Аннотация: Как пройдет встреча Матиаса Воителя и Мартина Воителя? Что будет, если все главные злодеи мира Рэдволла пересекутся?
Жанр: Трагикомедия
Рейтинг: 12+ или 16+, если вы мастер аллегорий или гиперчувствительны.
Зимние сумерки лишили аббатство цвета. Эти перемены не показались никому удивительными, ведь и не такое может случится в Ночь Забытья. Во дворе уже было припарковано множество повозок, из дверей лилась музыка. И только Матиас еще не спустился вниз, заставив Василику начать волноваться: «Матиас, почему ты еще здесь? Даже все злодеи уже на месте, а они вечно опаздывают». Матиас вздохнул: «Мартин приедет...» Василика забавно нахмурилась: «И что же теперь просидеть тут весь праздник? Разве так ведут себя воители Рэдволла?» Он смотрел в пол, теребя покрывало: «Ну это же он настоящий воитель, а я так — завхоз, умеющий кидаться металлоломом». «Не говори глупости, ты, как и Мартин, победил двух страшных злодеев, к тому же моложе и перспективнее» ,— она ободряюще положила ему лапу на плечо, и они направились к выходу.
Тем временем в зал прошел зверь, не менее волновавшийся перед встречей с Мартином. Среди копошащихся мирняков Бадранг сразу же заметил высокие силуэты своих коллег и вальяжно сел за стол с черной скатертью. Он со скучающим видом оглядел своих с каждым годом страшнеющих собратьев и тут вдруг заметил невероятно статную по сравнению с местными пухленькими и простенькими бабами крысиную самочку в длинном черном платье, сидящую рядом с Хлыстом. «За сколько отдашь?» — он старался не терять хладнокровие, чтобы попытаться сбить цену как опытный торговец. Клуни гордо хмыкнул: «Этот товар не продается, а если бы и продавался, то у тебя бы все равно столько не было». — «Зря ты такую монополию развел, девки наглеют от этого» ,— он напрягся, раздумывая, как получить желаемое. Тут Роксана присоединилась к их диалогу: «У нас все держится на истинной силе, заслуживающей преданности, а не деньгах и кандалах. К тому же зачем тебе новая рабыня, если есть хорошо забытая старая? Мартин глаз с тебя не сводит». Бадранг усмехнулся: «А ты остра на язычок. Действительно просто так не купишь, но в одном ты ошибаешься: ты все же пленница, причем не у того хозяина. Его скоро свергнет кто-нибудь из солдат или он самоликвидируется, слетев с катушек, а у меня замок на море». Терпению Клуни пришел конец: «Прекрати молоть чушь, старый коврик для ног. Тебя свергли собственные рабы, на тебя напал собственный друг». Бадранг уже набрал воздуха в легкие для ответа, но Слэгар его опередил: «Как вы мне все надоели, я хочу удалиться от вашей группы. Нет, чтобы скооперироваться и работать вместе на Малкариса, так вам только и нужно, что понтоваться и ругаться из-за женщины с манерой поведения, как у моей матери». Клуни осмотрел зал и вдруг радостно заорал: «Села! Иди сюда! Да ты не бойся, второй раз-то я тебя убить не смогу, зато у нас тут твой сын! Увидеться хочет!» Слэгар вскочил как ошпаренный и, перечислив оскорбления на каждую букву алфавита в адрес Клуни, скрылся за дымовой завесой.
Войдя в зал с черного хода, Матиас увидел Роксану, купающуюся во внимании Клуни и Бадранга. Здесь он еще раз протер платком Василики свои сверкающие доспехи, надетые для того, чтобы произвести впечатление на Мартина. Затаив дыхание, он прошел к главному столу. Однако кроме брата Гуго, приложившегося к элю, и мыши в лохмотьях и платочке на шее вместе с какой-то монахиней он никого не увидел. Наверное, странники или паломники. Вдруг странник подошел к нему и тепло улыбнулся: «Здравствуй, Матиас, рад наконец познакомиться. Ты достойно охранял наш дом все эти годы». Матиас нервно осклабился в ответ, одновременно ощущая волнение и разочарование.
