Меланхолический Кот

Говорят, есть где-то на берегах Мшистой реки некое заведение, именуемое "Домом Восходящего Солнца". Находят там приют несчастные звери, подпавшие под власть пороков - пьянства, азартных игр да и, говорят, чего похуже. Все добрые жители лесов и полей знают, что место это надо обходить как можно дальше. А выдры с побережья даже сложили особую песню, чтобы уберечь себя и детёнышей своих от той скверны... Где-то на Мшистой дом стоит, Дом, что зовётся "Солнца Восход", Он погубил немало зверей, И я стал одним из них! Моя мамаша ловила треску, А мой папаша всё проиграл Она мне варила чудеснейший суп, Пока он валялся в стельку пьян! Что нужно обычной выдре морской? Креветок мешок до бочонок вина Увы! Я снова с утра побегу Туда, где находится "Солнца восход"! Там в карты играют, там хлещут вино Там хохот стоит от зари до зари Грязные песни там поют - Так что завидуй, жуткий Габул! Младшей моей скажите сестре, Что в холте живёт в норе со мной Чтоб не ходила дорогой моей... Чтобы её не сгубил зазря... ... Дом, что зовётся "Солнца Восход"!

Мне вот кажется странным, что на этот конкурс дано больше времени, чем на песенный, хотя он вроде как легче. Проза легче, чем поэзия, вот что.

@Перси спасибо)

Примерно две недели. Но это не экспромт, конечно. Скорее, плоды моих раздумий над рэдволльским материалом.

