд стал пронзительно острым, она подошла близко к Сырокраду: «Запомни, трепло обиженное, я стану здесь влиятельнее всех офицеров, и тогда ты здесь будешь хоть чернавкой, хоть игрушкой, хоть могильным камнем». Все же ветер после обеда задул. Через несколько дней Клуни планировал отправиться в рискованный поход и хотел взять с собой двух офицеров. Выбор пал на Краснозуба и Сырокрада как на самых хитрых. Роксана прошелестела к нему в шатер. Полы ее платья оставили несколько кругов на песке около Капитана. С мягкостью и достоинством, как вода точащая камень, она спросила: «Хозяин, можно ли мне выразить свое мнение? Мне хочется быть вам полезной своей женской природой, то есть, умением видеть зверей. В крайнем случае я вас просто позабавлю своими домыслами». — «Ты что на балу, чтобы так долго и бесполезно изъясняться? Раз я тебя еще не прикончил за твое вольнодумство, значит, можно», — ответил Клуни, чистя когти о свой шип — он сегодня был не в духе из-за вестей о хорьках, но мягкость ее голоса, излучающего спокойствие, умерила его пыл. «Мне кажется, что Сырокрад слишком хочет славы и почестей. Он может подвести команду каким-нибудь безрассудным поступком, кого-то подставить. А вот Краснозуб и вправду хитер и рационален, для контраста я бы выбрала ему в пару Черноклыка, как ни странно. Он хоть и не умен, но хороший исполнитель, и есть в нем какая-то житейская мудрость и хорошее чутье». Клуни внимательно посмотрел на Роксану: «Хм...». После задумчивой паузы он сказал: «Хорошо». И отправил Роксану в ее палатку, чтобы она не воспринимала его настрой на свой счет. Совет звучал настолько разумно, что он прислушался к нему всецело и незаметно. Вечером Сырокрада держали 5 крыс, чтобы он не набил Роксане морду, а Черноклык встал на одно колено и, получив разрешение, поцеловал ее лапку. Уроки этикета не прошли даром. Оценив способности Роксаны, Клуни все больше расширял зону влияния ее советов, поясняя ей стратегические реалии, ведь даже своими детскими догадками она часто выводила его на нужные мысли. Теперь она и в правду была влиятельнее всех офицеров, ведь именно она во многом определяла их судьбу. Рядом с ней смолкали разговоры и каждый боялся задеть ее словом или делом. Все здоровались с ней с виноватой улыбкой и шарахались, как от чумы. Она стала заматываться ни во что иное, как в пиратский флаг. «Вот теперь я действительно костлявая, как смерть, Сырокрадушка. Как твоя смерть» —, она прошла мимо офицера, покачивая бедрами. Как многие ужасные личности в истории, Роксана стала просто слишком ответственно относиться к своей работе. Она начала противопоставлять всех остальных себе и Клуни как мелочных, тупых и подлых. Ей стало нравиться ощущать себя эдакой темной королевой, к чьим ногам темный король готов бросать чужие головы. Из-за нее даже высекли провинившегося перед ней солдата, так как она смогла убедить Капитана в том, что неуважение к его собственности — это неуважение к нему и его приказам. Вначале наблюдать за экзекуцией было весело и приятно, но потом ей стало до тошноты жутко — он не заслуживал таких страданий за одну фразу. Она попросила Капитана остановить это, но он ответил ей вложенной ею же в него фразой. Тогда она поняла, что заигралась, и оружие, которым она управляет не остановится по ее воле. А чего она хотела? Это же банда головорезов. Заткнув уши, чтобы не слышать криков несчастного, она убежала подальше, на пляж. После этого она стала больше наслаждаться своим положением, чем работать, вела себя вальяжно и величественно, иногда хвалила своих «подчиненных» и проявляла к ним великодушие. Оказалось, что все-таки хочется, чтоб окружающие тебя любили. Но никто больше не раскрывался