Роза и Василика пожали друг другу лапки и пошли к женской половине стола. Там обладательницы цветочных имен столкнулись с Роксаной. Василика обняла бывшую пленницу Рэдволла: «Привет! Как ты здесь оказалась? Роза, не пугайся, она хорошая». Напрягшаяся от вида крысиной самки Роза вежливо поприветствовала ее. Роксана подала Розе свою тонкую, когтистую лапку и ответила Василике: «Мне наскучил спор этих старых хрыщей, и я пришла к вам потанцевать». «Хочешь, покажу классный танец?» — воодушевленно подхватила идею Василика. Так Роксану, умеющую мастерски исполнять восточные танцы, запрягли играть в ручеек. Хоровод девушек пролетел мимо Матиаса и Мартина, пытающихся найти точки соприкосновения. Мартин, кажется, был всем доволен, а вот Матиас пытался найти в Мартине того Мартина Воителя, благодаря которому он стал тем, кто он сейчас есть, и это ему никак не удавалось. К тому же будучи из другого поколения, Мартин иначе воспринимал аббатство и не понимал местных шуток. Вдруг к ним подбежал Маттимео и с нескрываемым любопытством стал рассматривать героя с гобелена: «Живой Вы еще лучше!» Мартин рассмеялся и потрепал его по мягкой шерстке: «Почему же?» Малыш на секунду задумался, но ответил четко: «Там Вы очень серьезный и гордый, а в жизни добрый и простой». Дитя глаголило истину, и Матиасу стало невероятно стыдно за свои сегодняшние мысли. Он принял решение начать все заново, и уже было хотел повернуться к Мартину, как вдруг услышал крики из другой стороны зала.
Роксана радостно бежала под лесом из лапок, покачивающихся от задора, пока не врезалась в последнюю мышку из колонны, вставшую как вкопанную. Хоровод расступился, и ее взору предстал Клуни, стоящий подбоченившись. За ним виднелся длинный шлейф убегающих мышек, с ней остались только Василика и Роза. «Значит, танцы, да?» — спросил он интонацией, от которой у всех присутствующих душа ушла в пятки. Роксана выпрямилась и, скрыто возмущаясь от несправедливости, начала оправдываться: «Да, мы просто танцуем, а не выдаем ваши с Матиасом планы. У меня нет подруг, и это моя единственная возможность пообщаться с девочками». Клуни повернулся к Бадрангу и обратился к нему, как родитель, делящийся возмущением с другим родителем: «Видишь, она даже не понимает, что сделала». «А я говорил тебе, что ты ее избаловал. Ну ничего, это исправимо, тем более я наслышан о твоих методах воспитания» ,— на последних словах у Бадранга загорелись глаза. Клуни посмотрел на него с презрительной усмешкой: «Нет, такого удовольствия я тебе не доставлю». Роксана облегченно вздохнула. Клуни резко перевел на нее взгляд: «Рано радуешься, мы еще дома поговорим». Роксана кардинально изменилась в лице. Тут Василика не выдержала: «Да как ты смеешь, она ведь уже почти женщина! Мы даже Маттимео так не запугиваем!» Клуни рассмеялся: «То-то он растет еще более жирным и тупым, чем его папаша. Дети во всем должны быть лучше своих родителей, да? Хотя, может, ты и права, и стоит придумать ей более символичное наказание, которое бы раз и навсегда отучило ее общаться с мирнюками». Выкрав необходимую ей секунду во время их дискуссии о педагогике, Роксана метнулась к Цармине: «Цармина, пожалуйста, поскачем на крышу! Я буду непрерывно тебе чесать за ушком в обмен на это!» Цармина огляделась по сторонам, убедившись, что никто этого не слышал, и, взяв ее зубами за шкирку, посадила к себе на спину и умчала вверх по ступеням. Василика и Клуни уже активно переходили на личности в своем споре, но зрелище Роксаны, оседлавшей Цармину, или Цармины, похитившей Роксану, заставило их разойтись как ни в чем не бывало. Клуни всегда боялся, что у него уведут Роксану, но он никогда не думал, что это сделает Цармина. Со словами «кошачья падаль» он ушел продумывать план, как украсть Роксану обратно, не натолкнувшись при этом на когти правительницы Котира.
