Таблица лидеров

Для исправления потребуется около 11 часов и четырех минут.

Когда-то что-то пытался писать, и решил попробовать ещё раз. Мир в этой истории джейксовский, но персонажи все новые. Время и место действия выбраны как менее популярные у автора (соответственно зима и северо-восток СЦМ). Я хотел разнообразить и усложнить жизнь лесных жителей за стенами Рэдволла и усилить хищническую линию. В целом, всё должно получиться по классике (за исключением черт, которые мне самому в "Рэдволле" не нравятся). Никакой запрещёнки (любовь и насилие в пределах канона). Несколько глав я уже написал, выкладываю первую. Сюжет в общих чертах накидан. Очень надеюсь, что мне достанет усидчивости его наполнить и разукрасить. Читайте, делитесь своими впечатлениями и замечаниями (как литературного, так и грамматического плана). Глава 1 Снег искрился на утреннем солнце и слепил глаза. Небо было необычайно ясным – безграничная голубизна захватывала взор. В уснувшей природе царила тишина. Зима выдалась морозной. Воздух был холодным и сухим. Не было слышно ни птиц, ни зверей — наверное, все ютились в своих тёплых жилищах и занимались домашними делами, сопровождая их песнями и рассказами. Вся природа, казалось, была погружена в глубокий сон, и лишь одинокий путник устало брёл по насту и волок за лямку тяжелогруженные сани. В самом сердце Страны Цветущих мхов бежит Мшистая река, извиваясь подобно нерву между болотами, лугами и лесами, наполняя всё жизнью и движением. Её воды разносят вести о лесных жителях до самого Западного побережья. Но в эту зиму мороз крепко сковал её берега ледяной коркой, и вечная мелодия бегущей воды застыла где-то в глубине. На правом берегу реки, на светлом пригорке возвышался деревянный замок. Смена сезонов заставила массивные брёвна посереть и потрескаться, и теперь на белом снегу углём стояла эта массивная квадратная башня в три этажа с высокой четырёхскатной крышей, узкими окнами и высоким крыльцом. Внизу, ближе к воде (точнее, ко льду), в тени горящих на зимнем солнце стволов старых сосен ютились разные сараи и навесы. Пригорок с трёх сторон обступал хвойный лес, разбавленный зарослями ольшаника. Сквозь морозный воздух слышался пряный аромат печного дыма, выходящего из труб на крыше. С противоположного берега реки на пригорок смотрел крупный зверь, опиравшийся согнутой в локте левой лапой на ствол усохшей берёзы. Белый мех и тёмная одежда маскировали его под цвет дерева, хотя он и не пытался прятаться. Правой лапой зверь держал через плечо прочную лямку, за которую тащил сани. Путник был в недоумении — что перед ним — гостеприимный дом или разбойничье логово? В холодную зиму широкая река не преграда, а удобная тропа, но он вышел на неё только сейчас. Возвратиться ли ему в чащу и выйти к реке в другом месте или попробовать попасть в неожиданно показавшееся жилище? Путник почесал за ухом, и повернулся к своим саням. Бросив лямку, он достал из под холщёвой накидки арбалет и футляр с болтами. Присев на одну лапу, он принялся заряжать своё оружие. Механизм непривычно громко затрещал в глухой тишине зимнего леса, и путник присел как можно ниже, опасаясь, как бы от произведённого шума не проснулась вся спящая под снегом природа. Выждав несколько минут, он поднялся во весь рост, положил заряженный арбалет на плечо и вернулся к усохшей берёзе. Сняв с широкого пояса небольшой сигнальный рожок, он не сильно протрубил в него. Произведённый звук также показался оглушительно громким. Путник выпрямился и стал пристально смотреть на крыльцо деревянного замка, ожидая ответа. Время, прошедшее в ожидании, показалось долгим. Наконец, в замке резко хлопнула дверь, и на крыльцо высыпало две фигурки, закутанные в тёмные плащи. Над рекой раздался