Покров

Даос XDDD

Ганслингер "О, май гад... Зе кил кини, ю бетчерс!" - как во вступлении перед появлением Бэтмана у меня на дебюте... XD Если честно, я не особо понимаю, что это значило, но не суть сейчас... Слуш, а может тебе потом просто прежних ГГ потом перекинуть в свой новый фанф, но уже как второ- или даже третьестепеных? Кстати, а куда делись хорёк Лютик давно и ласка Денис из 18 главы? Хоть бы что ли Люша с ним накануне дня своей гибели чуть-чуть поболтала. А то я тебя столько времени просила придумать ей парня. Ты его вписал, а между ними ни единой романтической искры не проскочило! Мне бидно, если честно. Самому-то главному своему герою с его подружкой позволил даже ребёнка завести, а остальна команда без любви осталась. Что Люша, что Алиша. Но и последняя с потенциальным своим "бойфрендом" Колей (или Толей?) больше времени провела... *Ласка шмыгает носом и тихонько хлопнув дверью уходит*

Уж очень мрачно. Это порыв плохого настроения?

Menna The Dark Ear Ты меня смущаешь! Лови ещё кусочек! Часть вторая Что есть истинный вождь? ***14*** Прошло одиннадцать лет. Жизнь в Озёрной Долине текла своим чередом. Гай уже давно успокоился, но всё же на контакт с отцом шёл неохотно. Однако ему очень нравились уроки лекарского дела: и сын вождя с превеликим удовольствием возился с целебными растениями и стеклянными колбочками, прочими инструментами. По вечерам они с Патрицией выходили из деревни, шли в лес; милая пара устраивалась на опушке и оставалась там до глубокой ночи. Гай играл на своей тростниковой флейте приятную, немного грустную, мелодию, а Триша тихо пела. Кирелиан с Качимом и Лимнантес ушли из деревни шесть лет назад. Они давно подружились и всегда были вместе. Они отправились в путешествие, но собирались вернуться. Правда, никто, да и они сами, не знали, когда именно это произойдёт. Рицинус, при его замкнутом, необщительном характере, подружился с Гаем после того дня. Кирелиан рассказал тогда Рицинусу по секрету о ссоре Гая с отцом. За пару сезонов Рици хорошо узнал юного хорька. И рысь был уверен, что добрее Гая в деревне могут быть только Диасция и Патриция. «Побольше бы таких зверей!»- думал Рици.- «Конечно, в Озёрной Долине все жители мирные и «добрые»… Но сын лекаря… Похоже, Гай считает, что сильнее простуды болезней, ран и боли быть не может. Что ж, не дай Бог ему узнать, что такое война! В таких условиях даже врачу порой приходится брать в лапы оружие! А что может быть хуже для сердца добрейшего зверя…. Который всю жизнь лечил, спасал всех… Убить кого-то?!» Рици испытывал также чувство обязанности перед Гаем: ведь он, Рици, слышал, как Кирелиан давал клятву преданности. Но Кирелиан забыл, похоже, о своей клятве, и покинул деревню. Рицинус никогда не доверял Кирелиану до конца, и думал, что этот соболь, скорее всего, уже не вернётся со своей компанией в Озёрную Долину. И Рици решил исполнить клятву соболя вместо него. Хотя ни Гай, ни кто бы то ни было в деревне, ничего не знал об этом. ***15*** В соседней деревне Предгорные Луга творился какой-то беспорядок. Звери бегали меж домов с какими-то мешками и банками, наполненными растениями. - Пантукль заболел! Помогите, мой сын умирает!- кричала мышь, выбежавшая на улицу. К ней побежала ласка Нум: - Успокойся, дорогая! Всё будет хорошо, я отнесу твоего сыночка в лазарет,- сказала Нум, утешая, положив лапку на плечо мыши, и отправилась к ней в дом вместе с ней. *** В лазарете стояло настоящее столпотворение. Лекарь Милд, садовая соня, носился по своему рабочему домику с баночками и мешочками, полными лекарствами, между больными, возлежавшими на койках и страдальчески стонавшими. Он уже выбивался из сил. Тут скрипнула входная дверь, и Милд оглянулся: в лазарет вошла мышь Арим и ласка Нум с мышонком Пантуклем на руках. При виде их Милд издал тихий стон и сполз по стенке прямо на пол. - Ужас! Похоже, нашей деревне пришёл конец!