Таблица лидеров

Сначала я думал сделать повествование от лица Кроликобоя, но затем понял, что так слишком многое останется за кадром. Нужны разные фокальные персонажи. Их будет трое: Кроликобой, Мордальфус и Доходяга. Так можно будет показать ситуацию с трёх точек зрения: лес и те, кто в нём живёт, подчинённое население Рэдволла и армия захватчиков. Три линии должны будут переплетаться друг с другом.

Ну, господа, поскольку у нас книгой года выбран Воин Рэдволла, я начну писать и выкладывать фанфик по нему. Сюжет более-менее набросан, но куда именно он заведёт, гадать не стану. Рассказ будет выдержан строго в декорациях и сеттинге первой книги, без отсылок к последующим (одна книга - один мир). Заодно можно обсудить всё, с ней связанное. Пока задел. *** Никто не знал, откуда пришёл Клуни. Даже для меня его появление стало полной неожиданностью. А уж я-то всегда считал себя хорошо умеющим выслеживать да вынюхивать хорьком. За что меня, кстати, и прозвали Кроликобоем. Во всяком случае, мамаша моя всегда так говорила, а ей не верить нельзя. Когда крысы с копьями ввалилась в нору и, насколько было им доступно, вежливо посоветовали присоединиться к орде великого завоевателя, я не позволил себе много спорить. Да и, признаться, поучаствовать в захвате Рэдволла показалось мне не худшей идеей. Всяко лучше, чем то прозябение, которое я влачил после мамашиной смерти. Правда, как очень скоро выяснилось, никаких преимуществ перед крысами такие благородные звери, как хорьки, ласки и горностаи, здесь не получили. То, впрочем, что сам великий предводитель был крысой, а на штандарте его красовался череп хорька, вполне отбивало охоту выражать недовольство. Хорошо помню, как нас построили во дворе старой церкви. Надувшийся от важности Краснозуб вышел с бумагой, которая называлась «Устав». Написанное в ней сводилось к тому, что главный здесь – Клуни Хлыст, и тех, кто с этим не согласен, ждёт смерть. Просто, ясно и понятно. Клуни налетел на нас, словно ураган. Удар хвоста обжог морду, горящий яростью единственный глаз мелькнул совсем рядом. Тёмный плащ зловеще развевался за спиной чудовищной крысы. Обезумев от ужаса, я юркнул за какой-то могильный камень. – Ничего голытьба, я вас убивать не собираюсь! – захохотал Клуни. – Мне покойники не нужны. Подохнуть успеете ещё! А теперь быстро скажите: кто ваш хозяин? – Клуни, Клуни, Клуни Хлыст! – во всю глотку завопили новобранцы. И я завопил вместе со всеми. Поздним вечером я сидел у маленького костра позади церкви в компании нескольких ласок. Отсветы огня прыгали по древним камням, а в свежем воздухе висел аромат жареного голубиного мяса. Да, нам дали крылышко. Тело мучительно болело после побоев Краснозуба, весьма критически оценившего мои способности как солдата. Устроившийся рядом ласка Доходяга тоже недовольно потирал бока. Однако энтузиазм наш оставался на высоте. – Я и говорю – зажрались мыши эти! Орден целителей! Помогают каждому зверю! Ха! Доходяга злобно усмехнулся. – А кому из наших они помогли когда? Вот тебе, может, а? Он пихнул меня локтем. Самым интересным было то, что, по правде говоря – хотя мамаша меня учила всю правду никогда не говорить – один раз всё-таки помогли. Но я не хотел вспоминать ту историю. Впрочем, Доходяга не стал дожидаться ответа. – Да они тебя на порог не пустят! Потому что ты хищник! И я хищник! И все мы хищники, дрянь, нечисть поганая! Вот так они и думают, аббаты эти все, как их там… Короче, скажу я вам, заслужили они хорошую трёпку. Ох, парни, чую я, напьёмся мы там да нажрёмся! А сейчас давайте спать. Завтра с Клуни устроим мышам веселье! Но выспаться до рассвета нам не дали. Я проснулся от пинка по рёбрам и, продрав глаза, в ночной тьме разглядел над собой Краснозуба. – А ну встал, хорьковая морда! Памятуя опыт первого дня в качестве солдата орды Клуни, я торопливо поднялся. Кругом стонали остальные новобранцы. Сквозь разрывы в низко ползущих рваных тучах пробивался лунный свет. – Сейчас великий Клуни Хлыст поведёт вас на Рэдволл… – Нашёл время ведь, – просипел Доходяга и тут же с мучительным стоном согнулся от удара в живот. – Ещё раз вякнешь – и хозяин получит плащ из меха ласки! Так, что я говорил… Всем выполнять приказы хозяина! И мои! И ваших командиров! Ослушание – смерть! Трусость – смерть! Кто полезет куда без приказа – смерть! Стройся! Вперёд! Повсюду раздавались крики офицеров, хлёсткие удары и вопли тех, кому не везло их получить. Клуни Хлыст залез на столб церковных ворот и возвышался там со своим штандартом, словно вылезший из лесной чащи жуткий призрак. Вскоре армия была кое-как построена прямо перед ним. – Идём маршем на Рэдволл! – рявкнул Клуни, и его глаз сверкнул в бледном свете луны. – Слушать сюда, недоумки! Часть из вас я поставлю прямо перед воротами. Будете там орать, камнями швыряться, шум наводить! Но на стену не лезть! Кто полезет – того шкуру я к стене и приколочу! Всем ясно, тупицы поганые? Выступаем молча! Кто прежде времени заорёт – глотку разорву! Вперёд! Он ловко спрыгнул на дорогу и махнул лапой. – Клуни! Клуни! Клуни Хлыст! – прошептал Краснозуб. Этот его шёпот подхватили другие командиры, и по церковному двору пронёсся шорох, ещё более жуткий, чем злобные вопли хозяина. Как-то всё было не очень понятно, но верилось: армия Клуни Хлыста шла к победе, а я – её храбрый воин! И хотя мамаша всегда говорила держать голову на плечах, как было мне удержаться от пьянящего восторга?

