Меланхолический Кот

Внезапно подумалось, что стоит сравнить два эпизода: как кроты делали подкоп, чтобы затащить в аббатство раненого Амброзия Пику, и как крысы с куньими тоже делали подкоп для захвата. Так вот, кроты справились за, по тексту, от силы час. А туннель должен был быть довольно широкий для транспортировки раненого. Ну а здоровенный отряд хищников с подобной задачей копается (в буквальном смысле) где-то двое суток, если я верно понял. Хорошо, тут надо учесть ряд обстоятельств: туннель для атакующих нужен пошире, его ещё укрепляли подпорками, может, он и длиннее был. Кроты, веротяно, лучше приспособлены для рытья (хотя их и меньше). И всё равно, разница разительная. Автор слишком очевидно играл на стороне своих героев. Слишком.

Витраж, изображающий сражение Матиаса с Асмодеусом

Ну, начнём. Как могла бы выглядеть пиксельная заставка старой компьютерной игры по Воину Рэдволла

Раз тут выложено, значит, всё таки не зря

Предупреждение: в рассказе имеются некоторые медицинские подробности, не всегда приятные. Перед вами рассказ на тему, с которой я едва ли когда соприкасался (ну только в качестве пациента). Тем не менее, попытался описать обучение врачеванию, ситуации и эмоции, которые с этим связаны. Да, на форуме есть кое-кто, для кого всё это было частью жизни и, собственно, я решил написать этот фик в подарок одному юзверю, чей день рождения уже не за горами... Если что, героиня рассказа ни в коем случае не является калькой ни с кого, но... Словом, кто надо, тот поймёт. Итак... Посвящается Фортунате «А ведь недавно я мечтать не могла, что буду обедать в трапезной медицинской академии…» Вначале Урсула Ольха Корнфлауэр отстояла длинную очередь, чтобы получить тарелку овощного супа, рыбу и хлеб, а затем ей пришлось с нагруженным этим богатством подносом топать к ближайшей свободной скамье. Таковая обнаружилась прямо напротив портрета хорька Ольсена Третьего, нынешнего конституционного монарха Рифтгарда. Демонстративное верноподданничество не слишком радовало Урсулу, хотя приходилось признать, что именно королевские дотации ощутимо улучшили качество еды. Да заодно и ушли в прошлое остроты, в которых трапезную сравнивали с мертвецкой. Пристроившись рядом с выдрами, оживлённо болтавшими об особенностях применения корня мандрагоры, юная лисица принялась торопливо хлебать суп. Конечно, это обещало не лучшие последствия для пищеварения, особенно зимой, но, увы, внутренний распорядок академии далеко не всегда отвечал тому, чему учили в её стенах. – Кажется, моя маленькая племянница опять кое-что забыла? Урсула вздрогнула, когда перед ней на стол с лёгким стуком опустился стакан с яблочным компотом. Фортунат улыбался, прищурившись – этот взгляд Урсула помнила с детства. Торчащие из рукавов камзола лапы лиса-хирурга, сильные и вместе с тем тонкие, были тщательно выбриты, как и у всех, кто занимался операциями. Так же, как сегодня и у самой Урсулы. – Спасибо… Урсула сконфуженно отпила и мельком бросила взгляд на соседний стол. Сидевшие там белки оживлённо шептались. – У тебя сейчас фармакогнозия была, верно? – Ага… Про свойства золотарника слушали. Фортунат кивнул, жуя хлеб. – Хорошее растение. Урсулу подмывало сказать, что ей все эти кропотливые объяснения про доли порций казались тоской зелёной, но тогда пришлось бы выслушать сердитую лекцию о важности каждой врачебной науки. А это в её планы не входило. Выдры тем временем пришли к выводу, что Академии необходима собственная плантация мандрагоры, и пошли к дверям. Остальные студенты тоже заканчивали с обедом и торопились на занятия. Урсула аккуратно положила ложку в опустевшую тарелку. – Послушай… У нас сейчас будет практическое занятие… Первое. В смысле, на живом звере. И меня поставили помощницей. Я волнуюсь… Она невольно понизила голос. Дядя улыбнулся ещё шире. – Как интересно! И кого же для вас будут резать? – Выдра с проблемами в печени. Предполагают абсцесс. Сказали, что случай довольно лёгкий, но всё равно… – Если лёгкий, то гноя, может, немного будет. А то из иного зверя два ведра выливается… – Дядя!!! За проведённые в Академии сезоны Урсула успела привыкнуть к тому, что в её стенах к боли и страданиям относились с каким-то едва ли не циничным пренебрежением. Сейчас её это уже не удивляло, но некоторые вещи заставляли вздрогнуть. Фортуната, казалось, испуганная мордочка племянницы лишь позабавила. – Ну-ну, дорогая, спокойнее! Уверяю, печёночный гнойник – это далеко не самое страшное, с чем у нас можно встретиться! «Да поняла я уже, что медицина – это тебе не страницы «Хорька Хаоса» перелистывать…» – подумала Урсула, вспомнив старинный сатирический роман про безумного врачевателя. А ведь когда-то именно эта книга сподвигла её поступать в Академию. – Ну, а кто будет вести операцию? – Профессор Бьёрн Сноксон. Ты его знаешь, наверное? Брови Фортуната резко дёрнулись. Трапезная почти опустела, и Урсула, решившись, перегнулась через стол и прошептала: – Дядя, послушай… Он какой-то странный… Читал у нас лекцию по анатомии и перепутал селезёнку с аппендиксом… – Так, я надеюсь, ты ему ничего не сказала? – Ну… Я указала на ошибку, да… Фортунат угрюмо фыркнул, и Урсула осеклась. – Вот этого совсем не стоило делать. – Почему? Удар колокола, возвещавшего конец обеденного перерыва, перекрыл её голос. – Потом объясню. Ладно-ладно, ты иди, пора уже… В комнатке для подготовки к операциям было тихо и светло. Переодевшись в длинный операционный халат, Урсула опустила лапы в чашу с настоем. Он должен был убить всех крошечных зверей, видимых лишь через увеличительные стёкла и которые, однако, вызывали болезни с воспалениями. Со спокойной отстранённостью Урсула смотрела в окно на припорошенные первым снегом крыши, а младший врач-белка тщательно упаковывал её хвост в чехол из плотной ткани. Некоторые считали, что белкам, всю жизнь таскавшим за спиной огромное шерстяное помело, следовало держаться от хирургии как можно дальше. Хвост этого врачевателя, впрочем, был уже закрыт чехлом. – Из вашей группы в нынешнем сезоне ты первая помогаешь, – произнёс белка, затягивая шнурок. – Кажется, доктор Бьёрн тебя знает? Урсула медленно кивнула. – Он читал нам анатомию. – Господин Бьёрн весьма строг к деталям, так что советую выполнять все его указания очень-очень точно! Но и не трепещи особо. Все через это проходят. Если что, доктор сам всё сделает. Ну, а тебе незачёт… Хихикнув, белка быстро накинул повязку Урсуле на морду, завязал на затылке и, наконец, покрыл тканью её голову. «Платье мертвеца» – так прозвали студенты хирургический костюм. Что поделать, с тех пор, как один учёный крыс разглядел крошечных зверей через стекло, от этих незримых тварей стремились отгородиться всеми силами. Времена, когда врачеватели копались в ранах немытыми лапами, остались в прошлом. Урсула как раз вспомнила жуткие картинки из книг по истории медицины и ещё раз омыла лапы, а доктор тщательно протёр их стерильной тканью. – Ну, красавица! Хоть на бульвар выходи! Удачи, лиса! «Так… Лапы не поднимать выше груди и не опускать ниже пояса… Но, если что, умывальник должен быть… Обязан быть!» Аудитория для практических занятий представляла собой просторную круглую залу с колоннадой. Свет здесь падал через множество окон, а от входа крыльями расходились поднятые ряды сидений. В центре стояло ложе, на котором покоился молодой выдра. Морду зверя покрывала ткань, пропитанная сонным снадобьем, и оно, судя по всему, начало действовать. Урсуле вспомнились байки о зверях, которые просыпались в самый неподходящий момент и вынуждены были созерцать собственные внутренности… Оставалось надеяться, что это были только байки. Профессор ещё не пришёл. Две юркие ласки суетились, заканчивая приготовления. На столике блестели инструменты – ножи, расширитель разреза, острая трубка. Рядом стояла гордость Академии – огромное зеркало, в котором отражались все действия хирурга. Невдалеке в большом сосуде хранился целебный настой, которым предстояло промыть печень. Его выдра ещё будет пить потом, чтобы совсем изгнать болезнь… Если, конечно, останется жив. Эта мысль пронзила Урсулу порывом ледяного ветра. Какая-нибудь ошибка, перерезанный кровоток, слишком большая доза снадобья – и выдра с кровати уже не встанет. Остановится сердце, перестанет течь кровь, начнётся разложение… А ещё в разрез может попасть чья-то шерсть, там могут забыть тампон… Урсула дёрнула головой, отгоняя жуткое наваждение. Так нельзя, врачеватель всегда должен быть готов спокойно встретить чью-то смерть. Она несколько раз глубоко вздохнула, положила лапы, не притрагиваясь, на особую стойку и стала рассматривать выдру. Простыня закрывала его до пояса, едва поднимавшаяся от дыхания грудь и брюхо были тщательно выбриты. Полоса растительной краски под правыми рёбрами означала место разреза. Прозвенел колокольчик, и студенты начали входить в аудиторию. Группа Урсулы должна была присутствовать, и она почти неосознанно искала взглядом знакомые морды. С улыбкой кивнув горностайке Мадлен, она заметила, как в дверь ввалилась целая компания белок. Хвостовой чехол Матильды, которая ими вечно верховодила, сполз, обнажив светлую зимнюю шерсть. Вот глупая неряха! Урсула представила, как длинные беличьи шерстинки падают на