Таблица лидеров

Внезапно накатила на меня, может быть, странная идея написать "рэдволлизацию" такой игры, как World of Warships. Я в неё не так давно рубился, но сейчас отошёл. Если что, рекламой этой игры рассказ не является, и залипать на игры я никому не советую. БОЙ НАЧИНАЕТСЯ! – раздалось в наушниках. На этот раз юный хорёк Позднецвет выбрал для сражения «Фераго» - лёгкий крейсер, прекрасно годящийся для манёвренного боя. Игра удачно выбросила карту «Западные острова», где при желании и умении было где спрятаться от вражеских снарядов. Позднецвет стоял в просторной рубке, положив лапы на штурвал, и ощущал его лакированное дерево. На панели горели кнопки управления и мягкой зеленью светился радар. Перед глазами расстилалась волнистая морская гладь, а в открытое окно врывался солёный ветер. Да, виртуальная реальность – это тебе не в экран пялиться! ВСЕМ УДАЧИ И СЕМЬ ФУТОВ ПОД КИЛЕМ! Игроки постепенно выдвигались. Торопиться не надо, лучше поначалу понять, с кем мы в этом бою имеем дело. Так, у каждой команды – по авианосцу, по линкору, несколько крейсеров и эсминцев. Хорёк направил камеру на союзный авианосец. «Маккоготь» замер, возвышаясь над водой, словно мрачная скала, а лучи виртуального солнца играли на золотой орлиной голове у него на носу. Неужели завис? Они там, что, на калькуляторах играют? А, нет, ожил! Штурмовая эскадрилья с рёвом пронеслась над крейсером и устремилась к середине карты. Один за другим на радаре появлялись красные вражеские корабли. С завистью хорёк увидел среди врагов линкор «Мартин Воитель» - лучший корабль в игре, до которого ему, Позднецвету, ещё прокачиваться и прокачиваться. Союзный линкор звался «Вердогой Зеленоглазым». Довольно забавно, Мартин ведь этого кота завалил. А, нет, он сам помер. Или отравили его… Нет, историю надо подтянуть, а то мама опять на неделю играть запретит. КОМАНДА ПРОТИВНИКА НАЧАЛА ЗАХВАТ ТОЧКИ! Вражеский эсминец зашёл на точку, но навстречу ему уже нёсся союзный. Позднецвет думал присоединиться к битве, но заметил рядом ещё один зелёный крейсер. Нет, сами разберутся. Из-за острова вынырнули вражеские бомбардировщики. Автоматом включились зенитки, и вскоре самолёт, перечеркнув небо дымным хвостом, упал в море. Следом за ним отправился ещё один, остальные кинулись прочь. Так, два сбитых, неплохое начало! Вражеский эсминец выпустил дымы. Позднецвет наугад выстрелил издалека, не попал. Корабль за дымами дал дёру, точка, занятая союзниками, быстро окрашивалась зелёным. НАША КОМАНДА ЗАХВАТИЛА ТОЧКУ! «Мартин Воитель» дал залп. Несколько снарядов со свистом перелетело через «Фераго», ещё два упали, подняв водяные столбы, совсем рядом с бортом. Надо было уходить: если линкор удачно попадёт в крейсер, игра для того на этом может и закончиться. Позднецвет крутанул штурвал и, не пока линкор не перезарядился, двинулся за остров. На радаре совсем рядом появился красный треугольник, и через секунду из пролива вылетела «Стальная Белка» - маленький и очень быстрый эсминец – и рванула к авианосцу. Встреча эсминца с авианосцем – это плохо, очень плохо. Он быстро разделает его пушками и торпедами, команда потеряет кучу очков и лишится поддержки с воздуха. Все союзники уже разбежались, увлечённые боем, и, кроме Позднецвета, помочь авианосцу было некому. ПОДДЕРЖИТЕ СОЮЗНЫЙ КОРАБЛЬ! «Маккоготь», пуская дым, тяжело двинулся в сторону. Хорёк выстрелил из нескольких пушек одновременно. Снаряды угодили прямо в эсминец, и ярко-зелёная полоска над ним явственно уменьшилась. «Белка», мгновенно ставшая из охотника жертвой, сменила курс, но продолжала стрелять по авианосцу. Позднецвет круто повернул – как известно, прямоходы очень быстро идут на корм рыбам. И верно, там, где он только что плыл, с шипением пронеслись торпеды. «Белка» со страху выпустила два веера, интересно, а третий у неё есть? Долго размышлять на эту тему хорьку не пришлось: новые торпеды шли прямо на него. Он быстро закрутил штурвал, но одна всё-таки ударила корабль в нос. Крейсер ощутимо вздрогнул, и жизненная полоска скакнула вниз. Эсминец скрылся в дымах, но торпед у него точно не осталось, и Позднецвет бросился в погоню. «Фераго» - быстрый корабль, и вскоре эсминец возник прямо перед ним. Заработали орудия прямого калибра. Одно попадание, второе, третье – они были несильными, но для эсминца чувствительными. Выстрел основными пушками накрыл несчастный кораблик, вырубил ему руль и поджог. «Белка» пыталась отстреливаться, но ещё два попадания вспомогательных орудий закончили дуэль. Эсминец взорвался, выбросив струи пламени, и стал медленно погружаться в пучину. Позднецвет получил сразу два достижения – «Первая кровь» и «Мастер ближнего боя» - и с довольством смотрел на корпус поверженного врага. Правда, к радости от победы примешивалось сознание, что он сам вполне мог бы оказаться на месте противника. ЭСМИНЕЦ ПРОТИВНИКА ПОТОПЛЕН! Как обычно, бой распался на несколько схваток. «Вердога» и «Мартин» обстреливали друг друга, «Слэгар Беспощадный» - вражеский крейсер – получив кучу попаданий, отступал к краю карты, авианосцы попрятались за островами и посылали оттуда свои эскадрильи. Хорёк решил присоединиться к драке с «Мартином». Линкоры, огромные и неповоротливые, всегда были лакомой добычей для крейсеров с их фугасными зажигательными снарядами. Позднецвет осторожно прошёл между островами, приблизил вид. Пушки «Мартина» были повёрнуты к «Вердоге». Отлично, самое время! Орудия «Фераго» извергли фугасы в сторону линкора. Три попадания, возгорание. Тот тут же его ликвидировал, но последовал новый залп, и «Мартин» загорелся снова. Ага, теперь полыхать будет долго! Но пушки огромного корабля уже разворачивались к крейсеру. Хорёк с ужасом понял, что неосторожно выплыл далеко за остров и остался без прикрытия. Так, отступаем, ни в коем случае не поворачиваясь бортом… Циклопические орудия «Мартина Воителя» исчезли за клубами дыма. Два снаряда вспенили воду перед самым носом, а третий угодил точно в крейсер. Перед глазами на мгновение потемнело, пол задрожал, а все звуки перекрыл противный звон в ушах. Сквозь игру Позднецвет почувствовал, как встала дыбом шерсть. Вот зараза, а, выбил-таки цитадель, отъев чуть ли не половину жизни! Теперь оставалось прятаться за островами и поливать это рэдволльское корыто фугасами… НАША КОМАНДА БЛИЗКА К ПОБЕДЕ! «Слэгар» наконец отправился на дно, и число очков команды резко подскочило. Но тут хорёк заметил эскадрилью вражеских торпедоносцев. Стоящий корабль для них – любимая мишень. «Фераго» включил заградительный огонь, и, хотя взорвавшиеся пальбой зенитки слизнули нападавших, две торпеды цели достигли. Сквозь пробоину под ватерлинией в трюм хлынул поток. Позднецвет ликвидировал затопление, но зелёная полоска стала совсем короткой. Обидно было бы погибать, когда победа совсем рядом! Хорёк, сжав зубы, давил на кнопки. Взмывший с палубы истребитель сбил ещё несколько вражеских торпедоносцев. Надо двигаться к «Маккогтю», он своим ПВО поможет… ЛИНКОР ПРОТИВНИКА ПОТОПЛЕН! «Мартина Воителя» убило возгорание, и фраг игра записала Познецвету. Бой закончился победой по очкам. Все огни погасли, корабль исчез, и перед глазами высветилась таблица достижений. Пробежавшись по ней взглядом, хорёк выключил игру, снял шлем и вышел из камеры. Несмотря на удачное сражение, он чувствовал некое опустошение внутри. Всё-таки виртуальная реальность вытягивала из него слишком много эмоций. Голова отяжелела, шерсть взмокла, и Позднецвет плюхнулся на диван, чтобы отдышаться. Игра в корабли – это, конечно, очень круто, но меру надо знать. На сегодня хватит. Отдохнув, хорёк сел за стол, включил лампу и открыл учебник истории. Если разработчики добавят в игру линкор «Цармина», - подумал он за чтением, - то у них получится корабль, который боится воды. А ещё можно придумать какое-нибудь санитарное судно «Фортуната»… Что будет и забавно, и довольно логично.