В течение мая прочитала два очень хороших фанфика и чрезвычайно ими прониклась. Пока степень проникновения не достигла уровня какого-нибудь "Проклятого дара" (несколько шарящих юзверей вспомнят, о чём я), но рискует с ней сравняться: я не могу перестать думать о сюжетных поворотах, меня натурально пробило на слёзы при чтении одного из них, и я не оставляю мысль сделать серию иллюстраций, когда загруженность и силы мне позволят. А пока у меня есть что-то вроде обложек:

– Гад! Подлец! Предатель! Подлец! Крысиный прихвостень! Мафусаил неистовствовал. Никогда ещё я не видел старца в такой ярости. Взад и вперёд носился он по лазарету, потрясая сжатыми кулаками. Говорить ему что-то было бы совершенно бессмысленно, и мне оставалось лишь сидеть, сжав зубы. – А что, по-твоему, наш друг должен был сделать? – с весьма завидным спокойствием произнёс Амброзий, поймав перерыв в потоке ругани. – Послать Клуни хорьку под хвост? Ну, одним трупом было бы больше. И что? – Что сделать? Мафусаил подскочил к постели, на которой устроился ёж. – Воткнуть нож в его проклятое чёрное сердце, вот что! А не принимать это кощунственное назначение! - А откуда ты знаешь, что он не собирается сделать это как-нибудь потом? Вотрётся в доверие, и… Старик замер. Ёж хитро усмехнулся. - Не верю! Ты посмотри на его морду! Он счастлив лапы лизать своим хозяевам! Мафусаил проковылял в угол, повалился на крайнюю постель и отвернулся к стене. Лучи вечернего солнца падали в окна лазарета, а в их золотистом свете плясали пылинки. Я медленно провёл взглядом по мордам соседей. Тут сидело много тех, кто сегодня оплакивал погибших и кого я видел во дворе. Но кого-то крысы наверняка заперли в других помещениях. Что ж, это было вполне с их стороны разумно. - Я вот что думаю, - задумчиво произнёс Авраам Полёвкинс. – Прав или не прав Альф, это после решать будем. Сейчас нам бы понять, что дальше делать. Ты говорил, Амброзий, тебя кроты сюда затащили? - Да, было дело. Я как раз вас предупредить отправился. Я помнил, что семью Полёвкинсов крысы держали в плену в старой церкви недалеко от аббатства. Видно, Клуни решил присоединить их к нам. - Так, может, повторим этот копательный подвиг? Сделаем туннель и сбежим в лес. Неужто лесные жители нас не примут? Я улыбнулся. Наверное, впервые с той ужасной ночи, когда разбойники ворвались к нам. Как хорошо, что среди нас оказался разумный зверь! Недалеко от меня раздался грустный вздох. Кротоначальник лежал на спине, сложив на животе огромные израненные лапы. - Всех наших крысы порешили, хуршшш. Один крот пасюку брюхо раскрыл, вот они, хурр, и взбесились. Я один остался, хур-хуррр… Да, моя радость оказалась преждевременной. Один покалеченный крот не смог бы быстро вырыть туннель. А если крысы заметят что-то такое, то живые мыши позавидуют мёртвым. – Убить Клуни! – отчеканил Мафусаил. – Без вождя они – никто! – Так, вам не кажется, что стоит потише такое говорить? Мистер Филдмаус сердито взмахнул лапой. Его супруга прижалась к нему, потерянно опустив голову. Их дочка, милая юная Василика, исчезла. Никто не видел её ни среди живых, ни среди мёртвых. – Золотые деньки прошли. Если хочешь присоединиться к аббату – твоё дело, а вот нас… и наших детей тянуть не надо! – Тим и Тэсс… Мои Тим и Тэсс! Миссис Черчмаус сидела на постели, уставившись в стену, и шептала имена мышат-близнецов. Я с горечью подумал, что, никогда не имевший семьи и детей, не могу вполне понять боль своих несчастных товарищей. Интересно, а что мышата делают сейчас? Может, Клуни рассказывает им всякие небылицы? Пройдёт сезон, другой, третий – и они забудут прежнюю жизнь, станут преданными слугами тирана. И как нам бежать, оставив их в его кровавых когтях? – Мы победим! Мы обязательно, обязательно победим! Мафусаил ударил по кровати. – А потом убьём всех крыс. Свалим их трупы в канаву! И