пол, сквозняк подхватывает их и несёт прямо к месту операции… Мадлен подскочила к Матильде и принялась сердито ей что-то выговаривать, та возмущённо замахала лапами в тонких шёлковых перчатках. – Горностай против белки, прекрасное зрелище! Урсула повернулась на глубокий грудной голос и увидела профессора Бьёрна. Невысокую коренастую фигуру этого хорька она бы узнала издалека, но сейчас она оказалась куда ближе, чем на лекции. – Пусть хвостатая наденет чехол как следует! - Бьёрн указал лапой в зал. - Я не собираюсь оперировать в туче беличьей шерсти! Он повернулся к Урсуле и улыбнулся, прищурив жёлтые глаза. – Значит, Урсула Ольха Корнфлауэр? Лисичка-отличница? Урсула выдержала его взгляд. – Ну, что же, посмотрим, какова ты у операционного стола… Лапы вымой для начала! Итак, дамы и господа, учащиеся звери всех видов, прошу обратить внимание! Он говорил так, словно находился в театре. Урсула тем временем послушно вымыла лапы. Лучше перемыть, чем недомыть, это всем известно. – Наш новый друг, выдра, которого вы перед собой наблюдаете, работал в порту, кушал, пил, развлекался во всяких заведениях, вот только подхватил отнюдь не ту болезнь, которой те заведения славятся… Со стороны беличьей компании послышалось хихиканье, одновременно и смущённое, и заинтересованное. Урсула ощутила злобу. Конечно, стоит какому-нибудь зверю сказать скабрезность, и Матильда с подружками будет тут как тут! – Судя по всем признакам, наш друг получил чудесный случай абсцесса печени! И сейчас мы получим незабываемое удовольствие наблюдать его собственными глазами. А поможет нам в этом восходящее светило академии, знаменитая лиса-врачевательница Урсула Ольха Корнфлауэр! Среди студентов послышался гул. Видно, далеко не все одобряли манеры доктора. Того, впрочем, это вряд ли смущало. – Облачайте! Бьёрн отступил, и ласки тут же одели его во всё то, в чём сейчас стояла Урсула. Вальяжным жестом он окунул лапы в чашу и вернулся к столу. – Итак, дорогая Ольха, какой нож вы посоветуете мне избрать для вскрытия? Из-под намордника его голос слышался приглушённо. «Словно из могилы» – подумалось Урсуле. Она с детства не любила, когда её называли вторым фамильным именем, но сейчас не обратила на это ни малейшего внимания. – Вот этот, – уверенно произнесла Урсула, осторожно, не прикасаясь, указав на нож с широким лезвием. – Он подходит для глубокого рассекания брюшины. – Верно! В голосе Бьёрна мелькнуло что-то, напоминавшее уважение. Он протянул лапу. Да, помощник должен подавать инструмент, конечно. Урсула очень осторожно взяла нож за рукоятку и подала доктору. Стоя над выдрой, Бёрн вытянул лапу с ножом и стал медленно её опускать. Урсула замерла. Вот нож прикоснулся к коже, погрузился внутрь… Урсуле уже случалось наблюдать операции, учиться на жутких куклах из воска и дерева, а прошлой весной она помогала вскрывать тело старой белки, которую прикончила гигантская опухоль в груди. Но сейчас она помогала резать живого зверя. Прямо сейчас его сердце билось, кровь текла по жилам, печень впитывала вещества… Правда, с последним у бедолаги явно не заладилось. Бьёрн вёл разрез ровно, не делая ни одного лишнего движения. Скоро показался слой белого подкожного жира. – Водяные собаки вечно жир набирают… – пробормотал Бьёрн. – Так, придётся второй делать. Внимание… Нож легко прошёлся тем же путём. – Есть! Вскрыли! Бьёрн осторожно взялся за края разреза и потянул в стороны. – Расширитель! Урсула подхватила стержень и аккуратно установила в разрез, сама удивившись, как легко это получилось сделать. Вскрытие оказалось удивительно точным и лиса, замерев, смотрела на покоившуюся под рёбрами тёмную, явно болезненно раздутую печень, к которой, словно гриб к дереву, прилепился гнойник. – Всё верно! – произнёс Бьёрн. – Абсцесс правой доли! Ласка отошёл к скамьям, снял намордник и громко повторил: – Диагноз подтвердился: это абсцесс правой доли печени! Урсула слышала заинтересованный гул и покосилась в зал. Матильда, Мадлен и ещё куча морд смотрели прямо на неё. Сердце гулко застучало. Нет-нет, надо успокоиться, всё внимание только на операцию… Ласки поднесли маленькое зеркало и поставили так, что отражённый луч света упал точно в разрез. Затем подтащили поближе огромное увеличительное, и раскрытая брюшина выдры отобразилась во всех подробностях. – Вот она! Вот она, наша прелесть! Давай дренаж! Урсула подала трубку с иглой, и Бьёрн торопливо схватил её. – Всем видно? Будете жрать сырую рыбу – получите такое же! Несите ведро! Зачем нужно ведро и что в него сейчас польётся, Урсуле объяснять не требовалось. Что делать, организм зверя боролся с попавшей в него заразой, и результат получался не очень эстетичным. Бьёрн несколько раз ткнул дренажной трубкой в печень, откровенно любуясь открывшейся картиной. Ласка нажал на скрытую педаль, и стол немного наклонился. Вдруг раздалось сердитое рычание: Мадлен с Матильдой опять сцапались. – А ну тихо там! – прикрикнул Бьёрн, держа трубку у самой печени… – Осторожнее… – невольно пробормотала Урсула. – А? Опять учить меня хочешь?! Лапа профессора дёрнулась, трубка царапнула по органу, и тут же на его мясистой поверхности появилась капля крови. – Проклятье! Тампон, быстро! Урсула взяла пропитанный целебным раствором кусочек ткани, но Бьёрн схватил его так резко, что выбил его из лапы помощницы, и тампон упал куда-то под стол. – Да чтоб тебя! Дура косолапая! Ласка злобно зарычал. Урсула в ужасе смотрела на печень, и ей казалось, что оттуда хлещет кровавый поток. Сейчас вот-вот кровь зальёт брюшную полость, хлынет на стол… В ушах зазвенело, а перед глазами заплясали огоньки. «Я испортила операцию!» Эта мысль была последним, что мелькнуло в сознании Урсулы, прежде чем оно погрузилась во мрак. Урсула летела куда-то во тьме, у которой не было ни конца, ни начала, среди странных образов и мерцавших звёзд. Она не знала, сколько продолжался её безумный полёт, но в один момент всё исчезло. Вспыхнул свет, и тьма рассеялась. Приоткрыв глаза, Урсула поняла, что лежит на кушетке. Она дёрнулась, и тут же её обдало потом, отчаянная слабость накатила на тело, а в голове зашумело. – Так, спокойно, спокойно! Кто-то сунул ей под нос тряпку с острым запахом. Стало легче. Зимнее солнце слабо поблёскивало на металлических шкафах. Урсула находилась в той же комнатке, в которой недавно готовилась к операции. Да, была операция, выдра с больной печенью, доктор Бьёрн… А потом пошла кровь, и она свалилась в обморок. Фортунат сидел рядом, держа в лапах сосуд с бодрящим раствором. – Он умер? – прошептала Урсула, подумав, что, если ответ будет утвердительным, она потеряет сознание снова. С надеждой уже не очнуться. – Кто? – Выдра! – Нет, конечно! Кровотечение остановили, операцию закончили. Обычная ситуация, зря ты так напугалась. Обычная… А ей уже виделись потоки крови и гибель пациента. Несчастная, глупая трусиха! А Матильда, конечно же, теперь разболтает её позор всем вокруг. Урсула откинулась на подушку. Глаза защипало. – А ну-ка спокойно! Фортунат опять дал ей понюхать раствор. – Если хочешь знать, у нас вообще вряд ли кто-то никогда не падал в обморок. И со мной… хм… бывало. Любой опыт надо использовать, чтобы возрастать во врачевании. Да и к тому же, сегодня сам профессор вёл себя… ну… не очень правильно. Урсула приподнялась на локте и тихо спросила: – Дядя… А ты знаешь этого доктора Бьёрна? Фортунат кашлянул, выглянул за дверь и прикрыл её. – Скажем так – он талантлив, но любитель покрасоваться. Полагаю, ты в этом уже убедилась. Видишь ли, он из сильной семьи, у них там кто-то в сенате, и он позволяет себе… странности. Как с той селезёнкой, про что ты сказала в трапезной. Он запоминает, кто делает ему замечания, и потом придирается. Но тебя это не должно волновать, – торопливо добавил он. – Сегодня ты не виновата ровным счётом ни в чём! Посмотри-ка лучше, что у меня для тебя есть… С загадочной улыбкой Фортунат достал из висевшей на стуле сумки толстую папку и положил на стол рядом с Урсулой. «Джозеф Клокмэстар и сыновья. Бумага, книги и писчие принадлежности» – аккуратно было выдавлено на тёмной обложке. Урсула медленно открыла папку и увидела толстую пачку плотной белой бумаги для рисования. – Спасибо… Спасибо, спасибо, спасибо! Несмотря на слабость, Урсула обняла дядю и чмокнула его в щёку. – Но… Она ведь, наверное, жутко дорогая? – Не думай об этом. Если надо, я ещё достану. Попрактикуйся в анатомии или просто порисуй что-нибудь… Поздним вечером Урсула сидела в комнате Академического дома. За окном валил снег, а свет масляной лампы падал на лист. Сначала Урсула хотела нарисовать печень, но быстро увлеклась, и под её лапой на бумаге отобразилась сегодняшняя операция. Выдра лежал на столе, рядом стояла растерянная и напуганная лиса, а доктор Бьёрн с ухмылкой заносил нож над несчастным больным. В облике его явно отразился хорёк Хаос из старинного романа, который Урсула перечитывала бессчётное число раз. Впервые Урсула подумала вдруг, что рисование могло бы стать в её жизни альтернативой врачеванию. Мысль эта испугала её. Она вспомнила, скольких трудов стоило поступить в Академию, как за неё радовались дядя и другие родственники. Но, в конце концов, рисуя зверей, она куда меньше рисковала отправить их в Тёмный лес.