молодой голос: — Доброго дня тебе, странник! Раз ты подал сигнал, значит, не желаешь подкрадываться, как вор. Не стой, смело переходи реку, тебе не будет нанесено никакой обиды. Даём тебе слово! Путник, не снимая с плеча арбалета и не сводя глаз с крыльца, вышел на лёд и сделал несколько шагов. Теперь расстояние между ним и замком было достаточным, чтобы он и стоящие на крыльце звери могли рассмотреть друг друга. Его встречали два молодых ежа. Из под их серых плащей, едва накинутых на плечи, проглядывали яркие цветные курточки. Оба ежа держали в лапах по дротику. Они видели на льду реки огромного зайца-беляка с навострёнными ушами. Плаща на нём не было, он был одет в дорогой тёмно-синий кафтан, расшитый серебристыми звёздами. На широком сером поясе висели рожок, фляжка и прямой кинжал. Один из ежей, на котором была курточка жёлтого цвета, вышел на лестницу, опёрся на перила и подался всем телом вперёд. — Назовите своё имя, господин заяц, откуда и куда держите путь, чтобы мы могли доложить о вас! — прокричал он. Заяц усмехнулся, делая ещё несколько шагов вперёд. От таких дружелюбных зверей, как ежи, он и не думал ждать никаких неприятностей. Опустив арбалет и, слегка прокашлявшись, он крикнул в ответ: — Меня зовут Джеффри Вереск, я сын капитана Юстаса Вереска из Верескового стана, что под Утёсами, во. Я шёл на северо-запад, — тут заяц прервался, чтобы не застудить горло, и после короткой паузы продолжил. — Но теперь я только ищу обед и ночлег, если это возможно, во. Ежи многозначительно переглянулись, и тот, что стоял у двери, скрылся в замке, а тот, что вышел на лестницу, стал стремительно спускаться. Он ловко скатился по пригорку вниз, выбежал на лёд и, запыхавшись, неуклюже отвесил поклон. — Рад знакомству с вами, благородный юноша! Меня зовут Теодор. Точнее, Осенний Теодор, сын Марты Толстопятки из рода Клёнов — хозяйки этого замка, — он мельком заглянул в большие карие глаза зайца, но смутился и стал смотреть себе под лапы. Осенний Теодор был крепким полным ежом среднего роста, такой же молодой для своих сезонов, как и вышедший из лесу беляк, но, в отличие от гостя, заметно робел. Джеффри Вереск стоял перед ним гордо, смотрел прямо и говорил твёрдо, хотя у него на морде, как у большинства зайцев, то и дело показывалась обезоруживающая улыбка. — Я польщён, во, что сам сын самой хозяйки сам вышел меня встречать, — слегка прищурившись, заговорил Джеффри. — Понимать ли мне эту любезность так, что я буду принят в вашем замке? — О, да, конечно, мы всегда рады гостям, — затараторил Теодор. — К тому же гостям таким редким. Вересковый тын над Утёсами? Так? Простите, но я даже предположить не могу, где это. Первый раз слышу. Джеффри улыбнулся, но не стал поправлять собеседника. В это мгновение тяжёлая дверь замка снова хлопнула, и на крыльцо высыпала целая гурьба ежей. Они ещё быстрее, чем прежде Осенний Теодор, спустились вниз и оказались на середине реки. Заяц насчитал двух ежей и трёх ежих, причём одна из последних была одета в красивую курточку, наподобие Теодоровой, только зелёного цвета. Все они сделали поклон, а одетая в зелёное ежиха ещё шаркнула лапкой и бойко проговорила: — Весенняя Доротея, дочь Марты Толстопятки из рода Клёнов, к вашим услугам, мой господин! — Джеффри Вереск, сударыня, — учтиво склонил голову заяц, и повторил свою просьбу, — если я могу рассчитывать на ваши услуги, во, то я бы только просил вас и вашего брата впустить меня в дом, чтобы обогреться, перекусить и отдохнуть, во. — Это мы с радостью! – бойко отвечала Доротея, с любопытством разглядывая пришельца. Вдруг её мордочка омрачилась недобрым подозрением, — неужели вы пришли налегке, или вас ограбили?! — Во-во, сударыня. Меня, попробуй, ограбь, — снова усмехнулся