Как вы помните, на недавнем конкурсе "Фанфики-даалоги" появился рассказ с участием Гонфа и Джейкса от @Lasker. Это вдохновило меня написать собственную историю о Джейксе и рассмотреть в ней все те проблемы, которые я нашёл для себя в "Рэдволле", глазами автора. Это, конечно, не документальный рассказ. Это некая фантастическая реконструкция того, каким Джейкс мог бы быть и что он мог бы думать по ряду вопросов. Спасибо, Ласка. – Ты, помнится, говорил, что твои персонажи будут такого размера, какой подскажет воображение. Стало быть, твоё собственное велело мне быть таким… Странно, но Брайан Джейкс вовсе не удивился и не испугался, когда поднял взгляд от книги и в кресле напротив себя увидел Мартина Воителя. Как будто не было ничего необычного в том, что в твоём кабинете поздно вечером из ниоткуда появляется огромная антропоморфная мышь… Ну, или мышевидный человек, если угодно. Кажется, теперь таких существ, которых он столько раз описывал в книгах о Рэдволле, стали называть словечком «фурри» и даже состряпали вокруг них какую-то субкультуру. В подробности Джейкс, впрочем, не вдавался. Он вообще не любил всяких новомодных явлений и понятий. Мартин расселся, положив лапу на лапу, и мягкие отсветы лампы падали на покрывавшую их бледно-розовую кожу, складки тёмного плаща и шерсть – серую, не бурую, которую додумались нарисовать канадские мультипликаторы. Знаменитый меч стоял, прислонённый к креслу, и его слабо поблёскивающий клинок казался серебряным. В полумраке виднелись шкафы, заполненные книгами, картины, грамоты. С улицы доносились гудки машин и иногда вопли подвыпивших компаний – всё-таки шли предрождественские дни. – Ну что же, Мартин, - Джейкс мягко усмехнулся, смотря прямо в умные мышиные глаза, – Пришёл загадать ребус, который мне надо будет отгадать? Чтобы найти, допустим, бумагу о списании всех банковских долгов… «Ну что же, мистер Джейкс, – с горечью подумал он, — вот ты и впустил взрослый мир в свои фантазии…» – Нет, нет. Оставь это для следующей книги, – лапа приподнялась, слегка пошевелив плащ. – Ты ведь хотел поговорить о прошлом, да? О пройденном пути. Это твоё подлинное желание, Брайан, не отнекивайся! Подлинное? Он прошёлся мысленно по последним дням, неделям, месяцам и подумал, что, пожалуй, нечто такое и вправду было. И сейчас оно, пробудившись, уверенно, властно полезло наружу, словно бобовый стебель из сказки про великана. Странно, конечно, будет беседовать об этом с мышью, тем более с собственным персонажем, но если много лет он не мог позволить себе быть откровенным, то стоит ли упускать шанс теперь? И неважно даже, кто это такой – оживший книжный герой, существо из другого мира или глюк, говорящий о необратимых процессах в мозгу. Давай, Брайан. Исповедуйся выдуманной тобой же мыши! Эта мысль вдруг рассмешила его. Джейкс хохотал, откинув голову, Мартин же терпеливо ждал, когда он успокоится. – Ну ладно. Я не против, – Джейкс, крякнув, встал, открыл дверцу шкафа и вытащил тёмную бутыль. – Бордо, урожай две тысячи пятого. Угощаю! – Конечно, я предпочёл бы октябрьский эль. Но спасибо. Мартин поднёс стаканчик к морде и выпил его содержимое маленькими глотками. Брайан же опрокинул его в себя за раз и с довольством ощутил знакомое тепло внутри. – Врачи рекомендуют. Кстати, если решил устроить мне взбучку, попрошу всё же поаккуратнее. А то, знаешь ли, мой моторчик не в лучшем качестве, – он похлопал себя по груди и тут же подумал, что его герой, по идее, не должен знать слова «мотор». – Во всяком случае, таких глюков, какие ты дарил Клуни, мне не потянуть. – Нет, разумеется. За тобой же не водилось его подвигов. Хотя, если припомнить всех погибших героев… – лёгкая улыбка тронула мышиную морду. – Ладно, ладно, пошутил я. Но всё-таки… Без малого двадцать пять лет. Больше двадцати книг. Большой путь. Особенно с точки зрения того, кто бесконечно возится с этими всеми твоими мышами, кротами, выдрами, видения им подсовывает… Что скажешь, Брайан? Ты доволен достигнутым? Джейкс взглянул в сторону окна, за которым сквозь разрез штор виднелись уличные фонари, на тёмные громады шкафов, на круг света от лампы, падавший на открытый «Жемчуг Лутры» – да, он перечитывал собственную книгу, словно хотел что-то понять в самом себе – и уверенно ответил: ­­­­­­­­­­– Нет. Мартин медленно кивнул. – Что-то пошло не так? Джейкс неотрывно смотрел на странного гостя, постукивая пальцами по подлокотнику. Конечно, здорово было бы наконец-то выговориться, изложить всё, что он передумал, что познал при создании собственных миров – даже если выслушает всё это рождённый больным мозгом мираж. Но в то же время Брайан не собирался вот так сразу всё этому типу вываливать. Нет-нет, дорогой Мартин, позволь тебя для начала прощупать… – Я хорошо помню все претензии критиков. Ну, что у меня непродуманный мир, одни и те же сюжетные ходы, плоские персонажи, эта, как её, чёрно-белая мораль… Но ты же, полагаю, в курсе, для кого я писал? Дети, Мартин. Диббуны. Диббунам нужны простые и понятные вещи. Без философий, тонкостей и полутонов. С чёткими и ясными установками… – Пффф… – Мартин выпустил воздух через губы, как делают, когда слышат какую-нибудь глупость. – Ты вправду думал, я поведусь на это? Невысокого же ты о мне мнения, Брайан! Диббунам предстоит жить в мире, где есть и тонкости, и полутона, где враги и друзья не выкрашены в готовые цвета. Мир, в котором друг может предать, а враг – поступить благородно… Джейкс прищурился. – Тебя послушать, так надо спалить в костре вообще все сказки нашего мира. С их примитивностью и однозначностью. – А вот и нет! Знаешь, в чём подвох? Твои книги – уже не сказки. Их герои – не картинки к басне. Они сложнее. Всё это хорошо для басни на три страницы – плохая лисичка залезла в курятник, хороший пёсик её прогнал. Но ты-то придумал целый мир. Мир, населённый кучей народов, со своей историей и культурой. И если в нём все хорьки однозначно плохие, то читатель вправе задать вопрос – а какого, извините, это так? – В корень смотришь, – Джейкс хмыкнул. Похоже, от такого собеседника не отвертеться простыми фразами, какие он привык излагать журналистам и при встречах с читателями. – Да, пожалуй, мир Рэдволла весьма недурно так вырос из того зерна, которые мы с Матиасом… да и с тобой посеяли в «Воине Рэдволла». Вот только я не Толкиен, понимаешь? И создавать сагу про кольца с этой вашей «продуманностью» не собирался. – Но книги продолжал писать, – заметил Мартин. – Да-да. И если скажешь, что это моя ошибка, я не буду спорить. Не нужно мне было вестись на все те уговоры, подписывать контракт… –Джейкс сердито махнул рукой. – «Воин Рэдволла» был уникальной книгой, самодостаточной. Вещью в себе. Таким бы ему и оставаться… – Ладно. Что сделано, то сделано, – в голосе Воителя послышалась снисходительность, довольно, кстати, обидная. – Итак, ты решил посвятить свои труды вечной теме борьбы добра со злом. В чистом, заметим, виде. И, как главный хранитель и воин светлой стороны, позволю себе задать вопрос: а не кажется ли тебе, Брайан, что с твоим добром… ну… что-то не так? Джейкс ощутил, как тревога легко прошлась по нервам. Казалось, Мартин начал подбираться к самым неприятным для него темам, самым болезненным, к тому, что он тщательно хоронил в дальних уголках сознания и что лишь иногда осмеливалось оттуда вылезать, отравляя сон. – А что именно? Жестокость? Ну извини, у нас условное средневековье, не так ли? – Джейкс развёл руками, но жест получился каким-то театральным, неестественным. – На войне как на войне. Да, согласен, обваренные кипятком и заживо похороненные крысы выглядят не очень эстетично и гуманно, так же, как и кот со сломанным позвоночником. Пожалуй, не надо было мне всё это… описывать. «Смаковать, Брайан, – мысль прозвучала в голове с издевательской откровенностью. – Ты смаковал всё это, как диббуны смакуют первую чарку октябрьского эля! Давай, признайся в этом хотя бы сам себе, старый садист!» – Нет, я не о том, – Мартин отмахнулся, перекинул лапу на лапу, и складки плаща причудливо замерцали. – Насколько я знаю, у людей понятие добра и зла всегда основано на системе ценностей. С правилами, принципами, авторитетами. Догадываешься, что я хочу спросить? Несмотря на прохладный воздух – что-то неважно было с ливерпульским отоплением – Джейкс почувствовал пот на теле. Эта наглая мышь с мечом, что она решила ему навязать? Интервью или допрос? – У нас-то такая где? Ради чего мы живём, Брайан? Как припоминаю, был у нас какой-то орден, какой-то устав, когда мы ещё бедняжку Мэриел приютили. Было ведь, да? А потом… Потом куда-то он делся. Может, объяснишь, куда? Рука прошлась по домашней рубашке на груди. Внезапно Джейкс ощутил себя Бадрангом, отступавшим перед всё новыми ударами Мартина. Вот-вот, ещё один шаг – и его пронзит меч, сжатый его собственной лапой. Тот меч, который он придумал сам. Те книги, что он сам написал. Впрочем, не пора ли перейти в наступление? Что-то его творение больно много о себе возомнило! – Знаешь, был у нас в Англии ещё один писатель – заговорил Джейкс после недолгого молчания, – и тоже, представь себе, сочинил историю про разумных зверей. И даже заповеди у них там свои были. Вот только в итоге они их заменили одной-единственной… Дай-ка припомнить… «Все звери равны, но некоторые равнее других»! – он демонстративно поднял указательный палец и хохотнул. – Как думаешь, приятель, хотел бы я, чтобы рэдволльцы кончили так же? Рэдволл – не государство, не царство и не монастырь. Это семья. И его нельзя загнать в рамки уставов и законов. Место мира и покоя, где все заботятся друг о друге. Вот зачем я всех вас создал, понятно? Злая усмешка исказила мышиную морду. Джейкс ещё говорил, когда понял, что этими словами сам себя загоняет в западню, даёт Мартину возможность ввернуть в разговор то страшное, тёмное, жуткое, что таилось за красивым образом древних красных стен. Впрочем, пусть. Использованное оружие не так страшно, чем то, что тебе только ещё угрожает. – Семья? Мир и покой? А тебе никогда не казалось, Брайан, что всё это в твоём мире существует… не для всех? Совсем не для всех? И даже не для большинства. Позволь напомнить только одно имя… Джейкс закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Покров. Слово прозвучало, словно выстрел, вспыхнуло искрами в ночи, как будто огненный вихрь вырвался из кузни Владык-Барсуков. Покров, маленький хорёк, сын Сварта Шестикогтя, приговорённый самим своим происхождением. Вспомнился сон, что посетил Джейкса вскорости после выхода «Изгнанника», когда поток возмущённых писем по его адресу ещё только звенел слабеньким ручейком. Вот он идёт по Ливерпулю, заходит в какой-то бар, где никогда не был, и видит внутри своих героев – разумных зверей. Подсаживается за столик к одинокому хорьку, тот вскидывает злобную чёрно-белую морду… – Ты… Ты не дал мне стать добрым! Ты заставил меня быть плохим! Даже после того, как я спас Бриони ценой собственной жизни, эта вонючая мышь отреклась от меня! По твоей воле! Ты – убийца, Брайан Джейкс! Убийца! – Почему, Брайан? – Мартин говорил с искренним недоумением. – Просто скажи – почему? Тебе так важно было показать, что в твоём мире нравственность определяется происхождением? Что хорёк будет плохим, даже если кого-то спасёт? А ведь ты мог написать историю о том, как Покров медленно преодолевал бы наследственность, становился героем, как ему наконец, после долгих споров, вручили бы мой меч. Великий день! Впервые в истории воином Рэдволла стал исправившийся хищник! В глазах зверей блестела надежда, что наконец вечная вражда закончится! А ты уничтожил всё это. И не дротиком Сварта, а словами Бриони. Почему? Джейкс повернулся к окну. С улицы донеслась какая-та трактирная песенка, исполняемая несколькими явно хорошо промытыми глотками. «Интересно, – подумал он, – а они читали мои книги? Хоть когда-нибудь?» – Я в курсе, что на некоторых моих читателей история Покрова произвела, хм, нехорошее впечатление… Это было мягко сказано – очень и очень мягко. Джейкс хорошо помнил, как изменились приходившие ему письма после того, как «Изгнанник» вышел в свет. Вместо всяких «Спасибо добрый дядя Брайан за чудесные сказки», написанных детским почерком с милыми грамматическими ошибками, из конвертов теперь появлялись листы с ровными строгими буквами. Буквы сообщали, что мистер Джейкс – старый расист, колониалист и мракобес, а его книги хорошо бы употребить на растопку. Однажды он нашёл в камине остатки писем, к которым не прикасался. Кто-то из семьи постарался, чтобы он их не увидел. И он мог это понять. – Многие поносили и проклинали Бриони за её слова о Покрове… – Джейкс налил ещё вина и пригубил, – Ну, то, что он всё-таки плохой и всё такое. Но вот никто, кажется, так и не понял одной простой вещи. Бриони – это я! С удовлетворением Джейкс смотрел, как удивлённо вытягивалась морда Мартина. Наконец-то он смог его как следует поддеть. – Да, да. Та часть моей писательской личности, которая отчаянно пыталась выскочить из привычного мира, где всё определено и понятно. Где есть чёрные плохие и белые хорошие. Которая зудела в моём мозгу с этими своими – «Давай, Брайан! Сойди с тропы! Ломай стереотипы! Покажи, что это твоё красностенное аббатство может исправлять хищных зверей!» И я совсем близко подошёл к границе, ближе, чем когда бы то ни было… Но остановился на краю. Бриони отреклась… Не только от Покрова. От самой идеи о том, что хищники… паразиты… нечисть могут становится хорошими. Нет, пусть уж всё остаётся, как было. Сложности и неоднозначности ищите в других книгах! – Но почему… Почему тебе так дорога эта привязка морали к виду? – Мартин крутил головой, лапы скользили по плащу. – Что это даёт твоему миру, тебе самому как автору? – Знаешь принцип карточного домика? А, у вас вроде таких игр нет, ну да, аббатство всё-таки… Так вот, представь башню из палочек. Из маленьких таких палочек. Ты вынимаешь всего одну из основания – и всё рушится. Бах! Понял? Если бы я ввёл одного хорошего хорька – возник бы вопрос, а почему все остальные плохие? Что их заставляет быть такими? Как устроено их общество, есть ли у них семьи и дети? Скорлупа лопается, ты выходишь в большой мир… В котором Рэдволлу уже не будет места. «Не только поэтому, – вновь вспыхнула мысль. – Покров был чужаком. Чужак не может быть, не имеет права быть хорошим. Бриони, защищавшая его, замаралась, сама стала чужаком. Отречение было искуплением, очищением от скверны. И не говори, что не понимал этого, старый писака!» – То есть… Ты боялся сложности? Джейкс кивнул. – Да, боялся. Боялся выйти из привычного мира в эту самую Большую Литературу со всякими сложностями, неоднозначностями, философиями, колебаниями и логическими цепочками. И Рэдволл, мой Рэдволл был бы там просто перемолот. Слишком многое пришлось бы объяснять и прописывать заново. К такому я был не готов. Не готов и сейчас. – Но ведь были же у тебя неоднозначные герои. Ромска. Помнишь Ромску, Брайан? Хорчиху-пиратку, что спасла аббата Дьюррала? – Да, да, разумеется… - Джейкс усмехнулся при мысли, что как раз на страницах с её участием сейчас открыт «Жемчуг Лутры» на столе. – Но она меня уже не задевала с такой силой. Выбор был сделан, и исключения не могли его переломить. Сначала мне нужен был просто кто-то, кто бы обеспечил безопасность Дьюррала и Фиалки на пиратском корабле, а потом подумалось – почему бы не исправить впечатление от предыдущей книги? Бриони отреклась от Покрова, но Дьюррал не отрёкся от Ромски. Но это его личная история, не история всего аббатства. При искусном подходе ты можешь вытащить палочку так, чтобы башня не упала. Джейкс и Мартин молча сидели друг напротив друга. От дыхания шерсть на морде воителя слегка шевелилась. – Объяснять… – тихо произнёс Мартин. – Ну да. Объяснить, например, почему Рэдволл именуется аббатством, почему там аббат и монахи. Пришлось бы затронуть тему… Мартин вдруг запнулся. – Говори, приятель. У нас же вечер откровенности, не так ли? – …Религии. Ноги затекли. Джейкс встал, неуклюже подошёл к окну, отодвинул штору. Свет уличного фонаря ударил в глаза. Интересно, подумал Джейкс, его лицо сейчас выглядит зловеще? Словно лис Слэгар, добрый старый сказочник сбрасывает маску… – Когда я сочинял первую книгу, то был уверен, что мои читатели… слушатели… не станут спрашивать, как мыши служат мессу, подчиняется ли их аббатство святому престолу или каким образом крестился Бэзил Олень. Собственно, я об этом и не задумывался. Аббатство было для меня только образом. Но потом пошли вопросы… – Ты можешь тысячу раз сказать, что имел ввиду что-то там своё, – произнёс Мартин. – Нельзя как угодно вертеть словами, созданными до тебя. Аббатство, монахи, колокола имеют вполне определённый смысл. Как тут у вас в Англии говорят, если что-то крякает как утка – называй это уткой. Джейкс с подозрением глянул на воителя. Что-то многовато он всего знал для книжного персонажа. – Эй, не смущайся! Я знаю больше, чем ты предполагаешь. Не век же мне сидеть в этом… аббатстве, правда? – Возможно, в какой-то момент я и хотел написать христианскую сказку, – Джейкс задумчиво смотрел в окно, напротив которого неоновым огнём пылала вывеска магазина. – Сейчас уже не вспомню. Но, во всяком случае, это быстро прошло. Знаешь, обучение в католической школе лично для меня стало своего рода прививкой от религиозности. А остатки расположения к этому всему я сжёг сам. В «Жемчуге Лутры». Понял, о чём я? Мартин нахмурился. – Неужто о церкви святого Ниниана? – О ней самой. А теперь сопоставь факты, раз такой умный. «Жемчуг» вышел в 1996 году. Скандалы вокруг католической церкви тогда ещё не были настолько открытыми, как теперь, но многое уже вылезло наружу. Например, насилие над детьми. Припомним-ка… Мышка Пикним, убитая галками в церкви. Чёрными птицами. Девочку убивают церковные чёрные птицы. Сечёшь? Мартин молча кивнул. – Ну вот. А болваны из «Национального католического регистра», навязавшие мне интервью, видать, так и не поняли. Да, недостойное поведение одного, нескольких, даже тысячи священников не отменяло христианства как такового, но был ли он, Брайан Джейкс, вполне верующим хоть когда-то? Сейчас он готов был ответить отрицательно. И признать, что не хотел видеть своих героев религиозными – всерьёз религиозными. Даже с учётом странного культа вокруг персоны вот этого ушастика, что расселся в его кабинете. От окна тянуло сырым холодом. Джейкс задёрнул шторы, прошёлся вдоль шкафов. Книги стали его жизнью – то ли второй, то ли первой, то ли единственной. Наверное, когда его похоронят, то на памятнике тоже нарисуют книгу. Вот только догадывался ли кто, что для него самого стояло за всеми этими наивными историями про весёлых и добрых зверюшек? – А теперь дай мне наконец поговорить самому. Без твоих ценных указаний и вопросов. Да, да, мне приходилось все истории строить вокруг Рэдволла. И я уже не мог сломать его образ, переделать из аббатства, ну, в сельскую коммуну или ещё чего. И объяснить толком, откуда в моём мире взялось слово «аббатство», тоже не мог. Стишок про Ниниана ещё прокатил, а тут ничего не поделаешь. Такая вот ловушка… Прям кровавый гнев. «Кровавый гнев. То, что позволяет зверю убить тысячи врагов, но создаёт угрозу друзьям. А разве простота и наивность моих книг не позволяли мне легко спасать положительных героев, при этом рискуя потерять расположение читателей?» –Во всяком случае, идея оставалась той же – добро против зла, просто добро против просто зла. Но что-то с моим добром пошло не так. Настал момент, когда я понял, что оно не вызывает сочувствия читателей. Хуже того… Они начали сочувствовать злу. Мартин потянулся так, что лапы захрустели. Если он и был всего лишь видением, то весьма недурно проработанным. – Ну разумеется, дорогой Брайан! Если показать диббунам, с одной стороны, крутого крыса с рогами, командира, полководца, а с другой – скучных прожорливых псевдомонахов, кому, как думаешь, они станут сочувствовать? – Критики уверяли, что, дескать, мои плохие персонажи настолько омерзительны, что ни одни ребёнок не станет им сопереживать. Ха! Как бы не так. И, что тут сказать, ты прав. Добродетель в моих книгах оказалась скучной… Обывательской. Мои герои не ставили великих целей, типа осчастливить весь мир, создать новую религию и всё такое. Да и на праведников в христианском смысле не очень-то походили. Они просто хотели спокойной, мирной и сытой жизни. Да, сытой! Мне вечно говорили: «почему в твоих книгах столько жратвы? Что это за монастырь чревоугодников?» Они не понимали, что я застал военные годы, когда вкусная еда была редкостью… Кажется, он переволновался. Что-то тревожно зашумело в груди. Вздохнув, Джейкс потопал обратно к креслу. – Спокойно, спокойно, друг мой, – мягко произнёс Мартин. – Это всего лишь книги, не так ли? «Всего лишь! – угрюмо подумал Джейкс. – Знаешь ли ты о страхе, который преследовал меня все эти годы? Страхе перед реализмом и сложностью, которые угробили бы рэдволльский дух. Сколько раз я ломал и комкал сюжеты, закрывал тропинки, которые могли бы увести прочь от знакомой дороги. Невероятное везение геров, возникающие из ниоткуда непобедимые зайцы, сходящие с ума хищники – всё, лишь бы зло не победило! И чего ты достиг, Брайан? Того, что твои читатели влюбляются в Слэгара и Клуни, сочувствуют Белолисам и Чистым хорькам?!» Он плюхнулся в кресло и вытянул ноги. – В мои книги проникало всё больше мрака. Странная погоня за сокровищами в «Трисс» и «Блуждающих огнях»… Трупы, каннибализм, магия в «Талисмане»… Утопление инвалида Агарну… Сейчас я думаю, что аббатство Рэдволл исчерпало себя. Да, да, можешь дальше обвинять меня, что я сделал из него не какой-нибудь маяк надежды для всех жителей Страны Цветущих Мхов, а всего лишь обитель сытого покоя. Что есть, то есть. Его история должна завершиться… Уши Мартина резко дёрнулись. – Рэдволл должен быть разрушен. Конец. – Вот как! – Мартин с откровенным довольством потёр лапы. – И кому же ты доверишь сделать то, о чём безуспешно мечтали поколения хищников? Может, из неведомых земель явится армия бронированных медведей, а очередной лорд-барсук решит, что хватит уже спасать это… странное заведение? – Сейчас я пишу очередную книгу… Там будет племя морских выдр, которые в своей борьбе с паразитами максимально к ним приблизятся. Их вождь будет расхаживать в одеянии из шкур хищников… Рот Мартина приоткрылся, то ли от ужаса, то ли от восхищения. – А ещё я начал набрасывать другую книгу. В ней эти выдры столкнутся с хищниками Страны Цветущих Мхов в борьбе за сокровище, допустим, закопанное Джиндживером на старой ферме… – Очередное великое сокровище, о котором никто ничего до сих пор не слышал… – Мартин вздохнул и закатил глаза. – А рэдволльцы по дури и жадности втянутся в эту борьбу! Возможно, добавится конфликт внутри аббатства. Например, из-за клуба «Диббуны против сна», который превратится в тайную секту. Так или иначе, но аббатство погибнет. Звери покинут его, но, быть может, кто-то поднимет знамя добра, и история начнётся заново… – Твои читатели не поймут тебя. Конан Дойл тоже хотел в своё время отделаться от Шерлока… – Очень скоро мне будет это всё неважно, Мартин. Уже скоро, я чувствую это. Успею ли я, вот вопрос… Мартин встал и, бесшумно ступая по ковру, двинулся к Джейксу. Меч сверкнул в его лапах. Так что же, он явился, как вестник смерти? И всё было только для этого? «Пригнувшись и выставив меч вперёд, Мартин побрёл по воде на врага – всплыло вдруг в сознании. – Цармина отступала от покрытого кровью, но не сломленного Мартина». Неужели сейчас хлынет вода, поглотит его, затянет в тёмную бездну, откуда нет возврата? – Откажись от авторских прав, Брайан, – чётко произнёс Мартин. – Сделай Рэдволл общественным достоянием. Пусть твои поклонники ломают и перекручивают канон, как захотят. Пишут и публикуют новые книги, в которых расширят и объяснят твой мир и пойдут туда, куда боялся идти ты. Давай, Брайан! Вот, что ты можешь сделать! – Увы, невозможно. Авторские права принадлежат издательствам. А я всего лишь поставщик литературы… – Выкупи их! Давай! Давай! Давай!.. – Пап? Папа, ты в порядке? Джейкс вздрогнул всем телом и очнулся. Рядом никого не было. В коридоре горел свет, и через дверные стёкла виднелся силуэт сына. – Да, да, Дэвид! Всё нормально! – торопливо выкрикнул Джейкс. – Я просто прикорнул за столом… Не хватало, чтобы они вызвали врача. – Ну смотри… Если что-то почувствуешь с сердцем, сообщи немедленно! – Да, конечно! Не беспокойся! Свет за дверью погас. Чуть посидев, Джейкс выключил лампу и побрёл к кровати. Последние годы он спал в кабинете – неужели книги стали ему ближе семьи? Те книги, в которых он пытался показать идеал семьи, в которой все любят друг друга… Каким же реальным был его сон! Он хорошо запомнил морду Мартина, его меч, шерсть, лапы… Может, и вправду его земной путь подходит к концу, и это видение было предсмертным? Кто это был? Его персонаж? Дух из запредельных миров? Уже засыпая, Джейкс взглянул на столик и с каким-то тупым равнодушием заметил на нём два стаканчика с остатками вина.