перед ней, все, что она слышала, было лестью. Теперь она понимала Капитана. Быть главным означало быть одиноким и никому не доверяющим. Пока Роксана наивно полагала, что Клуни ведется на ее манипуляции, и это в чем-то очаровывало, а в чем-то разочаровывало ее, сам Клуни с удовольствием наблюдал за цветением ее порока, она даже в чем-то напоминала ему себя в юности. Конечно, он видел насквозь все ее мотивы и эмоциональные переливы. Он просто не хотел портить и ей, и себе игру, и в конце концов она была достойным игроком. Непредсказуема, как сам морской ветер. Конечно, его напрягало то, что она пробуждает в нем самые темные и безрассудные стороны, ведь ее восхищала его брутальность. Но ему впервые за много лет было весело, и это самое главное. В конце концов никто пока не погиб, значит, ресурсы не потрачены, а мнение и страдания его солдат никогда не являлись его приоритетом. Самое ценное, что есть в этой команде — это он, а значит, главное, чтобы ему было хорошо. Роксана перестала быть предметом личной мести для Сырокрада, теперь она была сродни отравленному колодцу, который губил место, в котором ему было очень сравнительно, но все-таки лучше всего. Ненависть сменилась на беспокойство. Он знал, что очень рискует, но в случае удачного исхода награда была бы столь велика. Сырокрад был подл и труслив, но все же риск — это то, что его определяло. Он был мечтателем. Он вошел в шатер. «Хозяин, простите за то, что так долго скрывал это от вас — я боялся. Когда Роксана осмеяла мой план, я жутко разозлился на нее и наговорил ей всякого, она в ответ обещала мне отомстить, став влиятельнее всех офицеров. Она как сирена, хозяин, или ведьма. Она может запудрить голову кому-угодно», — Сырокрад испуганно смотрел на Капитана. Клуни никогда не было так больно, поэтому когда спустя несколько секунд он ощутил знакомую ярость, он бросился к ней, как к старой подруге. Он был во всем прав. Этот мир не достоин жалости, а добро — лишь не пойманное зло. Сейчас Клуни больше всего боялся разорвать ее или убить одним ударом, лишив себя возможности разобраться с ней, поэтому пришлось немного подождать, пока гнев утихнет. Он пока не знал, что ему сделать с ней, чтобы эта невыносимая боль прошла. Выйдя из шатра, он увидел ее мирно беседующей с солдатами. Клуни кинул ее в песок: «Пора тебе показать твое настоящее место, дрянь! Стилл, тащи кандалы! Кок, пусть она работает с утра до ночи, а если ей вдруг приспичит присесть, сразу доложите мне». Роксана потеряла дар речи и не могла найти причину происходящего, пока не увидела в толпе ухмыляющуюся морду Сырокрада. В тот же день его назначили новым заместителем за бдительность и проницательность. Слово «тяжело» не передает насколько Роксане было тяжело работать, половину времени находясь под палящим солнцем. Она боялась, что ноги подведут ее, и тогда неизвестно, что с ней за это сделают. Многие кидались в нее гнильем и грязью, свистели и приговаривали: «Как дела, Ваше Величество?» Клуни думал о том, что сделать с ней. Он видел ее повсюду: в еде, картах, собственных веках. Это словно была лихорадка. В вечер третьего дня, он увидел ее в свече на столе. Не выдержав, Капитан пошел к ней, чтобы хоть что-то сделать. Блестящая после ополаскивания и измотанная, она лежала на пне после трудового дня, наслаждаясь каждым мгновением покоя. Она посмотрела не него, у нее не было сил даже здороваться и молить о прощении. «Не хочу, чтобы в тебе говорили страх и мучение. Завтра посидишь денек в клетке, подумаешь о своем поведении. А в то же время и в том же месте поговорим. Наверняка, живя в своем сказочном мирке, ты не представляешь, насколько я к тебе добр. Ты бы могла уже висеть засеченная