Хочу рассказать и посоветовать книгу автора Киран Ларвуд «Легенда о Подкине одноухом». Её я читал три года назад. Мир этой книги напомнил мне «Редволл». За исключением одного из разумных зверей, там только кролики. Другие обитатели этого мира — крысы, различные птицы, рыбы, насекомые и другие неразумные животные. Мне книга понравилась, в остальном больше мне рассказать нечего об этой книге без спойлеров сюжета.

- Ты кого кроликом назвал, дылда? А ну-ка, извинись. Персонаж зайка-травница Картошечка автора Hasusu с #artfight -а https://artfight.net/attack/12104258.hey

Да, параллели "хищников" с налетчиками-викингами явно проведены намеренно. У персонажей с севера часто равнинно-шотландский акцент (тоже на тему британских островов). Поэтому у Рэкети Тама и шотландская приставка к фамилии. Имена иногда отсылают к другим культурам - Цармина, как было упомянуто, отсылает к русскому корню (хотя кроме него, ничего славянского в Зеленоглазах нет), а имя Гонффа - к идишу (от "гониф" - вор, которое само происходит от похожего древнееврейского слова).

Добрый горностай-лесной фермер из Леса Цветущих Мхов. Говорят, в молодости ходил с какой-то очередной хищной бандой, а когда она распалась, перешёл к мирной жизни и устроил себе огородик. Многие, конечно, не поверят и будут провозглашать своё "хороший хищник - мёртвый хищник", "скорее Саламандастрон рассыплется на песчинки, чем мясоед исправится", но нашему герою до этого дела нет. Как будете проходить по берегу Мшистой реки, заверните к нему на огонёк. Его ферму вы заметите, она обнесена высоким частоколом. Да-да, и от неисправившихся хищников, и от любителей повоевать с оными. Одуванчиковые корни, каштаны и яблоки у него растут - просто объедение!