- сказал он обречённо.- Положи его туда! Милд указал Нум на единственную свободную койку. *** - Нет, нет! Сынок!- позвала Арим. Но Пантукль уже не слышал. То была полночь, прошло несколько часов с того момента, как Нум принесла мышонка в лазарет. Но спасти его не удалось никакими лекарствами. Милд «вполз» в комнату едва дыша. Похоже, он уже тоже заразился. Он на подгибающихся лапах подошёл к койке Пантукля, склонился над ним и проверил пульс. Вздохнув тяжело, вытерев лапкой лихорадочный пот со лба, он скорбным, каким-то замогильным голосом констатировал ужасный факт: - Увы, он мёртв. Первая жертва нашей ужасной эпидемии… - А вот и вторая,- послышалось с порога. Милд ошарашено оглянулся. На пороге стояли белка и норка, державшие носилки. На носилках лежала Нум. Милд подлетел к ним и протянул лапу, чтобы потрогать нос ласки, но норка отодвинула эту лапу и покачала головой. - Поздно, она упала на улице. Я подбежал к ней, но она уже была мертва, - произнёс молодой бельчонок.- Я позвал Миндальку, и она помогла мне принести Нум сюда. Миндалькой звали норку, а бельчонка - Флимер. Это были подростки шестнадцати лет. Милд отошёл в сторону и опустился в своё кресло. - Пошлите кого-нибудь здорового в Озёрную Долину за Тропаеолумом. Только он может помочь спасти нашу деревню…- с трудом произнёс Милд и заснул. ***16*** Гай, Патрция и Рицинус после обеда сидели в домике, служившем детским садом. Стояла немыслимая жара, малыши, наевшись, сморились зноем и уснули. Это был конец апреля, сначала весну в этом году припоздала на полмесяца, а затем в ускоренном темпе стала навёрстывать упущенное. А Гай с друзьями устроились в соседней комнате; в этой комнате дети, приходившие в детский сад, обычно играли и занимались творчеством. Триша сидела за столиком и что-то усердно рисовала, чтобы чем-нибудь себя занять. Рицинус в дальнем углу поставил к самой стене стул, и, привалившись к спинке, дремал. Гай шуршал бумагой, сидя позади Триши. Она же настолько увлекалась рисованием, что ничего не слышала. Рици проснулся, и одним глазом наблюдал за Гаем. Тот, наконец, закончил шуршать, поднял лапу. Рицинус успел заметить что-то тёмно-синее, изрисованное зелёными и красными точками. …А в следующий миг бумажный самолётик пролетел мимо мордочки Патриции и опустился на её столик. Она подняла голову и, оглянувшись, удивлённо посмотрела на Гая. Но тот притворялся, будто смотрит в потолок. Триша обернулась обратно к своему столику, взяла самолётик и стала его рассматривать. Синяя бумага была изрисована цветочками, маленькими птичками и какими-то пушинками. Тут Триша заметила какие-то буковки. Развернув самолётик, она смогла прочесть надпись, написанную красивым, мелким убористым почерком: «Я тебя люблю, Патриция! Гай». Триша оглянулась снова и улыбнулась Гаю. Тот улыбнулся в ответ, но так, будто не понимал, в чём дело, и скорчил невинную мордочку, пожал плечами. Патриция отвернулась и усмехнулась. Что-то написав на самолётике, она сложила его и отправила обратно Гаю. Тот развернул листок и прочёл: «Я тоже тебя люблю! Патриция». Всё бы так и продолжалось – Гай и Триша перебрасывались бы самолётиками, Рици спал бы, - но тут идиллию нарушили влетевшие в комнату норка и тёмно-серый бельчонок. То были Миндалька и Флимер. - Здравствуйте! Это ты Тропаеолум?!