до смерти, на дыбе или на рее, ведь именно так у нас поступают с предателями. На твоем месте я бы сказал: «Спасибо», — ответил на ее молчание Клуни. Роксана хрипло сказала: «Понимаю, спасибо». Клуни не получил от этого удовлетворение и усилием воли быстро скрылся в шатре. Следующем вечером Роксана стояла на том же месте в своем белом платье и завядшим цветком в волосах — у нее не было желания украшать себя. Однако она была все так же безысходно прекрасна. Клуни огляделся вокруг: из-за лунного света все выглядело призрачным, медленным, холодным и далеким. В лесу будто летали остатки сна. «До сих пор не могу решить, что с тобой делать. Причинить тебе такую же боль, какую ты причинила мне? Убить тебя, чтобы твое поганое присутствие в этом мире не мучило меня? Впрочем ты и без этого заслуживаешь смерти, ты лишь сорняк, ядовитый плющ», — начал Клуни. Роксана выдохнула, на лице у нее читалось сильное волнение: «Да, я не говорила вам, что хочу отомстить Сырокраду, но в остальном все было по-настоящему. Я ведь даже ни разу не соврала, подставляя своих обидчиков, все эти качества и правда присущи им, просто я делала нужные акценты. А мое отношение к вам было полностью искренним. У меня никогда не было ни с кем такой связи и понимания...» — «Ну и откуда мне знать, что ты не лжешь? Видно, мать никогда не заставляла тебя в наказание мыть рот с мылом. Я ведь знал всегда, что ты ведешь какую-то игру, я специально поддавался тебе... Ты похоронила мое последнее хорошее чувство к этому миру. Я ведь верил тебе. Я любил тебя!» — он ударил по дереву, заставив его треснуть. Лицо Роксаны вдруг искривилось рыданием, она упала на колени: «Это правда? Я Вас полюбила, но боялась говорить это даже про себя. Я до этого не раз влюблялась безответно и у меня создалось ощущение, что счастья уже быть не может. Я никого не любила, как Вас. Вы единственный, кто не причиняет мне боли. Мне кажется, что именно с Вами я готова провести всю жизнь. Хоть мне и страшно это сейчас говорить. Но Вы перебороли свой страх, Вы во всем сильнее меня». Клуни испуганно посмотрел на нее: «Откуда мне знать, что и сейчас ты не лжешь, дешевая актрисулька?» От незнания верить ему ей или нет, он решил влепить Роксане пощечину. Несильную, однако она все равно покачнулась. Роксана напряженно посмотрела на него, потирая щеку: «Сейчас я тоже вам сделаю больно». Она пошла на него, выставив губы. «Отойди, ведьма, я тебя вырублю», — Клуни стал пятиться. Но трусливая обычно Роксана сейчас не испугалась, она подошла к задирающему лапы обычно смелому Клуни и поцеловала его. Мир закружился. Это было просто и идеально. Для обоих это был первый настоящий поцелуй: Роксана целовалась лишь с незрелыми мальчишками, а Клуни целовался только между делом, не вникая в процесс. «Я вижу, ты довольна тем, что ты сводишь меня с ума, а зря. Ты, похоже, не видела, что происходит со мной на поле боя, когда я вхожу в раж, и как я обхожусь со всеми, кто в этот момент рядом», — с этими словами он поцеловал ее. Лапой он пробрался в копну волос Роксаны и потянул ее. Реакции Роксаны он никак не ожидал: с горящими глазами и улыбкой она неслабо укусила его за шею. «Надеюсь, вы успели запечатлеть этот момент, потому что сейчас я планирую лишить вас второго глаза», — запыхавшись, сказала Роксана. «Только если ты восстанешь из мертвых, потому что я собираюсь утопить тебя, как котенка», — Клуни перебросил Роксану через плечо и потащил ее к морю. По дороге они обсуждали то что-то по-детски сказочное, то что-то, поражающее своей жестокостью. Море было теплым, как парное молоко, да и цвета такого же из-за лунных бликов, пританцовывающих на воде. Волны были довольно большими, и Роксана