Джеффри. — Я оставил сани на берегу, вон за той берёзкой. — Заяц махнул лапой. Тут же другие четверо ежей, все одетые в одинаковые оранжевые туники, по кивку Осеннего Теодора побежали за санями. Весенняя Доротея пристально посмотрела на своего брата, загадочно улыбнулась, и побежала назад к замку. Осенний Теодор после прибытия подкрепления чувствовал себя увереннее со своим гостем. — И всё же странно, что в дороге вы оказались в самое неподходящее время самого неподходящего сезона, — заметил ёж куда более уверенным голосом. — Правда, на наш очаг вы наткнулись как нельзя вовремя. Через час будут подавать обед. Джеффри заметно оживился. — Это отличная новость, мой господин, во… — Ха! Что же ещё нужно. Я хоть и представился, как сын хозяйки, но я не люблю заведённый тут церемониал. Если вы не возражаете, давайте обращаться друг к другу просто по именам? — предложил ёж. Заяц добродушно засмеялся: — А-ха-ха-ах! С удовольствием, Тэд! И, раз уж мы скоро сядем за один стол, то будем же на «ты», во. Думаю, нам найдётся, о чём поболтать. Теодору явно понравилась прямая и лёгкая манера, в которой говорил его собеседник, потому что она придавала смелости ему самому. — Тогда по лапам, дорогой Джефф, будь нашим гостем! Добро пожаловать на Лысый холм в замок Гвайффон — дом и крепость всех ежей! Новые друзья ударили по лапам, и в это время ежи в оранжевых туниках приволокли сани. Теодор поспешил сменить двух ежих, которым сказал поскорее идти в тепло. Все двинулись в Гвайффон, и новые друзья перекидывались лёгкими словами. Джеффри Вереск едва поспевал за проворством своих носильщиков, даже когда те стали подниматься в гору, втаскивая его тяжёлые сани. Заяц принялся подталкивать сзади. Лысый холм представлял собой шлемовидную возвышенность с плоской (или срытой) вершиной. Массивные тёмные стены выраставшего над головой замка внушали гостю почтение. Подходя к крыльцу, он заметил, что лестница у замка приставная, и в случае опасности может быть убрана. Словно недремлющий страж возвышался Гвайффон над заваленными снегом дебрями северо-восточной части Леса Цветущих мхов. Оказавшись на верхних ступеньках лестницы, Джеффри Вереск осмотрелся, и не увидел вокруг ничего, кроме ветвей бескрайнего древесного моря, разделённого широкой петляющей полосой заледенелой реки. Зачарованная природа производила на него гнетущее впечатление даже в солнечный день. Внутри деревянного замка было непривычно темно и тепло. Приятно пахло горящими дровами и горячей стряпнёй. Потолки были низкие, стены толстые. Высокому зайцу было тесновато. Однако внутри замок выглядел гораздо больше, чем снаружи. Множество комнат и коридоров не позволяло сразу вынести представление о том, как он был устроен. Ясно было, что этаж, находившийся на уровне входа, служил для хозяйственных нужд, а ниже располагались кладовые и погреба. Но даже здесь были заметны чистота и порядок. Джеффри Вереску стало очень приятно здесь находиться. Ежей, как показалось вначале, было очень много. Почти все они были одеты в оранжевые туники, и сновали туда-сюда, вежливо кланялись гостю и бормоча под нос приветствия. Заяц отдал своё оружие двум ежам, которые тащили его сани, и теперь разгружали поклажу и уносили её куда-то наверх. — Наверху тебе уже готовится комната — объяснял Теодор, увлекая зайца в глубину центрального коридора. — Надеюсь, ты погостишь несколько дней. Да и куда отправляться в такую страшную стужу? Правду сказать, гости в наших краях редки, а уж зайцы, да ещё и зимой — вообще невидаль. Надо бы тебе заморить червячка, пока там заканчивают с готовкой. С последними словами Теодора друзья сразу оказались в комнате, которая была явно больше других. Джеффри сразу стало понятно, что именно отсюда исходила