- подлетела Миндалька к Гаю. - Здравствуйте! Нет, меня зовут Гай. Тропаеолум – мой отец. Зачем он вам, ребята?- поинтересовался юный хорь. Флимер и Миндалька рассказали наперерез друг с другом, что случилось в дерене Предгорные Луга. Гай не на шутку встревожился. Он ещё не разу не встречался с эпидемиями и с болезнями, которые и вправду могли бы кого-то убить. Он понурился, нахмурился; но потом снова поднял голову и сказал: - Пойдёмте, я провожу вас к отцу. Гай отвёл бельчонка и норку в местный лазарет. Там Флимер и Миндалька передали Тропу послание Милда: письмо с просьбой помочь и листы с описанием симптомов ужасной болезни. Троп стал носиться по аптеке, собирая лекарства, инструменты и химическую стеклянную посуду. Тут пришла Диасция – её направила сюда Триша. - Что происходит, дорогой?- спросила она обеспокоено. - Собирайся, милая! Мы едем в Предгорные Луга. Мой старый знакомый лекарь прислал гонцов с просьбой помочь! У них какая-то ужасная эпидемия. Она кивнула и вышла. - Отец, позволь мне поехать с вами!- наконец решился сказать Гай.– Я ведь тоже знаю много лечебных трав. И я тоже хочу помочь этим беднягам! - Об это не может быть и речи!- отрезал Троп, стоя спиной к сыну и наполняя пробирку листьями эвкалипта. - Не доверяешь мне?!- насупился Гай.- Всё так же считаешь что я ни на что не способный оболтус?! Тропаеолум обернулся к сыну и удивлённо воззрился на него. Тот ощетинился и уже начинал сердито скалиться. «Это уже нехорошо»,- подумал Троп.- «Он всё ещё сердится за тот случай! Меньше всего я сейчас хочу с ним ссориться!» Подумав, Троп подошёл к сыну, положил ему на плечи лапы и посмотрел в глаза: - Послушай, сынок! Я уезжаю в другую деревню, в который царит какая-то ужасная эпидемия… Там я могу и умереть и не суметь никого вылечить! Это очень опасно… А ты ещё слишком молод, тебе там не место! Вдобавок, если я и вправду не вернусь, Озёрной Долине понадобиться лекарь. Такой опытный врач, как ты! Я всегда доверял тебе! Когда-то я неловко пошутил и ранил тебя этим.… Я понимаю, это бессмысленное оправдание. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я раскаиваюсь.… И люблю тебя, потому что ты – мой родной сын! И больше мне никаких детей не нужно.… И всегда буду любить тебя! Слышишь меня, Гай?! Всегда! И хотя Гай был очень высокий, и они с отцом были одного роста, Троп постепенно опускался на пол – это было как бы признание своей вины. К концу речи Троп сидел перед сыном на коленях. Сжимая его лапы в своих, Троп смотрел пристально в зелёные глаза сына. Из глаз Тропа текли слёзы, он сипло что-то бормотал. Гай уже не понимал, что говорит отец. Мальчик тоже бухнулся на колени и обнял отца. Успокоившись, они встали. Троп продолжил сборы. Гай отошёл в сторону, и, облокотившись об дверной косяк, наблюдал за отцом. По щекам младшего хорька струились слёзы, но он обращал на них внимания. Он был счастлив, что, наконец, помирился с отцом, хотя его и пугали слова о том, что папа и мама могут не вернуться. Гай считал, что не готов пока к самостоятельной жизни. Закончив со сборами, Троп повернулся к Миндальке и Флимеру: - Так, ребята! Вам пока лучше остаться в Озёрной Долине! Я не уверен до конца, что смогу остановить эпидемию. А поскольку вы пока здоровы, вам ни к чему на данный момент возвращаться в ваш заражённый дом! Норка и бельчонок кивнули. Троп на пороге ещё раз обнял сына и вышел из аптеки. На улице его ждали Диасция и Тулбер с Элби, которые должны были отвезти лекаря и его жену в Предгорные Луга.