Ещё один рассказ, который я сочинил для несбывшегося конкурса "Преодоление расизма" Рев ветра, яростный плеск волн и плач сестрёнки давно слились в единый безумный звук, через который едва прорывались команды отца. Баттайн онемевшими лапами вцепился в рулевое весло, пытаясь держать лодку по курсу. Задача эта была весьма тяжёлой даже для сильного молодого зайца, особенно учитывая, что он понятия не имел, где этот курс находится. Судёнышко просто мчалось сквозь мрак ненастной ночи, и оставалось надеяться, что рано или поздно их вынесет к суше. Внезапно лодка ударилась обо что-то, вздрогнув всем корпусом. Раздался жуткий хруст, и Баттайн едва удержался на лапах. Мать вскрикнула и резко прижала к себе крошечную зайчишку, пытаясь закрыть её плотной парусиной. – Земля впереди! – закричал отец. Баттайн почувствовал, как по дну лодки растекается вода, и с каждым мгновением её становилось всё больше. Он схватил валявшееся под скамьёй ведёрко, зачерпнул, вылил за борт, снова зачерпнул… Занятие это могло лишь оттянуть печальный конец, но не предотвратить его. Однако ещё один толчок, на этот раз мягкий, возвестил о том, что отец, к счастью, оказался прав. Баттайн перепрыгнул через борт и припал к холодному мокрому песку. Сейчас он был для него милее самых разукрашенных чертогов. Подняв голову, Баттайн увидел темневшие за пеленой дождя деревья. – Колдрози, помоги с палаткой! Отец с матерью быстро воздвигли каркас из жердей, накинули на него парусину, и вскоре Баттайн оказался под хоть какой-то крышей. Если бы не промокшая насквозь одежда и холод, здесь было бы даже уютно. Колдрози осторожно уселась, кое-как расправила складки походного платья и принялась пеленать маленькую Дотти. Удивительно, но лежавшие в ящике пеленки и мох почти не намокли, так что вскоре она отправилась спать в уютную люльку. Баттайну же повезло меньше. Сбросив мокрый мундир, он свернулся прямо на земле и обхватил себя лапами в надежде сохранить хоть немного тепла. Дождь уныло барабанил по ткани над головой. – Заяц должен уметь переносить невзгоды! – сурово произнёс отец. – Вспомни своего двоюродного дядю, знаменитого Честера Голдсуорта! Как он бился с нечистью! Ни холод, ни жара, ни дождь, ни шторм – ничто не могло его остановить! Как он рубил паразитов... Баттайн едва заметно вздохнул. Он любил, конечно, рассказы о героях, но вот Честер за многие сезоны успел ему поднадоесть. Да и усталость вскоре взяла своё. Когда отец, размахивая лапами, повествовал об очередных изрубленных в куски хищниках, Баттайн уже крепко спал. К утру дождь прекратился. Ветер гнал по небу рваные тучи, а по озеру перекатывались сердитые пенистые волны. Качались, печально размахивая ветвями, подёрнутые осенней листвой низкие берёзки. С сердитым шелестением гнулся тонкий камыш. – Штормить ещё пару дней будет, – угрюмо произнес отец. – А посудину-то нашу здорово продырявило… Баттайн заглянул в лодку и увидел большую дыру в днище. Камни, на которые они наткнулись в темноте, проломили сразу несколько досок. – Если тут есть землеройки, они нам помогут. Но если нас на остров вынесло, то дело плохо... – Я проведу разведку! – с готовностью воскликнул Баттайн. И тут из прибрежных камышей раздался тихий писк. Сначала Баттайну подумалось, что там сидит птица, но звук повторился и перешел в плач. Колдрози, кормившая дочку, застегнула платье и решительно затопала по берегу. – Осторожней! – крикнул отец. Зайдя в воду, мать ойкнула и вытащила из зарослей нечто темное. Это оказалась люлька, сделанная из цельного куска дерева. Отец подошёл, глянул на находку и вдруг с ужасом отшатнулся. – Да чтоб тебя! Нечисть! Баттайн ошарашенно смотрел на торчащую из тряпья маленькую мордочку с черными глазами и характерной полосой темной шерсти вокруг них. Рот младенца приоткрылся, обнажив острые зубки. – Выброси это немедленно! – резко произнёс отец. Детеныш опять запищал. Колдрози поставила люльку на песок. – Какой ужас! Здесь всё промокло! – Ты, что, собираешься... – Он замерз и проголодался! – Он – нечисть! Растерянно переводя взгляд с отца на мать, Баттайн вспоминал выученные уроки. Судя по ним, хищник всегда был злобной нечистью, с которой надлежало сражаться до победы. А что делать с крошечным хорьком, никому вроде бы не причинившим никакого зла, Баттайн понятия не имел. Правда, находясь в Рэдволле, он слышал старинную легенду о том, что когда-то давным-давно в аббатстве пытались воспитывать хорчёнка. Ничего хорошего из этого, впрочем, не вышло, и легенду эту в Рэдволле вспоминать не любили. – Паразиты злы с рождения! – продолжал отец. – Стать очередным бандитом – вот его судьба. Да лучше бы он утонул! Колдрози резко выпрямилась. – Вэлиант Голдсуорт Корнер, ты говоришь вещи, недостойные сержанта Дозорного Отряда! Великие герои не позволяли трогать раненых хищников, а это – младенец! Мы должны отдать его родителям... Её голос заставил Баттайна вздрогнуть. Лишь несколько раз за всю жизнь он слышал, как мать называла отца его полным именем. – Или ты хочешь, чтобы они сами за ним пришли? – чуть помолчав, добавила Колдрози. Вэлиант злобно сплюнул, но этот аргумент, кажется, заставил его задуматься. – Баттайн, поднимись на этот пригорок и проведи разведку. Мы с мамой будем здесь. Помнишь, чему я тебя учил? Баттайн радостно отдал честь. Отец с ранних сезонов учил его незаметно передвигаться и присматриваться, как подобало разведчику, и сейчас наконец появилась возможность применить умения на деле. Зайчонок поднялся по пригорку и нырнул в рощицу из берез и низких кустов. Мягкая пожухлая трава делала шаги неслышными, но Баттайн внимательно следил, чтобы не наступить ни на какой сучок. Впереди показался просвет, и Баттайн припал к земле у куста. Прижав уши, очень медленно отодвинул ветки... Первым открытием стало то, что они находились на острове, причём весьма небольшом. За крошечным леском оказался такой же песчаный берег и расстилалось волнующееся озеро. Ну а вторым открытием было, что на острове зайцы оказались не в одиночестве. Об этом свидетельствовала лежавшая на песке длинная лодка-долблёнка и несколько сидевших у неё зверей. На миг вспыхнула надежда, что это были выдры, но, присмотревшись, Баттайн открыл рот от ужаса. Много раз он видел паразитов на картинках в учёных книгах, где рассказывалось о жизни и повадках разных хищников. Летом в Рэдволле Баттайн один раз поднялся на колокольню, там мышь-звонарь дал ему посмотреть в длинную трубку со стеклами, и почти у самого горизонта он увидел несколько крадущихся уродливых тварей. А тут они были совсем близко, на расстоянии броска камнем. Высокий хорёк в грязной тунике развалился, прислонившись к лодке, рядом на коленях сидел ещё один. Неподалёку Баттайн увидел маленького хорька, видно, детёныша. Один из хорьков вдруг вскочил и ударил второго по морде. «Паразиты никогда не уживаются друг с другом надолго и не способны создать крепких исторических сообществ» – вспомнил Баттайн фразу из учебника. Вдруг он заметил, что детёныш смотрит прямо на него. Не дергаясь и не поворачиваясь, Баттайн пополз назад. *** – Жёлудь! Жёлудь! Мой Жёлудь! Он был жив, жив! Брусника испуганно глядела на причитавшую мать. Рябина плакала, не переставая, с того момента, как лодка подпрыгнула на очередной волне, и люлька с братиком Брусники упала в воду. Если бы Брусника не растерялась, если бы прыгнула за борт в тот же миг, она бы спасла его... Или утонула следом. – Да что ты всё ноешь! Черномех отхлебнул пива из фляги и рыгнул. – Потонул и потонул! Эка невидаль! Мы с тобой ещё десяток таких же нарожаем! Рябина вскочила и ударила мужа по морде. Он хохотнул. – Ой, подумаешь, какая неженка! Прямо не хорчиха, а мышь рэдволльская! Брусника пододвинулась к матери и прижалась к ней, стремясь утешить. Боль сжимала её сердце, но в то же время она подумала, что отец, пожалуй, прав. Мир жесток, и смерть всегда ходила рядом. Ты мог утонуть, умереть от голода или болезни, тебя каждый день могли убить зайцы, лесные жители или собственные соплеменники. Брусника хорошо помнила, как четыре сезона назад собирала ягоды и наткнулась на труп лиса с перерезанным горлом. Может, и лучше было маленькому Жёлудю спать на дне озера, чем найти однажды такую же кончину. Куст на пригорке слабо зашевелился словно от ветра, но Бруснике почему-то показалось, что кто-то смотрит прямо на неё. – Папа... – Чего тебе? – Мы на острове, да? – Ага. Паршивое местечко, ну хоть не тронет никто. Озеро всё так же штормило. Брусника понимала, что им придётся посидеть тут хотя бы пару дней. Долблёнка была слишком неустойчивой и не могла удержаться на большой волне. Тут не помог бы даже талисман - прибитая к носу воронья лапа. Брусника помнила, как отец покупал долблёнку в соседнем племени. Старый горностай уверял, что сам смастерил её из ствола дуба. Правда, Брусника вскоре увидела под скамьёй пятно запёкшейся крови. Но она не стала никому о нём говорить. Вздохнув, Брусника снова повернулась к зарослям. И тут же пронзительно закричала. С холма к ним спускалось трое зверей с длинными уродливыми ушами. Черномех вскочил и схватился за нож. Мать, резко прижав к себе Бруснику, подобрала увесистый камень. – Стоять! Кишки выпущу! – заорал отец. Звери встали на полпути. Старший был одет в странные зелёные штаны и куртку с блестящими кружочками на груди, рядом с ним стоял молодой в похожем наряде и самка в платье. – Зайцы! Я отвлеку здорового, а ты кидайся на него с той стороны, куда не будет смотреть, – прошептал отец. – Старайся порвать глотку! Значит, вот они какие, зайцы, проклятые порождения тьмы, которыми детёнышей пугали с первых сезонов! Брусника всегда представляла их чем-то мерзким, навроде гигантских лягушек. И хотя они оказались зверями, покрытыми шерстью, но эти чудовищные уши… – Мы пришли с миром! – крикнула зайчиха и подняла что-то длинное и тёмное. – Мы думаем, он ваш... Мать вскрикнула, выронила камень и бросилась вверх по склону. – Стоять! Отец попытался схватить её за платье, но она вырвалась, подбежала к зайчихе и выхватила у неё из лап люльку. – Жёлудь! Мой Жёлудь! О, спасибо, спасибо! Она обняла зайчиху, та отшатнулась, и тут же заяц оттащил её в сторону. – Убирайся! Не смей лапать мою жену, паразитка! Черномех пихнул Рябину так, что она едва устояла на лапах. Жёлудь запищал. – А теперь слушай сюда, ты, грязь ушастая! Это наш остров, и будешь здесь шляться – башку отрежу и под хвост тебе запихну! Заяц выхватил саблю, висевшую у него на поясе. – Да ты на коленях нас благодарить должен, нечисть поганая, что мы тебе щенка вернули! Хотя вам наплевать на него, конечно! Хорёк и заяц стояли, наставив друг на друга клинки. Брусника подбежала, и прямо напротив неё оказался заячий детёныш. Она взглянула ему прямо в глаза, и в его взгляде явно мелькнул страх. Заяц ее боялся! В лапе Брусника сжала горсть песка. Швырнуть зайцу в глаза, а после - зубы в шею... – Вон там – наша половина острова, – тихо произнёс старший заяц. – Попробуешь сунуться – брюхо распорю! Идём! Не оборачиваясь и не убирая саблю, он начал медленно отходить. – Давай, вали отсюда! Спасибо скажи, что не отправил вас всех к Малькариссу! Когда зайцы скрылись за деревьями, отец повернулся к склонившейся над люлькой Рябине и вдруг с размаху ударил её по морде. – Не смей бить маму! – взвизгнула Брусника, но следующий удар опрокинул её на траву. – Дуры тупорылые! Кому поверили? Мразям длинноухим? Они хищников убивают, трупы жрут, в черепа в горе своей проклятой складывают! Эх, поубивать бы их всех к Вулпазу! Всхлипывая, мать отошла к лодке, вытащила из люльки плачущего Жёлудя и стала осматривать. – Надо же... Пелёнки сухие... Да это и не те пелёнки, что были! А мха нет... – Ещё раз к зайцу подойдёшь – убью! – бросил отец. – Твой сын едва не погиб, дурак! Они его спасли! – Ой, да, конечно! А теперь ждут, чтоб мы к ним