На следующий день, около полудня, Клуни вновь собрал всех перед крыльцом. Как и в первый день завоевания, солдаты встали кругом толпы мышей. Клуни развалился на том же кресле, а рядом стоял трясущийся крыс. – Ну, Рваноух, рассказывай, что там с вами случилось? Повелитель говорил спокойным, чуть ли не заботливым голосом. – Господин… Мы с Грязноносом гнались за дезертиром… Почти его нагнали… И тут… Змея! Огромная! Отец всех змей! Вцепилась в Грязноноса и потащила! Ну, а я обратно дёру дал… Господин, простите меня, простите, простите! Но лучше тысяча штормов, чем это! Рваноух, дрожа, упал на колени. – Встань. Я ни в чём тебя не виню. Так бы каждый на твоём месте себя вёл. Крыс с надеждой поднял глаза на вождя, но того, видно, он уже не интересовал. Клуни резко повернулся к толпе и водил по нам единственным, но от того не менее зорким глазом. Рога хищно возвышались над его шлемом. – Все слышали? По округе разгуливает гигантский аспид, способный за раз сожрать любого зверя! Дрожь пробежала по рядам. На миг мне даже почудилось, что победители и побеждённые прижались друг ко другу. – Кто не верит – может расспросить Рваноуха, и он поведает всё, как было! Клуни ухмыльнулся. – И если кому-то моя власть кажется тяжёлой – то он может выйти за ворота и гулять по окрестностям в своё удовольствие. Вот только не обещаю, что прогулка будет долгой! Он хохотнул, запрокинув голову. – Прежние хозяева моего замка не пожелали защитить зверей от чудовища, так что придётся этим заняться мне, Клуни Хлысту. С этого дня мои воины будут стоять на вахте и смотреть, чтобы змей не подполз к замку. Надеюсь, вы будете благоразумны и не станете им мешать. Разойдись! Все за работу! Я едва не присвистнул. Всего несколько фраз произнёс Клуни, но в них он всё повернул в свою пользу, себя выставив защитником Рэдволла от змея, а мышей – лентяями, не захотевшими в своё время с ним разделаться. Похоже, новый король умел не только завоёвывать, но и управлять. Когда-то я болтал у костра с бывшим моряком, и только благодаря ему припомнил слово «вахта». Вроде они так называли, когда кто-то что-то сторожил. Стало быть, крысы займутся охраной стен аббатства. Ну, может, хоть порядка побольше станет. Мыши под присмотром крыс отправились в сад и на огороды. Я прошёлся по опустевшему двору и поднялся в большой дом. Клуни стоял у стены там, где, как я запомнил, висела огромная картина с мышью в доспехах. Солдаты сорвали её, и она до сих пор валялась в грязи на полу. Рядом с повелителем стоял Краснозуб, а спустя миг мимо меня торопливо протопал мышь в очках, нёсший свечку. Быстро зайдя за колонну, я прислушался. – Читай! – рявкнул Клуни, и вновь я услышал голос мучительно разбиравшего буквы Краснозуба: – Так… так… Тут знаки больно корявые! – Я сказал читать! Сейчас твой хвост корявым сделаю! – Сейчас… Кто говорит, что мёртв я, тот прав едва ли… Я… я… А… Какое-то слово непонятное! – Мордальфус! Что тут сказано? – Я – аист… – неуверенно пролепетал мышь. – Буквы очень слабые, трудно читать. Краснозуб хихикнул. – Господин, какая-то тупая мышь вообразила себя аистом! Наверное, ещё и с крыши летать пытался! Клуни усмехнулся. Краснозуба, который вчера дважды не угодил его величеству, это наверняка должно было приободрить. – Одним два стали, – спокойно продолжал читать мышь. – Меж Залом и Пещерой спит герой. Я… опять непонятно… Он долг исполнит мой. Ищите меч, где луч луны скользит, в ночи, в дня первый час, что север отразит… – И что всё это значит? – Какая-то головоломка, – растерянно ответил мышь. – Тут упомянут меч, мне это не нравится! – взвизгнул Краснозуб. – Это недавно написали! Господин, тут призыв к бунту! – Нет-нет, надпись древняя, я вас уверяю! Никто не смог бы сделать её в эти дни! Мышь испуганно тараторил. Да, если Клуни всерьёз заподозрит восстание, участь вчерашних хозяев Рэдволла окажется совсем плачевной. – Ладно, разберёмся ещё. Краснозуб, возьми двоих и отправляйся на вахту. А ты, аббат, дуй в огород! Быстро, быстро! Аббат? Так ведь мышиного аббата вздёрнули перед дверями… Звук шагов крыса и мыши стих, а я всё стоял, прижавшись к колонне. Задумавшись о тайнах аббатства, я вздрогнул, когда на загривок мне легла мощная лапа. – Сдаётся мне, ласка весьма любопытный зверь? Клуни возвышался надо мной мрачной тучей. Мех мой мгновенно взмок от холодного пота. Отпираться и врать было бы сейчас самым глупым решением. – Да, господин, – виновато промямлил я, опустив голову. – Проходил мимо, услышал интересное, да и позволил себе… полюбопытствовать… Глаз Клуни прищурился, а лапа чуть сильнее сдавила мою шею. – Как там тебя звать? – Доходяга, господин… – Если бы ты солгал мне, Доходяга, я бы твою тощую шкуру постелил в своей каюте. Ну, коль ты такой у нас любопытный, скажи, что значит эта надпись? Которая на камне под картиной вырезана? – Я думаю, в аббатстве спрятано что-то ценное, а тут написана подсказка. Может, где-то тут лежит меч… Клуни наклонился, и меня обдало смрадом из его пасти. – Ты толковый зверь, Доходяга. Мне такие нравятся. Будешь следить за мышами, понял? Тот, который стоял со свечкой – новый аббат, я его назначил. Чтобы сообщал мне всё, что там у них происходит! А пока я пришлю своих дуболомов, и вместе повесите гобелен так, как было! – Будет сделано, господин! – бодро крикнул я в сторону удаляющейся мощной спины в тёмном плаще, из-под которого торчал, волочась по каменным плитам, лысый хвост. Его обладатель, впрочем, не удостоил меня ни ответом, ни взглядом. Вечером вместе с двумя крысами я прилаживал на стену гобелен, с которого мы кое-как стряхнули прилипшие объедки. Мышиный аббат важно стоял напротив и деловитым голосом оповещал нас, как правильно разместить их драгоценную тряпку. Я не знал ещё, как буду следить за мышами. Но уже понял, кого вчера они назвали «предателем».