Так, отредактирована (в очередной раз) восьмая глава, а это продолжение. ***12*** Наступил полдень. Рицинус не знал, чем бы заняться. И вдруг вспомнил, как вчера подслушал разговор Тропа и Кирелиана. Записи неизвестного автора! Рици постарался и припомнил, куда лекарь их припрятал. И отправился на чердак. Найдя нужные летописи, он погрузился в чтение. Язык, видимо, был немного другой, и Рици с трудом понимал содержание. Единственный пока кусочек, что он смог разобрать, возвещал о следующем: Сегодня нам опять пришлось остаться в этом мрачном поле на окраине проклятущего леса. Дожидаемся Кемры с Бро. Беренгар говорит, что если те сегодня не вернуться, то с зарёй снимемся с лагеря. Он больше ждать не хочет. Адельм предпочитает отмалчиваться, что печально. Венанция раздражает Беренгарова одержимость местью. Сегодня опять с утра до вечера пришлось слушать их препирательства. Мне это уже начинает надоедать. *** Гай обедал с отцом в домике лекаря. Уже час как Гай закончил уборку, оказавшись весь в пыли и золе. Троп, увидев сына таким чумазым, рассмеялся и выкупал. Затем лекарь приготовил обед, и они сели за стол. Прошло несколько минут, и тут послышался стук в дверь и звонкий девчачий голосок: - Простите, господин Буромех! Можно мне войти? Троп пошёл в прихожую и открыл дверь: - Да, конечно, дорогая! На пороге стояла Патриция, маленькая хориха. Она была на один сезон старше Гая, обладала таким же светло-бурым мехом как у него, только чуть темнее. Они были весьма похоже друг на друга. Гай и Патриция часто играли вместе, и когда какой-то зверь приходил в Озёрную Долину, оказавшись в ней впервые, и видел их вдвоём, то думал, что они брат и сестра. - Входи, Петти!- Троп взял хориху за лапку и отвёл на кухню. Петти увидела Гая, сидевшего за столом, и робко улыбнулась. Троп усмехнулся, но дети не заметили этого. - Садись, попей чаю,- сказал Троп. - Спасибо, но я ведь пришла, чтобы…- замялась она. - Садись-садись!- настоял Троп. Девочка снова неловко улыбнулась, улыбка эта была обращена к Гаю. Тот тут же смутился, тоже неуверенно улыбнулся, потупился. Петти попыталась забраться на высоковатый стул, но получалось не очень. Тогда Троп подхватил её и усадил напротив своего сына, а потом поставил перед ней чашку травяного чая. - Я… ээ, хотела спросить, как себя чувствует Мич? Ведь он сейчас лежит у вас в лазарете, господин Буромех. - Уже лучше, - ответил, улыбаясь, Тропаеолум. - Это хорошо. Он, конечно, безответственный болван и зачинщик этой кутерьмы с нарушением запрета… Но он ведь ребёнок. Как и я, и Гай, и ещё Кирелиан… Хотя последний уже разумнее… Кхм…- она запнулась. Подумав немного, она продолжила:- Мичу, кажется, сильно досталось. Я видела, как Кирелиан, возвращаясь из Чёрного Бора, нёс его на спине. На нём живого места не было! Я даже испугалась и подумала, что летучие мыши и вороны забили его насмерть… Тут спустился на обед Рици, с чердака услышавший голоса. Он со всеми поздоровался, ему ответили взаимностью. Затем лекарь снова повернулся к Петти. - Прекрасный ребёнок! Ты умница, Петти!- рассмеявшись, воскликнул Троп.- Иногда я жалею, что у меня родилась не девочка! Такой ответственный и добрый зверь! Учись, оболтус! Пример тебе для подражания!- Троп подмигнул сыну. Гай в ужасе уставился на отца. «Иногда я жалею, что у меня родилась не девочка!»- звучало в ушах. Чтобы он не натворил, он сожалел о своей глупой выходке. Он готов был терпеть любое наказание, но не был готов к тому, чтобы отец сказал ему такие режущие душу слова. Гай спрыгнул со стула и крикнул отцу: - Значит, ты хочешь девочку?!- из глаз хорёнка брызнули слёзы обиды. - Троп, что ты такое говоришь?!- послышалось позади. Лекарь обернулся и увидел жену. Та глядела на него с упрёком. Рици обалдело глядел на Тропа, сидя с раскрытым ртом. Рядом с Диасцией стоял Кирелиан и тоже изумлённо открыл рот. А Гай всё больше выходил из себя. - Ну и пожалуйста! Найди себе девочку-дочку! А меня ты больше не увидишь!- Гай вылетел прочь из лекарской избушки. Троп, Диасция и Петти изумлённо поглядели ему вслед. Затем Петти обратила непонимающий взгляд на Тропа. Тот вздохнул и хлопнул себя лапой по лбу. - Гааа-ай!- протяжно простонал лекарь, облокотился бессильно на стену.