Василика же направилась прямиком к воителям Рэдволла: «Как вы могли просто стоять и смотреть на все это? Может, раньше вы и были героями, но сейчас вы лишь их памятники». Матиас замялся: «Но это же их семейное дело. Да и она все равно к нему вернется. Когда встречаешься с тем, чьим именем пугают детей, нужно быть готовой к подобным вещам. Он и так добр, если это слово вообще применимо в его отношении, к ней насколько возможно». Матиас повернулся к Мартину: «А ты что думаешь, Мартин? Естественно, мне хочется ей помочь, но какой в этом смысл, если она не останется с нами в аббатстве? Мы ей уже предлагали». Мартин вздохнул: «Правда в том, Матиас, что мы герои не потому, что мы хорошо понимаем, кому можно помочь и кому нельзя, а потому что не можем не броситься на помощь. У меня тоже были моменты, когда я об этом забывал, и именно о них я сейчас жалею сильнее всего. К тому же нам надо впечатлить наших дам, и Цармина очень резко меняет свое настроение, уж поверь мне».
Их разговор краем уха услышал Бадранг, который также собирался сейчас идти к Роксане. Конечно, он хотел ее украсть, а не спасти, но вот странная штука — идея похищения вдруг будто бы перестала удовлетворять его полностью, ему хотелось, чтобы она пошла за ним по собственной воле. Вдохновившись новой игрой, Бадранг ринулся к лестнице, под которой Слэгар Беспощадный прятался от матери. «И этот побежал. Что они там все с ума посходили? Не зря женщин не берут ни на корабль, ни в армию» ,— подумал он. С тех пор как укус Асмодеуса превратил половину его морды в безжизненную кашу, Слэгар перестал полагать, что женский пол может хотеть провести время в его компании без угрозы для жизни. Это не могло не печалить его где-то в самых темных глубинах души, но и радовало, так как благодаря этому он мог считать себя самым беспристрастным и хладнокровным злодеем. Завистливые коллеги даже стали сочинять о нем всякие небылицы, но ничего он еще им покажет. Ведь с тем, что не под силу Куроеду и уж тем более Слэгару, сможет справиться Стеллар Лунарис.
Цармина извивалась от удовольствия под умелыми лапками Роксаны, чешущими ей подбородок, животик и, конечно, за ушком. Она даже иногда то ли рычала, то ли мурлыкала. Единственным, что напрягало Цармину, был невероятно вкусный запах Роксаны, от которого она уже начинала захлебываться слюнями. «Мне нужно поохотиться, чтобы не сожрать тебя ненароком. Жди здесь» ,— она скрылась на ветке ближайшего дерева. Роксана была рада наконец отдохнуть и, хрустнув лапками, села на крышу. Но долго побыть одной ей не дали. Увидев в люке поднимающуюся морду Бадранга, она попятилась назад и уже хотела звать на помощь Цармину, думая, что Клуни за ней пришел, но волк объяснил ей, что пришел с миром. Бадранг улыбался ей по-злодейски нелепо, как будто подлизываясь. Так здороваются взрослые с детьми своих друзей. Роксана поняла в чем дело, и со спокойной, уверенной улыбкой приготовилась слушать его тирады.