После похорон аббатство, наверное, вернулось к тому виду, который имело всегда. В одиночестве я прошёлся по саду, постоял на берегу пруда. Здание из красного песчаника темнело на фоне сумеречного неба, а заходящее солнце бросало отблески на его причудливые формы и неярко сверкало в водной глади. Когда-то, проходя зимой по северным окраинам равнины Цветущих Мхов, я видел издалека могучие красные стены Рэдволла. Все хищники знали, что от него надо держаться подальше. Кое-кто слышал, что там стоит большой дом, в котором всегда тепло и много еды. Как мы завидовали жившим тут мышам! И вот я здесь, на земле Рэдволла. Захватчик, пришедший под знаменем великого Клуни. И всё это древнее аббатство с огромным двором, садом и прудом принадлежит нам! Так мне вроде бы полагалось думать. Но я этого не чувствовал. Это был не мой дом – он принадлежал мышам, и мои лапы стояли на чужой земле. Пруд, сад, грубые багровые камни словно следили за мной, желая моей гибели. Солнце скрылось за стеной, и повеяло прохладой. Озираясь, я побрёл в большой дом. В просторном помещении, где вчера победители устроили пир, вдоль стен навалили одеяла. – Куньим место вон там! – крикнул мне кто-то. Ясно, какие-то там куньи, конечно, не чета благородным крысам. Я, впрочем, вместо того, чтобы отправиться на отведённое мне лежбище, юркнул за колонну. Вскоре мимо меня уныло протопал хорёк. – Эй, приятель! – зашептал я. – Не знаешь, куда мышей отправили? Он подозрительно покосился. – Вроде туда куда-то… Он махнул лапой в сторону дверей, темневших напротив главного входа. Я наощупь брёл по узкому коридору. Крысиная вонь сменилась запахом древнего сыроватого камня. Огней никто не зажигал, и даже глаза ласки едва различали стены. Все эти сооружения, коридоры, нависавший над головой потолок мучили меня, вольного зверя, привыкшего к бескрайним просторам. Наконец, впереди замаячил слабый огонёк. Под круглым окном стоял фонарик со свечкой, а рядом сидел закутанный в плащ крыс. Да, несмотря на лето, тут было прохладно. – Тебе чего надо? – Мыши там? Я кивнул на дверь рядом с крысом. – А твоё какое дело? Меня хозяин сторожить поставил! Обойдя крыса, я прижал ухо к двери. Изнутри слышался какой-то разговор, и я вдруг разобрал слово «предатель». – Отвечай, когда спрашивают, кунья ты морда! – Что мне надо? То же, что и тебе. Например, выжить. Вот ты сторожишь мышей. А ты уверен, что в это помещение ведёт лишь одна дверь? – Ты на что намекаешь, а? – Скажи, друг, ты знаешь, как тут всё устроено? Какие в этом замке комнаты, лестницы, коридоры? А мыши-то знают… Я рисковал, и весьма сильно, учитывая прислонённый к стене железный лом. Но морда крыса приняла озабоченное выражение. Похоже, мне повезло. – Ты бывал тут раньше? – глухо спросил крыс. – Нет, конечно. Мыши хищников на порог не пускали. Они хитрые, эти мыши. Все вот думают, что их победили, а они затаились. Мыши в ловушках толк знают, понимаешь? Будешь по коридору идти, а тут раз, и кинжал отравленный из-за поворота… Крыс поёжился. Я опять прижался к двери. Изнутри доносился слабый шум, мне показалось, кто-то кого-то ударил. Раздражённый голос кого-то отчитывал. – Ну что там? – Разлад, – ответил я, оторвавшись от старых досок. – Сиди и слушай, что там делается, понял? А я спать пойду. – Куньей морде командовать не положено, – проскрипел крыс, впрочем, беззлобно. Не оборачиваясь, я пошёл обратно. Пожалуй, мне стоило поприжать уши и посидеть тихо: лишние враги не нужны. Тем паче, что жалеть кунью морду тут не станут, это я успел понять. Вернувшись в большую комнату, я нашёл отведённое нам место и втиснулся между двумя храпящими хорьками. Сотни зверей валялись у стен и колонн, лежали под столами и прямо на полу. Воздух был спёртый от их испарений. Я глядел в сгустившийся под потолком мрак и думал, что, быть может, прямо сейчас жаждущие мести тени убитых бродят во дворе между своими могилами. Мне вспомнилось, как я, в одиночестве или примкнув к очередной банде, странствовал по горам и долинам северных земель. Тогда я казался сам себе несчастным тощим зверем, настоящим доходягой', обречённым жрать, что удастся найти или украсть. Как я хотел обрести сытую жизнь в крепком большом доме! А сейчас я с радостью сменил бы огромный мрачный Рэдволл на какую-нибудь наспех вырытую нору или шалаш из веток. Да, я почувствовал вдруг острую зависть к тому, прежнему Доходяге, который где-то в полях одиноко смотрел на звёзды или подёрнутые туманом вершины далёких гор… Понимал ли я, как счастлив был в те дни? В темноте летней ночи аббатство виделось гигантским зверем, который раскрыл пасть и поглотил вообразившую себя победительницей армию Клуни. И кто скажет, кто у кого оказался в плену: мыши у нас или мы у мышей? --------------------------------------- ' В оригинале Доходягу зовут Scragg, то есть "тощий". Так что здесь можно увидеть небольшой каламбур.

POV Доходяга (если что, можете написать, стоит ли указывать сразу эти POV) Меня разбудил удар в спину. Видно, какой-нибудь крыс перелезал да стукнул лапой. Я перевернулся на другой бок в надежде снова заснуть, но тут двинули снова, уже сильнее. – Эй, ты! Как там тебя… Имя назвал, быстро! Я приоткрыл глаза. – Доходяга. Что тебе надо, а? Краснозуб высился надо мной, закрывая освещённые утренним солнцем разноцветные окна. Крысиная лапа вцепилась мне в шею и крепко встряхнула. – Встал и идём! Жутко хотелось ещё поспать, но мне запомнился удар, которым этот тип меня наградил в церковном дворе. Не желая вновь испытать на себе крысиные кулаки, я, пошатываясь, побрёл за Краснозубом. Крысы дрыхли прямо на полу там же, где завалились вчера. Некоторые, впрочем, добрались до стола и теперь лениво поглощали остатки ночного пира. Хотя все мы принадлежали к одной армии, Краснозуб был командиром, а я – подчинённым. Даже не солдатом Клуни, а жалкой лаской, которого поймали в чаще и заставили присоединиться к орде. Вдвоём мы вышли во двор, всё ещё заваленный смердящими трупами, и подошли к домику у ворот. Дверь была открыта. – Вот здесь мы заперли подарок для Клуни, – прошипел Краснозуб. – А сейчас его нет! И ночью сбежал твой дружок-хорёк. Если окажется, что ты ему помог – с обоих шкуры сдерём! Мне вспомнился хорёк, с которым я сидел у костра во дворе старой церкви. Как там его звали, Кроликодёр, что ли… – Я про это понятия не имею, – как можно равнодушнее произнёс я. – А что за подарок-то? – Не твоё дело, кунья морда! Сейчас поможешь мне натащить сюда мышиного барахла! Живо! Рядом с залом аббатства находился ещё один, гораздо меньший по размеру. Краснозуб хватал со стола и бросал в мешок тарелки, кубки, подсвечники. Я поднёс к морде аккуратную бело-голубую тарелочку, на которой удивительно тонкими чертами был изображён вид с лесом и аккуратными бревенчатыми жилищами. Под картинкой шли какие-то значки, но я не знал, что они означают. Краснозуб рывком выхватил у меня тарелку, швырнул в мешок и сунул его мне в лапы. – Идём! Там всё сложишь, а потом сюда вернёмся. Раз за разом мы сносили сокровища Рэдволла в домик при воротах и расставляли на столе тарелки и чашки, ажурные подсвечники, украшенные драгоценными камнями кубки и фигурки, искусно вырезанные из дерева. Я не мог себе представить, чтобы в лесу кто-то мог сделать все эти вещи. Неужто жители Рэдволла достигли таких высот в мастерстве? Или они где-то приобрели такую роскошь? Но где и у кого? Золотистые пылинки плясали в падавших из окон солнечных лучах. Вдоль стен домика высились полки, заваленные пачками листов. От них воняло затхлостью. – Книги, – бросил Краснозуб. – Всякую ерунду в них пишут. Хоть растопка будет. Днём мыши хоронили погибших. Клуни даже заставил своих крыс помогать в этом деле. Издалека я слышал глухие рыдания. В душе даже что-то шевельнулось, насколько это возможно для бродячего хищника. Но вскоре накатило другое чувство. Они никогда не простят нам этого. Мыши и другие рэдволльцы будут теперь жить в ожидании мести, сколько бы сезонов им не понадобилось. Так, может, стоило убить оставшихся? Всё равно крови с лап уже не смыть. Но они рабы Клуни. Кто поднимет лапу на раба Клуни, тот покусится на его собственность и вызовет гнев господина. Я невольно усмехнулся. Понимали ли эти мыши, что безжалостный поработитель оказался в итоге их единственным защитником? Перевалило за полдень, когда Клуни лениво снизошёл в домик у ворот. Заложив лапы за спину и шурша плащом, он медленно обошёл заваленный стол. – Все сокровища Рэдволла перед моим господином! – елейно сопел Краснозуб. – Повелитель, посмотрите, какая прелестная посуда, чудесные кубки! А какие канделябры! И всё это принадлежит вам по праву завоевателя! Клуни лениво покрутил в лапах подсвечник. – Милая вещица. И это всё, что ты хотел мне показать? – Здесь наверняка есть ещё сокровища! – Может, ты говорил о книгах, а? Единственный глаз Клуни лукаво прищурился. Я заметил, что Краснозуб судорожно сглотнул. – Господин, зимы в этих землях холодные, растопка нам пригодится… Клуни с размаху отвесил крысу оплеуху, и тот взвизгнул. – Болван! Ещё такое вякнешь – растоплю очаг твоей гнилой шкурой! Книги – что карта в море: расскажут, где мы очутились. Читай! Он схватил с полки толстую книгу и бухнул на стол, где оставалось немного свободного места. Поднялось облако пыли, и все втроём мы закашлялись. Наконец, Клуни развернул листы и ткнул когтем в мелкие значки, аккуратным строем покрывавшие старую бумагу. Краснозуб наклонился и прищурился. – Так… Написано в первую субботу апреля весны ранних… под… снежников… Банда ласок и горностаев напала на белок, Джесс и другие укрылись… в аббатстве… Клуни довольно кивнул. – Дальше! Обливаясь потом, Краснозуб зачитывал новые и новые записи. Какие-то праздники, рецепты, болтовня разных зверей, события аббатской жизни. Той, которую прервал приход Клуни. – Довольно! Верно, мыши знают, что тут к чему. Пусть всё разберут, и посмотрим, что ценного здесь есть. – Дорогой господин, это небезопасно, – залепетал я, изо всех сил изображая подобострастие. – Мыши могут попытаться ввести вас в заблуждение, дописать что-то… – Вы слышали, господин? – завопил Краснозуб. – Этот ласка хочет сказать, что паршивые мышиные головы могут вас обмануть! Вас! – Заткнись! Он прав. Недооценивать врага – ковать ему победу. Соберёшь верных зверей, кто читать умеет, и будете тут копаться. А пока запереть, чтобы ни одна мышь не пролезла! Когда мы выходили, я поймал полный ненависти взгляд Краснозуба. Два раза вождь унизил его, а меня похвалил. И теперь в орде у меня появился первый враг.