Разрешите влезть? Представим, что Гонф захотел произвести впечатление на Колумбину и сделал пропеллер на мускульной тяге. "Эй, Колумбинка, гляди, я лечу!" Но тут что-то пошло не так... Память о герое Рэдволла будет вечно жить в наших сердцах...

Круто, да. Правда, если бы из пасти пошёл пар, то температура в ней должна была бы быть в точке кипения - свернувшийся белок, изуродованные мягкие ткани, инвалидность. Да, я решил сделать скучную придирку. А это по конкретной песне какой-то?

Я всё таки меньше года тут

@Серый странник, а к кому ты относил авторство Извива?

Кстати, идея о том, что Вердога написал завещание в пользу Джиндживера, вроде как была в игре Lost legends of Redwall. Я сам не играл, встретил в какой-то публикации и использовал в рассказе на этом конкурсе.

Ну что же, маски сброшены, награды нашли своих героев, теперь можно всё это дело обозреть взглядом усталого путника, или с высот Олафа Бороздящего Небо. Касательно концепции. Идея «лотереи персонажей» мне всё-таки нравится, несмотря на звучавшую критику, но вот работать она будет, пожалуй что, относительно самых ярких и свежих книг Джейкса – нынешней «Войны с Котиром», «Воина Рэдволла», ну или «Похода Матиаса». Опасаясь прогневать поклонников, скажу всё же, что в иных его творениях слишком много проходных персонажей и всяких однотипных выдрят-бельчат-кротят, так что конкурсанту ещё надо будет справиться с задачей этому зверью придать некую индивидуальность. Кстати, как вам идея конкурса – «Насыть индивидуальностью безликого персонажа»? И всё-таки есть вопросы к списку персонажей. Стоило ли вносить вряд ли разумного Жукоплюха? Аргулор мог бы тоже вызвать такой вопрос, но он в большей степени воспринимается как участник событий, да и разговор зверя с орлом выглядит реальнее в рамках сеттинга, чем болтовня с жуком… Так что, дорогая @Lasker, ваше решение спрятать за сверкающей спинкой жука внутренний голос кошачьей принцессы вполне логично. Но есть вопрос поострее. Что здесь делают звери, весьма и весьма отстоящие от действия в пространственном и временном плане? Броктри, Унгат-Транн, Смертельное Копьё… Люк? Хорошо, они как-то перекликаются с книгой, но… Опосредованно. Очень опосредованно. Так что тому, кому они выпали, пришлось бы либо использовать локацию «Тёмный лес», либо кому-то весьма растягивать сезоны жизни, как в результате у меня получилось с ужом. И в этом плане повезло @Рикла – Ясеневая Нога и вправдувполне мог быть связан с отцом Вердоги, да мы и не знаем, откуда этот старый инвалид взялся. А представьте себе пару Люк и Ферди? Или Динни и Смертельное Копьё? Или Жукоплюх и Фелдо! Так. Остапа понесло… Нет, при достаточном воображении вывернуться можно. Сны, мечты, «фанфик-внутри-фанфика», пространственно-временные дыры, машины времени вам в помощь. Так что как тренировка писательской хитрости такой формат весьма и весьма заходит. Теперь пара слов про мои собственные труды. Реализовать пару Динни-Вердога сначала хотел через их простое общение в замке, после перешёл к мысли о явлении с того света. Честно говоря, побаивался, что такой сюжет вызовет ненужные ассоциации с чем-то вроде оккультизма или спиритизма, потому вставил лёгкие религиозные отсылки про Страшный суд, «только раз мне позволено» и «не мы решаем». Да, явление Вердоги носит, по идее, уникальный характер, он не должен был стать Мартином, что шляется туда-сюда как хочет. Ну и Смертный Извив… Ох, признаюсь – здесь я сознательно подражал стилю кое-кого. Надеюсь, это не есть нечто непозволенное. Мне хотелось про этих змеюку с барсуком выдавить хоть что-нибудь и не отбросить парочку. Лёгкий юмор и немножко ядовитая (ох, каламбур) ирония показались самым хорошим в этом плане вариантом. И ведь народу зашло. Ещё раз спасибо организаторам, участникам, тем, кто ставил лайки и писал рецензии!

Спасибо, конечно, за веру в мои способности, но конкретно на этом конкурсе попытки "найти себе пару" было всего три, так что 22 фика точно не получилось бы.

И только сейчас я подумал, что образ Ромски из "Жемчуга Лутры" был для Джейкса, возможно, чем-то вроде покаяния за вышедшего за год до того "Изгнанника". Если Бриони отреклась от Покрова, заявив, что "он был плохой", то Дьюррал, напротив, хорошо говорил о Ромске. Ну, или автора завалили возмущёнными письмами, и он захотел реабилитироваться.

