Таблица лидеров

Хорошо получилось. Надо бы проводить этот конкурс ежегодно. При этом, повторюсь, не стоит замещать им традиционные рисовальные конкурсы – как показал текущий конкурс, здесь участвуют те, кто в рисовальные обычно не заходит. Посему нейроарт и обычный арт не будут друг другу мешать. К работам. Сначала об интересных, но не лучших. "Пиксельная заставка". Интересная задумка с уникальным исполнением, минимум артефактов (если не считать кривые пиксели, о чём далее). Но тематика? Какая-то стена с дыркой к какому-то морю – это было в книге? К тому же, можно было бы еще сильнее приблизить арт к задумке "под ретро-игру" простой постобработкой: пикселизацией, чтобы сгладить артефакты, обрезкой 4:3 (она же "старый телек"), мб накинуть постеризацию / цветокор, т к в старых играх было ограниченное количество цветов. "Матиас и Джиндживер". Хорошо получилось попасть в микс стилизации Дона Блата и Пиксар, прям первые ассоциации. Композиция хотя и квадрат, всё равно получилась хорошо. Но, Вулпаз подери, ГДЕ НИЖНЯЯ ПОЛОВИНА КОТА?!!??! Такое чувство, что он врос в пол. хД "Король и Колокол". Вот такое название сложилось при взгляде на вторую синтографию Покрыса. Эпично, метафорично, без каких-то серьёзных дефектов. Отличный Габул, шикарная метафора его падения... Стоп, что?) Это же конкурс по "Воину Рэдволла"! Что ж, в таком случае стоит засчитать промах в тематике. А так был бы голос. Синтографии Lasker: "Куроед и Асмодеус" и "Мышонок с Барсучихой". Мне вообще нравится подход участницы, я вижу попытки запечатлеть именно сцены из произведения, а не простой портрет / пейзаж, это похвально. Но исполнение какое-то... meh. Первое впечатление от артов отталкивающее, в уме рождается оценка, содержащая термины "зловещая долина" и "таксидермия", в целом композиции скучные. Замах на рубль – удар на копейку. "Вязаный Матиас с мечом". Прикольная идея со стилизацией, получилась хорошая плановость и свет. Но почему на фоне кладбища?) Слишком странно. А теперь о том, за что голосую: "Витраж". Классная идея исполнения, прям тащит работу. Сильных артефактов нет: разве что есть избыточные для витража детали, вроде шерсти, складок и тд. Можно поверить, что этот витраж действительно появился в аббатстве после победы Матиаса над змеем, и мне нравится такая идея. "Матиас и Снег". Потому что сцена, потому что красиво, таинственно, с глубиной. У Матиаса щит по канону. Единственный бросившийся в глаза артефакт: нога Матиаса. Однако стоит его поправить – и готова отличная иллюстрация к переизданию. "Гобелен". То же, что и витраж: интересно исполнение, артефактов почти нет (хотя, конечно, назревает вопрос: почему нельзя было поправить "усики" Асмодеуса, просто закрасив их в пейнте?), сцена из канона, которую во вселенной этого самого канона могли запечатлеть именно так. Всем спасибо за участие.

Когда была выбрана книга года, я пообещал, что напишу большую рецензию на "Воина Рэдволла". Теперь я её сделал. Можете негодовать и громить, да. *** В 1986 году случилось страшное. Вызванное аварией на Чернобыльской АЭС радиоактивное облако накрыло Европу, в результате чего часть её населения погибла, часть сбежала, а животные превратились в разумных мутантов. Научившись обращаться с оружием и носить одежду, создав общины, новые хозяева континента начали безжалостно сражаться на руинах человеческой цивилизации… Ой, нет, ошибся. Просто некий мистер Брайан Джейкс, водитель грузовика, заодно к основной работе читая книги слепым детям, пришёл к выводу, что книги те были отстойными. Там было что-то про алкоголизм, наркоманию и подростковые беременности. Нет, детям не стоило такое читать. Надо понимать, им стоило читать это: «Клуни снилось, что он снова и снова падает с доски под стены аббатства. Внизу его ждали призрачные фигуры: Рваноух с безобразно распухшей, посиневшей мордой, скелет крысы в его, Клуни, собственных доспехах, огромный длинноногий заяц и толстая полосатая змея. А кроме них, внизу его ждал, сверкая глазами, воин с поднятым мечом. Клуни хотел закричать, но горло сжалось, словно его душили, и он не мог выдавить из себя ни звука. Острый меч пронзил его грудь». «От боли Куроед потерял сознание. Затем крысы сбросили с дороги тело его матери — оно упало прямо на него. Крысы решили, что обе лисицы мертвы, а если и нет — все равно сдохнут. С трудом Куроед пришел в себя. Он