на коленях приползли и под хвост целовали! Брусника незаметно перелезла через борт и свернулась на дне лодки. Когда отец с матерью ссорятся, лучше помалкивать; это она успела усвоить. *** – А ты благодарности хотела, да? От кого? От нечисти? – Мы поступили так, как подобало благородным зайцам! Представь, что ты бы потерял ребёнка... – Что? Ты сравниваешь зайца с щенком паразитов? Ну, знаешь ли! Вэлиант с досадой ударил кулаком по лодке. – И, между прочим, – невозмутимо произнесла Колдрози, – мы теперь знаем, сколько их там. Дотти заплакала, и мать расстегнула платье, чтобы покормить её. Баттайн почувствовал голод. Последний раз они все вместе ели ещё до шторма, а сейчас как раз настало время для завтрака. В сыром мундире было неудобно, но отец успел аккуратно надеть форму с целым рядом медалей, и Баттайн решил потерпеть. В мрачном молчании зайцы ели взятый в путь хлеб, сыр и овощи. То и дело кто-нибудь оборачивался к лесу, но там было тихо. Было бы здорово развести огонь, но всё на острове промокло насквозь, и огниво сейчас не могло принести никакой пользы. После завтрака Вэлиант бродил по берегу у самой воды. С шумом набегавшие волны заливали его следы на песке. – Иные думают, что мы должны быть милосердны к паразитам... – наконец произнёс он, подойдя к Баттайну. – Но беда в том, видишь ли, что эти твари не способны помнить добро. – Пап... А почему они такие? Отец грустно усмехнулся, набрал горсть воды и вдруг брызнул ею сыну в морду. Баттайн обиженно взвизгнул. – Видишь, сынок? Вода мокрая и холодная. Огонь горячий. Ночь темная. Паразиты злые, жестокие и трусливые, а мирные звери – добрые и дружелюбные. Так всегда было и всегда будет. Мир таков, каков он есть, и мы его не изменим. Давай-ка лучше, чем болтать попусту, построим границу! Нечисть не должна пробраться на нашу часть острова, понимаешь? Остров был совсем небольшим, всего заячьих шагов пятьдесят от воды до воды. Перегородить его не представляло большого труда. Стараясь не шуметь, Баттайн с отцом отгрызали ветви и протягивали их между берёзами. Вскоре у них получилось нечто вроде плетёной изгороди. Когда-то, вспомнил Баттайн, мама хотела, чтобы он стал фермером. Простым фермером, каких много на просторах Страны Цветущих Мхов. Выращивал фрукты с овощами, возил всё это в Рэдволл и пировал с друзьями в его добрых красных стенах. А отец рассказывал про дядю Честера, про Саламандастрон с его лордами и воителями, про сражения и победы. Про Урта Полосатого, Бычеглаза, Бэзила Оленя. И это всё победило. Образ уютной семейной фермы получил разгромное поражение. Но за всё надо платить. Ферму может разорить и сжечь бродячая банда нечисти, а воину приходится вступать с нечистью в бой. Оказываться с ней морда к морде. Прямо как сейчас, на этом острове. Построив забор, отец и сын спустились к берегу и накидали камней у воды. Конечно, всё это не остановило бы хищников, вздумай они напасть. Но теперь им труднее будет подкрасться незаметно. – Баттайн Честер Голдсуорт, я назначаю тебя пограничником этого острова! Твой долг – охранять покой мирных зверей от нечисти! - торжественно отчеканил отец, и Баттайн взволнованно приложил лапу ко лбу. – Есть, командир! К несению службы готов! – Молодец! Значит, так: дежуришь до заката, а на ночь я тебя сменю. Вспомни всё, чему я тебя учил. Смотри за линией границы, следи за нечистью, но она не должна тебя замечать! Удачи, боец! Вэлиант отстегнул от пояса саблю и отдал Баттайну. Тот, замерев, взял тяжёлый клинок. У него был собственный кинжал, но взрослое оружие ему доверили впервые! Когда отец повернулся, собираясь уйти, Баттайн застенчиво произнёс: – Пап... А расскажи ещё про дядю Честера... – Вот как? А я думал было, тебе наскучила его история! Баттайн смущённо опустил взгляд. – Мне сейчас нужен его пример... Отец улыбнулся. – Ну, раз так, слушай. Честер Кеннеди-Голдсуорт был храбрейшим из зайцев, кого я знал. Когда его высокая голова с большим белым пятном на лбу мелькала в бою, все знали, что победа будет за нами. Много раз со своим отрядом выходил он против нечисти тогда даже, когда её было много больше, чем их. Как-то раз, ещё до твоего рождения, когда проклятый соболь Железномех опустошал просторы Страны Цветущих Мхов, отряд Честера попал в ловушку. Много зайцев погибло, и он до конца дней винил себя за это. Что делать, не всегда везёт даже героям... Выжившие вернулись, но не было среди них Честера! Говорили, что он погнался за Железномехом и ушел в болото. Уже считали его погибшим, но через сезон он вернулся в Саламандастрон, усталый, израненный, но живой! А за спиной в мешке он принёс безобразную голову того ужасного соболя! Видишь, Баттайн, не бывает для зайцев Дозорного Отряда безвыходных ситуаций! На глазах Вэлианта показались слёзы. Наклонившись и поцеловав Баттайна между ушей, он тихо сказал: – Я люблю тебя, сынок. Скоро мы вместе будем пировать в Саламандастроне, а ты станешь бойцом Патруля! Отец ушёл быстро и не поворачиваясь. Баттайн, прикрыв глаза от ветра, смотрел ему вслед, пока он не скрылся за строем берёзок. Зайцы, бывало, оставляли подросших детей на несколько дней, а то и на целый сезон в лесу с небольшим запасом еды и оружием. Это считалось хорошей подготовкой к службе в Дозоре. Теперь и Баттайну пришёл срок испытать себя на деле. Здесь, среди деревьев, ветер ощущался слабее, чем у самого озера. Однако шум волн давал понять, что успокаиваться оно пока не собиралось. Баттайн дивился, откуда могли взяться деревья на этом затерянном среди озера клочке земли. Может, птицы семена занесли. Поднявшись, Баттайн прошёлся вдоль кое-как сооруженной границы, сел на знакомом месте за кустом и глянул в сторону паразитов. Те рылись в песке у лодки. Надеялись, что ли, накопать какой-нибудь дохлятины? Самая для них подходящая пища! В воздухе едва чувствовался запах хищников. Дурной, страшный, тяжелый запах, от которого вставала дыбом шерсть на загривке. Казалось, он исходил от какого-то чужого жуткого мира. И как этот хорек посмел так нагло говорить с его отцом? Пусть теперь спасибо скажет, что его голова не торчит на одном из деревьев! А эта мелкая самка, её злобный взгляд исподлобья... Гнусная нечисть! Баттайн вернулся к границе и, чтобы отвлечься, стал вспоминать события последних сезонов. Вот отец представляет его Лорду-Барсуку и командирам Дозора... Он старательно, потея от волнения, показывает свои умения на плацу... Барсук одобрительно кивает огромной полосатой головой... Потом – потрясающее лето в Рэдволле, новые друзья, путешествия по древнему зданию из красного песчаника, занятия в библиотеке... Рождение сестрёнки в лазарете... А впереди – служба в Дозорном Отряде! Да, идея сплавать после праздника урожая к бывшему замку Белолисов оказалась весьма опрометчивой. Но, что поделать, заяц должен уметь достойно переносить любые испытания. Баттайн понемногу пил воду с веток и листьев, высматривал что-нибудь съедобное. Вскоре ему удалось накопать корешков и даже найти маленький ягодный куст. К шуткам про заячью прожорливость Баттайн относился со снисходительной усмешкой. На пирах ты мог обжираться, сколько в брюхо влезет, но вот в походе должен был уметь обходиться самой скудной едой. Перевалило за полдень, когда опять зарядил, легко постукивая по листьям, дождь. Выглянув из-за кустов, Баттайн увидел, что хорьки соорудили насыпь из песка, застелили её парусиной, а под ней в яме поставили долблёнку. Рассмотрев всё это, Баттайн едва не цыкнул от удивления: перед ним было не что иное, как один из способов добычи питьевой воды. Оказывается, нечисть тоже знала такие штуки. Сквозь узкий разрыв среди туч заструился красный свет заходящего солнца, когда Баттайн услышал за спиной родной голос: – Как дела, рядовой? Баттайн резво повернулся к отцу. – Отлично, сэр! День прошёл без происшествий, сэр! Нечисть вела себя тихо, сэр! – Молодец! Вэлиант присел на землю. – Лодку нашу продырявило знатно. Да ещё и Дотти заболела... Он помолчал. – Знаешь, Баттайн, если вернуться к тому, о чём мы с утра говорили… Так вот, про милосердие к паразитам молодые рассуждать любят. Старики, кто жизнь повидал, знают: хороший хищник – мёртвый хищник. И сейчас мы должны быть готовы убить нечисть. Понял? – Всех? И даже... Отец быстро кивнул. – Они не самки и не дети. Они – нечисть. Помни это! Когда Баттайн в сумерках вернулся к лодке, мать баюкала Дотти, осипшую от плача. – У неё жар. Я дала ей настой календулы, но больше у нас ничего нет... Баттайн вздохнул и устроился на ночлег. Дождь припустил, а ветер трепал палатку. Лёжа в темноте, Баттайн вспоминал героические истории, что хранились в библиотеке Рэдволла. Там попавшие в беду звери обязательно встречали выдр или землероек, а то какого-нибудь отшельника с набитым вкусной едой жилищем. Потом вернувшиеся в родное аббатство герои пировали, пили октябрьский эль и рассказывали у камина долгими зимними вечерами о пережитых приключениях... Но что, если тех, кто погиб в странствиях, было на самом деле куда больше? И никто уже не расскажет историй о зверях, чьи кости остались лежать в неведомых пустынях... Таких, как этот остров. *** Умение рыть у хорьков в крови, и сейчас Брусника вместе с родителями старательно копала здоровенную яму. В неё они уложили долблёнку, а по откосу расстелили парусину. Теперь дождевая вода будет стекать прямо в лодку. – Вот так! А ушастые пускай из озера дуют! Черномех довольно хлопнул лапами и уселся, прислонившись к насыпи. – Пап, я поплавать хочу... – Чего? Головой ударилась? Тут щуки живут, которые Белолисов жрали! Жаль, ушастые им не достались... – А когда мы сюда плыли, ты сказал, это байки всё... – Это ты сказать хочешь, папа тебе соврал? Брусника предусмотрительно отскочила. – Коли бы не ушастая нечисть, объявил бы этот остров своим владением! Красота! Сидели бы тут, как Белолисы! Эх, опять пиво кончилось... Отец с досадой отшвырнул пустую флягу, и она шлёпнулась на мокрый песок. – Нет, ушастых рабами сделаем! Как того здоровяка, который у Железномеха бегал… – Жратвы бы семье добыл, белолис! – крикнула мать. – Ой, да дай ты отдохнуть хоть... Брусника задумчиво побрела вдоль берега. Озеро пугало и одновременно влекло её своей огромностью, такой необычной для юной хорчихи, первые сезоны жизни проведшей в лагере возле лесного ручья. Она так и не поняла, почему надо было спешно бросать обиталище и пускаться в путь. Мир, и без того опасный, оказался ещё и невероятно большим. От ветра слезились глаза. Клочья угрюмых серых туч мчались по небу. Волна накатилась на лапы Брусники, обдав их холодом. Да, купаться сейчас явно не стоило не только из-за легендарных гигантских щук. Впереди себя Брусника вдруг увидела груду наваленных камней, над которой явно поработали чьи-то лапы. Интересно, а если заглянуть дальше... – Куда лезешь, дура! Отец с силой выкрутил ей ухо, и Брусника пронзительно взвизгнула. – Хочешь зайцам на обед отправиться? А ну пошла! – Пап, а откуда взялись зайцы? – спросила Брусника, потирая ухо. – Откуда? А Вулпаз их знает, откуда... А, Вулпаз как-то раз огромную кучу навалил, так они из неё и вылезли! Отец хрипло засмеялся. Обедали сухой солёной рыбой и старым мёдом, что взяли с собой в дорогу. Отец нацелил во фляжку пива из бочонка. – Да чтоб тебя, почти закончилось... – Тут чаек полно, – бросила мать. – Добыл бы хоть одну, у меня молоко едва идёт! Угрюмо ворча, Черномех долго собирал мелкие камни, затем бросил у воды несколько рыбёшек и устроился неподалёку. Вскоре большая чайка опустилась на песок, присмотрелась к находке... Черномех резко выбросил камень, но он не долетел, и птица с оскорбленным воплем полетела прочь. – Да чтоб тебя! Поганая тварь! Сцена эта повторялась снова и снова. К вечеру Брусника почувствовала, как мучительно закрутило в животе. И тут очередной швырнутый отцом камень наконец-то достиг