большая часть тепла, запахов и звуков. Здесь тоже сновало несколько ежей, которые снимали котлы и сковородки с плит и выкладывали кушанья на блюда, чтобы подавать их на стол, который, по-видимому, накрывался этажом выше. У низкого пивного столика, засыпанного крошками, остатками очисток и другим сором, стоял особенно крупный ёж с побелевшими не то от старости, не то от муки, иглами. Он сосредоточено ковырял когтем свежее жирное пятно на своём фартуке. Фартук и колпак были одного светло-голубого цвета с вышитыми цветочными узорами. Теодор с улыбкой подмигнул Джеффри, и окликнул повара: — Почтенный Итэн! В замок пожаловал гость. Не найдётся ли чего-нибудь, чтобы ему прогреть желудок перед обедом? Итэн встрепенулся, машинально разгладил лапами фартук на животе, словно это был его мундир. — Очень приятно, пожалуйте! — торопливо сглатывая слюну, сказал повар. Пристально оглядывая на зайца, он чинно представился — Итэн Крыжовник, старейший слуга в благородном доме Клёнов и старший повар на этой кухне! Добро пожаловать! Джеффри в очередной раз назвал своё имя и поклонился. Итэн Крыжовник проворно очистил столик от мусора и поставил глиняную бутыль и три таких же стакана. Теодор и Джеффри уселись на низенькую скамейку. Повар хмыкнул, поднял брови и подошёл к печи. Не отворачиваясь от гостя, он вслепую пошарил на полке, и достал оттуда деревянную миску с половиной большого свекольного пирога. — С завтрака осталось, как раз перекусить, — пояснил Итэн, ставя пирог на стол и садясь напротив гостя. Джеффри осушил свой стакан, и крепкая брусничная настойка обожгла его замёрзшее горло. Острые запахи разбудили аппетит, и свою часть пирога он поглотил раньше, чем удивлённый господин Крыжовник успел хорошенько его рассмотреть. «Прожорлив, как солдат» — подумал старик. Заяц осушил ещё один стакан и широко улыбнулся, показывая огромные зубы. Жилистые кулаки лежали на столе, узкая грудь мерно вздымалась под глубоким дыханием уставшего путника. Выдержав паузу и прищурившись, Итэн спросил: — Попробую угадать, сударь. Вы, верно, идёте из барсучьей горы? — То бишь, из Саламандастрона? — уточнил Джеффри, — О, если я и видел эту гору, то разве что во снах, во, — ответил он, потирая нос, который никак не мог привыкнуть к обилию пряных запахов. Итэн довольно хмыкнул: — Хм, это, пожалуй, лучше всего! Вы не избалованы ещё тамошними пирушками. Знавал я одного старого капитана в отставке, вот он воротил нос от моей стряпни. — Ежи мастера готовить, а зайцы мастера кушать. Не вижу причин быть недовольными друг другом, во, — заяц снова улыбнулся. — А, знаете, Итэн, ведь мой отец как раз капитан Дозорного отряда в отставке. Вашего приятеля звали не Юстас? Повар почесал затылок, припоминая, и сказал: — Нет, его имя звучало иначе. Кажется, капитан Гилберт Лаг Стальной Хребет. А, может, первое имя звучало как Губерт или вроде того. Точно помню, что Лаг и Стальной Хребет. Да и давненько это было. Я думаю, он сгодился бы тебе в прадедушки, а не в отцы. — Ха, пройдут сезоны, и к моему скромному имени добавится громкая привеска вроде Стального Хребта, во. Мой отец, капитан Юстас Вереск по прозвищу Таран, говорил мне, что у большинства солдат и офицеров Дозорного отряда нет никаких корней, им некуда возвращаться, во-во. Барсуки стараются их удержать при себе, даже когда срок их службы заканчивается. Но те часто чувствуют себя обузой и уходят, куда глаза глядят, во. Становятся настоящими странниками, как, наверное, и ваш капитан Стальной Хребет. — А для меня нет ничего приятнее, чем послушать стариков, повидавших мир. Капитан Лаг мне очень полюбился, но он давно умер. Теперь уж я сам старый, но мои сезоны не такие интересные. — Не прибедняйся, почтенный Итэн, — вставил своё слово