лежал неподвижно, придавленный мертвым телом Селы. Убедившись, что все спокойно, он выбрался из-под трупа своей матери». И особенно вот это: «Темнокогть попытался выскочить наружу, но не успел — барсучиха мигом перевернула котлы вверх дном. Предсмертный крик застрял у Темнокогтя в глотке. Кипящая вода обрушилась ему на голову обжигающим водопадом. Кипяток мгновенно затопил набитый крысами подземный ход. Прижатые друг к другу, крысы даже пискнуть не успели. Тотчас Констанция скомандовала выстроившимся вдоль бечевок зверькам: — Прыгайте! И все одновременно прыгнули через натянутые бечевки. Констанция начала мерно считать: — Раз, два, прыгай! Раз, два, прыгай! Под ударами сотен лап земля вскоре осела — подкоп завалило. Защитники аббатства издали громкий торжествующий крик. Артель Кротоначальника принялась засыпать образовавшуюся канаву камнями и землей. Монах Гуго попросил вернуть котлы на кухню. Некоторое время мыши постояли возле бывшего подкопа и вскоре пошли прочь от длинного каменистого кургана — памятника на братской могиле крыс». Потому что детям нужны старые добрые волшебные сказки, вера в победу добра и хорошие персонажи, с которыми они могли бы себя ассоциировать. В общем, Джейкс написал собственную книгу. Прошло совсем немного времени, и его сочинение стало известно как «Redwall» в англоязычном мире и стало основой для целой саги… Эту книгу я и намерен сейчас тщательно разобрать. Давайте же посмотрим, что она нам предлагает, какие герои в ней участвуют и чем занимаются. Попробуем разобраться, что хотел Джейкс сказать читателям, что в результате у него получилось и какие со всем этим есть проблемы. Свой обзор я решил поделить на три части: мир, персонажи и сюжет. Но в какой-то степени они будут перекликаться между собой. И, да, должен сразу предупредить. Обзор будет критический, даже жёсткий. Я принадлежу к той части фэндома, которая привязана к миру и персонажам, но не к книгам в литературном плане. И, да, продолжаем искать логику в детской книжке про победу добра над злом. (Потому что книга не детская, добро сомнительное и, вообще, ради чего мы тут все сидим?) I. Мир Не секрет и не раз уже говорилось, что мир, изображённый в книге, отличается от того, который показывают нам книги последующие. Там мы видим больший и открытый мир, отличный от нашего. Здесь, напротив, действие происходит на ограниченной локации, которая, как можно предположить, существует в нашем мире. На это указывает уже наличие некоего города в пределах досягаемости, в котором живёт собака, а где-то рядом обретаются фермы, свиньи и лошади. Свою роль играют и связанные с реалиями нашего мира сравнения, как, например, слова о том, что Бэзил лыбился, точно «ученик воскресной школы на пикнике». Хорошо, мы в нашем мире. Где-то в «старой доброй Англии». С добавлением сказочности, конечно. Но всё-таки это не обособленный мир. Теперь встаёт вопрос о размерах персонажей. Не секрет, что по мнению самого Джейкса, значения это не имело. «Мои персонажи будут такого размера, какой вам подскажет собственное воображение». Но, тем не менее, некоторые указания для воображения в книге есть. Так, Рэдволл описан как сооружение, имеющее вполне человеческие масштабы, и его стены сопоставимы с растущими рядом деревьями. Жители аббатства, мыши и другие звери, распоряжаются в нём вполне по-человечески. Они могут взойти на стену и сражаться на ней, или же могут собраться во внутреннем помещении и рассесться вдоль столов. Клуни Хлыст и его крысы сопоставимы с мышами, так, мы видим их карабкающимися на те же стены. Но вот когда армия Клуни приближается к Рэдволлу, то в единственную телегу их набивается несколько сотен! При этом нет никаких оснований считать эту телегу с лошадью чем-то гигантским, поскольку топавшая мимо Констанция с компанией восприняли их в качестве, в общем, понятного и привычного объекта. Другой момент, вызывающий искреннее удивление – эпизод с путешествием Матиаса на чердак, где живут воробьи. Текст даёт понять, что со времён строительства и до описываемого момента туда не поднимался вообще никто. Интересная ситуация: вы владеете аббатством, распоряжаетесь всеми его помещениями, но под крышей у вас уже, по сути, чужое, недоступное и откровенно враждебное государство с собственными порядками! Ещё при первом прочтении меня интересовал вопрос… А кто-нибудь тут вообще убирается