Бадранг начал: «Послушай, Роксана, ты, наверное, ошибочно подумала, что я зову тебя таскать булыжники? Ты будешь моей личной рабыней, и тебе не придется делать ровным счетом ничего кроме как доставлять мне радость. У меня огромный замок на море, правда, он ни до конца достроен, но ремонт всегда затягивается, и множество рабов. То есть, все то, к чему так безуспешно стремится твой хахаль. А еще у меня два глаза. Пойми, ты и так рабыня, как бы он тебе не вешал лапшу на уши, и никто не сможет дать тебе больше, чем я. Вы скоро по миру пойдете. Преклони колени, и ты станешь собственностью лорда Бадранга, а значит, тебе не о чем больше будет волноваться». Как можно отказать самому великому злодею современности? Тем более если он такой красавчик. Улыбка Роксаны стала более ласковой: «Спасибо за предложение, Бадранг, но Клуни мне дал столько, сколько не давал никто в жизни. И речь здесь не только про материальные ценности. Я, конечно, понимаю, что в злодейской среде не принято произносить слово на букву «л», но вот она у нас. Та самая особая связь, как у сообщников». Бадранг пытался оставаться легким и веселым, но внутри у него уже начинало все клокотать: «Да он скоро наскучит тебе. Ты пойми, я ведь тоже не собираюсь держать тебя просто как красивую мебель. Мне хочется иметь женщину, поддерживающую меня, и все дела. А ты как раз для этого подходишь: красивая, гордая... остроумная, если у женщины вообще может быть острый ум. В общем, высший сорт. Заметь, это я говорю. Ну чего тебе еще не хватает, а? Обниматься я тоже умею, смотри». Он обнял ее, но это больше было похоже на некрепкий захват. Роксана из вежливости на секунду прикоснулась лапой к его плечу: «Ну просто все так сложилось... Я рада, что ты хочешь завести поддерживающую тебя женщину, и я уверена, что ты найдешь такую». Бадранг перестал играть в добряка, его взгляд стал четок и неподвижен, а голос приобрел привычные басистые нотки: «Скажи, чего тебе не хватает. Только без этих твоих штучек. Прямо. И немедленно». Роксана поняла, что нет смысла ходить вокруг да около, чтобы его не обидеть: «Ты более жестокий. А я хрупкая и трусливая. Тебе нужна другая женщина». «Что ж, с этим сложно поспорить» ,— он потупил взгляд и в развалку отошел назад, как бы размышляя над жизнью. Возможно, смирился. Она вдруг ощутила, как на крыше на самом деле прохладно и как легко она сегодня одета.
Внизу было море шума и света, отчего Слэгар ощущал себя очень неуютно. Подлинное впечатление он мог произвести только в темноте. Но делать нечего, пришло время выбрать жертву. Роксана? Он все детство смотрел на то, как мать крутит мужиками, поэтому яркая внешность вкупе с женскими уловками вызывали у него лишь скуку и неприязнь, к тому же очередь большая. Мышки? Сероваты и туповаты. Констанция? Лучше еще раз поцеловаться с Асмодеусом. Джесс? Он стал рассматривать белку. Прямой, бесстрашный взгляд, но при этом приветливый. Как странно... К тому же рыженькая. А какой хвост! Слэгар направился к ней. Он вручил ей дымящийся бокал, в котором расцвела черная роза, как только Джесс взяла его в лапы. «Хочешь знать будущее? Твоя красота никогда не испарится, как этот дым, а Стеллар Лунарис принесет в твою жизнь еще много чудес!» — он начал говорить, как бы сам удивляясь глупостям, которые произносит, но закончил действительно живо и загадочно. Джесс подняла бровь: «С чего это ты вдруг? Попал в «плохую» компанию и тоже захотелось иметь девушку?» Слэгар огрызнулся и уже собрался уйти, но Джесс его остановила с весьма серьезным видом: «Подожди. Спасибо, но меня всякими фокусами не впечатлишь. В зверях я ценю способность совершать благородные поступки и только это». «Ищи дурака! Чтобы я еще повелся на твои глазенки...» — он пошел к выходу. «А что с ними? С глазенками?» — крикнула Джесс ему вслед. «По ним видно, что ты не ведешь никакую игру и не ведаешь страха... Дурацкие, в общем!» — он одернул плащ, заставив звезды на нем плясать.