хорьков, ласок, горностаев тоже убьём! Это наша ошибка, что мы до сих пор этого не сделали… Амброзий испуганно оглянулся. – Поганые твари! Побежали к крысам! А аббат им ещё помогал! Старый дурак! Всех вырежем до последнего щенка! Аббат… Раньше надо было… Убить… У диббунов есть такая игрушка – дощечка с картинкой на части разрезана, и надо их собрать. И сейчас меня охватило чувство, что я стою над такой вот картинкой. Последний кусок с тихим щелчком встал на место. И я всё понял. Встав, я двинулся к Мафусаилу. Филдмаус попытался схватить меня за рясу, но я оттолкнул его лапу. – Всё случилось из-за тебя и таких, как ты! Мафусаил удивлённо уставился на меня. – Перед смертью аббат сказал: «Мы не дарили любви, как были должны»! Ты слышишь меня? Это мы прогоняли хищников, вышвыривали их за дверь, это нам плевать было на их боль и несчастья! И за это небо покарало нас! Мафусаил встал и злобно прищурился. – Ты что несёшь, предатель? – Можешь обзывать меня предателем, сколько хочешь. А лучше пойди в зал и почитай устав! Орден никому не причиняет зла, помогает нищим и больным. А теперь скажите-ка: когда какой-нибудь лис или хорёк, придя к воротам, получал помощь и заботу? – Да ты спятил… Когда мы убьём нечисть, то отправим тебя гнить вместе с твоими погаными друзьями! Мне казалось, что я вижу себя со стороны. Словно кто-то другой размахнулся, ударил кулаком Мафусаила по морде, и тот мешком рухнул на кровать. Впервые в жизни я кого-то ударил. И кого! Мудрейшую мышь Ордена! Которая, правда, оказалась самодовольным глупцом. Женщины завизжали. Филдмаус схватил меня за лапы. – Мы все в одной лодке, да поймите вы! Я позволил отвести себя в постель. Уже стемнело, когда я задумался, что на этот раз в наш спор никто не вмешался. Неужели Клуни отозвал охрану? На него это было бы совсем не похоже. Или стражник получил приказ внимательно слушать, что у нас происходит? Никогда ещё жители Рэдволла не оказывались в таком положении.

Лето Поздней Розы. Так ещё при жизни назвал аббат нынешний сезон. Теперь, шагая по двору, я думал о том, был ли толк давать имя сезону, понятия не имея, чем он закончится и какой след оставит в памяти? Так мало времени минуло, и мы поняли, что это лето стало самым страшным в истории Рэдволла. Лето Жестокой Смерти. Лето Великой Скорби. Лето Горьких Слёз. Лето Гибели Рэдволла! Настал ясный день, но солнце озаряло отнюдь не сцены прежней счастливой жизни. Никогда ещё древние красные стены не видели таких похорон. Позволив предать павших земле, Клуни решил, должно быть, изобразить милосердие победителя. Стоны и рыдания слышались у свежевырытых длинных ям, в которые мы сталкивали то, что недавно было нашими друзьями и родичами. В живых осталось, насколько я мог судить, несколько десятков аббатских зверей и тех лесных жителей, которым отнюдь не повезло укрыться в обители. Несколько мышей вместе со мной стали погребальной командой, а Клуни заставил нескольких крыс помогать нам. Общими усилиями мы сбросили в огромную яму и зарыли тело Констанции. О, старая добрая Констанция, чем ты заслужила такую участь? Почему тебя погребают твои проклятые убийцы? Как бы я хотел, чтобы вместе с тобой и их поглотила тёмная земля! – Джон! Джон, очнись! Верните мне Джона! Миссис Черчмаус, вздрагивая от рыданий, лежала у тела своего супруга, в груди которого зияла рана от копья. Я торопливо подошёл, наклонился и обнял её за плечи. – Дорогая, прошу вас, держитесь… – Джон… Мой Джон! – Что ты воешь? Он всё равно не встанет! Я поднялся и увидел Клуни. Впервые предводитель крысиной орды стоял так близко. Собравшись с духом, я встретил взгляд злобных чёрных глаз, сидящих на кривой, покрытой короткой жёсткой шерстью морде. Уродливый рогатый шлем Клуни снял и щеголял в простой тунике и мрачном тёмно-фиолетовом плаще. – Ты победил, Клуни Хлыст. Что ещё тебе