на чердаке и следит за состоянием крыши? Или вы ждёте, когда потолочные балки сгниют, и тонны гнёзд вместе с воробьиным помётом рухнут на мышиные головы прямо во время очередного пира? Ещё больше интриги добавляет то, что в сцене пира упомянуты выдры-акробаты, которые «повисли на плети вьюнка, спускавшейся с потолочной балки». Впоследствии эта плеть куда-то исчезает, но её наличие свидетельствует, что подняться наверх на самом деле проще, чем это делал Матиас. На самом деле нетрудно понять, откуда растут лапы (а также уши и хвост) у этой концепции. Конечно, это «Ветер в ивах», а до кучи можно вспомнить «Винни-Пуха» или «Кролика Питера». Да, вот такая смесь сказочного с реальным, прыгающие размеры персонажей там тоже есть. В «Ветре» кульминации она достигает в эпизоде, где переодетый в женщину мистер Жаба бежит от полиции на паровозе. Однако в «Ветре» всё это работало на авторский замысел, создавая уникальную атмосферу чего-то забавно-абсурдного и в то же время трогательно-уютного. Читая книгу, понимаешь, что тут не ошибка или нелепость, а сознательный ход писателя. А вот в «Рэдволле» это так не работает, по крайней мере, для меня. Мешают, на мой взгляд, два обстоятельства: Отсутствие людей. Вроде бы «за кадром» люди присутствуют, но как действующих лиц их нет. В «Ветре» же персонажи-животные вовсю взаимодействуют с персонажами-людьми, поддерживая эффект забавного абсурда. Серьёзность тематики. Если сюжет «Ветра» строится вокруг обычной мирной жизни и быта с философским налётом, то сюжет «Рэдволла» – военно-политический. Война, попытка захвата стратегического объекта предполагают именно реалистический стиль повествования, в который забавные скачки пропорций уже не вписываются. Могла ли та лошадь развалить рэдволльские стены парой ударов копытами? Как мыши воздвигли шикарное аббатство по соседству с филином, который ими питается? А как Клуни предполагал завоёвывать и удерживать в своей власти страну, в которой живут гигантские совы, коты, собаки, и каждый из них даже сам по себе может в два счёта уничтожить или хотя бы обратить в бегство его армию? Хорошо, я понимаю, что тут у нас такое замысловатое переплетение реального со сказочным, но вот с сюжетом оно не очень хорошо сочетается. В качестве «хэдканона» можно предположить, что на самом деле Рэдволл окружён таинственным силовым полем, внутри которого все разумные звери приобретают аналогичные человеческим пропорции. Граница поля проходит около церкви Ниниана, как раз там, где опрокинулась телега Клуни. Сама церковь разделена полем на две части: в одной Клуни может свободно восседать на кафедре и ломать её, в другой же находится жилище семьи Черчмаусов. Преследовавшие завоевателя кошмары обусловлены тем, что он слишком часто переходил границу и словил смещение в сознании. Верхняя часть аббатства тоже выходит за пределы силового поля, поэтому туда никто и не лазает. Как можно заметить, на чердаке воробьи жестоко избивают Матиаса, надевают на него ошейник, однако на земле Клюву легко запирают под корзинкой. Впоследствии вот такой условно-сказочный и немного абсурдный мир Джейкс попытался перевести в эпическое фэнтези (хотя он сам говорил, что не любит этого слова, по факту получилось именно так), разорвав связь вселенной Рэдволла с нашей собственной и заодно задним числом придумав новый истории для аббатства, церкви Ниниана, колокола Джозефа и так далее. Стоило ли это делать? Мне вот представляется, что первая книга всё-таки уникальна и самодостаточна. Всё остальное (кроме, пожалуй, «Похода Матиаса») эту уникальность ломает, особенно попытки в приквелы. В «Мэриел» мы узнали, что ещё до Клуни аббатство осаждал пират Кривоглаз (о чём в «Воине» никто не помнит), а нахождение меча во флюгере не представляло секрета. «Война с Котиром» рассказала нам совсем другую историю о Мартине, чем явствовала из слов Мортимера. Как мы привыкли, противостояние Рэдволла и его врагов Джейкс показывал как битву добра со злом, при этом выкручивая контрастность до карикатурности. Но здесь (мне кажется, в первой книге это выражено ярче) видно противопоставление не только по линии «добро – зло», но и «цивилизация – варварство». Обитатели Рэдволла видят себя носителями подлинной цивилизованной жизни, об этом прямо говорит Мафусаил: «Ястреб рассказывал о воробьях, называя их, кстати, крылатыми мышами, хотя я не вижу