цели. Едва-едва поднявшаяся с земли чайка, получив удар в голову, упала на песок. С победным воплем отец подбежал и мигом свернул ей шею. – Каков, а? Что, думали, самок своих не прокормлю? Брусника с наслаждением вонзила клыки в свежее мясо. Конечно, жареное она бы предпочла сырому, но огня они с собой не взяли. Да и будь у них угли, где взять растопку на этом острове, где всё промокло насквозь? Рябина ела свою долю медленно и аккуратно, а несколько кусков сунула в рукав. Чайка оказалась жилистой, но Брусника была рада и такому ужину. Впервые с того дня, как они сели в лодку и покинули родное селение, она ела птичье мясо. Наутро с чайкой закончили. Брусника обглодала кость, выкинула её в озеро и жадно напилась воды из лодки. По озеру всё так же перекатывались волны с бурунчиками, но дождя не было. Брусника, впрочем, уже привыкла к мокрому платью. Вскоре после завтрака Черномех задремал, а Рябина уселась кормить Жёлудя. Молоко у неё наконец появилось, и он сосал его, причмокивая от удовольствия. – Мам, я в лес схожу, ладно? – осторожно спросила Брусника. – Может, там ягоды какие будут... Её уши резко дёрнулись, и Брусника испуганно умолка. – Хорошо, сходи, – помолчав, ответила мать. – Но, если заметишь зайца – бегом сюда, ясно? Брусника быстро кивнула и, пока мать не передумала, побежала к лесу. Она и вправду хотела найти что-нибудь съедобное, но желание увидеть загадочных и опасных зверей было ещё сильнее. И когда, пробираясь между деревьями, Брусника услышала чей-то голос, её сердце взволнованно забилось... *** – Чтобы заяц просил помощи у нечисти? Невозможно! Да как тебе в голову могло такое прийти? Колдрози сидела у палатки и кормила Дотти. Малышка выглядела и вела себя гораздо лучше, чем вчера. – Мы спасли их ребёнка… – Плевать они на это хотели! – И что ты предлагаешь? – тихо спросила Колдрози. – Сидеть тут и ждать, когда приплывёт кто-нибудь? А если до самой зимы никого не появится? – Значит, отнимем лодку у нечисти. А если понадобится, убьём их, – сухо произнёс Вэлиант. Колдрози напряженно смотрела вдаль, а Баттайну показалось, что она едва заметно вздрогнула. – Отнимем? И оставим их семью с младенцем умирать здесь от голода? – Хватит! Вэлиант ударил кулаком по песку. – Поплывём с ними в одной лодке – они вмиг нас прирежут и выкинут в озеро! А Дотти утащат в своё поганое стойбище! Это нечисть, нечисть, как ты не понимаешь?! Завтракали молча. Баттайн тщательно прожевал свою долю хлеба с сыром, съел найденный в лесу корень одуванчика и немного ягод. Когда вместе с отцом они снова поднялись в лес, Баттайн осмотрел сооружённую вчера границу. Похоже было, что нечисть не пыталась её нарушить. Вэлиант молча отстегнул саблю и протянул сыну. Баттайн отдал честь и, помявшись, спросил: – Пап... А вот мы были на том острове... Помнишь, водяные крысы, которые служили Белолисам, теперь живут мирно и дружат с выдрами и белками. Но они ведь хищники? Нечисть? Отец недовольно поморщился. – Не верю я этим крысам. Их белки к когтю прижали, вот они и строят из себя тихонь. А как новые белолисы или ещё кто явится, так... Хищники есть хищники, и скорее горы исчезнут и моря высохнут, чем они изменятся! Следи за нечистью, сынок, а вечером я тебя сменю! Оставшись в одиночестве, Баттайн походил туда-сюда вдоль границы, затем понаблюдал за нечистью, но это ему вскоре наскучило. Желая избавиться от тоски и тревоги, Баттайн принялся вспоминать старые истории о героях и битвах. – Получай, старая грязная крыса! А это тебе, злобный горностай! Храбрый капитан Дозорного отряда Баттайн отделает вас так, что на все сезоны хватит! Потрудись спасти свою шкуру, поганый хорёк... Баттайн воинственно взмахнул саблей, угрожая предводителю нечисти, роль которого досталась молодой берёзе, как вдруг из-за спины зайчонка раздался тонкий голос: – А я всё слышала! Баттайн мгновенно развернулся и увидел высунувшуюся из-за кустов мордочку маленькой хорчихи, той самой, которую он уже видел на берегу. – Стоять! Здесь граница! Сабля едва не уткнулась хорчихе в нос, но её это едва ли смутило. Усевшись на землю, она хмыкнула: – Ой, да больно надо... Жестокий стыд жег Баттайна. Отец доверил ему сторожить границу, а он заигрался, и в результате маленькая нечисть подкралась к нему незаметно! Запах хищника вызывал тяжёлую злобу, но хорчиха не делала ничего враждебного. О том, как вести себя с детёнышем нечисти, не говорил ни один учебник, и Баттайн растерянно молчал. Опустив взгляд, он заметил в лапках хорчихи веночек из поздних осенних цветов. Такие же плели диббуны в Рэдволле. Что же, получалось, у нечисти есть чувство красоты? – Как тебя зовут? – вдруг спросила хорчиха. – Моё имя – Баттайн Голдсуорт-Кеннеди Честер-младший! – с достоинством ответил зайчонок. – А каково твоё имя? Оно у тебя вообще есть? – У тебя длинное имя. Сложно запомнить. А я просто Брусника! Баттайн фыркнул. Нет, вы только подумайте, он соблаговолил сообщить этой маленькой дикарке своё чудесное полное имя, а она не только не восхитилась им, но ещё и предпочла ему своё нелепое варварское прозвище! – Ты должна уважительно говорить с зайцем! Мы защищаем мир и порядок во всех землях окрест Рэдволла и Саламандастрона! Брусника искоса глянула на Баттайна. – Вы живёте в горе? – опять спросила она. – А правда, что там лежат головы хищников? - Какой вздор! - возмущённо вскрикнул Баттайн. - Ещё чего, пачкать Саламандастрон такой гадостью! И мы не все там живём. В горе размещается... Он испуганно замолчал, поняв, что Брусника откровенно выведывала у него сведения о Дозорном отряде. И он их едва не разболтал! Какой позор! – Впрочем, тебя это не касается! – Ладно... Брусника вздохнула. – Спасибо, что спасли Жёлудя! – Кого? – Ну, моего брата. Мы думали, он утонул. Мама родила его под дубом, поэтому его так назвали. Баттайн невольно представил хорчиху, рожавшую прямо на земле, в грязи, среди опавших листьев и желудей. А Колдрози рожала Дотти в светлом и чистом рэдволльском лазарете... – А почему вы убиваете зверей? - тихо спросила Брусника. – Зверей? Неправда! Зайцы убивают только пиратов, бандитов и всяких злодеев! – А я злодейка? Вопрос прозвучал так неожиданно, что Баттайн растерялся. Вроде бы Брусника до сих пор не сделала ничего дурного ему и его семье и вообще она ребёнок, но... Она хорёк, а значит - нечисть. Может ли хорёк не быть злодеем? – Ой, ладно, мне идти пора! Брусника отошла на несколько шагов и вдруг развернулась. – Лови! Она что-то бросила, Баттайн инстинктивно выбросил лапу с саблей, и спустя миг на её клинке болтался цветочный венчик. Задорно хихикнув, Брусника показала зайцу язык и нырнула в кусты. Отец молча выслушал рассказ Баттайна. В тучах появились разрывы, и красноватый отблеск заходящего солнца мерцал в прищуренных глазах сержанта. – Пап, я... Я всё правильно сделал? – Пожалуй, да, – задумчиво ответил Вэлиант. – Я полагаю, нечисть подослала детёныша следить за нами. Наклонившись к лежавшему на траве венку, отец поддел его саблей и с отвращением швырнул через границу. В сумерках жуя остатки сыра, Баттайн с тоской вспоминал великолепные трапезы, которыми совсем недавно наслаждался в Рэдволле. Когда стемнело, он подошёл к матери, которая укладывала Дотти. – Как она сегодня? – Уже лучше. Колдрози вздохнула с облегчением. Баттайн наклонился над сестрёнкой, вглядываясь в маленькую мордочку и вдруг поймал себя на мысли, что она похожа на Жёлудя. Ему почудилось даже, что от Дотти шёл тонкий запах хищника. Баттайн растерянно принюхался, и тут Колдрози подхватила на лапы уже почти заснувшую дочку. – Ты устал за день, Баттайн. Ложись-ка спать! Я пройдусь с Дотти, ей нужен свежий воздух. Лежа в темноте и слушая плеск волн, Баттайн вспоминал события дня. На этом острове он впервые в жизни оказался рядом с хищниками, а теперь впервые поговорил с одним из них. С детёнышем! Учебники и героические сказания говорили о хищной нечисти так, как будто она появлялась из ниоткуда, будучи уже взрослой. Нет, семьи у хищников были, и Баттайн хорошо помнил о Белолисах или захвативших Рифтгард Чистых хорьках. Но представить себе Курду или Моккана детёнышами, допустить, что к ним когда-то относились с любовью и заботой – это было просто невозможно. Но как эта хорчиха кинулась к своему младенцу! Значит, она боялась за него? Он был ей дорог? Так же, как Дотти была дорога его собственным родителям… Интересно, какого это, когда и ты сам, и твои родители – нечисть? Да и понимает ли нечисть, что она – нечисть? В смятении Баттайн перевернулся на спину. Сколько прекрасных вещей было в его жизни с самого рождения! Любящая семья, друзья, внимательные учителя и мудрые книги, легенды и традиции. Он готов был встать в славный строй Дозорного отряда, продолжить дело отца, деда и всех героических предков. А совсем рядом был другой мир, страшный и чужой. Что видела Брусника? Дикость, жестокость, насилие. Зло во всех видах и формах. И когда она вырастет, то, конечно, станет частью очередной орды нечисти. Баттайн вспомнил, как она плела венок - почти так же, как это делали рэдволльские диббуны. Выходит, у нечисти есть чувство красоты? Нет! Это обман и ловушка! Она – зло и рождена для зла! Баттайн поднял взгляд и увидел Бруснику. Хорьчиха стояла, крутя в лапах свой глупый веночек. – Убей нечисть! Баттайн вздрогнул, услышав голос отца. Лапа ощутила эфес сабли. Брусника улыбнулась, обнажив маленькие клыки. – Убей нечисть! Убей нечисть! Убей нечисть! Голоса бесчисленных мышей, ежей, белок, принявших смерть от лап хищников, слились в грозный гул. – Убей! Ты – заяц, Баттайн! Это твой долг! – Она ещё не... – Убей, пока она никого не убила! Глаза Брусники сверкнули. Он зажмурился, перехватил саблю покрепче и ударил. Раздался короткий крик. Открыв глаза, Баттайн увидел поблескивающую лужу крови и плававший в ней венок из осенних цветов. Сердце отчаянно колотилось, а в животе сжался комок боли. Баттайн лежал на спине, уставившись в навес из парусины. Неужели вот так это и происходит? Когда впервые убиваешь? *** Волны на озере уменьшились, а между тучами виднелось небо. Отец угрюмо сидел у лодки и доедал сыр. – Последний, – бросил он, протягивая кусок Баттайну. Колдрози молча кормила Дотти, которая выглядела совсем здоровой. – На рассвете нечисть стала откапывать лодку, я видел. Если хотим выбраться отсюда, надо поторопиться. Баттайн почувствовал, как дёрнулись уши. Они всё-таки отберут лодку у хорьков? Но как же... Он представил, как Брусника мечется по пустому острову, выбраться с которого нет никакой возможности... Отчаянно плачет Жёлудь... А на песчаном берегу лежат окровавленные трупы их родителей. Нет, уж лучше убить всех сразу. – Я думал отвлечь их и забрать лодку, но это слишком рискованно, – продолжал отец. – Сделаем вот как. У них есть детёныши, и, как ни странно, они к ним привязаны. Страх, что с ними что-то случится, заставит их перевести нас к земле. Ты понял меня, Баттайн? Приставишь кинжал к шее той мелкой самки, чтобы дёрнуться не смела! Баттайн еле заметно вздохнул. Колдрози молча смотрела вдаль, туда, где озеро смыкалось с небом. – Всё, выдвигаемся. Барахло бросаем, оно нам не нужно. Идя по лесу, Баттайн теребил кинжал и пытался унять собственную дрожь. Возможно, его ждала первая в жизни схватка с нечистью... Но, быть может, им удастся избежать кровопролития. Как здорово отец всё придумал! Хорьки заметили их, как только они вышли из-за деревьев. Главарь вскочил, его самка схватила детёныша. Почти так же, как Колдрози. Баттайн тряхнул головой, отгоняя непрошеную мысль. Вэлиант быстро вытащил саблю из ножен. – Эй, ты! Хорёк! Я, Вэлиант Голдсуорт Корнер, говорю с тобой! Моей семье нужна лодка, и для тебя лучше всего её нам дать! Хорёк злобно прищурился. – Ах, вот как ты заговорил! Нужна, значит? А нам ты что предложишь? – Между прочим, тебе дают возможность помочь благородным