надо? Поиздеваться над теми, кто оплакивает погибших? По-твоему, это достойно великого завоевателя? – А толку рыдать над падалью? Крысы захохотали. Для этих вылезших из ада тварей не существовало понятий любви и дружбы, так что они просто не понимали, что здесь происходит. – Мама… Мама, не плачь! Из-за спины Клуни высунулись две маленькие мышиные мордочки. Я узнал их. Тим и Тэсс. Сын и дочь Черчмаусов. – Твои щенки? – спросил Клуни. Миссис Черчмаус еле заметно молча кивнула. – Они – мои пажи! – рявкнул Клуни. – Ты гордиться должна, старуха! Твои дети служат королю! Я стоял, обнимая Черчмаус, которая, казалось, вот-вот свалится в обморок. – Так… Мне вот что интересно. Тут лес, что ли… Крыс махнул лапой в сторону нашего сада. – Говорят, там плоды всякие растут. И ещё тут море есть. А ну за мной, живо! Покажешь всё! Разглядывая сад, Клуни хмыкал и качал головой. – Это яблоня, говоришь? А тут груша? А кокос есть? Что, не знаешь такого? За морем на островах растут, орех здоровый, а внутри вода вкусная! Пруд привёл завоевателя в полный восторг. – Море! Море в замке! Моё собственное! Вот это да! Он залез в воду и принялся плескаться. Странное чувство я испытывал. С одной стороны, Клуни был нашим врагом, виновным в смерти стольких рэдволльцев и их лесных друзей. И в то же время он напомнил мне вдруг какого-то огромного ребёнка, который искренне радуется новой игрушке. Не часто мне доводилось бывать в покоях аббата. Клуни развалился на смятой постели, к которой уже прилипла крысиная шерсть, и крутил в лапах ажурный подсвечник. Его, как и прочие разбросанные кругом милые безделушки, подарили Мортимеру на юбилей. Тим и Тэсс сидели на диванчике у стены, прижавшись друг ко другу. – Это, значит, ваших лап всё дело? Ну, замок этот, лес, море… – Всё, что вы здесь видите, господин, создано многими поколениями мышей… Стоя напротив, я заметил какую-то растерянность в облике Клуни. Да, он ведь был бродягой, в жизни которого странствия по суше и морю перемежались с дикими оргиями, войнами и разрушениями. Верно, впервые за много сезонов он встретился с плодами созидательного труда. Этим надо было воспользоваться. – Видите ли, господин, – заговорил я, тщательно подбирая слова. – Рэдволл и его хозяйство требуют постоянного ухода и заботы. К великому сожалению, мыши, занимавшиеся всем этим, оказались весьма глупы и вздумали противиться вашей победоносной армии, за что и получили заслуженное воздаяние. Даже и не знаю, как теперь быть, чтобы всё не погибло… Длинный лысый хвост Клуни со свистом рассёк воздух и щёлкнул по полу так, что я невольно отшатнулся. – Я ходил по морям и знаю, что корабль требует ухода, – усмехнулся Клуни, явно довольный произведённым эффектом. – Мои придурки сами не управятся. Я назначаю тебя… этим… Как там вы главного называли? – Аббат, господин. – Во! Назначаю тебя аббатом! Смекаешь? Я – король, ты – аббат! Он захохотал. – Будешь всё делать, чтобы лес был, урожай был, рыба была. А если кто из ваших вздумает чего… Крысиный хвост с удивительной быстротой обвился кругом моей шеи. – То твоя голова украсит эту милую каюту! Пошёл! Крепкий пинок отбросил меня к двери. – Разумеется, господин! Всё будет исполнено, господин! Обливаясь потом, я выскочил в коридор, тихо закрыл дверь и прижался к прохладной стене. Омерзение к самому себе охватило меня. Предал ли я память погибших? Что подумали Тим и Тэсс, услышав, что я сказал о смерти их отца и других защитников аббатства? Но зато Клуни понял, что нуждается в нас и наших умениях. В этой мысли я пытался найти себе оправдание. Вспомнилось, как когда-то, сидя вечером у пруда, я позволил себе помечтать о том, что однажды стану аббатом. Тем давним летним вечером я представлял, как бы занимался хозяйством, вникал во все проблемы, отдавал распоряжения… Мог ли я подумать, каким образом сбудутся мои мечты?