Теодор, — ты видел больше, чем любой другой обитатель Гвайффона. — Я не прибедняюсь, твоя милость, — отвечал повар своему господину. — Жизнь на реке не может быть спокойной. Но мы сидим тут, как на придорожном пне, и смотрим на большие события почти безучастно. Время для моих подвигов отгремело, а для твоих, твоя милость, едва ли настало, — на этих словах его морда приняла самое глубокомысленное выражение, и он долил себе настойки. — Едва ли вы правы, почтенный Итэн — вернулся в разговор молодой заяц, подражая Теодору в манере обращения к старому слуге, — согласитесь, если бы время подвигов приходило вовремя, никто бы не смотрел на них, как на подвиги. Так я думаю, во. Итэн снова прищурился и усмехнулся: — Ха, славный юноша! Это вы хорошо рассудили. Эге, ладно, простите меня. Если я всё правильно понимаю, сударь, вы теперь идёте на службу взамен отца? — Можно сказать, что и взамен, — начал отвечать Джеффри, но замялся. Кухонный чад и настойка начинали его размаривать. В наступившей вдруг тишине заяц начал барабанить пальцами по столу и оглядывать кухонные стены, пробегая глазами целый арсенал кастрюль, горшков, ковшей, сковородок, лопаток, поварёшек, кружек, ложек и прочей утвари. Ему захотелось хорошо поесть, помыться и отоспаться в тёплой постели. Осенний Теодор понял, наконец, в чём дело, и поднялся. — Прости, я будто забыл, что ты вышел из холодного леса, — сказал он Джеффри и затем повернулся к повару, — думаю, можно потихоньку подниматься в Зал. Почтенный Итэн, спасибо за перекус и предстоящий обед. Ты не с нами? Старик Крыжовник начал уже что-то переставлять и протирать. — Э-э, нет, — зевая, ответил он. — Я опять сбил себе аппетит, таская всякие куски и крошки. Я лучше вздремну. Будь добр, твоя милость, позови меня, когда наш гость будет готов поделиться своей историей. Я очень люблю слушать путешественников, даже молодых. Джеффри галантно поклонился старику, и пошёл за Теодором, предвкушая долгожданный горячий обед. Они вышли в коридор, который внезапно опустел. Теперь вся беготня была наверху. — Чертовски занятный малый этот ваш Итэн, — шепнул заяц на ухо ежу, — кормил когда-то ветеранов старого доброго Дозорного отряда. Теодор кивнул, соглашаясь, и ответил: — Он больше, чем просто повар. Он служил ещё моему деду, который всё это построил. Итэн — живая летопись моего рода.

Ещё раз всем спасибо и ещё одна плюшка - побольше и попуффыстее))).

Песня - переделка на тему .mp3 слушать Мартин Воитель (Припев) Мартин Воитель, Отчего же ты грустишь? Может это Поздняя Роза Из дней прошедших? Я слышал голос твой Она приходит за тобой Взять тебя в свой дом В Светлой Долине? (Куплет 1) Сезонов много ушло, Друзья горой зовут его, Всё зверьё Цветущих Мхов Защищает он. Когда ходит он В руках с большим мечём, Ищет он Опасных хищников. (Куплет 2) В молодости его назвали Мартином Воителем, Зверем самым сильным В нашем мире. И молодая мышка Его любимая Будет жить, И любить его всегда. (Припев) (Припев) (Припев) (Припев)

На исходе дней… Я помню тот день, мой разум словно окутало серым туманом. Исчезло всё, остались лишь страх, боль и запах. Да, тот запах, запах смерти… А может было что-то ещё? Нет, в тот момент я хотел только выжить. И чёрт возьми, у меня это получилось! Что? Кто я? Где? Этот голос, знакомый, приятный голос. Я бы слушал его вечно, но чей он, о чём он говорит. Не разберу. Следующие пять дней и ночей я отлёживался в какой-то заброшенной норе. В ней было очень неудобно, камни сдавливали бока, а земля была сырая, местами даже глинистая. То и дело я зацеплялся лапами за торчащие корни, когда изредка выходил, чтобы найти воду и что-то съестное. За едой я выходил по ночам, а в основной мой рацион входили различного рода букашки, отвратительные