Итак, есть желание видеть Ублаза. Ну что же, а вот и он... Когда Мартин проснулся, дневной свет падал сквозь окно казармы на вытоптанный крысиными лапами земляной пол. Внутри никого не было, лишь Инбар сидел рядом с Грат, держа её за лапу. Быстрый взгляд – меч на месте. Уже хорошо. Мартин встал, подковылял к стоявшей в углу бочке – голова казалась тяжёлой после ночной прогулки, ещё заболеть тут не хватало – и с отвращением ополоснул морду затхлой водой. Солнце сияло в белёсом небе. Крысы и ящеры суетились во дворе, стаскивая к стене какие-то обмотанные тряпками брёвна. Оглядевшись, Мартин заметил, что у длинного сарая стоят двое. В одном из них он сразу же признал Ублаза, а вот второй был ни кем иным, как Звездохватом. Опираясь на деревянную стену, заяц с интересом смотрел, как ящеры с пыхтением катили бревно. – Знаешь, император, а ведь если эти твои снаряды заполыхают прямо здесь, то крепости не поздоровится… – Не поздоровится тем, кто попытается в неё залезть, – желчно бросил Ублаз. – Ха! Ну, моё дело предупредить… Мартин опять ощутил, как внутри поднимается злоба. Вместо того, чтобы поразить врага или хотя бы выразить всё возможное к нему презрение, Звездохват болтал с ним, словно с добрым приятелем! Казалось, что этому зайцу было попросту всё равно, с кем, за что и против кого сражаться – лишь бы получилась горячая драка. Шли вторые сутки с тех пор, как команда оказалась на Сампетре, и во что они за это время превратились? В кучку растерянных заложников Ублаза? «Спасти аббата… Спасти аббата… Спасти аббата… – повторял про себя Мартин. – Это оправдает всё… Выведать у императора, где он его прячет… Прокрасться ночью… Поставить Ублаза в безвыходное положение…» Нет, всё же ночное предложение Звездохвата – дождаться момента, когда и Ублаз проиграет, и пираты ещё не захватят цитадель – казалось лучшим. Пока что. – А тебя, Мартин, попрошу пройти со мной… Мартин вздрогнул. Ублаз оказался совсем рядом, а он ничего не заметил. Неужто боевые навыки исчезают? – Идём, идём, воин. Нам есть, о чём поговорить. Следуя за Ублазом, Мартин угрюмо озирался по сторонам. Пустая мрачная цитадель походила, вероятно, на то, как выглядел древний Котир перед своим крахом. Вот только сейчас падение злодея вовсе не сулило победы героям. Вскоре они оказались в том самом зале, где вчера так бесславно прервался успешный, как казалось, путь команды. Мартин встал у стола, сжав рукоять меча. Может быть, Ублаз решился на поединок? Вот была бы удача! Пусть два воина скрестят мечи – и победитель получит всё! Только такой исход достоин наследника Матиаса и Маттимео! Мартин уже хотел раскрыть рот, чтобы бросить императору вызов, как тот вдруг откинул плащ. – Ах, вот незадача! Ключики-то я забыл! – Ублаз похлопал себя по широкому поясу. – А без них ты дверь не отопрёшь, к старичку не попадёшь… Мартин едва удержался от того, чтобы врезать кулаком по столу. Ну Ублаз, ну хитрец, всё продумал! Конечно, убей он его сейчас – и поди ищи путь к аббату. – Присаживайся, – Ублаз указал на стул напротив себя, взял со стола кубок и подставил под свет так, что золото заблестело. Пару минут они молчали. – Ты всё ещё на что-то надеешься? – заговорил Мартин. Он лишь искоса следил за Ублазом, опасаясь поймать его взгляд. – Твои союзники разбегаются. И, между прочим, я готов сказать, кто будет следующим… Воин Рэдволла, торгующийся со злодеем! Какой позор! Мог ли его дед представить такое? «Уважаемый Клуни, я могу сообщить тебе кое-что об интригах в твоей армии, не бесплатно, конечно…» Правда, тогда Матиас был у себя дома. А сейчас его внук сидит в доме Ублаза. – Союзники, говоришь? – Ублаз с какой-то чуть ли не нежностью провёл лапой по золоту. – Мартин, друг мой, у императора Ублаза есть только один настоящий союзник. Это император Ублаз. Все прочие – временные попутчики. Сегодня – одни, завтра – другие… Так что, позволь, вопрос с ними я решу как-нибудь сам. Давай лучше поговорим о тебе. Да-да, о тебе, Мартин. О вас. О Рэдволле. Кажется, ты удивлён? Видно, Мартин и впрямь не смог скрыть искреннего удивления, и Ублаз довольно расхохотался, обнажив мелкие острые зубы. Но с чего бы ему интересоваться Рэдволлом? Может, хочет выведать то, что поможет составить план нападения? – Я давно следил за вами. Знаешь, эти ваши привратники и летописцы таки болтливые… Стоит заглянуть на огонёк какой-нибудь промокшей старой мыши – всё выложат, только слушай. Правда, самого главного я так и не узнал… Может, хоть ты объяснишь? Ублаз взял толстую бутыль из тёмного стекла и налил вина в кубок. – Одна из последних. Да, осада – штука неприятная. Тебе, верно, дед-то уж рассказывал, как Клуни ваш домик стерёг? На, выпей! Не боись, не отравлю, мне дохлые мыши тут не нужны! Мартин взял кубок, но пригубил его лишь после того, как Ублаз демонстративно опрокинул остатки из бутыли в пасть. – Так вот. Ради чего вы живёте, Мартин? Цель? Смысл? Мартин опешил. Чтобы злодей интересовался смыслом рэдволльской жизни? Но ещё более воина смутило внезапное осознание того, что вообще-то и внутри красных стен никто особо не задавался вопросами такого рода. Да, во времена до войны Поздней Розы в Рэдволле существовал орден странников-целителей, но со смертью последних помнивших его стариков традиция прервалась. Топать в рясе по просторам Страны Цветущих Мхов охотников больше не находилось. Выбитые на стене заповеди ордена замазали при ремонте ещё до рождения Мартина, и он никогда их не видел. Какой же оставался смысл у жизни обычного рэдволльца? Да просто жить и радоваться, наслаждаться миром и покоем. Что ещё нужно для счастья? – Рэдволл – обитель мира и покоя, добра и справедливости, - заговорил Мартин, изо всех сил скрывая растерянность. – Мы боремся с такими, как ты, ради того, чтобы все добрые звери могли безопасно жить на своей земле! – На своей… – задумчиво повторил Ублаз. – Так вот и я, вроде как, не на чужой живу… А что такое добро, Мартин? Что ты называешь добром, и что – злом? Новый вопрос прозвучал для Мартина так, как если бы его собеседник попросил объяснить, почему небо синее, а вода – мокрая. Добро – это Рэдволл и мирные звери, зло – хищники. Это казалось таким очевидным, таким понятным, но… Попробуй объяснить хищнику, почему он – зло! – Добро… Это жить мирным трудом, дружить и уважать друг друга… Не грабить и не убивать… Добрый – это тот, кто никому не причиняет страданий! Мартин испытывал странное чувство, похожее на то, что он ощутил, когда ступил на Сампетру. Проникновение в неизведанное. Впервые он не боролся со злом, размахивая мечом, а вынужден был что-то объяснять… И впервые он должен был, словно смотря со стороны, обосновывать нечто для себя очевидное. – Хорошо сказано – не причинять страданий… – задумчиво повторил Ублаз. – Только вот рыбку-то вы ловите? А ей, поди, больно. Тебе бы железный крюк в ротик воткнуть, да в море утащить. Приятно будет? – Рыба неразумная, – буркнул Мартин. Только как там старая Фермальда называла хариуса из аббатского пруда? Противник, друг, враг… Но так можно называть только того, кто разумен. Были ли то бредни выжившей из ума белки, или она поняла что-то, скрытое от остальных? – Что ты знаешь о страдании, Мартин? О боли? – Ублаз не унимался и продолжал задавать вопросы, казалось, дурацкие, но на которые так трудно было ответить. – Радость для одного – боль для другого. То, что один назовёт добром, другой проклянёт. «Жизнь у рыбы серебристой мы отнять решились, право…» – ваша присказка застольная, верно? Те, кого под своим знаменем собрал Клуни Хлыст, кому он дал еду и повёл за добычей – должны были считать его злом? А лисёнок, на глазах у которого убили его мать, должен был после этого поверить, что ваше аббатство – обитель добра? Ублаз поднялся с кресла, нависнув над Мартином. – Знаешь, а очень ведь удобно быть мирным и добрым, когда в твоём распоряжении чудесная крепость и куча жратвы. А вот когда ты – какой-нибудь голодный бродяга, которому каждый готов кишки выпустить, как выживать прикажешь? – Ложь! Ты лжёшь! – Мартин вскочил. Между ним и Ублазом простиралась гладкая поверхность стола, и в ней воин увидел смутное отражение ухмыляющейся морды. – Клуни Хлыст был грязным бандитом, как и его шайка. Куроед с мамашей были шпионами. Они сами выбрали путь зла и обмана! Никто их не заставлял! И поплатились за это! Так же, как поплатишься однажды ты! Ублаз тихо смеялся. Мартин подумал вдруг, что не может прямо сейчас выхватить меч из ножен и снести ему башку не только потому, что тогда не найдёт аббата. Но и потому, что тогда эта тварь умрёт непобеждённой. Просто защищать Рэдволл клинком, попробуй-ка защитить его словом! – Выбрали? А что выбрал ты, воин Рэдволла? Или ничего не выбирал? Просто жил так, как тебя воспитали, брал всё готовым и разжёванным? И, конечно, никогда не думал о всяких там мерзких лисах, хорьках, куницах, которые и на свет появились для того только, чтобы кто-то на них потренировался в фехтовании… – Да? А теперь скажи ты, Ублаз, император Сампетры – им кто-то запрещал жить мирно? Построить своё аббатство, засеять поля и собирать урожай? Наверное, тот же, кто не даёт тебе поделиться с пиратами строительным лесом, да? – Молодец, хорошо уроки учишь, – в усмешке Ублаза мелькнуло некое мимолётное уважение. – А теперь усвой главный – нет никакого добра и зла! Каждый зверь выживает, как может. Это бывает удобно для остальных… Ну, или не очень. Как повезёт. Такова жизнь, Мартин. Просто некоторые прикручивают к ней всякую философскую чушь про обители добра! – Просто некоторые выживают за счёт других, - парировал Мартин. Он уже втянулся в эту игру, странный бой, подобного которому не доводилось вести ни одному герою минувших сезонов. – Только вот те, кто избирают путь добра и любви, всегда побеждают. Потому что в нашей слабости кроется сила, которую тебе не понять! – А может, дело просто в том, что вы такие же, как и мы? Только похитрее? Привыкли скрывать интересы под красивыми фразами? Впрочем, болтать можно бесконечно. Позволь немного покопаться в твоей памяти, Мартин. Вчера, помнится, я был грубым. Сейчас сделаем это осторожнее. Посмотри мне в глаза. Давай, не бойся. Больно не будет… Мартин замер. Сейчас надо было собрать всю волю, все душевные силы, сжать их, как зимой сжимают в лапах снежные комки, делая их твёрдыми. Только так можно противостоять тёмной магии Ублаза. Подняв голову, Мартин взглянул прямо в уставившиеся на него чёрные шары. Таинственные искры вспыхнули в их непроглядной глубине … …Мартин стоял в пыльной, заваленной всяким хламом комнатушке. Старое кресло… Приглушённый свет падает на доски пола… Да, это ведь обитель старой Фермальды! Ежиха Пижма растерянно озиралась по сторонам. Старик Ролло со вздохом уселся в кресло, подняв облако пыли, и принялся зачитывать белкин стих-загадку. Прошлое встало перед Мартином, словно во сне, но гораздо ярче. Так же, как и в тот солнечный день, они вместе рассматривали доски, надеясь найти разгадку. Странно, Мартин ведь уже знал, что будет дальше, но делал опять то же самое. Не было уже никакой Сампетры, никакого Ублаза, лишь пылинки плясали в косых лучах, слышалось пыхтение Пижмы и тяжёлое дыхание Ролло. Вот старый мышь опять уселся. – Нет, нет, я уже стар для таких дел. Продолжайте сами… Гнев вспыхнул в Мартине, словно сухая трава от упавшего в неё уголька. – Ну что, будешь помогать нам или нет, старый бездельник? – он резко отодвинул кресло, Ролло взвизгнул… Видение остановилось. Всё замерло, как на гобелене. Почему-то Мартин сразу понял, что вот он, момент, который в его памяти разыскивал Ублаз. Только что он, воин Рэдволла, оскорбил немощного старика, толкнул его, не думая, что тому это неприятно… Точно так же, как пираты, убивая семью Лутры, не думали, что тем больно и страшно. Мысль ударила его, словно колокол, рухнувший на Клуни Хлыста. Мог ли Мартин подумать, что его собственное прошлое, мимолётный эпизод, который он бы никогда и не вспомнил, способен ранить больнее любого меча? Да, его зло было несравненно меньше того, что сотворили те убийцы, но так ли это важно? Он, воин Рэдволла, защитник аббатства, мира и всех добрых зверей, хотя бы на мгновение встал на путь зла, без всякой нужды причинил боль и страдание тому, кто не мог себя защитить! Мартин открыл глаза. Морда Ублаза приняла вид снисходительного победителя. Не прикасаясь к мечу, он одержал самую, быть может, страшную свою победу: опрокинул идеалы Рэдволла, показал, что они – просто шелуха, которой лицемерные звери прикрывали свою хищную натуру! – Нет! – Мартин вскрикнул, преодолевая нестерпимую боль в груди. – Может быть, я недостоин… Я совершил ошибку… Я допустил зло… Но добро есть! И оно победит! Пусть не в моём лице… Не в лице… Рэдволла… – Ну так кто же решает, что есть добро, а что – зло? – прошипел Ублаз. – Ты? Я? Каждый сам по себе? Чего стоит то добро, которое не нужно никому, кроме своего ничтожного автора? Мартин стоял, упёршись лапами в стол и смотря мимо Ублаза. – Знаешь, что, император? Мы многовато болтаем. Давай к делу. Когда ты отпустишь аббата? – Стало быть, не желаешь продолжить философскую беседу? А жаль, – Ублаз нарочито развёл лапами. – Ну, к делу – так к делу. Услуга за услугу, помнишь наш договор? А теперь представь… Я, ты, аббат. Твои друзья. Все на одном корабле уходим отсюда, оставляя Сампетру за кормой навсегда… – Мои друзья убьют тебя. И я не буду им мешать, – усмехнулся Мартин. – Ах, какая жалость! Ладно, видно, такая у меня судьба – быть убитым добрыми зверюшками, которым нисколько не жалко старую куницу… Но это ещё впереди. Под замком у берега стоит «Морской змей». На нём и прибыл твой драгоценный аббат. Подготовишь корабль к плаванию – получишь его целым и невредимым. Понял? – Идёт, – ответил Мартин, стараясь, чтобы голос звучал как можно легче и доверчивее. В том, что император не собирался держать слово, сомнений не было. Но если Ублаз хочет использовать Мартина, почему бы Мартину не использовать Ублаза? Особенно если ему только что объяснили и показали, какой он на самом деле плохой зверь…