- Ну я и болван! Пошутить вздумал… Кирелиан презрительно фыркнул и сердито прошипел: - Совсем не смешно было! Как вам такое в голову пришло?!- и выскочил за дверь. Следом за ним, нахмурившись, вышел Рици. Рысёнок был разочарован, ведь он считал, что как отец Троп луше, намного лучше Рискора. Рици только начал недавно снова доверять взрослым. Троп расстроено поглядел им вслед, а затем оглянулся на Диасцию. Та нахмурилась, ничего не сказала, и, лишь покачав головой, вышла из аптеки. Патриция тихо и незаметно вышла следом. ***13*** Гай спрятался где-то так ловко, что его не могли найти до вечера. На самом деле, стоило кому-то приблизиться к его убежищу, он тут же снова где-то скрывался. Появился он дома только вечером. Когда он вошёл в гостиную, его встретил отец. - Ну, наконец!- Троп устало опустился прямо на пол.- Где ж ты был, Гай? Я за тебя беспокоился… - Думаешь, я в это поверю?!- сердито спросил Гай и поднял на отца красные опухшие глаза. В них горели злые огоньки. Троп покачал головой. - Прости, малыш, я…- Троп протянул лапы к Гаю, но тот попятился. - Не подходи ко мне! Я тебе не верю! Я знаю, что не нужен тебе! - Но … - НЕТ!- Гай отскочил прочь обратно в коридор: усики встопорщились, шерсть на загривке встала дыбом, маленькие острые зубки оскалены. Троп отошёл и покачал головой. Он понял, что сейчас он ничего доказать сыну не сможет. Тут из соседней комнаты вышла Диасция, которая услышала голос сына. - Сынок! Ты вернулся!- она подошла к нему и подхватила на руки. Гай увидел её глаза… и пристыжено отвернулся… когда он сбежал и спрятался, он и не подумал, что она может расстроиться. - Прости, мама, я...- прошептал он ей на ухо. - Ничего, всё хорошо, - сказала она тихо и унесла его в комнату. Гай остался умываться у себя в детской, а Диасция вышла опять, отправившись к себе в комнату за праздничной одеждой для сына. Петти, которая только что пришла, последовала из коридора следом за ней. - Он пришёл?- спросила она тихо. - Да, милая,- ответила Диасция, грустно улыбаясь. - А Гай пойдёт на праздник?- спросила она неуверенно. - Если захочет, то, конечно, пойдёт. Я как раз собираюсь отнести ему праздничный костюм. Ты тоже пойди домой, переоденься! Буду снова рада увидеть тебя в твоём прелестном сиреневом платьице, дорогая. - Ну, если честно, оно мне стало маловато, и сегодня буду в другом… Мама сшила новое, тоже очень красивое. - О, это чудесно! Я сгораю от нетерпения! - Я пойду, госпожа Буромех… - Милая, не надо так меня звать!- рассмеялась жена лекаря.- Я чувствую себя древней старухой… Просто Диасция! - Хорошо, Диасция! Увидимся позже... Петти вышла. *** Начался праздник. Дети и взрослые собрались на большой поляне за длинными столами, уставленными разнообразными яствами и напитками. В специально вырытой яме, огороженной бордюром из булыжников, весело горел костёр. Взрослые разговаривали и танцевали. Здесь были Тулбер с Элби, как и обещались. Троп и Диасция рассказали им обо всём, что случилось с Гаем за последние два дня. Надо ли говорить, что молодая барсучиха не на шутку испугалась и была очень встревожена. Дети, поставив свой стол отдельно, галдели и играли. Ребята постарше показывали свои таланты: кто-то играл на музыкальных инструментах – флейты, барабаны, - кто-то показывал «волшебные» фокусы, кто-то жонглировал. Гай, засунув свою тростниковую флейту за пояс, с весёлой улыбкой ходил между друзьями и разливал чай с шиповником и барбарисом – этот чай недавно научил его заваривать отец. - Молодец, Гай! Прекрасный чай!- похвалил Кирелиан, подмигнув хорёнку. - Спасибо, Кире!- Гай улыбнулся. Гай уже немного приободрился, на время забыв о ссоре с отцом. Закончив разливать чай и отдав последнюю кружку Мичу, Гай сел рядом с норкой. Поскольку Мич уже чувствовал себя намного лучше, Гай и Кирелиан принесли его сюда на носилках, решив, что свежий воздух поможет бедняге быстрее поправиться. Мич сидел тихо, ни с кем не разговаривая. Он боялся, что сверстники возненавидят его за то, что он чуть не погубил сына вождя племени. Весь в бинтах, в царапинах и синяках, закутанный в одеяло, он нервно озирался. Когда Гай сел рядом, Мича словно током ударило. С другой стороны от норки сидел Рици. - Привет, Мич! Ну, как ты?