на вкус травы и более-менее сносные ягоды и грибы. На четвёртый день мне даже повезло, я нашёл старую, недоеденную ворону на вкус она была кисловатой, но всё лучше, чем гадкое пойло из травы. Остальных же зверей я старался избегать, при виде моей физиономии они либо убегали, либо я пополнял свои знания в различных ругательствах и оскорблениях. Одна крыса бросила в меня камень, пол дня я зализывал лапу, но ничего я его хорошенько запомнил. Было бы неплохо, если б друзья этого гада обнаружили его где-то в овраге с пробитым черепом, или в каком-то пруду, накормил рыб так сказать! Кстати о рыбах, интересно какая она на вкус, как-нибудь нужно попробовать. Видел, как большая птица её ловит, то ещё зрелище, «вжуух - тыщщ» и глупая рыбёшка ушла на обед «хихих». Но и птица не так уж и умна, оставлять ещё трепыхающуюся добычу в своем гнезде, нужно лишь выждать момент и ужином я обеспечен. После дождя мою нору совсем затопило, и ещё снующие повсюду крысы беспокоили меня, поэтому я направился на юго-восток. После утомительной прогулки решил прилечь в кустах, спал я не крепко, всё беспокоился за свой пушистый хвост. Утром меня разбудили непонятный голоса и приятный запах картофельных лепёшек, оказывается рядом обитало семейство ежей. Они решили устроить пикник радом со своей норой, как глупо! А если какие-нибудь негодяи захотят полакомиться свежим мясом, или захотят отведать лепёшек? А может и то и другое. Но вот тот усатый меня пугает, для чего ему такая огромная дубина. Ладно, посмотри, как эта веточка будет противостоять в дальнем бою. Из трёх верёвок и камней я соорудил бола. Подойдя к семейству с правой стороны, я остановился примерно в шагах пятидесяти от них. Усач, конечно, насторожился, но было уже поздно. В один миг задние лапы ежа с дубинкой были связаны, и он, потеряв равновесие, шлёпнулся на землю. Сделав тринадцать ловких прыжков, я выхватил грозную палку усатого. Угрожающе замахнулся, и тут все разбежались в панике. Конечно, потом я отпустил того бедолагу, да-да, конечно же отпустил… Осмотрев свой новый обитель, я принялся подсчитывать свои запасы. Какой экономный Я! Чтобы пережить зиму точно хватит. Но не успев прожить в Моём доме до второго полнолуния, как в нору начали ломиться огромный Барсук с огромной секирой и те, кто остались из прошлых жильцов. М-да, надо было всё-таки их всех перебить, а не только… Но не будь я дурак, не зря же я рыл три дня запасной вход из этой пещеры. Быстро схватив мешок с провизией, под угрозы барсука я стрелой вылетел из пещеры и помчался прочь. Убедившись, что меня не преследуют, я вернулся чтобы проследить за барсуком, что ж теперь я знаю где он живет. С тех пор, где я только не блуждал, в поисках чего-то, что переменило бы мою жизнь, чего-то что дало бы ей хоть какой-то смысл. Но всё тщетно… Всё кроме того сна. Я слышал голос. Знакомый, приятный голос. Я слушал бы его вечно, но чей он, о чём он говорит. Не разберу. И тогда я встретил его, того крыса, что кинул в меня камень. Меня обуяла первобытная ярость, хотел было расправиться с ним на месте, но тот меня не узнал. С издёвкой он сказал: «Смотрите какой красавчик» и протянул мне свой плащ с капюшоном. «Тебе бы маску приятель, а то испугаешь даже костлявую». Я решил его пока не трогать, а пойти вместе с его двумя товарищами на юг, и было очень жаль, когда один из них случайно свалились с обрыва. К нам присоединились ещё пару хорьков и ласок. Все мы были объединены единой целью. Урвать Своё! И в эту ночь, мне снова приснился тот сон, он был более ярким, таким ярким, что можно было разобрать пару слов. Я решил, что это знак. На следующий день, мы недосчитались одного крысёныша, да именно того, что кинул в меня камень. Лежал он полумёртвый в какой-то