Статья от Даны Шварц с интересным размышлением о проблеме размеров в первой книге. Правда, читать может оказаться немного грустно, поскольку статья посвящена анонсу проекта от Нетфликс, с которым так до сих пор ничего и не ясно. https://www.bustle.com/entertainment/how-big-redwall-abbey-netflix На прошлой неделе Нетфликс сделал анонс, весьма интересный как для поколения миллениалов, так и для тинейджеров. Речь идёт о планах снять полнометражный фильм и сериал по книжной серии «Рэдволл». Итак, впервые после милой двухмерной адаптации более чем двадцатилетней давности, мир средневековых мышей-воинов-монахов и так аппетитно описанных пиров, основанных на траве и орехах, снова выходит на большой экран. Я заново открыла для себя «Рэдволл» ещё до анонса от Нетфликс. Дело в том, что мой тридцатишестилетний бойфренд на волне некой ностальгии приобрёл все книги серии. Я их почти уже и забыла к тому времени. Помню только, как потихоньку брала их из комнаты моего старшего брата, просто потому что мне нравились описания всяких осенних супов. Но стоило мне открыть эти книжки в мягких обложках, как на меня потоком хлынули воспоминания. Это похоже на то, когда вдруг ощущаешь запах духов, которыми пользовалась твоя учительница в начальной школе или слышишь песню, с которой познакомился в школьные годы. Едва завидев слова «Клуни Хлыст», я перенеслась в дни школьных книжных ярмарок и молока в картонных пакетах на завтрак. Однако, читая «Рэдволл» уже взрослым критическим взглядом, я обнаружила некоторые вещи, над которыми, как мне кажется, Нетфликсу стоит серьёзно поработать. Речь о том, а насколько, в конце концов, большим является аббатство Рэдволл? Каковы его размеры? Если вы незнакомы с книгами, то поясню. Аббатство Рэдволл – это величественное каменное строение в сказочной английской долине, в котором живут добрые лесные жители и сражаются со злом. Его можно назвать этаким прототипом Хогвардса, замком с тёплой и простой атмосферой английской сельской жизни. Люди никогда не появляются в книгах и, за исключением упоминания лошади и повозки в первой книге, здесь нет никаких человеческих технологий или организаций. И всё же текст в некоторых местах позволяет понять дело так, что аббатство построено именно людьми и для людей, а не для мышей. Увы, в поиске ответа на этот вопрос Брайан Джейкс нам не поможет… Как-то раз один смельчак спросил его на эту тему, и что же он ответил? Что аббатство, дескать, мало или велико настолько, насколько вам подскажет ваше собственное воображение! Конечно, это не ответ, а уход от ответа. Я задала вопрос о размерах Рэдволла у себя в твиттере, и ответы разделились на три лагеря, к которым я сейчас про очереди обращусь. Итак, гипотеза номер 1: аббатство соразмерно мышам. Пожалуй, такая интерпретация приходит на ум в первую очередь. Мы видим мышей и других лесных жителей, живущих в аббатстве, то, как он готовят на кухне, ходят туда-сюда по лестницам и так далее. И мы не видим, чтобы созданная для людей инфраструктура аббатства была как-то переделана под мышей. Но, тем не менее, в первой книге имеются некоторые указания на то, что аббатство всё же построено в расчёте на людей. Так, для того, чтобы перебраться через его стену, Клуни и его банда из крыс и хорьков взбираются на огромный дуб, и даже с его ветвей им приходится перебрасывать доски. Будь аббатство построено для мышей, его стена отнюдь не была бы соразмерна деревьям. Позднее, мы видим Матиаса, поднимающегося на самый верх аббатства, и это описано как настоящее путешествие с верёвками и прыжками, как если бы герой поднимался в гору. К тому же наверху живёт целое племя воробьёв, а это было бы невозможно, если бы речь шла о крошечной мышиной церкви. Гипотеза номер 2: Аббатство построено для людей и имеет соответствующие размеры. Можно ли допустить, что аббатство Рэдволл – это заброшенная человеческая постройка, в которой мыши создали своё собственное общество, как в «Заёмщиках» от Мэри Нортон? То, что Мартин Воитель «основал» аббатство, можно понять так, что он переделал его для мышей и других зверей. Такой интерпретации, как помню, я придерживалась в детстве. Хотя Джейкс чётко говорил, что в его мире нет и не будет людей, я представляла, что все эти мыши живут бок о бок с монахами и аббатами, а те и не ведают, что у них под боком происходит настоящая война. Ещё одним доказательством в пользу этой версии служит то, что другие звери, такие, как барсучиха Констанция, спокойно живут внутри Рэдволла. Барсуки куда как крупнее мышей. И хотя в последующем Джейкс уверял, что в его мире все звери примерно одинаковы, в первой книге Констанция действительно больше других обитателей. Она даже способна тащить тележку с ними, словно эдакое лесное такси. Гипотеза 3: Аббатство построено для людей, однако мыши здесь размером с людей. Можно ли представить, что мыши Страны Цветущих Мхов куда больше по размеру, чем мыши нашего мира? В позднейших книгах выдерживался баланс в размерах лесных жителей, то есть все звери – хорьки, барсуки, мыши, лисы – имеют более-менее одинаковый рост. Таким образом, можно представить, что в мире Рэдволла мыши ростом шесть футов два дюйма ходят по округе и покупают себе штаны в особом магазине. Но эта версия, несмотря на внешнюю привлекательность, не выдерживает критики. При первом же появлении Клуни Хлыста мы видим его с армией в пять сотен крыс едущими в телеге с сеном, которую тянет лошадь. Невозможно представить, чтобы пятьсот крыс размером с человека сидели в одной телеге. Или давайте обратимся к эпизоду с рыбной ловлей, который даёт нам весьма точные сведения о размерах. Итак, брат Альф с Матиасом ловят и вытаскивают на берег взрослого хариуса, который весит, как сказано, около двух фунтов. Две мыши ловят одну рыбу в два фунта, и это нам показано как большое достижение! Им даже пришлось позвать Констанцию, чтобы она отнесла рыбу на кухню. Потому что они маленькие мыши! Обычные мыши! Да в конце-то концов, какое оно, это аббатство Рэдволл? Верный ответ состоит в том, что его на самом деле не существует. Размеры аббатства в первой книге ужасно противоречивы, и лишь в последующем Джейкс ввёл некий стандарт своего мира, согласно которому мыши имеют рост порядка трёх футов, так же, как выдры, барсуки и другие персонажи. Согласно этой логике получается, что аббатство Рэдволл достаточно велико для нахождения там человека и величественно, как Нотр-Дам или Вестминстер. Удачи Нетфликсу разобраться со всем этим. Сдаётся мне, мы ещё увидим толпы разгневанных фанатов, кричащих, что они всё сделали неправильно. И это при том, что способа сделать всё правильно тут просто нет.

Очень интересно спросить, а как ты это делаешь сейчас? Как изменилась твоя техника?