То чувство, когда обзор на фанфики сам становится фанфиком

Соль нынешнего конкурса в том, кому какая пара выпадет и как литературно решить проблему взаимодействия вошедших в неё персонажей. Итак, в результате имеем ряд очень здоровских фанфиков и начавшийся неплохой фидбек! К нему я и присоединяюсь. Первым у нас идёт «Таинственный гость». Изобразить чудом спасшегося и покаявшегося (или, напротив, жаждущего мести) злодея – это уже не раз заявлявшая о себе традиция в рэдволльском фанфикшине. Помню в таком качестве Слэгара, Клуни, а вот теперь и Унгат-Транн. Учитывая созданную автором интригу, не хотел называть имя, но, раз уж предыдущие комментаторы раскрыли, то ладно. Насколько возможно покаяние Унгата, а не сбор им новой орды? А почему бы и нет? Дело в том, что рэдволльские персонажи обычно не несут в себе глубокой проработки, и это даёт фикрайтеру немалую свободу рук при работе с ними. Правда, повреждения, полученные котом в конце «Последней битвы», уж больно фатальны, но, не окажись выдры-матросы такими чудесными врачевателями, и диалога у нас бы не было… Тут высказывали недоумение, почему Чибб не донёс СоСопу о появлении кота. Позвольте сказать, что сначала он вообще не понял, что это за зверь. То, что с ним говорит кот, до дрозда дошло только при второй встрече, при упоминании Северных земель. К тому же, Чибб – персонаж «себе на уме». Лесные партизаны сразу сказали, что он «не из наших». Мог ли он подумать (верно или нет – другой вопрос), что они не станут церемониться с инвалидом, и сообщить о нём – фактически выдать его на расправу? Особенно если действие происходит после смерти Фортунаты. Да, к сожалению, автор не намекнул, в какой момент сюжета происходит действие. Также и мотивацию дрозда стоило прописать поглубже. Тему котов продолжает «Цармина и жукоплюх». Самая странная и сложная пара из написанного, я считаю! Хочется вежливо спросить – а стоило ли вообще в список вносить этого жука, который вроде как неразумен, в книге, во всяком случае, он ни слова не произносит? Тем не менее, автор не откинул столь необычный жребий и смог его реализовать, за что респект. Решение элегантно: вместо голоса жука мы слышим голос в голове Цармины, который она ассоциирует с насекомым (честно говоря, не знаю, а что тут ещё можно было придумать). Но, всё же, как уже писали, не достаёт драматичности, ощущения порога, рубежа. Разговор «с жуком» не стал для Цармины чем-то особо значимым. И, да, тут довольно жуткие описания Тёмного леса. «Одиночество, вокруг не будет ни души, от вечного дождя никуда не спрятаться. Он будет барабанить по твоей прелестной шерстке, сдирая кожу до костей… Темный лес любит убийц, любит тех, кто всю свою жизнь приносил страдания и разрушения, он питается их оскверненными душами, выедая до основания, поглощая все яркие моменты жизни. И в итоге от тебя останется лишь тусклая призрачная оболочка, которой вечно придется бродить в самом худшем месте, что есть в твоем сознании». Почему-то мне кажется, что автора на это могло вдохновить какое-нибудь аниме. А вот и типа юмор – «Звать меня Смертный Извив». Юмор – штука такая, кому зайдёт, а кому и нет. Вроде как, судя по комментариям, зашло. В целом воспринимается как самодовольный рассказ скучающей у переправы змеюки, которой хочется потешить путников байками про себя любимую. Ползал ли он в барсучью гору или нет, что ему там говорили – поди проверь. Но примечательно, что тут диалог по сути вписан в сплошной монолог, форма получилась оригинальной. Идя дальше, обнаруживаем, что на конкурс пришли стихи, и первый из них – «Волшебная выдра». Забавный короткий стишок про знакомство с Маской, напоминающий что-то, кажется, английское детское… Какой-то очень знакомый ритм, да. В общем, мило и симпатично. Но с Маской мы ещё на этом конкурсе встретимся! Ну а «Крот, у которого был шанс» оказался весьма детально вписан в события книги. Правда, диалога тут маловато, хотя сюжет и построен вокруг него. И, да, здесь возмутительно неканоничный Динни. Который по воле автора превратился в этакого диссидента. Но, говоря откровенно, персонаж Динни в книге едва ли чем наполнен. Чтобы с ним написать нечто с претензией на серьёзность, а не просто «пошли-побежали-пообедали-поспали», придётся неизбежно прописывать кротику что-то оригинальное. Слова Вердоги про «другого Джиндживера» интригуют (может, автор дал отсылку на что-то, что только собирается написать? Поживём-увидим…) Можно заметить и отсылку к религиозному понятию о Страшном суде (день, когда каждый из нас узнает свою вину). Правда, вот это – «оставил за полосатой спиной» – у барсуков полосатая всё-таки морда, а не спина. Рассказ «Вместе» – бытовая зарисовка, жанр, в рэдволльском фанфикшине нечастый. Мне он напомнил «Праздник урожая» Пижмы. Тоже раскрывается тема совместного мирного труда и взаимопомощи. Писать про это на самом деле труднее, чем экшн с рубиловом. Сеттинг Рэдволла позволяет задаться вопросом, почему описывать зло, войну, ужасы проще и легче, чем мир и добро? Впрочем, идём дальше… И снова поэзия! Так и называется – «Поэзия в Лесу Цветущих Мхов». Поэзия, правда, «белая». Мне кажется, очевидно, что у неё и «Волшебной выдры» один автор. Это доказывает уже то, что действует один персонаж – Маска. Видимо, автору достались две пары – Командор – Колумбина и Маска – Вепрь Боец. Маска, конечно, находка в рамках нынешнего конкурса, поскольку его можно превратить в кого угодно, ну, кроме птиц… рыб… змей… Ну, вы поняли. Тут выясняется, что наша волшебная выдра умеет менять не только вид, но и, кхм, пол. И радостно это демонстрирует, вводя в заблуждение несчастного Вепря. Сразу вопросы – зачем он это делает, к чему это скабрезное переодевание в Прекрасную Белочку, почему он… она… оказалась рядом с барсуком? Во всяком случае, следом за последней строчкой можно дописать: «Вот тогда-то Вепрь Боец и бежал из Страны Цветущих Мхов без оглядки». Сразу два открытия преподнёс мне «Гонф и Брайан Джейкс». Во-первых, оказывается, в списке персонажей находился автор. Во-вторых, стало быть, написание фанфиков с мистером Джейксом как персонажем вполне уместно? Можно ли этот рассказ рассматривать как карт-бланш на такое творчество? Пока что, сколько помню, это единственный пример такого рода. Касательно содержания. Автор поднимает серьёзную тему отношения автора к его творениям и судьбы последних после его смерти. Созданное нами продолжит существование в сердцах тех, кто его откроет, прочитает, посмотрит… Однако можно было бы подчеркнуть, что персонаж – именно Гонф, а не кто-то другой. И слова в песенке – «мчимся мы по встречной» – может ли такой абсолютно современный образ использовать мышонок из условного средневековья? Впрочем, если представить, что всё происходящее – это чисто плод фантазии Джейкса… «Беда Джиндживера» стилем и юмором напоминает «Извива». Тут мы видим «чистый» диалог, без описаний и действий. И, пожалуй, это работает, не видится чем-то куцым и недоделанным. Создаётся впечатление быстрой, мимолётной пантомимы. Однако Джиндживер тут всё же не очень каноничен. В книге он представляется «тихоней», который ничего не может противопоставить Цармине и мечта которого – забиться куда-то подальше от ужасов жизни. Тут – это настоящий трикстер, тролль, весело танцующий вокруг Беды и в шутках-прибаутках излагающий нехитрую жизненную философию. Может, это простая жизнь на лоне природы так на него повлияла? При чтении фанфика «Все любят сладкие каштаны» у меня перед глазами стоял рисунок «Васи Ложкина» из серии про котов «Мой папа лётчик» (можете погуглить). Автору достался, кажется, Ферди, но куда же ему без брата? Аргулор – персонаж «на грани» разумного и неразумного, сложно сказать, к какой категории он, по мысли автора, относится, но тут-то он вполне разумен. Как мы знаем, в рэдволльском мире действует правило, что хищные птицы кушают только плохих парней. Однако у Аргулора мелькнула мысль потешить себя ежатиной, но неохота с иголками было возиться. Читатель, впрочем, понимает, что в душе властелина небес что-то зашевелилось доброе. Надо признать, «Ночь падающей звезды» написана красиво: ночь, звёзды, вулкан. Однако, как уже обратили внимание, на диалог всё-таки не тянет. Реплики Люпины остаются без ответа. Появление барсука и Мартина в конце текста выглядит искусственно. То есть автор умеет писать красиво, умеет в описания, но вот над композицией текстов, деятельностью персонажей стоит поработать. Ну вот и дошли до конечного (пока что) пункта – рассказа «Опасная роль». Пара Ясеневая Нога – Смертельное Копьё сама по себе ведёт, словно прямой коридор, к самому очевидному решению – описать ситуацию до воцарения Вердоги над Страной Цветущих Мхов. Что мы здесь и наблюдаем. Написано простенько, но добротно. Но здесь есть одна проблема: вопрос о «точке зрения», или «фокале», как это часто называют (поговаривают, что неверно). В фанфикшине это обозначается термином POV – point of view. POV-персонаж – тот, глазами которого, через восприятие которого мы наблюдаем историю. Это совершенно не обязательно первое лицо (я сделал, я увидел и т.д.) Это тот, о котором мы читаем: «он почувствовал», «он подумал». Так вот, в этом рассказе точка зрения очень сильно меняется. Мы читаем: «Ох, даже не знаю... - В присутствии старого друга Смертельное Копье позволил себе проявить слабость, но осторожность не заглушал. Всякое может быть» - т.з. С.К. Мы видим, что он чувствует, читаем его мысли, воспринимаем ситуацию «из его головы». И тут же: «Советник задумчиво постукивал деревянной ногой по полу, просчитывая возможные варианты… Куница выждал паузу, чтобы дать время понять его идею». Тут уже т.з. Я.Н. – мы видим уже его мысли. Если бы было написано: «Кот услышал, как по полу стучала деревянная нога. Видимо, советник всерьёз задумался над вопросом» - то это было бы уже продолжение первой точки зрения. Возможно написать повествование с точки зрения «всезнающего», отстранённого от повествования автора, который «висит над головами» и «раскрывает» читателям то одну, то другую. Так писали в XIX веке все эти Толстые, Диккенсы, Достоевские и т.д. Но это требует своего оформления и мастерства, чтобы читатель ощущал эту отстранённость. Мне представляется, такая манера больше подходит крупным произведениям. Можно написать произведение и со сменой точек зрения персонажей. Однако тут у нас маленький рассказ. И, мне кажется, лучше было бы написать его с единственным POV. Чтобы, например, Смертельное Копьё вызвал к себе Ясеневую Ногу, выслушал его, оценил ответ, догадался о его чувствах. Или Ясеневая Нога пришёл по вызову, изложил свою идею, с тревогой размышляя о возможных мыслях повелителя, а затем с облегчением пошёл выполнять план. Итак, мои голоса: «Таинственный гость» – за раскаявшегося Унгат-Транна и драматичность. «Цармина и Жукоплюх» – за решение для самой сложной и необычной пары. «Волшебная выдра» – за складный и симпатичный стих. «Вместе» – за добрую бытовую историю. «Все любят сладкие каштаны» – за ежат и подобревшего Аргулора, вообще за милоту. Всем участникам спасибо! Мне, кстати, идея лотереи персонажей понравилась, хотя её тут критиковали.