Брат Альф. Старина Морди. Мордальфус. Я уныло вспоминал, как меня прозывали в той жизни, что закончилась прошлой ночью. Ужас и ненависть медленно затухали, сменяясь растерянностью. Почему? Как могло случится то, что случилось? Нас сидело четверо в лазарете, ставшем тюрьмой. Я, повар Гуго, старик Мафусаил. Да ещё ёж Аброзий. Первый раненый этой войны. Горе, горе тебе, Рэдволл! В один час совершился суд над тобой! И говорил ведь я старику: давай заделаем калитки, какой с них прок, мало ли что случится ещё. Кому вообще нужны неохраняемые двери? Так нет, упрямился. Послушникам, мол, удобнее из леса с орешками возвращаться. Да и кто нападёт, времена войн давно прошли, нас даже хищники уважают… Дорассуждался. Теперь над дверями висит. – Большой зал… Что они с ним сделали! Гуго медленно качал головой, обхватив её толстыми лапками. – Крысы… Никаких приличий! Жрут лапами! На пол швыряют! – Дикари, – вздохнул Мафусаил. – Братья, а вам не кажется, что это не самая большая наша проблема? Я не сдержал сарказма. Амброзий усмехнулся. – Что делать, – вздохнул ёж, потягиваясь на постели. – Всё приходит и уходит, начинается и заканчивается. Был Рэдволл, да и закончился. Хотя эля жаль, конечно. Всё выжрут, кто новый сготовит… – Неправда! Мафусаил ударил кулаком по одеялу. Его голос дрожал. – Респектабельное сообщество цивилизованных мышей не может исчезнуть! Должен прийти герой, такой, каким был Мартин, и освободить нас. Мне подумалось: а сколько осталось тех, кого надо было освобождать? Нас четверо, да, быть может, ещё кого-то в кельях заперли. И даже если когда-нибудь крысы уйдут или попередохнут, Рэдволл никогда не будет прежним. – Я надеялся ведь, что им станет тот мышонок, который с тобой рыбу ловил, – тихо продолжал Мафусаил. – Бойкий был, горел весь. Но… Картина недавнего дня встала перед глазами, обдав сердце болью. Сияющая гладь пруда… Мы с Матиасом, напрягая все силы, тащим хариуса… Торжество на его мордочке… Когда крысы ворвались в аббатство, он бросился на них, размахивая палкой. И, естественно, был сразу же убит. На что он рассчитывал? Что явится мышь в сияющих доспехах с гобелена и поразит врагов? Или это был жест отчаяния, такого, когда мышление просто исчезает, растворяясь в ослепляющей ярости? Вероятно, думал я, скоро у меня будет возможность поговорить об этом с Матиасом. Да и с аббатом заодно. – Как можно так обращаться с едой! Тут культура нужна, культура! Гуго ещё продолжал причитать, когда в дверь яростно заколотили. – А ну молчать там! – заорал стороживший нас крыс. – Мышьё поганое, придурки, твари тупые! Ещё вякнете – всем бошки отгрызу! Мафусаил, угрюмо ворча, откинулся на спинку кровати. Амброзий усмехнулся. Я натянул одеяло. Никто из нас не мог бы сказать, сколько ему осталось. И, уже засыпая, я понял: что бы меня не ждало, рабство или смерть от крысиных лап, остаток жизни я употреблю на то, чтобы облегчить участь своих товарищей… И попытаться понять смысл того, что с нами произошло.

К седьмой))

Всматриваясь в озаренный луной двор и зажимая нос, чтобы не чувствовать вони мертвецов, я прошёл к воротам. Рядом с ними и вправду расположился невысокий домик. Прошлой ночью, ворвавшись в аббатство, я его не приметил. У запертой двери дрыхли две крысы. Я растерянно остановился. Так, и что дальше? Может, подскажешь, господин аббат? – Призрак поможет тебе… Голос, глухой и бархатистый, принадлежал явно уже не моему покойному собеседнику. Я обернулся – и на меня в упор уставились влажно блестящие при луне чёрные глаза. Зверь, которому они принадлежали, представлял собой какую-то невероятную смесь ласки с крысой. Из-под длинной мантии виднелась странная морда, покрытая гладкой шерстью, и худые лапы с длинными пальцами. Что за чудища и призраки жили в этом аббатстве? Из-под мантии чудище достало какой-то крюк и принялось еле слышно ковырять замок. Мгновение – и дверь домика приоткрылась. – Призрак помог тебе. Однажды ты поможешь Призраку… Чёрный зверь прыгнул куда-то в сторону и словно испарился. Только лишь крысы всё также посапывали, привалившись к стене. Я вошёл в домик, и тут же в нос мне ударил затхлый запах. Когда глаза попривыкли, я разглядел горы бумаги на полках. Да, свитки, на которых пишут всякое. Мамаша говорила, что есть звери, которые умеют их читать. Сами-то мы неграмотные были. Но неужели это и был подарок для Клуни? На любителя историй он