никакого сходства между цивилизованными мышами и этими примитивными дикарями». В сцене, где белка Джесс и Бэзил готовятся к операции по возвращению куска гобелена, в оригинале (в нашем издании 2002 года этого нет, как и ряда других моментов) имеется следующий пассаж: «Какая разница между выходками этого сброда и тем, как вели себя защитники аббатства! Джесс заметила разницу между рабством под гнётом тирана и добровольным сотрудничеством, выросшим из решимости и дружбы». В общем, понятно – положительные персонажи побеждают потому, что они дружные и добрые, у них свобода и демократия. Но насколько сюжет соответствует этой идее и её реализует, поговорим дальше. II. Персонажи По сути, главные персонажи – Матиас и Клуни. Они образуют пару противоположностей, добро и зло, вокруг конфликта которых строится сюжет. И тут впервые позволю себе сравнить книгу с мультсериалом – в пользу последнего. Там крыса и мышонок сталкиваются задолго до появления последнего в качестве послушника Рэдволла, что как раз задаёт общий тон. Итак, Матиас. Джейкс уделил особое внимание этому персонажу, видя в нём пример для читателей. «Мышь – ребенок, и ребенок пытается кем-то стать, быть лучше, быть героем, - говорил он в интервью. – Если небольшая мышь может, почему не может человеческий ребенок? Вот о чем я писал. Мышь, преодолевающая все, без использования волшебства. Это делается лишь силой её собственного желания. Мораль для них в том, чтобы тянуть себя вверх, расти вслед за Матиасом и Маттимео. Ведь они должны учиться быть воинами». Соответственно, в «Воине Рэдволла» можно увидеть роман о взрослении, на протяжении которого Матиас превращается из «рохли» в того самого воина. Но с реализацией замысла есть проблемы. Как по мне, рохлей Матиас выглядит единственный раз – когда в самом начале спотыкается и рассыпает орехи. Вскоре после этого мы видим, по сути, уже другого персонажа, смелого, решительного и авторитетного. Он призывает к действиям, кидается на пришедшего в аббатство Клуни, самовольно покидает обитель и бродит по лесу. Я не вижу здесь возрастания как постепенного и трудного процесса преодоления собственных недостатков, завоевания доверия старших. В случае Матиаса оно происходит практически мгновенно. Ну, что поделать, Джейкс вообще не умел (не хотел? Не стремился?) описывать психологические моменты – всяческие рефлексии, воспоминания, мироощущения, вот это всё. Он был писателем действия, и в его книгах абсолютное большинство моментов – это когда персонажи либо что-то делают, либо обсуждают то, что делают или собираются делать. Впрочем, есть в «Воине» замечательный момент, в нашем издании 2002 года, увы, пропавший. Хотя, казалось бы, буквально одна фраза, вам жалко было? Итак, Матиас забирается на чердак, Король Бык захватывает его в плен, и мышонок «пообещал себе, что никогда больше не наденет ошейник ни на одно живое существо. Унижение было невыразимым». Конечно, здесь дана отсылка не непосредственно предшествующие моменту события, а именно отношения Матиаса с пленённой Клювой. На неё он, действительно, надел ошейник. Но главное в том, что этот момент, как мне кажется, уникален для рэдволльской серии. Значимый положительный персонаж здесь признаёт свою вину, получив то, что ранее по сюжету сделал другому персонажу. Приходится признать, что в описании других положительных героев такая категория, как покаяние, практически отсутствует. Это касается даже Дейны-Тагеранга. А там ведь идеальная экспозиция была: выдра, выращенная «нечистью» для убийств. Тем не менее, он не преодолевает внутреннее зло, он просто изначально хороший. Может быть, линия с пребыванием Матиаса на воробьином чердаке является наилучшей с точки зрения взросления персонажа. Но что ещё можно сказать о Матиасе? Да, он смел. Но в то же время удивительно безрассуден. Книга включает три эпизода, когда он идёт в смертельно опасные для него места, не имея плана и понимания касательно того, что делать дальше. Это его поход к занятой войском Клуни церкви, подъём на воробьиный чердак (тут его как бы подстраховывала Клюва, но мог ли он быть уверен в её верности вытянутой под страхом смерти клятве и в том, что она сможет защитить его от других воробьёв) и путешествие к карьеру с убийством Асмодеуса. В двух других случая автор срочно подогнал на помощь зайца и землероек, о которых сам Матиас до последнего