@Мартин Вовремя) Кстати, если писать отзывы, то инкогнито может быть легко раскрыто... То сочинение, которое не осветил автор отзыва - с высокой долей вероятности его собственное)

Все помним, да - кнопку "Показать результаты" не нажимаем, это ловушка! И зачем она вообще нужна...

Это конец или планируешь дальше писать?

- Господин! Тут пришли… для переговоров… Расконса откинул тонкое одеяло и, сонно щурясь, уставился на горностая Оскала. - Гони их прочь. С куницей – никаких разговоров! - Не, они, это… Сами по себе! Не от императора… Вараны! Лис плеснул себе в морду воды из чана и поднялся с ложа. Неужто вараны, знаменитые надзиратели Ублаза, оставляют своего господина так же, как Сагитар? Какая удача! Если чешуйчатые и вправду перейдут на сторону пиратов, то, быть может, и штурм не потребуется! Быстро накинув плащ, Расконса вышел из палатки и тут же ощутил бодрящую ночную прохладу. Кругом собрались пираты, и отсветы факелов плясали на их мордах. Трое варанов стояли напротив входа в палатку. В полумраке они напоминали причудливые жуткие деревья. - Зззурргат имеет неччто сссказзать Ррасссконсссе, - раздалось шипение. Расконса уже слышал имя Зургата. Лис припомнил, что этот ящер вроде как занимал высокое положение, будучи едва ли не вторым после Ласка Фрилдора. Интересно, кстати, где сам Ласк? - От нассс – башшка куниццы. От вассс – обещщание не тррогать насс, трреть добычччи и коррабль. Чччтобы нам на рравных с вами моррссским рремессслом зззаниматьссся! Конечно, не раз за последние дни Расконса мечтал поразить гнусного императора в честном бою, самому вонзить клинок в покрытую бурой шерстью плоть, увидеть, как навсегда закроются жуткие глаза… Но раз уж выпал чудный шанс решить проблему чужими лапами, глупо было бы им не воспользоваться. Треть добычи – ерунда, если сравнить с тем, что получит грядущая свободная пиратская республика. А потом… Кто знает, не отправится ли набитый чешуйчатыми тварями корабль внезапно на дно? Расконса едва сдержал ухмылку, вспомнив преподанный Ублазом жестокий урок. - Идёт! – уверенно ответил Расконса. – В отличие от вашего прежнего – он постарался сделать ударение на этом слове – хозяина я умею держать слово. По лапам? - Ещщщё кое-ччто, - продолжил Зургат. – Ублаззз прритащщщил ссюда выдрр. Они должны умерреть. Обещщай не бррать их к ссвоим! - Естественно! - И Ррромсска. Тварррь сссгубила Лассска! Сссмеррть ей! - Ха! О чём разговор? На самом деле Расконса был весьма рад, что Ромски не оказалось на острове сейчас, когда вспыхнула война. Он никогда не любил эту хорьчиху, уж больно независимо она держалась. Было и ещё кое-что… Бурлящее штормовое море за бортом… Вскрик… То, что Расконса желал схоронить в прошлом так же, как и тот удар кинжалом, что прикончил капитана Барранку. В общем, если бы ящеры разделались с Ромской, лис точно бы не огорчился. - Эй, ты что там мелешь? – Оскал шагнул вперёд, оказавшись между Расконсой и вараном. – Где Ромска? - Сссидит в цццитадели! – недовольно бросил Зургат. – Сссдадите её нам – получччите башшшку куниццы! - Да, я сказал! – крикнул Расконса, но его перебил голос Оскала: - Ребята! Ромска жива! Она здесь! До сих пор молчавшие пираты возбуждённо загудели. Расконса сжал зубы; он знал, что на острове Ромску в общем уважали – насколько это было возможно в обществе пиратов. Кому-то она помогла разделаться с долгами, за кого-то замолвила слово перед Ублазом, ещё кого-то пристроила в свой экипаж. И сейчас те, кто это помнил, вполне могли стоять тут, совсем рядом. - Слушай сюда, ты, толстокожая гадина! – Оскал схватил с подставки факел, ткнул им в варана, и тот отшатнулся. – Если хоть когтем тронете Ромску – украсим цитадель вашими шкурками, ясно? - Или Ррромсска, или башшка куницццы! – рычал, отступая, варан. – Выбирррай! - Да за кого вы вступаетесь?! – заорал Расконса. – Подстилка Ублаза! Предательница! Она с ним осталась, это вам не понятно? - Ха, так он её в заложниках держит! – отозвался из толпы крыс Балтур. Расконса беспомощно глядел, как, оглашая окрестности шипением и проклятиями, вараны уходили обратно к замку. - Идиоты! Придурки! Твари тупые! – вопил лис, забыв о всяком уважении к пиратам, с которыми умные командиры всегда старались считаться. – Согласились бы – мы бы получили и замок, и весь остров! Вам та подлая шкура дороже, да? Всех завтра на штурм погоню! Своей кровушкой за тупость расплатитесь! - Проорался? – хладнокровно спросил Оскал, когда лис, тяжело дыша, умолк. – Думаешь, много осталось тех, для кого понятие чести что-то ещё значит? Барранка уже по тёмному морю ходит, решил теперь Ромску туда же отправить? Что-то подозрительное и недоброе мелькнуло в словах горностая. Расконса взглянул ему прямо в глаза и твёрдо произнёс: - Барранку убили прихвостни Ублаза, это всем известно! - Ублаза, говоришь? То-то я припоминаю, странно он умер… Подбежал к тебе, обнял и тут же свалился. Ловкие же у императора прихвостни, не находишь? Оскал шагнул к Расконсе, воинственно взмахнув факелом, искры с которого упали на росистую траву. Много сезонов Расконса приучал себя таить мысли и чувства, и сейчас ему пришлось собрать все силы, чтобы не отшатнуться и не выдать ледяного ужаса. - Он был уже смертельно ранен, когда мы обнялись. И успел шепнуть только, что оставляет восстание в моих лапах. И надеется, что мы прирежем проклятую куницу. А что ты, Оскал, делаешь, чтобы выполнить его последнее желание, а? Бросаешь гнусные намёки на командира? Чтобы мы все тут перессорились, а Ублаз прикончил нас поодиночке? Может, если бы пираты всей толпой встали сейчас на сторону Оскала, он бы одержал победу, и Расконса расстался бы не только с властью, но и с жизнью. Однако толпа нерешительно стояла, всё ещё не понимая, кого из них двоих поддержать. Некоторые испуганно перешёптывались. Время будет работать на того, кто перехватит инициативу; осознав это, Расконса хищно облизнулся и рванулся в атаку. - Чего сопли жуёте? А ну, скажите, кто организовал осаду? Кто вас всех собрал после смерти Барранки? Да если бы не я, все бы на реях болтались сейчас да чаек кормили! Единство – залог победы! Кто против меня – тот за Ублаза! Вот этот… - лис с силой ткнул Оскала кулаком в грудь, так что тот чуть не свалился. – И эта ваша драгоценная Ромска – предатели! Ты… Оскал, ты больше не капитан! За попытку бунта и клевету я лишаю тебя всякой власти, теперь ты простой корсар! Но я милосерден, и сохраню тебе твою жалкую жизнь. Если отличишься – может, ещё что-то получишь. Все всё поняли?! - Расконса молодец! – крикнул кто-то, и эти слова подхватили другие голоса. Злобно сплюнув, Оскал швырнул факел в подставку и понуро поплёлся прочь. Весы, так опасно поколебавшись, склонились в сторону лиса. Как же ему хотелось сейчас сорвать с пояса верный кинжал и метнуть в спину наглому горностаю! Но нет, нельзя, это вызвало бы новые подозрения. Тот, кто готов разделаться с напарником из-за нескольких слов, и капитана мог убить. Зато показная милость отведёт подозрения. Пираты разошлись. Расконса вернулся в палатку, плюхнулся на землю и опрокинул чан с водой себе на голову. Потом ещё долго сидел, уставившись на подсвеченную факелами парусину и слушая гулкое биение сердца. Такого страха, как сейчас, он не испытывал даже тогда, когда тонул на продырявленном Ублазом «Кровавом киле». Окажись Расконса не столь сметлив, если бы Оскал сумел перетянуть толпу на свою сторону… Но самым паршивым было то, что правда о судьбе Барранки начала вылезать из тьмы. Оскал верно понял, что именно произошло тогда в пылу битвы на северном берегу Сампетры. А Сагитар Расконса сам всё тогда рассказал… Проклятье! Расконса рванул лапой по сухой земле, оставив на ней борозды от когтей. Впрочем, впереди ещё штурм, а в бою много чего может произойти. Кто-то погибнет. В том числе, видно, и Оскал, и Сагитар, и Ромска. Или с кем-то из них произойдёт несчастный случай… Например, кто-то споткнётся и упадёт прямо на неудачно торчащее лезвие… Расконса усмехнулся при мысли о том, что в деле расправы над неугодными он явно брал пример с Ублаза, собственного смертельного врага. Став лидером повстанцев, объявив войну тирану, он вдруг сам начал превращаться в тирана. Впрочем, такая перспектива лиса вряд ли огорчала. На следующий день угрюмый Расконса с утра бегал по равнине, собирая пиратов, сбивая их в отряды так, чтобы те, кто оказался свидетелем ночного скандала, всюду были в меньшинстве. - Вечером будет штурм, - сказал Расконса командирам, скользя по их мордам подозрительным взглядом. – Хватит тут бока отлёживать. Я возьму отряд и пойду к воротам, что выходят в порт. Остальные пусть здесь отвлекают надзирателей. Ясно? - Ты же не хотел распылять силы… - пробормотал Балтур и тут же умолк под взглядом Расконсы. - Эта стратегия себя не оправдала. Мы без толку гуляем под стенами, а Ублаз смеётся над нами в цитадели. А потом ещё кого-нибудь сюда притащит. Так, где Сагитар? Что-то я сегодня её не видел! - Она со своими крысами, командир! – ответил выскочивший откуда-то Гоуджа. – Тренируются… Я вот думаю, может, не трогать их пока… С прошедшей ночи Расконса имел свежие причины ненавидеть фразы вроде «я думаю», но сейчас он решил к словам не цепляться. Всё равно крысам деваться некуда. - Ладно, передай только, чтобы после обеда здесь были, - он махнул лапой и, отвернувшись, успел заметить, что крыс усмехнулся. Дождавшись, чтобы Гоуджа отошёл на приличное расстояние, Расконса тихо подозвал ещё одного крыса. - Ганчо! Последишь за Гоуджей, понял? И особенно будь начеку, если он встретится с Сагитар. Если приметишь что странное – быстро ко мне. Пошёл! Ганчо закивал и быстро потрусил за Гоуджей, держась, впрочем, так, чтобы оставаться незамеченным. Прищурившись от пока ещё низкого солнца, Расконса оглядел своё воинство. Медлить нельзя. Ничего, ещё немного усилий – и проклятая куница отправится к берегам тёмного моря. Тогда он, Расконса, будет править Сампетрой, а все, кто его недооценивал, пожалеют о своём появлении на свет.