как-то не походил. На полу, у самой нижней полки, виднелся какой-то кулёк. Я подошёл и увидел маленькую мышку. Совсем юная, едва ли не детёныш, в голубом платьице, она мирно спала, умудрившись положить голову на связанные грубой верёвкой лапки. Так вот что приготовили для завоевателя! Теперь мышке предстояло оказаться либо на обеденном столе Клуни, либо в его постели. Весьма небогатый и совсем не весёлый выбор. И тут меня взяла злоба. С какой радости? За какие заслуги этот Клуни Хлыст получил отличный замок, рабов, жратву да ещё и эту малышку? Клуни заставил меня стать захватчиком! Клуни убил зверя, который помог мне и маме! Клуни издевался надо мной! Я наклонился и осторожно поднял мышку. Рукав балахона, в который я всё так же был одет, скользнул по её мордочке. – Матиас… – прошептала мышка. С ней на лапах я вышел во двор. Мышь очнулась, подняла взгляд… Я успел зажать ей рот до того, как раздался бы пронзительный крик. – Я друг! – произнёс я как можно увереннее. – Не бойся! Ворота были заперты. Оставалось топать к калитке, которую я приметил днём. Я уже подходил к стене, как из-за кустов навстречу мне вылез крыс. Пошатываясь, он встал посередине узкой дорожки. – Далеко собрался, морда хорячья? Старательно делая вид, что не замечаю бравого воина, я обошёл его по траве. – Эй… Как смеешь не отвечать Рваноуху? И что там у тебя… Эй! Резко повернувшись, я двинул Рваноуха задней лапой в пузо, и с тот с грязной бранью повалился на землю. Мышка взвизгнула. В два прыжка оказавшись у калитки, я рванул её… К превеликому счастью, она оставалась открытой. Выскочив наружу, я с лязгом захлопнул дверь и кинулся в лес. Понятия не имею, какое чутьё помогло мне найти в ночном лесу дорогу к дому. Я бежал по каким-то тропам, нырял в чащу, ломился через подлесок. Ветки цеплялись за балахон. Мышь прижалась ко мне, обхватив лапками за шею, и я слышал гулкое биение её сердца. Наконец показался знакомый склон. Взбежав по нему, я распахнул дверь и свалился в родную нору. Всего-то пара дней прошла, а казалось, будто я вернулся домой после долгих скитаний. В темноте что-то мешалось под лапами, я споткнулся, и в меня уткнулась ножка опрокинутого стола. Видно, крысы, забрав меня в рекруты, заодно разгромили моё жилище. Я опустил мышку туда, где находилась моя постель, а сам плюхнулся на кучу тряпья с противоположной стороны. Когда-то тут спала моя мать. Лапы затекли, тело мучительно ломило. Тяжело дыша, я прислонился к земляной стене. В звёздном свете, едва пробивавшемся в нору, виднелись большие мышиные глаза. – Убей меня… – прошептала вдруг мышь. – Что? – Зачем ты унёс меня из Рэдволла? Хороший вопрос. И что я мог ответить? Мне, дескать, привиделся ихний аббат? Мы молчали. В ночной тиши звучало стрекотание цикад, да дыхание и стук сердец двух одиноких зверей, которых свёл безумный поворот судьбы. – Ладно, давай спать ложиться, – вздохнул я. В ответ раздался то ли возмущённый, то ли испуганный писк, и до меня дошло, что прозвучали мои слова весьма неуместно. – Я, это… Снаружи буду. Ты устраивайся… как-нибудь… Поспи. Извини… Прости меня, пожалуйста… Бормоча какую-то околесицу, я выбрался из норы, прикрыл дверцу и растянулся на мокрой траве. Прямо перед склоном простиралась широкая поляна, на которой я когда-то любил играть. Небо над деревьями начало светлеть. Выходит, почти вся ночь ушла на моё безумное бегство. Глядя на меркнущие звёзды, я пытался придумать, что нам с мышью было дальше делать. Клуни никогда не простит мне дезертирство из его орды, да ещё и с похищением добычи. Рано или поздно крысы сюда вернуться. Но, учитывая бардак в захваченном аббатстве, время у меня было. Может, потолковать с лесными жителями? Всякие белки и выдры мой народ никогда не любили, но если сказать, что я спас мышку… Да и, может, ужас перед Клуни погасит нашу старую вражду… Глаза слипались…