- спросил, улыбаясь сожалеющее, Гай. Мич изумлённо воззрился но хорёнка, затем отвёл взгляд в сторону и пробормотал: - Прости, из-за меня ты вчера чуть не погиб… Гай взял его лапу и сжал в своей ладони. - Ничего страшного, приятель! Ведь все остались живы, верно? Так что давай не будем об этом опять!- сказал Гай норке. Тот неуверенно улыбнулся. Гай тут же ответил добродушной улыбкой.- Вот и отлично! До соболя Марка, отца Кирелиана, в деревне никогда не было воинов. Когда-то юный Марк устал отсиживаться в уютном домике и отправился на поиски приключений. Познакомился с куницей-воином Левкоем. Тот обучил соболя воинскому делу, и Марк вернулся в деревню, нашёл себе прекрасную жену. У них родился сын. Марк передал сыну воинские умения, был при этом весьма суров. Мать Кирелиана не хотела, чтобы сын стал тем, кто проливает кровь, и потому отдала его в ученики лекаря Тропаеолума. Однако соболёнку одинаково нравилось и докторское дело, и обучение боевым навыкам. Сейчас Кирелиан как раз показывал свой номер с метанием ножей. Он подал сигнал сначала маленькой соболихе, которая была ровесницей Гая, а затем зайчонку-подростку. Подружку Кирелиана звали Лимнантес, а зайчонок был тот самый Качим, которого Рици спас от казни, приготовленной Ткерой. Качим сразу подружился с Кирелианом и Лимнантес, они давно стали неразлучной троицей, и Марк обучал обоих мальчишек, однако с Лим дело иметь не хотел – она была ещё «слишком маленькой», к тому же девочкой, а «война – это не женское дело!»- считал Марк. Рици тоже был здесь, он сидел вместе с Шелли, Гаем и Мичем. Качим подошёл к Кирелиану, наложил ему на глаза повязку и отошёл. Лим встала у огромной, вырезанной из дерева, круглой мишени с намалёванными грубо белыми и красными кольцами. - Триш, спой, пожалуйста!- обратился соболь к Патриции – это только взрослые звали её «Петти», а сверстники называли её «Тришей». Триша сидела на расстеленном на земле покрывале, нарядная, в тёмно-бордовом новом бархатном платье, причёсанная красиво и с красными ленточками в волосах. Услыхав просьбу Кирелиана, она кивнула ему: - Хорошо… Западный берег, Море, пески, Волны всё круче Старой тоски… Кирелиан подбросил ножи в воздух, стал ими жонглировать, медленно, но верно подходя к цели – стоявшей у мишени, спиной вплотную к ней, Лим. Но та и ухом не вела. Как вспоминаешь, Так слёзы в глазах, Ты мне всё снишься В моих новых снах… Зрители затаили дыхание, Триша, продолжая петь, зажмурилась; Гай был не в силах оторвать глаза – хоть его тело и трясло частой дрожью, и сердце готово было выскочить из груди, - он смотрел, что будет дальше: Кирелиан размахнулся и швырнул ножи в цель… …О побережье великих лесов, О побережье великих песков. Но не спокоен мой сон был вчера, И я не смогла уснуть до утра! На мгновение повисла гробовая тишина. Мич безумными глазами смотрел на каплю крови, собравшуюся на рукаве маленькой соболихи – Кирелиан своим броском случайно поцарапал её плечо – а потом пронзительно крикнул: - НЕЕЕТ!!! И норка горько, безутешно заплакал, закрыв мордочку лапками. Дети в изумлении обратили на него свои взгляды. Сбежались на его рыдания взрослые. - Что там у вас случилось, малыши?!- испуганно обратился к ним Троп. Гай, от страха, удивления и из сочувствия Мичу всё рассказал отцу. Марк, стоявший рядом, тоже выслушал его взволнованный рассказ, а потом схватил своего сына за шкирку и без слов утащил домой, чтобы хорошенько выдрать за такие рискованные трюки – в конце концов, Кирелиан ещё слишком не опытен и мог погубить Лимнантес. Гай быстро обработал ранку Лим и перевязал её: недаром он был сыном лекаря! Троп похвалил Гая, потрепал его шёрстку на макушке – при этом на загривке у Гая мех встал дыбом. Он уже вспомнил дневное сегодняшнее происшествие. Потом все бросились успокаивать Мича. - Мич, Мич! Ты чего, всё хорошо! Тише, тише, успокойся!- пытался убедить его Гай. Однако Мич не слушал его. Гай обнял норку и стал укачивать его как маленького ребёнка. Но всё было без толку, и норка плакал, пока не уснул. Гай отпустил его, уложил и укрыл одеялом. Дальше праздник обошёлся без скандалов. Гай жонглировал фруктами, которые в полёте передал друзьям. Трише досталась груша – красивая, румяная, жёлто-розовая и большая. Потом сын вождя сыграл на флейте, а Триша спела под его аккомпанемент всю ту же колыбельную «листья-листья». Праздновали звери до рассвета, а затем разошлись по домам, в койки.