зайцам, мясоед! Да ты благодарить нас должен! Отец быстро кивнул Баттайну, и он взглянул на Бруснику. До неё было прыжка два. Подскочить, повалить на песок, подставить клинок к горлу... А если она станет вырываться? Попробует добраться до него когтями и клыками? – Благодарить? Да я прибью твои уши к дереву, барсучий прихвостень! Хорёк держал в лапе маленький, но весьма острый нож. Вэлиант мгновенно достал саблю. – Нет! Хорчиха с детёнышем выскочила между готовыми кинуться друг на друга зверями, а рядом с ней тут же встала Колдрози с Дотти на лапах. – Мы будем стоять здесь с детьми, пока вы не сложите оружие и не договоритесь, как нормальные звери! - отчеканила Колдрози. – Рози, не дури! Уйди немедленно! Баттайн в ужасе смотрел на мать, стоявшую бок о бок с хорчихой, как вдруг заметил движение сбоку. Спустя миг туча песка ударила его в морду. Брусника набрала ещё одну горсть, но Баттайн в ярости кинулся к ней. С удивительной ловкостью Брусника отскочила, запрыгнула на большой валун у самой кромки воды, встала на нём и тут же, потеряв равновесие, рухнула в озеро. Волна подхватила Бруснику и потащила прочь от берега. Она отчаянно замолотила лапами, её платье надулось, словно пузырь, а голова с раскрытой пастью едва виднелась над водой... Баттайн сорвался с места и сходу прыгнул в воду. Здесь оказалось куда глубже, чем могло показаться, и лапы не доставали до дна. Баттайн нащупал платье Брусники, а через мгновение когтистая лапа вцепилась в него. Он раскрыл рот, и в него хлынула холодная вода... Кто-то с невероятной силой тащил его за уши. Баттайн закричал от боли, вода хлынула из него, и он понял, что лежит на песке. – Ты куда полезла, дура?! Раздался удар, и Брусника закричала. – Я тебя сейчас! – Нет! Баттайн навалился на Бруснику, вдавив её в мокрый песок. – Хватит! Лапы матери нежно подхватили его, помогая подняться. – Святые небеса, сколько детей должно погибнуть, чтобы до вас наконец что-то дошло?! Отец стоял, всё ещё сжимая саблю и растерянно переводя взгляд с Колдрози и Баттайна на хорьков. – Кстати, – заговорила вдруг хорьчиха, - я надеюсь, снадобье помогло вашей дочке? – Да, конечно! Она отлично себя чувствует! Спасибо! – радостно откликнулась Колдрози. – И за птичье мясо тоже спасибо! – Ты... Лечила Дотти... Снадобьем нечисти? Рот Вэлианта медленно приоткрылся. Казалось, лишь постепенно до него доходил смысл услышанного. – Ты... Отдала наше снадобье... Зайцам? – столь же потрясённо произнёс хорёк. Вэлиант подскочил к Колдрози, вырвал Дотти у неё из лап и тщательно осмотрел. Уши зайчихи резко поднялись. – Позволь напомнить, что я изучала медицину в Саламандастроне и, уж наверное, могу отличить лекарство от яда! Или у тебя есть с собой собственное снадобье? – Но... Из чего оно было сделано? – пробормотал Вэлиант, не обращая внимания на колкость супруги. – Из крови новорождённого зайчонка! Ой, ладно, пошутить нельзя... Хорёк хохотнул и махнул лапой. – Ну а из чего их делают? Ну, корешки там всякие, ягоды, листья... – Итак, на этом острове зайцы спасли двоих хорьков, а хорьки спасли двоих зайцев, – спокойно произнесла Колдрози. – Может, хотя бы сейчас начнём работать вместе над тем, чтобы выбраться отсюда? Вэлиант стоял молча, одной лапой прижимая к себе плачущую Дотти, а во второй сжимая саблю. Наконец, он отдал малышку матери и вдруг резким движением бросил оружие на песок. – Эй, ты! Как там тебя... Я предлагаю мир, слышишь? По крайней мере, пока мы не доберёмся до большой земли! – Ха! Предлагает он! Хорёк было засмеялся, но, встретив взгляд хорчихи, умолк и вдруг сочно харкнул на лапу. – Ну, это… Я Черномех, это Рябина, самка моя, а двое мелких – Брусника и Жёлудь… У нас, это, принято называть по растениям всяким… Черномех протянул лапу Вэлианту, и тот пожал её, медленно и очень осторожно. *** Вскоре промокшие Баттайн с Брусникой сидели, прижавшись друг ко другу, укутанные в тряпки. Каким-то чудом удалось найти немного сухого мха и разжечь крошечный костерок. Он нещадно дымил, но давал хоть немного тепла. Колдрози с Рябиной принесли из рощицы всё, что смогли найти – ягоды, корешки, листья – и отправили в котелок с водой из долблёнки. – Эй, ушастый… Пива не хочешь? Последнее! Черномех сунул Баттайну под нос кружку, и зайчонок резко отвернулся. Отхожее место в тренировочном лагере пахло куда лучше, чем этот напиток. – Ну, как знаешь… Хорёк опрокинул кружку в пасть и рыгнул. – Ха! Зайцы хорьков кормят, хорьки – зайцев! Я когда щенком был, такое только у Железномеха в орде видел. Уши Вэлианта дёрнулись, и он оторвался от котелка, из которого наступила как раз его очередь есть. – Ты был в орде Железномеха? – Ну как, был… Я же говорю, тогда щенком бегал. Как он помер, так я с родаками оттуда и свалил. Помню только, у него рабом заяц был… – Врёшь! – возмущённо вскрикнул Вэлиант. – Никогда зайцы не были рабами! – Вот те клык! – в ответ воскликнул Черномех. – Я, что, зайца не отличу? Да он здоровый такой был, а промеж ушей пятно светлое… Вэлиант, Баттайн и Колдрози замерли, уставившись на хорька. Тот, впрочем, увлёкся воспоминаниями и внимания на то не обратил. – Вроде тогда ваши его потрепали, да. А он в логово с зайцем связанным вернулся. Мой-то папаша к Железномеху приближенный был, так что я там рядом ошивался. И всё лето заяц тот в логове жил, жратву готовил, ну, чинил там что-то. А осенью Железномех с парой хорьков не поладил, так они его ночью прикончили. А заяц тот, что он выдумал – башку мертвяку отрезал, да с ней и ушёл, ха! Вы же, это, головы в горе собираете, а? – Итак, мы замечательно пообедали, и теперь, полагаю, нам стоит заняться отплытием! Колдрози произнесла эту фразу так, словно находилась на пикнике среди большой и дружной заячьей семьи. И лишь на мгновение её голос дрогнул. Хорьки быстро вырыли долблёнку, вылили из неё воду и столкнули в озеро. Баттайн с Брусникой уселись в середине рядом с Колдрози, держащей Дотти на лапах, Вэлиант и Черномех взяли вёсла, а Рябина оказалась у грубо сделанного руля. Люлька с Жёлудем стояла у её лап. Вёсла опустились в воду, и вскоре лодка пошла по озеру, чуть покачиваясь на небольших волнах. Баттайн с отвращением взглянул на прибитую к носу воронью лапу, а затем оглянулся на уходящий вдаль остров. Сейчас, в лучах вышедшего из-за туч солнца, он выглядел даже уютно. Баттайн перебирал в памяти события последних дней, словно книги в библиотеке. На этом крошечном клочке суши как будто исчезли бесчисленные сезоны вражды, и зайчиха с хорчихой вместе готовили суп для обоих своих семей. Где ещё в мире такое было возможно? Или это и не должно было становиться возможным? С тревогой Баттайн оглядывал озеро. Если им встретятся выдры или землеройки, то что они подумают о лодке, набитой зайцами и хорьками? Может, не разбираясь, сразу закидают стрелами? Или помрут от смеха… Солнце клонилось к закату, когда впереди показалась тёмная полоска леса. Вскоре долблёнка уткнулась в песчаный берег под могучими соснами. С горячей радостью в груди Баттайн прижался к их торчащим из обрыва корням. Теперь его лапы наконец-то стояли на большой земле. – Тут виднелась река, та, что на север ведёт, – произнёс Черномех. – По ней попадёте в этот свой Рэдволл, а там и гора эта… Вэлиант смущённо кашлянул. – Наши пути расходятся. Прощайте. Спасибо, что вытащил Баттайна, за снадобье для Дотти. И… Надеюсь, мы никогда не встретимся в бою. На этот раз Вэлиант первым протянул лапу. Черномех усмехнулся и уверенно пожал её. – Доброго пути, ушастые! Эй, Рябина, Брусника, за мной, да побыстрее! Уже взобравшись по обрыву, Брусника оглянулась и встретилась глазами с Баттайном. Он хотел что-то сказать или хотя бы махнуть лапой, но хорьки уже скрылись в зарослях. Два мира, столкнувшиеся на острове, снова разделились. В молчании зайцы дошли до реки. Эти места были знакомы Баттайну. Совсем скоро им должны будут встретиться долблёнки Гуосима, а они-то с радостью проводят заячью семью к аббатству. Оглянувшись на отца, Баттайн увидел, что его глаза покраснели, а мех под ними намок. – Пап… Ты из-за его рассказа? Да ерунда это! Он всё выдумал! Или другие придумали, а он повторил! Не мог дядя Честер… Вэлиант покачал головой. – Честер никогда не рассказывал о том, что делал в тот сезон, когда его считали пропавшим без вести. Давай-ка так, сынок: просто забудем эту байку и никогда не станем её вспоминать. Дядя Честер – герой, пусть им он и остаётся. Баттайн кивнул и, помолчав, спросил: – А о всём, что с нами было… Про хорьков тоже никому не станем говорить? – Станем. Мы с тобой вместе подойдём к Лорду и расскажем обо всём, что произошло. И пусть он решит, добро мы сотворили или зло. Вздрогнув, Баттайн представил барсука, слушающего их рассказ. А если Владыка Горы решит, что, хоть на несколько часов примирившись с паразитами, зайцы предали свои идеалы? Но отец был прав. Служить в Дозорном отряде имея за душой то, о чём никому не расскажешь, было бы слишком тяжело. Из-за поворота широкой реки появилась лодка, наполненная зверьками в разноцветных банданах. Один из них встал на носу и, заметив зайцев, замахал лапами. *** Мягкий свет заходящего осеннего солнца лился в кузню Саламандастрона сквозь высокое окно, за которым виднелась гладь моря. В очаге поблескивали угольки. Лорд расслабленно сидел в кресле, а два зайца, отец и сын, стояли перед ним навытяжку. Рассказ прозвучал без единой утайки, и теперь Баттайн молчал, ощущая, как пот струится по телу под мундиром. Вот-вот барсук тяжело поднимется и скажет: «Как вы посмели пожимать лапы грязной нечисти? Вы должны были убить их, только увидев! Убить их самок, которые рожают новую нечисть на погибель добрым зверям!» Но, закрывая глаза, Баттайн видел сплетённый Брусникой маленький цветочный венок. Пусть с ним делают, что хотят, но он не смог бы убить Бруснику. Лорд медленно кивнул огромной полосатой головой. – Вэлиант Голдсуорт Корнер, скажи, хищники угрожали тебе и твоей семье? Я говорю не о каких-нибудь злых словах, а о настоящей угрозе. – Нет, сэр, – ответил Вэлиант, на мгновение замявшись. – Хорёк Черномех произнёс много грубостей, но того, о чём вы говорите, не было. Баттайн еле заметно выдохнул и чуть расслабился. – Баттайн Голдсуорт-Кеннеди Честер-младший, а о чём ты думал, когда кинулся в воду за той хорчихой? – Сэр… Я… Я подумал, что она вот-вот утонет, погибнет, и… она ребёнок… Барсук снова кивнул. – Что же, полагаю, ваше поведение в столь необычной ситуации было вполне благородным. Баттайн закрыл глаза. Радость, горячая и сладкая, окатила его изнутри. Сам лорд-барсук признал их правоту! Но тут же Баттайн подумал о Бруснике, которая, быть может, прямо сейчас брела по холодному темнеющему лесу. Что ждало её впереди? Унылая короткая жизнь среди злобных хищников? – Вы знаете, конечно, пословицу, что хороший хищник – мёртвый хищник, – мягко продолжал лорд. – Её появление понятно, если вспомнить, сколько горя, боли и пролитой крови приносили с собой хищные завоеватели. Когда-то я сам думал так же. Был уверен, что добрым зверям надо собраться вместе и убить всех хищников. Всех, вместе с самками и детёнышами. Но, когда шла война с Железномехом, я понял, что многие хищники страдали от неё не меньше нас. Завоеватели приманивают их лёгкой добычей, а затем гонят на убой. А после той войны отец провёл меня в очень глубокое подземелье под горой, куда я сам теперь не найду дороги. Среди таинственных рисунков, что были там изображены, я запомнил один, самый необычный. Он изображал зайца и хищника, пожимавших друг другу лапы. Может быть, это значит, что когда-нибудь наши народы наконец обретут мир между собой. Возможно, даже благодаря тому, что произошло на том острове. Баттайн вздохнул и взглянул в окно. В сумеречном небе над морем зажглась звезда, и зайчонок подумал, что, быть может, прямо сейчас на неё смотрела и Брусника.