Перевалило за полдень, когда нас всех согнали перед огромным красным зданием. Трупы начали разлагаться, и жуткий запах висел в жарком летнем воздухе. Клуни уселся в большое кресло на высоком крыльце и, завернувшись в тёмный плащ, оглядел толпу, словно безжалостный властелин смерти. Шлем с высокими рогами блестел на его голове, а рядом высился штандарт. Немногочисленных оставшихся в живых мирных зверей сбили в кучку, окружённую воинами Клуни. Я тоже стоял, опёршись на пику. Захватчик. Враг. Уже не просто хищник из леса. – Рэдволльцы! Голос Клуни пронёсся над просторным двором аббатства. – Придя сюда, я предложил вам капитулировать сразу. Стоило вам принять это, и сейчас вы бы спокойно жили под моей властью… – Враньё! – закричали несколько мышей в балахонах, но тут же раздался пронзительный визг: крысы принялись тыкать их пиками. – Но вы решили сражаться. Сражаться с армией Клуни Хлыста! Хвост крыса щёлкнул о каменные плиты. – Как видите, война наша длилась недолго, а жертвы вашего безумного решения теперь весьма дурно пахнут! Клуни захохотал. Да, произвести впечатление он умел. – А теперь полюбуйтесь на своего предводителя! Двое дюжих крыс вывели из дверей высокую старую мышь. Присмотревшись, я вздрогнул. Я помнил этого старика в длинном одеянии и с маленькими очками на морде. Давней уже зимой, в тот день, когда барсучиха прогнала меня от ворот, я вернулся в нору, проклиная Рэдволл. Покормил занемогшую мамашу жидким супом да улёгся, придумывая казни для гнусной барсучихи. То, впрочем, что случилось с ней теперь, оказалось куда более страшным. Утром я проснулся от слабого стука. Готовясь прогнать незваного гостя, открыл дверь и увидел высокую фигуру в тёмно-зелёном балахоне. – Возьми. Надеюсь, это вам поможет. И, пожалуйста, не держи зла на Констанцию. Барсуки как вобьют себе в голову что-нибудь, так не вытравишь… Старый мышь поставил на снег два туеска. – В следующий раз попробуй договориться с кем-нибудь из белок, чтобы они за тебя попросили. Он кивнул, и маленькие очки сверкнули в слабом свете зимнего солнца. Я молчал, растерянно глядя на удаляющуюся обтянутую грубой тканью спину. Корешков, лечебных трав и сыра, что оказались в туесках, нам хватило почти до весны. Мамаша, правда, вскоре всё равно околела. И вот теперь тот, кто тогда принёс нам помощь, стоял перед завоевателем. – На колени! – взревел Клуни. – Поклонись мне, и я, быть может, дарую тебе пощаду! – Если бы я знал, что ты пощадишь кого-то другого, то поклонился бы тебе. Но вижу, что в твоём сердце нет ни жалости, ни милосердия. Я не встану на колени перед злом ради какой-то пощады! Мышь говорил тихо и спокойно, однако его голос удивительным образом слышался не хуже криков Клуни. И на миг на морде крыса мелькнуло что-то, похожее на уважение. – Ну что же, ты сделал свой выбор! Эй, Черноклык, спускай! Из маленького окошка над дверью высунулась тёмная лапа и сбросила верёвку с петлёй. – На кресло его! – Не трогайте меня! – властно произнёс старик, отмахнувшись от крыс. – Я сам всё сделаю. Он аккуратно снял сандалии, встал на кресло и просунул голову в петлю. В полной тишине рядом со мной послышались глухие рыдания. – Позволь сказать несколько последних слов, – произнёс мышь и, не дожидаясь ответа Клуни, продолжил: – Не скорбите о мне, братья и сёстры! Пусть каждый заглянет в собственное сердце. Там – источник того, что с нами случилось. Мы не дарили той любви, которую должны были, и постигла нас скорбь. Храните заповеди нашего братства, кто бы здесь не правил, творите добро каждому зверю – каждому, кто нуждается, и пусть не угаснет оно на земле! – Хватит болтовни! Размахнувшись задней лапой, Клуни изо всех сил пнул кресло, и оно с лёгким стуком запрыгало по ступеням. Петля обхватила худую шею, тело старца задёргалось в агонии. Верёвку потянули в окно. Вскоре замерший мышь висел у самой верхушки входной арки. Я замер, не в силах оторвать глаз от ужасного зрелища. Почему? Почему я должен был смотреть на казнь того, кто принёс нам с матерью еду и лекарства? Чем этот добрый старик заслужил такую участь? В тот момент я понял, что никогда не прощу себе помощи, которую оказал Клуни при захвате Рэдволла. Казалось, то глубокое и искреннее достоинство, с которым мышь принял смерть, задело Клуни. Он задумчиво стоял, вертя в лапах свалившиеся со старика очки, а затем вдруг злобно швырнул их с крыльца. – По своему милосердию я даровал вашему аббату лёгкую смерть! Но если кто-то из вас вздумает бунтовать, творить козни против меня и моей армии – он будет умолять о кончине… Но не получит её! Я покосился на рэдволльцев. Они стояли, сжав кулаки и опустив глаза. – Отныне это аббатство будет именоваться замком Клуни! Все строения, земли и имущество здесь принадлежат королю Клуни! Моя воля – закон! А сейчас все внутрь! Да начнётся пир в честь моего воцарения! Вот как. Он вовсе не был лихим налётчиком, которому надо пограбить да смыться. Клуни глядел выше. Король, подумать только! Стало быть, крыс собрался остаться здесь надолго. Видно, навсегда. Входя в арку, я умолял себя не смотреть вверх, и всё-таки посмотрел. Одеяние мёртвого аббата слегка колыхалось от ветерка. Казалось, он в последний раз приветствовал гостей своего аббатства…