не знал и рассчитывать на них никак не мог. Весьма умиляет такой пассаж: «Осторожно Матиас пролез сквозь разбитый витраж в церковь и спрыгнул на хоры. От отвращения он тотчас сморщил нос: старая церковь уже успела насквозь пропитаться тяжелым крысиным духом. Где же гобелен? Где Клуни и его шайка? Матиас мгновенно догадался, почему церковь пуста, и ощутил в животе свинцовую тяжесть. Крысы отправились на штурм Рэдволла, Клуни забрал гобелен с собой!» Хочется спросить героя: а что бы ты делал, если бы Клуни и остальные оказались внутри? Грозным голосом приказал злодею отдать гобелен? Ну, есть шанс, что Клуни помер бы от смеха. Но небольшой. В принципе, можно было бы объяснить это упованием на промысел Божий. Автор, однако, старался лишить нас такой возможности, уверяя, что старался избегать «религиозных коннотаций». Поведение Матиаса в таком случае скорее похоже на крайне популярную в современной массовой культуре идею «поверь в себя, и у тебя всё получится». Правда, в оригинале есть момент с указанием на то, что он всё-таки на что-то уповает: «Матиас решил, что Мартин сделал бы смелое лицо и доверился бы удаче воина». Впрочем, если всё-таки проводить эти самые коннотации, то получится, что Матиас дерзко нарушает важный принцип «не искушай Господа». И надо сказать, что Матиас ведёт себя не только безрассудно, но и индивидуалистично (ладно, не буду говорить «эгоистично»). Походы к церкви и к карьеру он совершает тайком, никого не предупредив и не спросив разрешения. А ведь Мортимер лично назначил его одним из ответственных за оборону! Да, и странные у нашего послушника представления о послушании. Извините за каламбур. Переходим к главному антагонисту – Клуни Хлысту. Страшному, жестокому и, как ни странно, любимому многими читателями предводителю крысиной орды. Джейкс попытался в его образе показать нам Абсолютное Зло, Тёмного Властелина, с которым нельзя договориться, а можно лишь вести войну на уничтожение… Но получилось не очень. Нам рассказывают, что Клуни ужасен и жесток, где-то за кадром он совершил много зла, но что это за зло? Вот Мафусаил рассказывает: «По мере того как в течение последних шести лет орда Клуни кочевала на юге, до меня доходили слухи о других ее бесчинствах: поджог фермерского дома; несколько позже поросята, целый помет, заживо съедены крысами… Распространение крысами Клуни болезней среди домашних животных. Было даже такое сообщение — от городской собаки: армия крыс напугала стадо коров и загнала их в деревню, что вызвало беспорядок и разрушения». Эээ… Никто ничего странного не видит? Почти всё перечисленное можно отнести к деятельности самых обыкновенных неразумных крыс. Такие вещи, как поджог дома (перегрызли проводку? Опрокинули свечку?) и запугивание коров никак не вяжутся с образом Клуни как разумного лидера, заинтересованного в том, чтобы нечто захватить и использовать. Съедение поросят также похоже на инстинктивное, а не разумно-преступное поведение. Наконец, распространение болезней – это то, что происходит даже не в силу инстинктов крыс, а вообще помимо их деятельности, как разумной, так и неразумной. На статус преступления тянет только упомянутое до этого разрушение шахты. В мультсериале знакомство с Клуни происходит куда убедительнее. Мы видим, что он действует не как обыкновенная крыса, а как антропоморфное существо, разрушая родную деревню Матиаса и убивая её жителей – других разумных антропоморфных существ. Это сразу же поднимает ставки, в отличие от невнятного абсурда с коровами и болезнями. Справедливости ради вспомним и о том, что в кошмарах Клуни представали какие-то горящие города и корабли. Но всё, с этим связанное, произошло когда-то за кадром, мы ничего не знаем о том, кем Клуни был и что делал до своей последней войны. Это то, что автор мельком упомянул, но не показал. Если обратиться непосредственно к сюжету, то мы видим Клуни грубым, злобным, высокомерным, коварным, но до уровня настоящего злодея он дотягивает разве что в конце, когда убивает Мортимера. Он угрожает расправой пленённым Полёвкинсам, но не реализует угрозу. Конечно, если бы Клуни выставил перед аббатством их приколоченные к деревьям изуродованные трупы, нам было бы проще проникнуться ненавистью к завоевателю. Впрочем, о чём я, книга-то всё-таки детская. Да, на мой взгляд, Клуни куда больше напоминает не серьёзного злодея, а этакого