Интригуете)

@Sophieбольшое спасибо за отзыв! Очень приятно! Вы мне льстите) На самом деле, когда много лет занимаешься литературным творчеством, то некоторые вещи видишь практически на автомате: близкие повторы, тяжелые конструкции, канцеляризмы, принцип "показывай, а не рассказывай". Чувствуешь, что текст какой-то "корявый", надо править. Я бы не сказал, что хотел прям вот именно его помучить... Хотя, да, симпатий к нему особо не было, как и вообще к героям типа "Мэри Сью", с самого начала невероятно прокачанным и готовым штабелями класть "нечисть". Но тут, скорее, "издевательство" над самой концепцией Джейкса, жёсткой и негибкой, когда весь из себя пафосный герой просто идёт по линии приключений, рубит врагов и выполняет один за другим задания. Здесь герои попадают в непривычную для себя ситуацию, когда ломается знакомая схема мира типа "хорошие против плохих", и приходится принимать сложные решения. Я бы сказал, что главной особенностью (вероятно, и слабостью) текста стало то, что он был написан, так сказать, "под Ромску". Её я изначально рассматривал как главного персонажа, она вызывала наибольшие симпатии, и события я выстраивал так, чтобы её максимально "обелить". В результате, как выше уже отметили, пострадала линия Ублаза и Расконсы, оказавшись смазанной и сломанной. Возможно, стоило как раз её проработать в большей степени и кого-то из них оставить в живых. Но я видел именно Ромску законной императрицей Сампетры, поэтому решил от тех двоих избавиться. Да, Ромска - уникальный для Джейкса "серый" персонаж. Практически уверен, что ввёл он её для того, что бы сгладить впечатление у читателей от безобразия с "Изгнанником" и как бы извиниться перед ними. Параллель: Бриони отреклась от Покрова, но Дьюррал не отрёкся от Ромски. Впрочем, её он быстро пустил в расход. Добрый хорёк сделал своё дело и может уходить в Тёмный лес. Дальнейшее её пребывание на страницах недопустимо усложняло сюжет. Куда её Джейксу девать? В Рэдволл - после Покрова не получится, оставить в море - она опять пиратствовать станет, а запереть с остатками пиратов и ящеров на острове - ну совсем опозорить положительных героев...

Ух, какие находки! Заготовки очень ровные и гладкие!

@Sophie, большое спасибо за отзыв! Да, я надеюсь написать это сочинение полностью, но сейчас я взвалил на себя много разных проектов, для конкурсов и не только, так что не могу обещать конкретных сроков. Конкретно этот фанфик я стал писать из родившейся во мне симпатии и жалости к образу Кроликобоя и чтобы как-то преодолеть то обстоятельство, что выбранную Книгу года (а сколько споров-то было!) в течении года едва ли вспоминают. Возможно, действительно, не очень уместно получилось. С Клуни что-то надо будет делать, и, подозреваю, он всё-таки изменится хотя бы на чуточку. Вообще же у меня есть отдельные идеи и эпизоды, и до цельного сюжета им ещё надо дорасти. Я надеялся даже, что, быть может, форумчане помогут какими-нибудь подсказками по этому поводу, и получится вместе и фанфик, и обсуждение книги. Честно говоря, чего-чего, а ассоциаций с нацизмом, Второй мировой и всем этим не хотел бы. Сеттинг у нас всё-таки отсылает к раннему средневековью, Клуни - эталонный варвар, и для него зло и жестокость - не результат некоей человеконенавистнической идеологии, а такое, как бы сказать, естественное состояние. Это, конечно, не оправдание зла и жестокости, но надо понять личность их носителя. Клуни, проведший жизнь в варварстве, сталкивается с развитой городской цивилизацией в лице Рэдволла и должен будет понять, что, чтобы ей править, ему придётся что-то для себя новое понять и изменить свои взгляды. Это что-то похожее на пришедших в Британию англов и саксов. Основная же идея фика - сложное и многоплановое переплетение интриг, стремлений, страстей и компромиссов между тремя общностями - рэдволльцами, оккупантами и лесными жителями. Так что скучно быть не должно!

Можно заметить, что на литературных конкурсах всё таки именно качество работы притягивает лайки и голоса. Может, тексты иначе воспринимаются, а может, там просто меньше актива. На этом конкурсе я особо благодарен @Sophie за подробный глубокий обзор. Даже не думал, что делаю окрас по каким-то правилам, просто интуитивно брал цвет, какой больше нравится)

Привет! Я собирался высказать впечатление о той части, которую прочитал - до сражения с разбойниками включительно, но отзыв планировал пространный, и на него пока не хватило времени. К тому же, он довольно критичный, и я боялся задеть автора. Ну, если кратко... Канцеляриты. Они бросаются в глаза. Такие выражения, как "обратить внимание", "оценить обстановку" - слишком сухие и безжизненные, они хороши для статей или документов, но не для художественного текста, где, по идее, каждое слово и выражение должны работать на раскрытие мира, образа героев, из переживаний и характеров. Описание плохо состыкуется с характером описываемых событий. Вот у нас битва. Какой у неё характер? Суета, страх, неразбериха, кто-то куда-то кидается. Тут герои долго говорят речи, что-то друг другу объясняют. Вроде времени у них на это просто быть не должно. Раскрытие мира. То, что разумные крысы приручают неразумных зверей и даже хищников - очень крутой концепт, из которого можно выжать массу сочных деталей и ходов, то, как всё это работает, какие порождает проблемы и отношения. Но такие вещи лучше подавать через слова героев, их мысли, события, краткие детали. У тебя тут есть абзац про этих прирученных зверей, но он выглядит так, как будто вставлен из местного учебника. Герои. Агата и Блисс. Они вызывают сочувствие и интерес, но известно о них маловато. Читатель встречает их уже в начале путешествия-приключения, а предыстория подана совсем кратко. Интересно было бы узнать, почему Агата выбрала воинское дело, что на неё повлияло, чего это стоило. Так же и Блисс. Да, и ситуация, когда мальчик является оруженосцем у девочки, она не порождает там никаких... Хм... Проблем? У остальных крыс не возникает вопросов или подозрений? А то ты кратко заметил, что это вроде как не очень обычно. Как раз проработка таких вопросов позволяет сделать мир и взаимоотношения героев глубже и насыщеннее. Ну вот. Очень надеюсь, что не обидел высказанными соображениями. То, что ты работал - видно, так же, как и влияние Рэдволла.

Да, было дело. Я тогда нежданно-негаданно получил золотую кисть за Капитана Снега - летучую мышь, качество которого ну такое себе. А тут пролетел. Ну, и ладно. А вот про Мужика и бабу не скажешь, что это скетч или набросок. Качество вполне на высоте, как по-моему.

Всех поздравляю. Интересно, что там за теория была?

А ещё в "Мэриел" была лягушка с неким ажурным фонариком

Мне эти лягушки напомнили тайную организацию Бродячих огней из предпоследней рэдволльской книги!

Ответ Анониму! …ПОВОРОТ Аббат выслушал лиса с абсолютной невозмутимостью, ничем не показав ни испуга, ни удивления, ни возмущения. Лишь ласковый летний ветерок слегка покачивал рукава его одеяния на сложенных на груди лапах. Клешнекраб даже оскорбился. Он-то привык видеть в глазах других зверей или смертельный ужас, или мольбу о пощаде, ну или ненависть и даже решимость драться на смерть. Этот же старый мышь в странном балахоне выглядел бесстрастным, словно статуя. – Игра у тебя интересная, сын мой, – наконец, произнёс он. – Но правила твои непонятны мне. Уж не обессудь, мы звери простые, лесные, по морям не ходили, ракушек не кидали. Поясни-ка, в чём суть здесь? Несколько мышей в балахонах, сбившиеся в стайку у него за спиной, испуганно шептались. – Какой я тебе сын, папаша! Клешнекраб снисходительно усмехнулся. Этот простофиля даже не знает правил! Всё оказывалось ещё проще, чем мечталось. – Ну, папаша, слушай. Загадываешь, сколько ракушек упадёт, ну, вогнутой стороной к небу. Я кидаю, смотрим – коли угадал, знать, победил, а коли нет – победа моя. Смекаешь? Аббат задумчиво пощипывал шерсть под подбородком. – Смотрю я, в проигрышную позицию ты меня заведомо ставишь. – Чего? – А ты посуди-ка сам. Один вариант, один только победу мне даст, а прочие все – тебе. Сколько надежды, что число точное, загаданное выпадет? То-то же! Клешнекраб угрюмо нахмурился. Мышь оказался совсем не так прост, как можно было подумать. – Давай-ка иначе сделаем. Больше половины к небу вогнутой повернётся – твоя взяла, меньше – моя. – Хорошо, давай так уж, – прорычал Клешнекраб. Его злило то, что вообще-то мышь был прав. Но до сих пор пиратов не задевали правила. Все стремились как-нибудь схитрить с ракушками, это было для них главным. Он уже приготовился бросить ракушки, как аббат поднял лапу. – Погоди, погоди, сын мой! Верить ли тебе я должен? Как ты кинешь их? Давай-ка нашу часть брат Эдмунд бросит, а вашу – брат из твоих! И ракушки свои покажи-ка мне, полюбоваться хочу… – Да чтоб тебя! Клешнекраб готов был уже плюнуть да бежать отсюда, но как тогда команде показаться? Делать нечего, позвал хорька Визгохвоста, сам рядом встал. – Кидай! Да подальше! Мышь и хорёк одновременно вскинули лапы. Сверкнули ракушки, упали на траву. Раз упали, другой, третий… Потрясённый Клешнекраб с ужасом смотрел на две ракушки, подставившие летнему солнцу вогнутую сторону. Две из шести! Меньше половины! Аббат развёл лапами. – Три победы – вы наши! У нас, дорогой брат, в аббатстве лапы рабочие нужны всегда! Котлы почистить, да подмести, да пол вымыть, да одежды постирать… Ну хоть поешьте нормально, по-звериному, а то худющие вы – смотреть страшно! – Отец, а как тебе удалось угадать, как ракушки упадут? Мышонок держал поднос и удивлённо глядел на Мортимера. – Матиас, сын мой, звери эти мухлевать привыкли. Там на ракушках некоторых камушки приклеены, чтобы падали как надо. Я на дело это глянул да нашему другу-лису их и оставил, так что… Мортимер отпил вина. – Знаешь, отнеси-ка порцию побольше брату Визгохвосту. Старается ведь, работяга…