Это был странный бой. Мы набились в длинную канаву, что тянулась прямо против стены с воротами, и принялись эту стену обстреливать. А ещё Краснозуб велел как можно громче орать. Камни, стрелы, копья – всё летело вверх, где вскоре между зубцами заметались фигуры в балахонах. Им, впрочем, наши упражнения в меткости вреда не причиняли. А вот идти на штурм нам запретили. Да и никаких лестниц или верёвок, чтобы таковой устроить, у нас не было. Один сидевший вблизи от меня крыс попытался вылезти, но тут же рядом с ним о землю стукнулись камни, так что он с писком нырнул обратно. Но вот в свете луны на стене нарисовался огромный коренастый силуэт. С грозным рычанием зверь воздел лапы и с невероятной силой швырнул валун. Глыба влетела в канаву совсем рядом со мной. Раздался вскрик, и на меня брызнуло что-то липкое. Я узнал этого зверя. Здоровенная барсучиха, что жила в аббатстве и которую боялись все хищники в округе. Как-то зимой, когда мамаша занемогла, я отважился попросить помощи. «Убирайся вон, сопляк!» – проревела тогда полосатая тварь. Старая злоба заклокотала в сердце, я схватил камень и швырнул в жуткую тень. За стеной что-то происходило. Рэдволльцы пропали, куда-то сбежала и барсучиха. Изнутри донёсся пронзительный вопль ужаса. Прошло какое-то время, и ворота вдруг распахнулись.. – Вперёд! – заорал Краснозуб. И вместе со всеми я побежал к тёмной арке. В аббатстве творился сущий ад. Отовсюду слышался визг, вопли, звон мечей, звери метались в холодном лунном свете и катались по земле, вцепившись друг в друга. Я ударил кого-то копьём, а затем бросил его и самым позорным образом дал дёру. Лапы принесли меня в какой-то сарай, в него я и залез, укрывшись в сваленной в углу куче сена. Там я сидел до утра, прислушиваясь к звукам затихающей битвы. Неужто Клуни полагал, что я, выросший под мамашиным боком зверь, могу быть хоть сколько-нибудь полезен в бою? Уже рассвело, когда я отважился покинуть своё укрытие. Откуда-то ещё доносились слабые крики, кто-то с кем-то дрался, но в целом всё было кончено. Рэдволл пал. Как оказалось, для этого хватило одной ночи… И одного Клуни Хлыста с армией крыс. Я медленно брёл по двору. Всюду кругом, куда бы я ни взглянул, валялись трупы. Мыши в своих глупых зелёных балахонах, белки, выдры, кроты. У высокого крыльца огромного красного здания лежал, раскинув лапы, совсем юный мышонок в явно великоватом для него балахоне. Большие мёртвые глаза уставились в ясное небо, словно спрашивая: «за что?» Быстро отвернувшись, я увидел барсучиху. Верёвочная сеть опутала тело великанши, из которого торчал, наверно, десяток копий. Кривые клыки обнажились в вечном оскале. Крыс, впрочем, тоже полегло немало. Орде Клуни пришлось хорошо заплатить за победу. Захватчики без всякого стыда обыскивали убитых, рылись в аббатских постройках, делили барахло. На меня никто не обращал внимания. Запах крови щекотал ноздри, но он вовсе не возбуждал аппетита, как бывало со мной при охоте на кроликов или голубей. Сейчас он нёс с собой лишь ледяной ужас смерти. Неужели к этому я стремился? Ради того, чтобы вот в этом поучаствовать, вступил в армию Клуни? В лесу звери нередко устраивали драки – то из-за добычи, то просто так, со скуки. Я-то думал, и тут выйдет что-то подобное. Ну, ворвутся крысы в Рэдволл, разграбят да и уйдут восвояси. Но устроить такую бойню… И как же Клуни удалось проникнуть внутрь? Идя вдоль стены, я наткнулся на маленькую открытую дверь и всё понял. Тот балаган, что мы устроили в канаве, нужен был для того только, чтобы отвлечь защитников. А Клуни тем временем зашёл сзади с отборными войсками! Меня мутило, и я сел, опёршись на сложенную из глыб песчаника стену. Никакой радости от мести за унижения я не чувствовал. Только лишь растерянность, страх и нараставший жгучий стыд от осознания того, чему же я собственными лапами помог осуществиться. Говорила ведь мне мамаша – думай, прежде чем делать, думай! И больше всего я боялся, что один из окровавленных трупов принадлежит зверю, который когда-то нам с мамашей всё-таки хоть как-то помог…