Похоже, заграницей «Рэдволл» известен и имеет влияние в большей степени, чем у нас – если судить по количеству иностранных отзывов и рецензий, которые выдаёт гугл. Есть даже рассказы о том, что эти книги значили в чьей-то жизни. Один из них – эссе писателя из Лос-Анджелеса Даниэля Хосе Руиса «Барсуки в доспехах». Оригинал – https://lareviewofbooks.org/article/badgers-in-platemail-on-brian-jacquess-redwall-series/ Я хорошо помню свою первую книгу. Нет, не ту книгу, которую читала мне мама или бабушка с дедушкой, и не ту, что досталась от старшего брата, когда он небрежно отбросил её. Это была именно моя книга, потому что я сам взял её в школьной библиотеке. Это была одна из книг сериала «Рэдволл» Брайана Джейкса, а на её обложке красовалась мышь с мечом. В период от семи до тринадцати лет я прочитал все книги этого сериала. Насколько помню, это были первые книги, которые я покупал себе сам. Я люблю фэнтези, и нет сомнения, что главная причина этого как раз в «Рэдволле». Мои вкусы разнообразны, но мне больше нравится «приземлённое» фэнтези, без эпичности и метафизических нагромождений Толкиена и Ле Гуин. «Рэдволл» стоит ниже них в этом смысле, и не только потому, что его герои являются антропоморфными животными – зайцами (автор пишет rabbits, ха), ласками и прочими – но и потому, что его мир совсем небольшой. Добро и зло тут не абстрактные силы, борющиеся друг с другом, как в манихейской религии, но проявляются в действиях и поведении конкретных героев. «Рэдволл» здорово позволяет тебе представить происходящее и включиться в него. И это было важно для меня, маленького «латиноса», который не очень-то много находил образцов для поведения в художественной литературе. Звучит иронично, но книги Джейкса, в которых описывались звери, а не реальные народы, открыли мне мир, в котором я не чувствовал себя чужим. Пожалуй, эти книги предлагали слишком «британский» взгляд на средневековье, но в то время я не задумывался об этом. Однако я ощутил некоторое родство с барсуками. Они описывались огромными, сильными, несколько упрямыми и с норовом, но в то же время они были положительными героями. Казалось, «Рэдволл» говорил мне: «Ты можешь быть хорошим парнем, хоть ты и слишком крупный для своего возраста, упрямый и непостоянный». Итак, я увидел себя в книге, вошёл в её сюжет и не чувствовал себя незваным гостем. Будучи воспитан матерью – рок-звездой, я был счастлив увидеть, что в книгах о Рэдволле женщины действуют наравне с мужчинами. Это стёрло в моём сознании разницу между «книжками для мальчиков» и «книжками для девочек». Я понял, что девочки могут быть воинами, а мальчики – целителями. В результате та типичная «мачо» риторика, которая меня окружала, не оказала на меня такого влияния, как на сверстников. Думаю, мальчикам стоит читать истории о девочках, чтобы понять, что они им не враги или какие-то противоположные существа. Всё это не означает, конечно, что серия лишена недостатков. Периодически в ней видна та мысль из эпохи колониализма, что характер героя определяется его происхождением. Крысы, рептилии и прочие «паразиты», к которым отнесено большинство хищников – отрицательные персонажи, в то время как мыши, зайцы, барсуки – положительные. Такая кастовая система приводит к тому, что ты можешь отличить плохого парня от хорошего прямо по его видовой принадлежности, хотя некоторые персонажи и поступают несоответственно ей. Всю свою жизнь, и особенно в молодости, я был связан своей идентичностью, и «Рэдволл» мало дал мне в плане освобождения от неё, от той ограниченности в выборе, кем быть. В лучшем случае, я ассоциировал себя с барсуками – они, быть может, были чересчур злобными, но всё же находились на светлой стороне. В худшем – мне приходилось как-то примирять то, каким меня хотел видеть окружающий мир, с тем, чем я сам хотел бы быть. Даже один из моих детских друзей сказал мне, что я не могу быть барсуком, ведь они хорошие, а из разговоров родителей и из телевидения он уже успел сделать вывод, что мексиканцы хорошими не бывают. Я чувствовал, что мир искусно подгоняет меня под отведённую мне роль, но «Рэдволл» сделал этот процесс вполне естественным. Хотя сериал пытался преподносить моральные уроки, они были слишком чёрно-белыми и не могли помочь мне, юному читателю, ориентироваться в «сером» мире. В этих историях всё просто: хищники пытаются захватить Рэдволл, мыши стремятся не дать им это сделать. Однако в книгах никогда не ставился вопрос – а почему хищники вынуждены воровать? Только так они и могут выжить? Почему аббатство не может придумать способ обеспечить пропитанием всех? Тут мы не видим никакой попытки понять другую сторону. Вы можете прочитать «Рэдволл» как марксист и увидеть в нём образ буржуазных общественных отношений. Мыши, зайцы и барсуки окажутся метафорой правящего класса, а хищники – вырождающегося пролетариата. Однако в реальном мире немногие люди делаются бандитами, если только их не вынуждает ситуация (спорный тезис). Я не могу припомнить ни одного случая, чтобы аббатство попыталось установить с хищниками взаимовыгодное соглашение, в отличие от частных дел милосердия, которые не могли решить системных проблем. Я не помню, чтобы хоть кто-то размышлял, как хищникам прокормить своих детей. Может, и не стоит ожидать глубоких социально-политических вопросов в детских книгах, но полное их отсутствие влияет на то, удастся ли юным читателям освоиться в мире. С формальной точки зрения, рэдволльские книги – это что-то вроде удобных формочек для печенья. Итак, у нас есть некий юный герой, повод действовать, немного проблем, задачи и, наконец, битва, которая станет завершением всего этого. Брайан Джейкс никогда не отваживался отходить от проторенных сюжетных ходов. С точки зрения того, чтобы помочь начинающему писателю овладеть его ремеслом, этот сериал вряд ли предлагает такую уж универсальную модель. Впрочем, а нужно ли это? Авторы детских книг не обязаны учить своих читателей тому, как им самим писать новые книги. В любом случае, я могу оглянуться на «Рэдволл» с высоты собственного опыта и увидеть, что не стоит повторять. Но, несмотря на все недостатки, «Рэдволл» стал моей первой книжной серией, и я люблю его до сих пор. У меня есть маленький сын, и, хотя он уже стал в некотором смысле читателем (если только имеет значение жевание и разбрасывание книг), мне интересно, какие книги он выберет, когда научится читать сам. Роясь в моих книжных полках, найдёт ли он книгу с держащей меч мышью на обложке и полюбит ли её? Или сразу перейдёт к Толкиену? Броситься ли к книгам по искусству моей жены или о спорте – моего брата? Возненавидит ли чтение и просто захочет строить что-нибудь? Не знаю, но надеюсь, что, как и я в детстве, он найдёт свой любимый сериал. Интересно, что, рассуждая с марксистской точки зрения, автор увидел в рэдволльских положительных героях образ буржуазии. Уж скорее, красностенное аббатство похоже на некую утопию – только для своих, конечно. Его жители словно перепрыгнули в коммунизм сразу из смеси общинного строя, рабовладения и феодализма, минуя капитализм. Ну, или же мы видим альтернативную историю, в которой победил не «научный коммунизм», а ранние проекты вроде «Утопии» или «Города солнца».

@ОКО 75 Самое интересное, когда ты вообще не меняешь канонические события, но ставишь их в другой контекст и добавляешь то, что осталось за кадром. И внезапно все меняется.