Звезды на крыше наоборот были безмолвны и холодны. Бадранг по-охотничьи осторожно сделал шаг вперед. Роксана попятилась назад, но тут же уткнулась в край крыши и вжалась в него: «Как бы ты не относился к Клуни, тебе же это невыгодно! Он сильный враг! Он жизнь положит на то, чтобы тебя убить!» Бадранг рассмеялся, оскалив зубы: «Бадранг всегда выходит победителем. Так что ты прыгаешь либо ко мне в объятья, либо с крыши». Роксана опустилась вниз, закрыв голову лапами. Тут сквозь сплетения собственных пальцев она увидела два зеленых огонька. Цармина одним бесшумным прыжком спустила его по лестнице в люк: «Ррр, моя добыча!» Роксана со слезами обняла ее, поблагодарив раз десять. «Мрряу, хватит болтовни, котлетка! Я не смогла найти добычу, так что массируй меня, если не хочешь ею стать» ,— Цармине казалась милой и полезной крысиная самочка с одурманивающе сладким запахом, но она не должна была забывать, кто тут хищник, а кто игрушка. Роксана послушно принялась за работу, хотя по щекам у нее все еще катились слезы. Цармина не могла получать истинное удовольствие, слушая всхлипы, и поэтому сказала: «Ладно! Отдохни немного. И не удивляйся так: все мужики — козлы. Но ничего, больше ты их не увидишь. Поедешь со мной в Котир, будешь меня вычесывать и для меня танцевать, а я всем запрещу тебя есть и буду с тобой каждый день играть».
Последние слова она сказала чуть ли не мурлыча. Цармина была властной, эгоистичной и жесткой, но все-таки она была женщиной, поэтому глубоко внутри нее ощущались понимание, ласковость и темпераментность. К тому же защитить она могла лучше почти любого мужчины. Но Роксана все же верила и надеялась на свое спасение. Она всегда понимала, но никогда по-настоящему не осознавала, насколько Клуни ограждал ее от их мира, и какой силы у него любовь, если он так относится к ней, будучи из одного теста с этими зверьми. А она сбежала сначала играть в ручеек и потом на крышу. В воздухе все еще осталась тяжелейшая аура Бадранга. Роксана вдруг с улыбкой вспомнила, как они с Клуни еще на острове катались в траве, колошматя друг друга, после того, как признались в своих чувствах. А потом прыгали вместе на волнах, точнее она прыгала, держась за него. Там было все белое: и небо, и вода — будто какая-то сфера. Вдруг в ней она увидела красное отражение и спросила у Клуни: «Это я тебя настолько сильно оцарапала или нас жрет какая-то рыба?», а он улыбнулся и ответил: «Просто любовь причиняет боль». Роксана повзрослела стихийно и естественно. И Бадрангу не удастся украсть ее жизнь, он не выйдет победителем. Она представила, как та белая сфера из воспоминания окутывает всю крышу. У нее из глаз потекли слезы облегчения. Цармина зевнула, щелкнув клыками: «Когда ты уже перестанешь реветь? У тебя там что, целое море?» Роксана улыбнулась: «Да».
Матиас победоносно достал меч Мартина: «Вот, держи, он по праву принадлежит тебе». Мартин отвлекся от заточки своего нынешнего меча: «А, этот! Он действительно мой любимый, но ты можешь оставить его себе. В конце концов какая разница, чем сражаться». Матиас вытаращил глаза: «Как какая разница? А... а как же сила, запечатленная в мече?» Мартин по-доброму рассмеялся: «Ну я что колдун какой-нибудь, по-твоему? Если только сила веры». Матиас не успокаивался: «А как же «Я там и сам», ступеньки, луна? Это все для чего?» Мартин почесал голову: «Ну меч же должен достаться самому мотивированному и сообразительному. А «Я там и сам» — это просто игра слов, я думал, что ты понял, раз отгадал загадку». Матиас чуть не уронил меч от разочарования, но затем мысленно призвал себя повзрослеть и будто бы ни в чем не бывало спросил: «Я так понимаю, что ты уже побеждал Цармину. Так каков будет наш план?» Мартин опробовал свежезаточенный меч на какой-то дощечке и удовлетворенно покачал головой: «Герой-любовник нашей жертвы уже утащил бочку с водой для своей операции, так что план у нас может быть только один. Ну ничего, нам не привыкать».