Тут выбор и правда сложный, однако нужно расставлять приоритеты, потому что проголосовать за всех значит никак не повлиять на картину. Пожалуй проголосую за Меланхолического Кота - очень классично и мне понравился этот твист, мечта пирата, оптимистичный поворот. За Покрыса и Роксану - хорошее ролевое исполнение, это действительно поют. Ну и за Нибелунга - он хорошо передал основную фишку, Клогг-Клогг-Клогг это ритмичная стучалка. Остальные тоже молодцы.

Я никогда не считала себя настоящим фикрайтером, большинство моих работ - кроме пары конкурсных рэдволльских миников и с натяжкой "ТзШП" - мне не нравятся. Но опыт написания 430-тистраничного фанфика в несвойственном мне рейтинге и жанре ровно за 5,5 месяцев с жёстким дэдлайном вкупе с позитивным фидбэком от первых чтецов меня очень порадовал. Я вряд ли когда-либо буду заниматься писательством всерьёз, но мне очень приятно думать, что я так могу)

Проголосовал за работу Нибелунга (Нас согреет добрый грог, грог, грог!), да и как тут не проголосовать, когда речь про старого доброго капитана Клогга. Ещё проголосовал за работу Покрысу и Роксана, процесс создания вышел оригинальным)

LordGidros А если так? "В аббатстве Рэдволл заботятся обо всех, и (это) мой долг - помогать больным и раненым"