дворового хулигана. Он пытается выглядеть «большим и страшным», но это скорее понты и именно желание «казаться». Для Клуни характерно желание произвести впечатление, бросить пыль в глаза. Отсюда его щегольство в парадной форме, пафосные речи, демонстративные марши без скрытности. Ему мало завоевания, ему нужно признание себя великим со стороны окружающих. Но в то же время Клуни… Благороден? Конечно, в очень специфическом, варварском смысле. Но, тем не менее, он считает нужным лично явиться в гнездо врага и зачитать условия капитуляции. Правда, мы видим, что какой-то крыс пытался перед этим реализовать план по проникновению внутрь, но оказался дебилом, не только план слившим, но и выложившим местонахождение штаба. Сюда же добавим расправу, которую Клуни пытается устроить в финале. Вроде логично было бы сразу ночью прикончить хотя бы самых опасных противников – Констанцию и Бэзила – но нет. Надо, чтобы всё было пафосно, с восседающим завоевателем, напуганными жителями и так далее. Очень странно, конечно, что в одном из интервью Джейкс объявил Клуни «трусом». Такие действия, как поход внутрь вражеской крепости или то, что он первым двинулся по доске, с этой оценкой как-то совсем не вяжутся. Вообще есть у Джейкса как писателя одна особенность, связанная со знаменитым принципом «показывай, а не рассказывай». Какие-то важные для него вещи, которые он хотел непременно донести читателям, он старательно рассказывал – и получалось не очень убедительно. А вот нечто, что сообщать вовсе не хотел, он именно показывал. Примером здесь можно привести знаменитое отречение Бриони от Покрова, читая которое, мы понимаем, что Бриони… (здесь каждый пусть сам вставит, что хочет). И это при том, что Джейкс-то представлять её отрицательным персонажем не стремился. Тем не менее, её слова – это на самом гораздо страшнее, чем всякие размахивания мечами и хищные оскалы. Это соображение касается пары интересных персонажей: Селы и Куроеда. При самом их появлении Джейкс пытается ткнусь нас носом в то, что они плохие и гнусные. И, вероятно, ему казались вполне оправданными такие вот примеры поведения положительных персонажей в отношении этих лис: «Будь моя воля, я не стала бы тратить время и переводить лекарства на эту падаль, – проворчала Джесс. Амброзий Пика в задумчивости поскрёб затылок: – Это точно, Джесс, я бы тоже не стал». А заодно вот наставления Мафусаила Матиасу перед подъёмом на чердак: «Если этот воробей попытается что-то выкинуть, просто толкни её. Она упадет так же быстро, как кирпич, к которому привязана». Эээ… Вы уверены, что это те положительные герои, которым хочется сочувствовать? Но вернёмся к нашим лисам. Как только они появляются в повествовании, как нас ставят перед фактом, что они – персонажи дурные, и в Рэдволле их не любят. «Барсучиха обеспокоилась. Она знала этого лиса из семьи старухи Селы. За таким нужно смотреть в оба!» Однако о том, что именно послужило причиной такой репутации, сказано немного. Автор сообщает нам, что Села «была предателем по натуре», но откуда это поняли жители Рэдволла, нам неизвестно. О том, насколько сильно в красных стенах ненавидят лисиц, показывает эпизод со встречей Куроеда и Констанции. В оригинале она буквально издевается над ним: «Он сделал несколько слабых попыток, каждая из которых была слабее предыдущей. Когда свиток снова упал на дорогу, Констанс громко крикнула: «Вложи в него немного энергии, ты, маленький сопляк. Я не собираюсь торчать здесь весь день». Аргумент в стиле «они лечили Клуни, а он был врагом» не работает по той простой причине, что в Рэдволле об этом знать не могли. А, может быть, дело просто в конкуренции? Лисы со своими снадобьями отбивали клиентов у рэдволльских мышей, вот те и обозлились… Или секрет в том, что эти лисы – цыгане? Да, представьте себе, в оригинале лисье племя, к которому принадлежали Села с Куроедом, прямым текстом ассоциируется с цыганами. Когда Клуни просит найти для него целителя, он говорит: «Кто-нибудь из вас знает, где можно найти целителя? Я имею в виду не кого-то вроде этих мышей. Мне нужен кто-то, знающий старые обычаи, цыган (gypsy), могущий вылечить что угодно за добрую цену». Да, в эпоху политкорректности довольно странно видеть такое. Впрочем, Джейкс, увы, считал, что стоит дать персонажу нужную национальность вид, и уже не надо будет заморачиваться с обоснованием