Тем временем Клуни поднимался по лестнице с бочкой и ковшом и, резко открыв люк, плеснул приготовившейся к атаке Цармине воду прямо в морду. Она, шипя, отскочила на башню, собираясь напасть оттуда, но у Клуни хватило сил плеснуть в нее из самой бочки на такую высоту. Он крикнул Роксане отойти к краю, чтобы ослепленная ужасом Цармина не затоптала ее, но дикая кошка как раз решила использовать этот край как платформу для прыжка. Страшное произошло за долю секунды. Клуни захлестнуло ледяной волной ужаса. И только совершенно кошмарные крики Роксаны, не способной даже выговорить «помогите», привели его в чувства. Он залез на край и попробовал сначала подать ей лапу, а потом подцепить хвостом, но ничего из этого и близко не выходило, так как водосток, на котором она висела, отклонился слишком далеко. Клуни попробовал успокоить задыхающуюся Роксану: «Пожалуйста, не дергайся так, ты его раскачиваешь. И держись изо всех сил, прошу, сейчас я помогу». Роксана прислушалась к его словам по мере сил, теперь она просто тряслась, но не раскачивалась, и беспрестанно что-то шептала. На звуки прибежали Матиас, Мартин, Василика и какие-то зеваки. Василика закричала: «Держись, Роксана! Сейчас я попрошу вынести вниз ковер! Только сейчас держись!» Она побежала вниз, издавая громкий топот маленькими лапками. Матиас подошел к Клуни вплотную: «Подержи меня, я попробую до нее дотянуться, и мы вместе ее вытащим». Клуни не только была отвратительна мысль о том, чтобы принять помощь у своего злейшего врага в спасении Роксаны, он еще и не доверял его способностям. Хорошо, юнец и вправду упертый, но абсолютно неуклюжий, да и Роксана, хоть и очень худенькая, по размерам превосходит его в два раза. Мартин прервал его размышления, затянувшиеся на несколько драгоценных секунд: «У тебя будет еще вся жизнь подумать о своей гордыне, если она погибнет». Клуни вышел из транса: «Да хоть на шею пусть мне залезет! Толку-то? Мы все равно не дотянемся».
Все находившиеся в зале выбежали во двор и растянули ковер, особенно крепко его держали Констанция и Орландо. Слэгар вышел последним. Джесс хотела позвать его на помощь к остальным, но он вдруг сам повернулся к ней: «Благородный поступок тебе нужен? На, подавись». Лапой, не знающей промаха, он кинул балласами в водосток, и тем самым подвинул его ближе к участвующим в спасательной операции. Клуни схватил Матиаса на руки так быстро, как, пожалуй, хватают только матери своих детей во время опасности, и протянул его к Роксане. Роксана дрожащей лапой взяла лапу Матиаса, и тут же ее вторая лапа отцепилась от водостока. Она с леденящим душу криком повисла на сооружении из Матиаса и Клуни. Воздух сотряс всеобщий облегченный выдох. И только Клуни тихо сказал Матиасу: «Держи ее изо всех сил. У нее совсем нет мышц, но ей нужно подтянуться». Он посмотрел на Роксану: «Знаю, ты этого обычно не можешь, но тут-то ситуация особенная, это должно дать тебе сил. Для спасения тебе нужно подтянуться. Давай, мы тебя держим». Роксана попыталась подняться хоть чуть-чуть, но слабые мускулы не дали ей этого сделать. У нее по щекам потекли слезы, она снова начала что-то шептать и затем взглянула на Клуни: «Я не могу... Послушай, я тебя люблю больше всех на свете. Ты мне самый дорогой зверь. Ты мне и маму, и папу заменил, и всех друзей...» Клуни ужаснулся: «Не надо всего этого! Ты не умрешь! Я могу убить любого зверя, значит, и погибнуть не дам любому зверю!» Роксана, сделав невозможное усилие, наполовину подтянулась. И расцепила лапы. Клуни откинул Матиаса и прыгнул за ней прежде, чем Мартин успел его остановить. Оба воителя зажмурились, пока не услышали звук удара и галдеж.