LordGidros "Давно-давно, когда мой мать быть яйцо, был король (по имени) Кровавое Перо. Он украл великий меч с крыши" (...) "Меч принёс в племя гордость, много смелые бойцы" "Бык становиться король. Он много хвастаться. Носить великий меч, оставлять тяжёлый чехол в комнате" "(...) Копать меч червей. Один день они охотиться в Цветущие Мхи. Пришёл большой червь, Ядовитый Зуб. Он обвиться вокруг рукояти меч" "Всё время говорить..." "Король Бык приказать мой муж, Серый Хвост, вернуть меч. Серый Хвост пытаться, но червь укусить его" "Мой муж умирать" "Серый Хвост был могучим воином, он не испугался Ядовитого Зуба. Ты счастливая: Клюва - вся в отца" "Матиас, ты - хороший мышь" "Отец погибать, спасая жизнь король Бык. Король мой брат, он клясться заботиться о нас. Но король порой забывать (свои) клятва" "Огромный червь с ядовитыми зубами. Это может быть только одно существо - змей!" "Но как простой мышонок может отнять меч у такой твари?"

Попробуй найти примеры шанти и наложить свои слова на их ритм, который должен быть простой и чёткий, чтобы под него тянуть канаты и делать прочие работы

Вышла сегодня из кулинарного зина по собственной инициативе. Написала, что по причине проблем со здоровьем и тайм-менеджментом, и в целом оно так (дюжина полуготовых коммов и необходимость сдать 40 страниц фика за 11 дней не дадут соврать), но основная причина в том, что темой я не горю. Не считаю это чем-то супер печальным, скорее закономерным: мой нынешний фандом просто лучше работает на инициативность и творческие эксперименты.

На мотив Drunken Sailor Эх, что нам делать с глупым лисом? Что нам делать с мерзким лисом? Что нам делать с подлым лисом? Как-то он достал уж! Эх, к хвосту привяжем тряпку, Грязную привяжем тряпку, Смрадную привяжем тряпку - Вот что заслужил он! Раз-два, тяни давай Раз-два, тяни давай Раз-два, тяни давай Не будь ты подлым зверем! Эх, посадим лиса в лодку, В долблёную посадим лодку, Свяжем и посадим в лодку, Словно землеройку! Поплывёт тут лис наш в Рэдволл, Поплывёт тут лис наш в Рэдволл, Приплывёт тут лис наш в Рэдволл, Прямо к мышкам в гости! Раз-два, тяни давай Раз-два, тяни давай Раз-два, тяни давай Тут тебе не Рэдволл! Станет там наш лис аббатом, Добрым станет он аббатом, Мудрым будет он аббатом, Будет Хвастопузом!' Станет он носить сутану, Добрую носить сутану, Тёплую носить сутану, А после нас накормит! Раз-два, тяни давай Раз-два, тяни давай Раз-два, тяни давай Славно нас накормит! ------------------------- ' Хищники были так поражены историей Хвастопуза, что спустя сезоны она в их сознании превратилась в легенду о морском крысе, который стал аббатом Рэдволла и кормил голодных хищников.

Всем внимание, отныне у меня есть расписание выхода частей фанфика, их я буду выкладывать через день. Новая часть фанфика будет завтра.

Новая, семьдесят седьмая, страница.

Ыыы... А можно ещё свое добавить?

Ну, и длинный, и короткий - вполне достойные формы. Хотя конечно, сюжет в общих чертах лучше прописать заранее.

Исправил последний фрейм.

Очень крутые работы и стиль, жаль, что тема заброшена 😭

Неплохая , довольно таки рэдволльская история) Хотя Ванесса сначала показалась мне странной, со своим желанием раздеваться в общественных местах))) Кстати это всегда казалось странным, возможно это пошло еще из первых книг, где аббатство было прям человеческого размера а мыши -мышиного, что невозможно забраться на чердак.

Не прошло и трёх лет моего пребывания на форуме, а я решил сделать рисовальную тему. Но тут будет не только то, что я нарисую (хм, надеюсь, что нарисую), но и то, что я заказываю. Открывает тему рисунок от @Рикла! Кстати, её группа: https://vk.com/ricla_art Знакомьтесь - заяц Эрик Орвелл, в прошлом - рядовой Дозорного отряда, а теперь - немножко сумасшедсший писатель. Поступив в юности в знаменитый Дозорный отряд, Эрик нёс службу на севере, там, где владения Саламандастрона смыкались с землями весьма агрессивных морских выдр. Там Эрик заработал хронический туберкулёз и пристрастился к курительной траве. Служба ему, впрочем, скоро надоела. Добившись отставки, Эрик принялся путешествовать, что, однако, было не очень удобно из-за крайней нищеты. Плодом его странствий стала серия очерков "Фунты лиха в Стране Цыетущих Мхов и в Южноземье". Ярко описанная бродячая жизнь, ночёвки под открытым небом, общение с кучей зверей - как мирных, так и хищников - всё это сделало книгу весьма известной. Конечно, останавливался Эрик и в Рэдволле, однако отношения со знаменитым аббатством у него как-то сразу не сложились. Эрик пытался проповедовать странные идеи о том, что и хищники, и мирные звери равны по своему достоинству. Несмотря на явную схожесть с заветами отцов-основателей Рэдволла, эти разговоры были признаны опасными, а Эрик заработал репутацию безумца. Возможно, в отместку именно за это он написал следующую свою книгу, очень знаменитую, смешную и злую - "Мышиный двор". В этом романе была выведена весьма узнаваемая пародия на Рэдволл, в котором мыши постепенно уничтожают древние заветы и объявляют себя высшими зверями. Все звери равны, но рэдволльские мыши равнее всех! Сейчас Эрик Орвелл живёт в маленьком прибрежном посёлке, мучается от туберкулёза и странных то ли фантазий, то ли видений о мире далёкого будущего. Там Рэдволл, Саламандастрон и Южноземье превратились в три жутких тоталитарных государства-монстра, бескончено грызущихся друг с другом. По дорогам едут железные повозки, по небу летят железные птицы, гигантские армии зверей сходятся в жутких битвах и все ненавидят друг друга - такой мрак бедный читатель встретит на страницах романа "1984 сезон, или Последний зверь Страны Цветущих Мхов". Да, какой деятель тут "рэдволлизирован", можете попробовать догадаться сами)

Дьюррал и Ромска из "Жемчуга Лутры". Один из самых сильных и трагичных моментов во всей серии.

Хотел отзыв оставить, но заботы-заботы. Дам кратко, отрывисто. Мне понравилось. Я определенно голосовал бы за этот фанфик на гипотетическом конкурсе. Персонажи простые, но работают в контексте фанфика прекрасно. Я понимаю их мотивы и действия, их рефлексию, я не хочу кричать "не верю!" Мне иронично нравится, как заяц-отец сначала сам выстроил границу, а потом перешёл её, чтобы отобрать лодку. Прям-таки методы хищников! Ну и вот это "благодари за честь помочь благородным зайцам" и "отрезал голову, чтобы принести в гору" как-то не сильно бьются с образами зайцев из канона. И это даже лучше! Забавно и то, что шаги к примирению пошли от самок, а самцы только усиливали антагонизм. Булыжник в огород патриархата?) Образ с венком Брусники показался каким-то "киношным", околоштамповым. Однако он работает, запоминается. Мне ещё нравится то, что в фанфике есть лор за ним: путешествия заячьей семьи, война с Железномехом. В оригинальных книгах не хватает такого, там всё просто случается в настоящем, без сильной привязки к прошлому. Не знаю, нужна ли была последняя сцена с барсуком-резонёром. И без него было бы хорошо.