его морально-нравственной позиции. III. Сюжет Теперь пройдёмся по изложенным в книге событиям в их взаимосвязи. Первые главы впечатляют. Мы видим параллельно и весёлый праздник, и приближающегося к аббатству Клуни с армией. Сцены резко меняются, создавая кинематографическую напряжённость. Свет и тьма мелькают у нас перед глазами. Прибыв в Лес Цветущих Мхов, Клуни усиливает армию местными жителями. Хорьками, ласками, горностаями. При этом его воины угрожают разрушением жилищ и расправой тем, кто не горит энтузиазмом. Ну, что тут сказать… Да, сказка, да, для детей, но, когда крысы жёстко нагибают куньих – это всё-таки слишком. Ну ладно, допустим, у нас мир такой вот, с крысами как самым доминирующим видом. Однако почему никто из куньих не пытался укрыться в Рэдволле и воззвать к его помощи при творящемся беззаконии? Может, потому, что понимали, что внутри сидят ненавидящие их зверорасисты? А куда подевались уверения Мортимера, что «даже хищники, зная, что мы исцеляем и оказываем помощь, никогда не причиняют нам вреда – таков неписаный закон»? Почему масса лесного населения стремительно оказалась предателями и коллаборационистами? Налицо жуткий провал социальной и воспитательной работы. Или старик просто заливал не то, что было на самом деле, а то, что хотел видеть. Но вот противники определились, церковь Ниниана захвачена, начинается осада. И ведётся она из лап вон плохо. Ну, отвратительно просто. Никакого наблюдения за объектом не установлено. Вместо того, чтобы ликвидировать или брать в плен любого, кто морду высунет, им – Матиасу, Джесс, Бэзилу – позволяют шляться туда-сюда. Никто не препятствует стекающимся в Рэдволл потокам беженцев, которые, хотя и поглощают ресурсы, но усиливают боеспособность гарнизона. Не видно, чтобы перед началом осады проводилась какая-то разведка местности, изучение укреплений, выявление слабых точек. Да, перед тем, как лезть на стену с доской, Клуни посылает найти подходящее дерево. Но это происходит ситуативно: мне пришла мысль, исполняйте. Так же уже после того, как фактор внезапности полностью слит, Клуни доходит до таких полезных вещей, как таран, подкоп и осадная башня. А между тем как раз в том месте, где проходила попытка с доской, находится калитка в стене. Что мешало запустить Призрака через стену с приказом открыть изнутри? Да даже и без Призрака любой хорёк мог бы подкопаться под калитку минут за двадцать от силы. Ну, слушайте, несчастный Куроед, который впервые находился внутри аббатства, калитку открыл в два счёта! Забавно, что, как выяснилось в финале, об этих калитках Клуни знал. Потому что, как сказано в конце, он «поставил самых верных своих солдат у каждого входа в аббатство» смотреть, какой из них откроет изнутри Увалень. Ну и вспомним заодно, что вся компания лезла на стену аккурат там, где находилась калитка. Нет, с калитками выходит какая-то чушь. Не очень ясно, зачем они вообще нужны. Но если уж есть, то они, как самое, очевидно, слабое место оборонительного периметра, должны охраняться с особой тщательностью. Но этого нет. Никто за ними не смотрит. Охраняют здоровенные ворота, которые за целый день битья тараном развалить не удалось. А калитки существуют сами по себе в ожидании нужного сюжетного поворота. В общем, если бы автор разрешил Клуни действовать серьёзно, в полную силу и с использованием всех возможностей, он бы захватил аббатство в первые же дни. И в то же время события войны перечёркивают тезисы автора о том, что «я… решил написать историю о беззащитных мышах – нет другого существа на земле, более беспомощного, чем мышь» и «если небольшая мышь может, почему не может человеческий ребенок? Вот о чем я писал. Мышь, преодолевающая все, без использования волшебства. Это делается лишь силой её собственного желания». Нет, рэдволльцы побеждают не потому, что они, будучи слабыми и беспомощными, при этом смелы, решительны, дружны и благородны. Они просто изначально сильнее, и автор явно играет на их стороне. Итак, захватчики не используют и половины преимуществ, которые могли бы им помочь. У рэдволльцев есть Констанция, которая, как можно понять, сильнее любого из воинов Клуни. Среди них есть белки-прекрасные лучники, выдры-пращники, кроты-сапёры и даже бобёр-инженер (он, правда, появляется только в нужные моменты, да и сделанные им колья никак себе не проявили). На их же стороне непобедимый