подпрыгивала, чтоб они ее не захлестнули, держась за Клуни — плавать она не умела. Горизонта не было видно, море и небо воспринимались как единое целое, и было ощущение, что они находятся в своем собственном мире. Луна плясала перед глазами, им никогда в жизни не было так хорошо. Роксана наконец расслабилась, качаясь на волнах, но вдруг ей показалось, что в воде кровь. «Это закат догорает, я тебя так сильно оцарапала или нас жрет какая-то рыба?» — с улыбкой спросила она. «Нет, просто любовь причиняет боль», — иронически сказал Клуни и поцеловал ее так резко, как будто хотел съесть. «Но боль открывает двери для нового счастья», — понимающе ответила Роксана. Вдруг воздух изменился, по шею находясь в море, они вдруг почувствовали запах гари. Никто даже не понял, что случилось. По одному, скрываясь в зарослях и пробираясь по деревьям, хорьки проникли в лагерь и перерезали во сне глотки нескольким солдатам. Закричать они не успели, так как хорьки знали, где находятся голосовые связки, и стремились перерезать их в первую очередь. Преступление выдавало только булькание крови и тихие, но резкие звуки скрипящей кровати — предсмертная агония. Везение хорьков закончилось на палатке Темнокогтя. Офицер сегодня решил начать худеть, так как ему показалось, что вес влияет на его продвижение по службе, заставляя его выглядеть смешным и нелепым, и, не поужинав, конечно, не мог заснуть. Его трясло сильнее, чем тех, кто сейчас отправился на тот свет. Издав истошный вопль гуся на смертном одре, при виде незнакомого силуэта, он разбудил весь лагерь. Накинувшись храброй спросонья толпой, крысы буквально растерзали лазутчиков, но из джунглей сразу высыпало подкрепление. Хорьки подожгли стройку, заставив пятерых крыс начать тушить ее. Началась битва. Никогда еще пираты не были такими сплоченными, ведь от исхода битвы зависела жизнь каждого. Проведя столько времени бок о бок, работая, общаясь у костра, ссорясь и играя в карты, они стали чувствовать друг друга. Краснозуб пырнул хорька ножом в живот, Черноклык ударил врага, замахивающегося на сослуживца в ответ, палашом по голове. Клуни и Роксана выбежали из воды, тормозящей каждый их шаг, словно кандалы. Секунду они не могли решить надо ли в такой ситуации одеваться, но все же оделись, как никогда в жизни, быстро. Перед тем, как Клуни заскочил в горнило боя, Роксана крикнула ему: «Давай, ты ведь даже один сможешь всех их порешить! Сегодня мы будем купаться в их крови!» Ее слова придали ему сил, долетев прямо до лап и хвоста, начавших работать, как смертоносная машина. Роксана не убежала, а стала помогать тушить стройку вместе с коком и юнгами. Это было настолько удивительно даже для нее самой, но лапы делали все за нее. Даже дым теперь казался сладким, ведь именно таков вкус победы. Хорьки были разгромлены, и их трупы, сброшенные крысами в море, виднелись на горизонте, как спины дельфинов. Павшие в бою были похоронены, раненные перевязаны, пир приготовлен, а последние непотушенные доски были использованы в качестве костра. Роксана с удовольствием хлопотала вместе со всеми, теперь ей нравилось ощущать себя частью происходящего. Она видела, как все эти дуралеи вели себя на поле битвы. Все же они были героями. В кружках запенился эль и забродил ром. Роксана вскочила на ящик и застучала оброненным кем-то клинком по своей кружке, из которой пахло засахаренным дубом: «Минуточку внимания! Я знаю, что вы лишены дара красноречия, и поэтому хочу поделиться своим, ибо что как не сегодняшняя битва достойно его? Я не всегда была добра по отношению к вам, но сейчас я вижу, какие вы на самом деле, и только теперь понимаю, что вы, как ни странно, самые настоящие друзья, которые у меня