Рассказ мальчика о том, как он встретился с Джейксом благодаря фонду "Загадай желание". Оригинал: В 2002 году или около того, когда мне было одиннадцать лет, у меня обнаружили рак. Моя опухоль было довольно редко, но благодаря ей у меня появилась куча свободного времени, так что, между сеансами химиотерапии и прочими медицинскими операциями я предавался эскапизму и находил утешение в книгах о Рэдволле. Я просто влюбился в них и с жадностью поглощал каждый том. И вот как-то раз ко мне пришла милая престарелая пара и сообщила, что они являются представителями местного отделения фонда «Загадай желание». Они сказали, что я могу попросить фонд исполнить одно своё желание, какое угодно. Так, многие дети просили, чтобы их свозили в Диснейленд, один парень, как я слышал, попросил несколько приставок и кучу игр. Многие хотели бы встретиться с какой-нибудь знаменитостью вроде Джима Кэрри, но тут возникала своего рода конкуренция, так что желающим приходилось сидеть в конференц-зале и ждать, пока знаменитость не уделит им минут десять. По правде говоря, я даже и не знал, чего пожелать. Минуло недели две, которые я провёл за чтением, и, наконец, мама мне сказала: «Ну же, малыш, придумай что-то необыкновенное, то, чего ещё не было!» И вот, когда та пара вернулась и спросила, чего бы я хотел, я взял «Саламандастрон», указал на имя автора и сказал, что желаю встретиться с этим парнем. Моё желание исполнилось спустя год, когда я прилетел из Канады, где живу, в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Джейксом во время книжного тура. На третий день моего пребывания там меня пригласили на завтрак в «Четыре сезона». Помню, это был великолепный дворец в стиле декаданса, сияющий золотом и мрамором. Я оказался за огромным дубовым столом в особой комнате, когда туда пришёл Джейкс со своей женой Лиз. Она заговорила с моей сестрой и матерью, а он сел рядом со мной и протянул мне огромный рюкзак, наполненный мерчем. Затем мы стали разговаривать. Я заказал блинчики с черникой, но даже и не притронулся к ним, настолько меня захватило происходящее. Мы говорили о греческой мифологии, географии, религии. Он без устали потчевал меня всякими небылицами и жалобами на здоровье. Да, он был добр ко мне и, казалось, возможность исполнить желание больного раком ребёнка делала его действительно счастливым. Это был один из лучших дней в моей жизни. После завтрака мы все вместе на лимузине отправились в Калифорнийский университет, где у Джейкса было запланировано выступление. Правда, ему пришлось раздавать автографы, но он нашёл возможность подписать мне всю мою стопку книг в мягких обложках. Я прямо чувствовал себя королём. Наконец, мы оказались в аудитории, и Джейкс начал выступать. Он оказался замечательным оратором, и я запомнил его призыв не растрачивать таланты впустую. Ближе к концу он произнёс: «В своих книгах я пишу о воинах, и мне нравится думать, что я знаю, что значит быть воином. И я хочу сказать, что вот этот паренёк, сидящий здесь – настоящий воин». На меня направили прожектор, попросили встать, и я получил шквал аплодисментов. У меня было такое чувство, как будто он посвятил меня в рыцари. Я храню память о нём и о том, что его слова придали мне сил. Я вырос, пытался получить степень по английскому языку, но это было прервано из-за возвращения рака. Я понял, что вместо этого хочу семью, поэтому я нашел свою жену, и у нас есть общий маленький сын. Я пишу свой роман. Однажды, когда малыш достаточно подрастет, я прочту ему "Рэдволл", и он узнает, как быть воином.

Начал читать и прочёл несколько глав. Машинным переводом, так что не всегда было понятно, кого как зовут и кто какого вида. Написано хорошо, подробно раскрыта жизнь разных народов, как мирных, так и хищных. Но многовато затягивающих сюжет разговоров. Семью белок жалко. Устроились, домик построили, детей нарожали, а тут раз... Обидно, что они готовы уже были помощь хищникам, но нет, одному лису с комплексами надо было всё испортить. Да, психология отношения народов друг ко другу тоже раскрыта здорово.

– Гад! Подлец! Предатель! Подлец! Крысиный прихвостень! Мафусаил неистовствовал. Никогда ещё я не видел старца в такой ярости. Взад и вперёд носился он по лазарету, потрясая сжатыми кулаками. Говорить ему что-то было бы совершенно бессмысленно, и мне оставалось лишь сидеть, сжав зубы. – А что, по-твоему, наш друг должен был сделать? – с весьма завидным спокойствием произнёс Амброзий, поймав перерыв в потоке ругани. – Послать Клуни хорьку под хвост? Ну, одним трупом было бы больше. И что? – Что сделать? Мафусаил подскочил к постели, на которой устроился ёж. – Воткнуть нож в его проклятое чёрное сердце, вот что! А не принимать это кощунственное назначение! - А откуда ты знаешь, что он не собирается сделать это как-нибудь потом? Вотрётся в доверие, и… Старик замер. Ёж хитро усмехнулся. - Не верю! Ты посмотри на его морду! Он счастлив лапы лизать своим хозяевам! Мафусаил проковылял в угол, повалился на крайнюю постель и отвернулся к стене. Лучи вечернего солнца падали в окна лазарета, а в их золотистом свете плясали пылинки. Я медленно провёл взглядом по мордам соседей. Тут сидело много тех, кто сегодня оплакивал погибших и кого я видел во дворе. Но кого-то крысы наверняка заперли в других помещениях. Что ж, это было вполне с их стороны разумно. - Я вот что думаю, - задумчиво произнёс Авраам Полёвкинс. – Прав или не прав Альф, это после решать будем. Сейчас нам бы понять, что дальше делать. Ты говорил, Амброзий, тебя кроты сюда затащили? - Да, было дело. Я как раз вас предупредить отправился. Я помнил, что семью Полёвкинсов крысы держали в плену в старой церкви недалеко от аббатства. Видно, Клуни решил присоединить их к нам. - Так, может, повторим этот копательный подвиг? Сделаем туннель и сбежим в лес. Неужто лесные жители нас не примут? Я улыбнулся. Наверное, впервые с той ужасной ночи, когда разбойники ворвались к нам. Как хорошо, что среди нас оказался разумный зверь! Недалеко от меня раздался грустный вздох. Кротоначальник лежал на спине, сложив на животе огромные израненные лапы. - Всех наших крысы порешили, хуршшш. Один крот пасюку брюхо раскрыл, вот они, хурр, и взбесились. Я один остался, хур-хуррр… Да, моя радость оказалась преждевременной. Один покалеченный крот не смог бы быстро вырыть туннель. А если крысы заметят что-то такое, то живые мыши позавидуют мёртвым. – Убить Клуни! – отчеканил Мафусаил. – Без вождя они – никто! – Так, вам не кажется, что стоит потише такое говорить? Мистер Филдмаус сердито взмахнул лапой. Его супруга прижалась к нему, потерянно опустив голову. Их дочка, милая юная Василика, исчезла. Никто не видел её ни среди живых, ни среди мёртвых. – Золотые деньки прошли. Если хочешь присоединиться к аббату – твоё дело, а вот нас… и наших детей тянуть не надо! – Тим и Тэсс… Мои Тим и Тэсс! Миссис Черчмаус сидела на постели, уставившись в стену, и шептала имена мышат-близнецов. Я с горечью подумал, что, никогда не имевший семьи и детей, не могу вполне понять боль своих несчастных товарищей. Интересно, а что мышата делают сейчас? Может, Клуни рассказывает им всякие небылицы? Пройдёт сезон, другой, третий – и они забудут прежнюю жизнь, станут преданными слугами тирана. И как нам бежать, оставив их в его кровавых когтях? – Мы победим! Мы обязательно, обязательно победим! Мафусаил ударил по кровати. – А потом убьём всех крыс. Свалим их трупы в канаву! И хорьков, ласок, горностаев тоже убьём! Это наша ошибка, что мы до сих пор этого не сделали… Амброзий испуганно оглянулся. – Поганые твари! Побежали к крысам! А аббат им ещё помогал! Старый дурак! Всех вырежем до последнего щенка! Аббат… Раньше надо было… Убить… У диббунов есть такая игрушка – дощечка с картинкой на части разрезана, и надо их собрать. И сейчас меня охватило чувство, что я стою над такой вот картинкой. Последний кусок с тихим щелчком встал на место. И я всё понял. Встав, я двинулся к Мафусаилу. Филдмаус попытался схватить меня за рясу, но я оттолкнул его лапу. – Всё случилось из-за тебя и таких, как ты! Мафусаил удивлённо уставился на меня. – Перед смертью аббат сказал: «Мы не дарили любви, как были должны»! Ты слышишь меня? Это мы прогоняли хищников, вышвыривали их за дверь, это нам плевать было на их боль и несчастья! И за это небо покарало нас! Мафусаил встал и злобно прищурился. – Ты что несёшь, предатель? – Можешь обзывать меня предателем, сколько хочешь. А лучше пойди в зал и почитай устав! Орден никому не причиняет зла, помогает нищим и больным. А теперь скажите-ка: когда какой-нибудь лис или хорёк, придя к воротам, получал помощь и заботу? – Да ты спятил… Когда мы убьём нечисть, то отправим тебя гнить вместе с твоими погаными друзьями! Мне казалось, что я вижу себя со стороны. Словно кто-то другой размахнулся, ударил кулаком Мафусаила по морде, и тот мешком рухнул на кровать. Впервые в жизни я кого-то ударил. И кого! Мудрейшую мышь Ордена! Которая, правда, оказалась самодовольным глупцом. Женщины завизжали. Филдмаус схватил меня за лапы. – Мы все в одной лодке, да поймите вы! Я позволил отвести себя в постель. Уже стемнело, когда я задумался, что на этот раз в наш спор никто не вмешался. Неужели Клуни отозвал охрану? На него это было бы совсем не похоже. Или стражник получил приказ внимательно слушать, что у нас происходит? Никогда ещё жители Рэдволла не оказывались в таком положении.