Мафусаил и Констанция. Два рэдволльских «ястреба». Первый накачал Матиаса героикой, основанной на мутных сказаниях про Мартина Воителя, о котором вряд ли кто вообще что-то толком может сказать. Вторая же взяла курс на эскалацию конфликта с Клуни. Кто-то хотел войны? Он её получит! Давайте присмотримся к этой парочке. Мафусаил стар, очень стар. Он помнит, каким аббатство было когда-то, и сравнивает с тем, во что оно превратилось теперь. Доблесть? Нет, не слышали, нас защищают крысы-наёмники. Гостеприимство? Пожалуйста, но на лучших местах будут сидеть наши клиенты, всякие Чёрчмаусы – Филдмаусы. Медицина? Жалкое подобие той школы, что была раньше. Прищурившись, старик глядел на носившегося по двору мышонка в великоватом балахоне. Да, это незаконнорожденный сынок Клуни… Тем лучше. Может, он-то и возродит славные былые времена? Рохля Мортимер давит его дух пацифистской болтовнёй, но Мафусаил испытал, чего стоит этот паренёк, на собственной шкуре: Зажигая свечи, подпалил усы брату Мафусаилу… Конечно, это не единственный случай. Он юный воин, этот Матиас… Или юный бандит? В любом случае, потребно испытание. От лица легендарного Мартина, конечно. Несколько ребусов… Отнесённый на чердак меч… Квест готов и ждёт своего героя! Констанция. Она всегда ходит за аббатом. Куда он – туда и она. Любой, кто захочет с ним поговорить, должен смириться с присутствием огромной барсучихи. Она его охраняет? Ха, в родных стенах? Или всё-таки контролирует? Да, Большая Полосатая Сестра – это такой друг, от которого так просто не отделаешься. Утомлённый ею аббат периодически сваливает в город, где расположен гарнизон Клуни. Там весело, можно забыть о всех этих протоколах и приличиях, посмотреть, как крысы танцуют пьяную джигу. Расслабившись, Мортимер болтает с Клуни под кружечку октябрьского эля или чего-то покрепче. О чём болтает? Не о Матиасе, нет. Клуни не хочет вспоминать о сыне. Есть темы поинтереснее. Как, например, аббата задолбала эта странная организация, которой он руководит. Монастырь – не монастырь, госпиталь – не госпиталь… « – А что, - развалившись, заявляет Клуни, - если эту твою контору продать под что-то стоящее? Ну, игорный дом там, например… Только вот что: сначала разделаемся с вашим имуществом. Потихоньку продадим надёжным зверям, они тут у меня есть, не беспокойся, навар пополам, а потом ликвидацию Рэдволла как юрлица провернём…» То ли аббат оказался паршивым конспиратором, то ли за соседним столиком сидела какая-то пронырливая лиса, но Констанция с Мафусаилом об этих делах пронюхивают. И это им очень, очень не нравится. Конечно, аббат боится свою большую подругу. Сколько раз он вздрагивал, сталкиваясь с ней в пустынных коридорах, ощущая макушкой горячее дыхание, чувствуя когтистую лапу на шее… « – Будь осторожен, отец. Не утомляйся. Мало ли что случиться может…» И он знает – да, может. Особенно если Большой Полосатой Сестре что-то не понравится. От несчастных случаев никто не застрахован… Но нет. Камень, упавший с высоты, труп в пруду, внезапное отравление – не наши методы. Это грязно, трудно и чревато. А вот опозорить аббата так, чтобы до конца своих жалких сезонов не отмылся – это да. Для начала надо разорвать его связь с Клуни… Короткий вежливый разговор с братом казначеем – и предводителю наёмников летит самое оскорбительное письмо о том, что жалованье мы задержим на неопределённый срок, юбилей аббата нам важнее. И вообще надоел ты нам, честно говоря. Готовься искать нового работодателя. Раздобыть официальную печать, что в кабинете Мортимера валяется – раз плюнуть. Подпись? Мафусаил у нас писарь, он-то не подделает росчерк чужой мышиной лапы? Конечно, ни Констанции, ни Мафусаилу в самом кошмарном сне не могло привидеться, что Клуни попрёт в лоб на аббатство. Ну в самом деле, небольшой гарнизон, ни таранов у них, ни баллист, о чём вы… А вот устроить резню и грабёж на близлежащих землях – сколько угодно. Зверюшки как раз на таком удачном юбилее соберутся, остальных колоколом созовём, кто не успел, тот опоздал, такая у нас логика, да… А теперь представьте. Аббатство лишается гарнизона. Земли разорены. Кто виноват? Разумеется, та старая зажравшаяся мышь, которая ради своего, видите ли, юбилея поссорилась с Клуни. На виду у так удачно собранных зверюшек должен будет развернуться скандальнейший судебный процесс, а там много чего всплывёт. Коррупция, махинация бюджетом, подготовка распродажи земель по серым схемам… По этому плану, звезда Матиаса должна была взойти как раз к тому времени, как оскорблённый Клуни уйдёт, предав округу разорению. Представьте себе: гарнизона больше нет, но вот вам юный воин, он нашёл и отнял у воробьёв древний меч, он собирает ополчение! Последнее, кстати, можно будет совсем небезуспешно бросить против обнаглевших от внезапной добычи собственных хищников. Пусть Матиас с мечом потешиться, закалится в бою, а там и до создания новой армии недалеко. Ах, как здорово мечталось барсучихе со старой мышью, как верили они в свой план! Но, увы, всё ВНЕЗАПНО пошло тёмным лесом. Клуни сделал то, во что никто не только не верил, но что никто и не предполагал: осадил аббатство. И довольно-таки успешно, надо сказать. Констанция первая поняла, что если этот безумный пасюк таки добьётся своего, то запланированный суд пройдёт под его патронажем. И уже она станет кандидатом на скамью обвиняемых. Старик Мафусаил много знал – слишком много. Два зверя могут сохранить тайну, но при условии, что один из них сидит в тёмном лесу. Пара слов циничной знахарке Селе – и вот сжатый лапками её гадкого сынка подсвечник проламывает старческий череп. Аста ла виста, писарь. В таком качестве ты куда безопаснее. А лисья семейка не догадалась вовремя, что свидетелей Большая Полосатая Сестра оставлять не любит, и вот лис вышвыривают под лапы разъярённой солдатне… Чудесно. Мафусаил ликвидирован лисами, лисы ликвидированы крысами. Вот так умные звери работают. А кто же такая Василика, что рядом с Матиасом оказалась да мышиную голову вскружила? Случайная фигура? Навряд ли. Кто такие эти Филдмаусы, чьей дочкой она явилась? Мы не знаем. Настолько не знаем, что в мульте их заменили Чёрчмаусами – не хотели, видать, рисовать лишнюю мышиную морду. Это, правда, в дальнейшем должно было привести к инцесту, но то уже другая история… Так кто же был этот мистер Филдмаус? Что за зверь? Может, законник-крючкотвор? Который кого хочешь оправдает, кого хочешь засудит? Очень важный персонаж для нашего плана. И вот Констанция уже сидит рядом с мышиной конторской норой, куда вся не влезает, и смущённо объясняет ухмыляющемуся адвокату ситуэйшн. « – Да, да, дорогая, я тоже никогда не любил этого развалину. Чем могу, помогу. Но, видите ли, Филдмаус не работает бесплатно… Нет, нет, только не октябрьский эль. Не с моей печенью… А вот услуга взамен на услугу – самое то. Есть у меня дочка соответствующего возраста, у неё с личным, представьте себе, не клеится, может быть… Ах, мальчик с большим будущим? Прекрасно! Что, незаконнорожденный? Ах, дорогуша, это совсем не то обстоятельство, которое способно меня остановить! Между нами будь сказано, меня вообще ничего остановить не может, хех…»

Последнее время я размышлял о начальных главах Первой Книги, с которой и пошёл эпос Рэдволльский, нащупал некоторые "интересности" и вдруг состряпал хедканон, какого тут, кажется ещё не было... Итак. Аббатство Рэдволл. Орден мирных мышей-врачевателей. Сирота Матиас. Да, в мультфильме его история раскрыта глубже, и это сейчас будет важно. Является орда Клуни... Возникает вопрос: как вообще в аббатстве относятся к вопросу о войне, врагах и нашествиях? Мортимер заверяет Матиаса, что, дескать, "мы мирные мыши, времена подвигов прошли". Ой ли? Некоторые детали позволяют предположить, что жизнь кругом вовсе не мирная и идиллическая. У мышей есть дубинки, со стен они кидают камни - то есть минимальное понятие о защите имеют. Кругом живут хищники, которые радостно (в основном) вливаются в орду Клуни. Мортимер говорит, что "даже хищники не трогают наших братьев" - значит, остальных вполне себе трогают? И, наконец, главное: звонит колокол... "Бом! Бам! Бом! Бам! Даже самые маленькие обитатели лесов и полей хорошо знали, это значит: «Опасность! В убежище!»" То есть имеется система сигналов, которые подают при опасности, и опасность повторяется регулярно. Если об этом знают "самые маленькие", колокол без дела не висит. Периодически лесной народ стекается в красностенное убежище. От кого? Логично предположить, что от тех самых хорьков и ласок, которых теперь навербовал Клуни. Рассуждаем дальше. Хотя мыши и настроены бодро, сил обороняться не видно: во всём аббатстве ни одного доступного меча, а единственный засунут незнамо куда. Но как тогда ликвидируются нападения хищников? Надо же их как-то утихомиривать. Может, у аббатства есть свой гарнизон для таких случаев? Может, он не сидит в аббатстве, а расквартирован в ближайшем городке? Но что же, орда Клуни его успела вырезать или разогнать? Или... Парам-пам-пам... Хитрый прищур... Пауза... ОРДА КЛУНИ - ЭТО И ЕСТЬ ТОТ САМЫЙ ГАРНИЗОН!!! Они восстали и пришли к красным стенам. Возможно, толстые мышиные псевдо-монахи не желают раскошеливаться на жалованье. Возможно, деньги им нужны для устроения того самого праздника, что описан в начале книги. И крыс-генерал думает - а чего это мы вообще фигнёй страдаем, полицейские функции несём? Может, отнять у обнаглевших мышей их крепость, а? И вот телега уже несётся к аббатству... При этом есть намёки, что местность Клуни, в общем, знакома. Он устраивает штаб, велит рыть подкоп. Да и в аббатстве о нём слышали, хотя стараются лишний раз задиристого соседа-наёмника не поминать. В городишке, кстати, бравые солдатушки от скуки предавались дурным развлечениям, что и преломилось в писанине Мафусаила - все эти "крысы сожрали поросят" и прочее. Может, это вообще некие символы, кто знает. Но что же наш герой Матиас? Он как-то странно и быстро завоёвывает авторитет. Его слушают, хотя он болтает банальные вещи: "будем сражаться, надо усилить стражу на стенах"... Вместо того, чтобы тихо отодвинуть парня - мол, посиди в келейке, не мешай взрослым дядям заниматься взрослыми делами - ему поддакивают. Мышонку, который вчера бегал по двору, путался в одеянии, вообще имел репутацию фрика. А странные для маленького послушника милитаристские фантазии перед гобеленом? А странные и жестокие развлечения - "подпалил усы брату Мафусаилу"... Извините, не могу поверить, что это сделано случайно... И вот вам новое откровение этого вечера... Парам-пам-пам... МАТИАС - СЫН КЛУНИ ХЛЫСТА!!! Да-да. Не так давно крыс с рогами жука-оленя уже приходил к аббату, ведя за лапку непоседливого... Кого? Крысёнка? Мышонка? Да кто разберёт... "Вот, мол, отец, случилось тут... Соблазнился в городе, понимаешь... Интрижка вышла... Да, да, грех, понимаю... Вот и последствие, представляешь... Я с диббунами ладить не умею, а он странный какой-то... Пусть у вас поживёт, а? Не откажешь служаке? Может, пользу принесёт..." И вот последствие бегает по двору в одеянии послушника. Происхождение от него скрывают. Да, да, а то ещё вообразит о себе незнамо что, выкинет что-нибудь... Пусть как бы сирота будет, так оно спокойнее. Клуни к сынку не наведывался, да и тот папашу беспутного позабыл. Может быть, Клуни бил его за хулиганство, и в воспалённом сознании это превратилось в те эпизоды разрушения мышиной деревни, которые мы видели в мульте. А тяга к оружию осталась. И вот сидит наш герой у древнего гобелена, наслаждается, смутно вспоминая меч папашин, что когда-то видал. Мортимер, понятно, пытается энергию кутёнка направить в доброе русло - отсюда и поход за орехами, и поездка с тётей Констанцией, и уверения, что у нас мир, ты, это, забудь о подвигах, старших слушайся, вот это всё... Но случилось, что случилось. Папаша Матиасов с гарнизоном, усиленным вчерашними преступниками (в книге сказано, что некоторых били, принуждая присоединиться к орде - может, потому, что те помнили, как Клуни недавно их в тюрьму швырял?) стоит у ворот. И у кого-то рождается светлая мысль... Может, вспомнит бравый офицер сынка, разжалобится, и всё закончится очередной попойкой? Видишь, мол, какого бравого наследника мы тебе воспитали. Потому Матиаса и притащили на переговоры с Клуни, хотя что там послушнику вообще делать. И вот, кажется, вот-вот всё разрешиться... Клуни читает условия капитуляции... Всё становится моей собственностью, все дела... Понятно, торгуется. Сейчас скажет, чтобы жалованье заплатили. Мы, чтобы лицо мордашку сохранить, всю эту пафосную чушь пафосно отвергнем, а жалованье наскребём тихонько... Только что-то он кутёнка признать не хочет, стесняется, что ли... И вот Матиас всё и портит. Только собрался Клуни зачитать реалистичную часть условий, как наш герой ударом палки разрывает лист. Всё, это война. Назад пути нет. Мир никогда не будет прежним. Отец и сын сойдутся в смертельной схватке... "Нет, Матиас! Я твой отец!" - выкрикнет Клуни за секунду до того, как колокол размозжит ему череп... Конечно, странной и неприятной тут оказывается роль старого Мафусаила. Он знал, кто такой Клуни, но Матиасу ничего не объяснил. Наговорил чушь про поросят и прочее. Более того, старик подорвал старания Мортимера этим своим "ты похож на Мартина Воителя". И всё, все миролюбивые наставления рушатся, пылающие мальчишеские глаза пялятся на лукавого старца. Собственно, что это за диверсия была? Не было ли тут интереса у древнего писаки пустить историю так, как мы её знаем? Что, если он давно уже был недоволен гарнизоном? Почему мы тратим деньги на этих вонючих крыс-солдафонов? Может, нам собственного воителя заиметь, а? Тёмной ночью сгорбленная фигура крадётся на чердак договариваться с воробьями о квесте для юного героя... Но, кажется, мы ушли слишком далеко...

@Greedy Хорошо, раз так.