были. Спасибо за то, что сперли меня с корабля! Пусть павшие в бою и раненные так же купаются в славе, как мы сейчас! Мир еще содрогнется перед нами! Давайте же обнимемся, мои сволочи и герои!». Поднялся всеобщий крик и лязгание оружие, пирата подняли Роксану и со многими она успела обменяться любезностями: «Темнокоготь, я видела, как ты дрался, не худей, ты барсук, а не землеройка! А с тобой мы еще доиграем ту партию в карты, Черноклык! Хотя я видела, как ты блефуешь на поле, и я под впечатлением! Краснозуб, ты как всегда ровно прекрасен! Призрак! А где Призрак?» В толпе она столкнулась взглядом с Сырокрадом. Когда крысы ее опустили, они долго смотрели друг другу в глаза. Им нужно было время, но они уже однозначно не ненавидели друг друга. Сырокрад теперь понимал, что Роксана небесполезна и не лишена женских добродетелей, а Роксана осознала, что Сырокрад стоит больше, чем кажется на первый взгляд: во всей его подлости было ядро искренности и смелости. И были танцы. Под градусом пираты залихватски размахивали своим оружием и так сильно прыгали и топтались, что будто хотели пробить панцирь черепахи, которая держит землю. Парочки танцевали немного в отдалении, на их жаркие пляски смотрели с любопытством, отвращением и смущением. Туффи своим гиеньим смехом и экстатическими движениями привносила в празднество африканский, первобытный дух, Роксана добавляла восточного колорита своей плавностью, однако тоже плясала безумно, когда держалась за лапки с громадной подругой. Клетус, который сегодня был не в настроении кого-то предавать, и Клуни просто пританцовывали рядом с девочками. Потом негласно был объявлен медленный танец, и даже некоторые захмелевшие уже до полного исступления пираты стали разбиваться по парочкам. Клуни и Роксана кружились в причудливой игре света, исходящего от огня, то и дело наталкиваясь на звездное небо. Страха больше не было. Клуни чувствовал, что Роксана любит его душу целиком со всей ее тьмой и светом. Он знал, что в эту и следующие ночи ему больше не будут сниться кошмары. Роксана чувствовала, что Клуни также любит ее беззаветно, как отец дочь. Ей больше не нужно было прикидываться и защищаться, теперь она могла быть просто самой собой. Вся боль прошлого была теперь лишь точкой в море. Клуни поднял ее, чтобы их глаза была на одном уровне. Роксана мечтательно сказала: «В детстве я, конечно же, мечтала быть принцессой, живущей в замке. А теперь я знаю, что ты можешь завоевать для нас замок, стать королем и сделать меня своей королевой. А замок будет красным от крови наших врагов. Но это, конечно же, когда мы захотим осесть». Их лапы плескались друг в друге, как радужная форель. Клуни с умилением посмотрел на нее и чмокнул в губы: «Я думал, ты будешь делать меня безумнее и слабее, но я наоборот спокоен и собран, как никогда. Ты меня вдохновляешь. Как флаг или волшебный меч какой-нибудь». — «Я верю в то, что мои молитвы отведут от тебя стрелы и все, что покрупнее», — нежно ответила Роксана. Она огляделась по сторонам. Вокруг были звери со сложными судьбами: сироты, воришки, уличные мошенники, бездомные, бежавшие слуги. Никто не учил их любить, зато учили выживать. Все эти несчастные обрели здесь навыки, пропитание, интерес к жизни и семью. Их называют «злодеями». Они не ищут признания, позволяя вам называться героями и плевать на их могилы, если они их удостоятся. Они, как и все, ищут счастье. Вам могут нравится они или нет, но одно можно сказать точно: вам лучше не вставать у них пути. Последняя звезда погасла в очнувшемся ото сна море. День обещал быть отвратительно прекрасным.

Фортуната — наш лучший рекламист Отдельно хочется выделить подбор цвета, эдакий тропический нуар