Зарисовка на тему "Если бы отрицалы не тупили" – Эу-ла-лиа!!! Кровь и уксус! Ко мне! От пронзительного заячьего вопля у Курды заложило уши. Она взмахнула саблей, чтобы прекратить этот дикий визг, но тут сзади послышалось: – Эу-ла-лиа! Мы идём на помощь! Принцесса резко развернулась и тут же увидела огромного барсука, с пыхтением мчавшегося по мелководью, а рядом с ним – землеройку и белку с мечом. Курде подумалось, что эту последнюю она когда-то уже видела, но тут заячья лапа крепко схватила её за шею. Видно, поганец умудрился освободиться от верёвки. В таком положении первая сабля Рифтгарда ещё не оказывалась. Растерявшись, она чуть не выронила клинок, но спустя мгновение самообладание вернулось к ней. Курда замерла, и для противника это, видно, оказалось неожиданностью. Секунда – и острые когти хорьчихи изо всех сил вонзились в его лапу. Заяц вскрикнул, ослабив хватку, и тут же Курда, перехватив саблю, ткнула ею назад себя. Новый взвизг показал, что удар вышел удачным. Спутникам принцессы, однако, повезло меньше. Ригган кинулась наутёк, но рухнула наземь, пронзённая брошенной землеройкой рапирой. Ворто пытался защититься копьём от барсука, но тот переломил его топором, словно тростинку. Следующий удар пришёлся по черепу несчастного, и окровавленный труп рухнул в озеро. Белка подскочила к зайцу, перерубила верёвку и, скорчившись от боли, он упал на траву. – Не трогайте белую задницу! Она моя! – закричала белка. Курда отскочила, сжимая саблю и затравленно озираясь. Три противника, один из которых – барсук, это многовато, какой бы фехтовальщицей ты не была. Впрочем, безумная метлохвостка, кажется, желала сразиться один на один. – Помните меня, ваше величество? – прошептала белка, уставившись на Курду яростно горящими глазами. – Помнишь, как я развешивала репу, которую ты изволила рубить своей сабелькой? Да, это я, та самая рабыня, что смогла сбежать на твоём чудесном кораблике! Что, тварь, готова к честному бою? Принцесса помнила всё. Стало быть, перед ней стояла та самая Трисс, что прислуживала в тренировочном зале, а после дерзко сбежала. Интересно, где она раздобыла меч? Не иначе, как спёрла у кого-нибудь. Курда оценивающе скользнула взглядом по оружию противницы. Хороший клинок, длинный, тяжёлый… Слишком тяжёлый. Явно он был сделан для мужских лап. Лёгкой саблей удар такого не отразишь. Но сможет ли белка с ним управиться? Грудь Трисс вздымалась от тяжелого дыхания, сжимавшая рукоять лапа подрагивала. – Эй, девочка… – вкрадчиво заговорила Курда. – Может, начнём всё сначала? Я отдам тебе половину острова! Представляешь? Будем вместе править Рифтгардом! Только ты и я! – Решила откупиться, мразь? Хочешь поторговаться с дочерью Рокка Аррема? Или думаешь, я забыла, как ты убила Друфо? Трисс затряслась от гнева. – Эй, если тебе нужна помощь… – забормотал стоявший сзади барсук, но Трисс перебила его: – Отвали! Не мешай мне прирезать эту погань! Курда резко махнула саблей вправо. Трисс тут же парировала выпад, но принцесса успела убрать саблю. Ещё один взмах, ещё – Трисс дёргалась туда-сюда, едва удерживая тяжёлый меч, а хорьчиха легко уклонялась от её неуклюжих ударов и злорадно наблюдала, как та напрасно тратит силы. – Я смотрю, ты осталась всё той же неумёхой! Что, лапки слабы? Давай, достань меня, глупая девочка, достань! Наконец Трисс почти смогла достать Курду. Та едва успела ударить саблей по летевшему на неё клинку и чуть не выронила собственное оружие. Да, хороший меч добыла дерзкая рабыня… Но хорошему мечу нужны хорошие лапы. – Устала, девочка? Да мне с репой тяжелее сражаться было! – Сдохни, тварь! Сдохни! Эу-ла-лиаааа! С яростным воплем Трисс кинулась на Курду, размахнулась и опять промазала. Меч потащил её за собой, и тут же принцесса всадила саблю в беззащитный белкин бок. – Ты хотела честного боя. Ты его получила. Курда стояла над дёргающимся в агонии телом Трисс. Подняв голову, она встретилась взглядом с барсуком. – Ты… убила… Трисс! – Ага, верно. А я ведь предложила ей мир, не так ли? Барсук встряхнул головой, словно пытаясь прогнать дурной сон. – Убила… Трисс… Из его глотки вырвалось глухое рычание, а глаза вдруг превратились в два кровавых шара. – Смерть! СМЕРТЬ ТЕБЕ! Замахнувшись здоровенным топором, который, как помнила Курда, недавно принадлежал Плаггу Огнехвосту, барсук ринулся прямо на принцессу. В Рифтгарде Курда никогда не встречала барсуков, но кое-что знала о них. То хотя бы, что в гневе они превращаются в безумных монстров, убивающих всё на своём пути. Сражаться с таким зверем – всё равно, что пытаться удержать несущийся на тебя с горы валун. Курда швырнула саблю барсуку прямо в морду, но тот не обратил на это ни малейшего внимания. Чудовищный удар снёс дерево совсем рядом. Курда упала, перекатилась и, путаясь в платье, побежала к воде. Землеройка попыталась остановить её, но вместо этого угодила барсуку под лапы. Раздался жуткий хруст костей и предсмертный визг. Курда прыгнула в озеро и поспешила на глубину. Благо, она, в отличие от жирного папаши, не боялась воды. Та быстро поднималась, скоро оказавшись у самой морды, а дно пропало. Барсук плыл следом, вздымая брызги. Оглянувшись, Курда увидела его полосатую морду совсем рядом. Ещё мгновение – и гигантские лапы схватят её, потащат в глубь, в ледяную тьму, откуда нет возврата… Запаниковав, Курда яростно гребла. Голова барсука уже едва виднелась над водой. Он не выпускал топора, и тот тянул его на дно. На миг Курда увидела наполненные ужасом глаза зверя, снова ставшие нормальными… А потом он исчез. Лишь пузыри бурлили на том месте, где он скрылся. Собрав последние силы и задерживая дыхание, Курда проплыла мимо покачивающегося в тёмном пятне трупа Ворто и растянулась на песчаном береге. Промокшее платье облепило её тело. Три врага вышли против неё – и все они были мертвы. Курда не помнила, сколько времени прошло, когда из кустов вышел Блэдд вместе с парой крыс-пиратов. – А! Курда мокрая, мокрая, мокрая! – захохотал он, тыча лапой в сестру. – Заткнись, толстобрюхий! Не утопи я барсука, он бы всех вас в секунду порешил! Крысы испуганно зашептались, с ужасом глядя на принцессу. – Эээ… Барсука? – растерянно спросил Блэдд. – Да, огромного барсучину. Если бы ты, братец, сидел в библиотеке, а не на кухне, то смог бы оценить мои слова. Пошатываясь, Курда подошла к мёртвой белке и подняла с земли меч, с которым та вздумала выйти против неё. Теперь он станет достойным украшением коллекции. Связанный заяц застонал. Он так и лежал, ухватившись за раненое брюхо. – А мы недалеко от аббатства лагерь разбили, эти олухи так и не поняли ничего, – произнёс Блэдд. – Пираты говорят, там у них сокровищ полно… – Да наплевать. Что нам надо, мы добыли. Курда вертела в лапах корону, которая так до сих пор и валялась на траве. – Возвращаемся в Рифтгард. Этого берите с собой. Думаю, он много чего нам расскажет. А если что… Сойдёт за наживку для акул!