Да, с третьей главой проблема... Надо её уже переписать в комп из тетрадки, но руки не доходят. Но, скорее всего, я её выложу после того, как закончу злосчастное "племя". Сакстус Что ж тогда Свартом не назвался?

Отличные рисунки! Флориан очень такой забавный... И все остальные прекрасны!

Что ж, жаль, что это уже конец... Но всё равно чувственно...

Декабрист Красота... *с трудом выдыхает*

Симпатичные рисуночки. Только я не совсем поняла, чем сделано.

- Я думаю, это скорее называется "организм",- сказала Триша, улыбаясь. "Такие милые! Просто умора!"- подумала она. - А теперь куда, ребята?-спросила кошка.

Happy Birthday!!!

Фортуната Меня эта фраза как-то сильно напрягает.

Ящерицы. Каннибализм - это мерзость!

Итак, давнишний заказ Крыски (цитирую: "хочу Покрова и Бриони но не спорящих а чтоб все гуд было =)) Блин, чё-то нос у покрова резкий, в смысле переносица. И зубы опять большеваты для мыши.

Зря вы это сказали... Теперь моя кровожадная душе желает мяса (в смысле, поесть его).

О, боже... Уменьши рисунки и вставь в текст сообщения с помощью тега [/img]! А насчёт самих рисунков... Знаешь, так так карандаши все спортишь! Не надо так размашисто штриховать.

А где сами рисунки? Господи, в этом все новички! Сначала создают тему пустую, а потом чего-то ждут...

- мне казалось, ты это поправил... Странно.

Хорёк доел рис, медленно выпил компот и задумался над словами крыса. С ним он был согласен. И считал, что они, пираты, сейчас одно целое с этим самым морем, и разделяют его одиночество. Однако вслух Гай ни слова не произнёс: хватало и философствований кота, а хорь был не в том настроении, чтобы поддерживать беседу. - Спасибо за ужин,- сказал он коку, вымыл свою тарелку, и, прихватив свой вещевой мешок отправился прочь с кухни. ===>Нижняя палуба.

Ганслингер Согласна! Молодец, Фортуната!

У меня не открывается картинка.

Всем спасибо, приятно читать. Мышка сначала должна была быть Мэг из ролёвки. Но у меня с собой было только два цветных карандаша и несколько цветных ручек. И когда я сделала такую цветную причёску, решила - нет, это не Мэг. Просто какая-нибудь мышка-"бандитка" (типа проказливая, но вовсе не злая). Ганслингер, ты убил! Интересно как Матиас смотрел бы на такую Василику или Покров на такую Бриони: "Ничего себе, моя приёмная мать - попугай!" XD

Странное цветастое мышко

Ганслингер Что-то мне подсказывать, что они ради любимого занятия все важные дела побросают... Так когда прода-то?