заяц-невидимка. Из детских качелей рэдволльцы делают боевую катапульту, из подручных материалов – бронебойный снайперский арбалет, а вот Клуни метательными машинами так и не разжился. Если враг падает со стены, он либо погибает, либо калечится. Если рэдволлец падает с гораздо большей высоты, он выживает без особых проблем. Одна брошенная лампа выносит целую осадную башню. В общем, трудно искренне сочувствовать персонажам, имеющим такую фору. Особая сторона романа – поиски меча, щита и перевязи Мартина. Здесь сюжет приобретает ярко выраженный символический характер, отсылающий к средневековым сказаниям, в частности – легендам о короле Артуре. У нас есть легендарный герой, изображённый на гобелене; есть молодой персонаж, мечтающий стать таким же великим воином; есть легендарное оружие и ряд заданий, выполнив которые, его можно обрести. Проходя этот квест, Матиас, по идее, взрослеет, «находит самого себя» и из косолапого послушника превращается в настоящего воина, подобного легендарному Мартину. Правда, в реалистичной линии взросление выглядит так себе. Обнаружение артурианских смыслов в детской книжке, на самом деле, не должно удивлять. Книжка-то английская, а как нам объяснил пан Сапковский, «артуровский миф среди англосаксов вечно жив… В англосаксонскую же культуру артуровский миф полностью интегрирован. И, скажем прямо, не совсем-то он и сказочен. Он квазиисторичен. В Англии до сих пор всерьез рассуждают о том, находился ли Камелот на месте нынешнего Винчестера… Легенда об Артуре стала не только архетипом, прообразом фэнтези, она была также демонстрационным полем для авторов, которые предпочитали творчески эксплуатировать сам миф, вместо того чтобы возводить на нем, как на фундаменте, «собственные» замыслы». Дополняют линию символизма оказавшиеся рядом с Матиасом «Прекрасная Дама» (Василика) и мудрый наставник (Мафусаил). По идее, именно эта пара должна была помочь Матиасу пройти путь от послушника до воина, но, как представляется, за них это сделал, скорее, автор. Ещё один важный элемент – роза, образ которой также важен в средневековой системе символов. Необычное затягивание цветения куста розы в Рэдволле знаменует собой приближение армии Клуни и грядущие испытания, а после победы куст наконец зацвёл, приветствуя спасение аббатства. В итоге я хочу сделать вывод, что «Воин Рэдволла» - произведение многоплановое, и, возможно, в этой-то многоплановости лежат корни как его привлекательности, так и проблем. Я бы назвал следующие смысловые пласты, которые можно видеть в книге: Во-первых, она продолжает идущую от «Ветра в Ивах» (может, и далее) традицию эдакого сатирического «звериного» романа, в котором персонажи-разумные животные изображают людей при этом степень их очеловеченности и размеры неясны. И это создаёт ощущение забавного абсурда. Во-вторых, в ней мы видим басенную традицию, то есть разные звери символизируют собой различные человеческие качества. Крысы грубы и жестоки, мыши мудры, лисы хитры и коварны. В-третьих, это детская литература в современном смысле, сказка. Для неё характерны условность мира, простота повествования и доведённая до предела контрастность, когда хорошие персонажи противостоят плохим без полутонов и неоднозначностей. Но, тем не менее, в-четвёртых, «Воин Рэдволла» можно с известной натяжкой отнести и к боевому фэнтези, то есть жанру на порядок более взрослому. Приметой здесь являются военная тема и противостояние разных народов. Ну и в-пятых, «Воин Рэдволла» восходит к средневековой (точнее даже – английской средневековой) традиции, насыщенной символизмом, поисками меча и драконоборчеством. Такая насыщенность книги пластами и отсылками подогревает интерес, позволяет каждому увидеть что-то своё, но она же и рождает проблемы. Указанные пласты слишком близки друг ко другу, слишком спрессованы, и это вызывает чувство какой-то неудовлетворённости. Детское и взрослое, условно-сказочное и жестоко-реалистичное, сатирическое и мифологическое здесь переходят друг в друга в жизни и деяниях одних и тех же персонажей. Аббатство Рэдволл находится в таинственном месте на пересечении нашего и сказочного миров, так же и сюжет книги находится на стыке целого ряда смыслов, которые то ли дополняют, то ли глушат и перебивают друг друга.

Если ты ещё раз подашь мне пончик без посыпки, я тебе твой пончик самолично расширю, во-во!