Клуни и Роксана лежали на траве, выглядывающей из порванного ковра, будто спящие. Но глаза их были открыты. Послышались крики «Лекаря!» Роксана отделалась несильным ушибом, так как приземлилась на Клуни, схватившего ее в полете, но тряслась так, будто билась в конвульсиях. Дрожащим голосом она сказала: «Урааа, мы живы». Затем повернулась лицом к Клуни и чуть не расплакалась: «Ты... ради меня... Они всегда говорили, что ты меня недостоин, но это я тебя недостойна... Прости меня за все тупое, что я делала: за манипуляции на острове, Бэзила, стрелу, ручеек, Цармину...» Клуни отмахнулся лапой и понял, что, кажется, ее вывихнул: «Ой, ну хватит, недостойна она меня. Да это все ребячество просто, я же знаю, что ты не со зла. Я давно научился видеть зверей, иначе бы мне уже перерезали глотку во сне». Матиас удрученно заговорил с Мартином: «Мне совестно, что я не прыгнул...» Мартин грустно улыбнулся: «Эх, Матиас, пойми есть вещи, о которых лучше не думать. Он прыгнул не столько за ней, сколько следом за ней. Можно спасать, рискуя жизнью, но на верную гибель кинется только любящий зверь, у которого нет больше никого. А у тебя жена, ребенок и целое аббатство».
Джесс подошла к Слэгару и, немного помявшись, спросила: «Слушай, а с какой стороны у тебя мертвечина вместо лица?» «С этой, а тебе какое дело?» — раздраженно ответил Слэгар. Джесс чмокнула его в противоположную сторону. Затем, подумав, чмокнула его полноценно: «Нет, было бы лицемерием требовать от зверя благородных поступков и потом целовать его только в более привлекательную сторону». Слэгар пытался выглядеть круто, и, может, маска и скрывала его эмоции, но Джесс-то ощутила его восторженную улыбку во время поцелуя. Бадранг наблюдал за всем действом из-за стены аббатства. От увиденного ему захотелось уйти. Нет, даже бежать, догоняя последние тени ночи. В лесу он заметил, что не один. По обочине шла другая беглянка. Цармина сверкнула на него глазами: «А, это ты, падальщик?» Бадранг подхватил ее интонацию: «Ну что, вышла сухой из воды?» Перепалка на этом не кончилась, они оба больше всего на свете любили играть. На ходу меняя правила или вовсе разрушая их, но играть. Села напоила Роксану какими-то снадобьями, которые должны будут ее успокоить и усыпить, вправила Клуни пару костей и надела на него повязки, потому что он сказал «Не в первый раз летаю с ваших крыш и, видно, не в последний» и отказался от постельного режима. Прощаясь с рэдволльцами, Клуни кивнул им в благодарность за помощь, и долго выдавливал, но все же выдавил «спасибо» Матиасу.
Из-за горизонта выстрелили первые солнечные лучи, будто обнажая истинные облики всех зверей. Яркая маска Слэгара сверкала на свету разными оттенками и сидела так плотно, что можно было вполне принять его за чудаковатого лиса необыкновенной расцветки. Но сам он день не любил, так что скрылся под крышей аббатства вместе с Джесс. С небольшим усилием залезая в повозку, Роксана и Клуни уже были лишены того мрачного лоска, которым они светились вечером. В грязной черной и фиолетовой одежде, отдающей желто-коричневым при свете дня и повязках, они пытались поудобнее устроиться рядом, при этом не задев поврежденные места. Клуни менялся в зависимости от ракурса и освещения: то он действительно походил на страшилище для детей, то производил впечатление привлекательного мужчины. Ему было достаточно лет, но поворачиваясь к Роксане он делался моложе. Роксана потихоньку становилась сонной от выпитых снадобий и на секунду прикрыла глаза. Вся сурьма растеклась у нее по щекам, и все ее безумные поклонники и ярые ненавистники сейчас бы с ужасом могли разглядеть лицо вчерашнего ребенка, одетого в облегающее платье. Мартин сощурился от солнца и жизнеутверждающе улыбнулся Матиасу: «Смотри-ка, твои злодеи устроились гораздо благополучнее, чем мои. Может, ты действительно заколдовал меч?» Матиас подставил лицо солнцу, прикрыв глаза: «Кто знает, но мне кажется, что есть гораздо более древние и проверенные виды волшебства. На них-то и держится аббатство». Мартин последовал примеру Матиаса и тоже начал загорать: «Ты прав. Может, поэтому у нас и происходят такие чудеса». Последняя звезда, затаившаяся между травинок, погасла, перелистнув книгу и возвратив всех персонажей на свои места. Ночь Забытья в этот раз выдалась весьма удачной.