луже, череп его был пробит, ребра переломаны, язык вырван… И как благородный зверь, я решил его добить. Хотел было оставить второго спутника того крыса в живых, но он задавал слишком неудобные вопросы. И чёрт возьми, я оказался прав! Тот сон, каждой ночью он становился ярче! Я начал вспоминать. Я слышал голос. Знакомый, приятный голос. Я слушал бы его вечно! В поле травки прилегли, Под кровавый свет зари. Видишь брошен медный грош, Стороной не обойдёшь. Тихо в доме у реки, Слышен только скрип двери. За окошком в эту ночь Бродит очень вкусный Ёж. Солнце село, свет луны озаряет те кусты… Мрак кромешный, злобный зной Этой ночью стражник твой. Змею ты не доверяй, Если слышишь, то слиняй. Пусть барсучий жуткий вой Не отнимет твой покой. Свою банду ты создай, Целый день всех их ругай. Солнце село, свет луны озаряет те кусты… Фокус зверям покажи, Словом, всех заворожи. Все сомнения долой, Возле красной стены той. Детки спят их укради, На восток их не веди. Вижу, бой ждёт затяжной, Право слово «Ой-ой-ой». Солнце село, свет луны озаряет те кусты… Позже пустимся мы в пляс, В морды зверям всем смеясь. А пока поспи чуток… Убери вон тот мешок, Завяжи вон тот шнурок, Притащи тот котелок. …И раздался вдруг хлопок… Наконец-то уж сгрызи эти чёртовы кусты. Я вспомнил всё. Вспомнил, как мама придумывала на ходу эту историю-колыбельную, для того чтобы я поскорее заснул. Но увы, всё это было тщетно, ведь оно пугало меня. Этот едва складный бред. А теперь я понял, может быть, это то к чему я стремлюсь, то что должен сделать? Да, я отомщу им, всем отомщу! Они поплатятся, все они! На исходе своих дней я пишу свои воспоминания, чтобы потомки всегда помнили имя ****** ***********. (К сожалению, данный фрагмент был заляпан жиром, возможно, не стоило брать этот важный документ, предварительно не вытерев лапы после поедания картофельных лепёшек) -Но кому же можно доверить такой важный документ, не первому же встречному. -задумчиво сказал лис в маске, осматриваясь по сторонам. -А впрочем, почему бы и нет… Тут, откуда не возьмись, выбегает ещё один лис с огромным мешком, он повалил на землю первого. Второй лис быстро встал и лишь кивнул другому в знак извинения. -Куда прёшь, совсем ослеп что ли! -проговорил первый, он осмотрел своего налётчика, и хриплым голосом проговорил. -Постой. Вот держи, это рукопись, пусть о нём узнают как можно больше зверей. -лис просунул в лапы лису пергамент, и позже добавил. - И пусть все помнят имя ****** *********** (к сожаленью, поднялся сильный ветер, да такой, что хоть кричи, что не кричи всё равно не услышишь.) Второй лис взял бумагу. Подхватил свой мешок и пустился прочь.

Дорогие ребята! @Мартин @Брагун @Рикла @Туманная Мгла @Kate Ravine @Scalrag @Роберт @Rybsasha Спасибо вам огромное за поздравления! ? Очень приятно, очень ценно! Низкий поклон!)

Гриди

Всем большое кошачье спасибо за поздравления и маленькая, но пуффыстая плюшка).

Глава 3 Холодное зимнее солнце быстро опускалось за чернеющие кроны деревьев на западе. Поднялся леденящий ветер, особенно сильный на открытом пространстве реки. В хижинах на деревьях в бывшей деревне водяных полёвок зажглись огоньки. Ласки и горностаихи укладывали спать своих детёнышей, напевая заунывные колыбельные своей сумрачной родины. Ласка Кайла не имела семьи, но отвечала за несколько детёнышей-сирот, к тому же имела большое влияние на матерей, и негласно считалась воспитательницей всей поросли стаи Гиены Упрямца. Некоторые хищники считали, что Кайла и Гиена были близки, хотя внешне оба держались одиночками. Воспитательница обошла все хижины, удостоверившись, что все детёныши накормлены, и спят в тепле. Она спустилась вниз, где вокруг костра сидел вооружённый до зубов отряд дежурных стражников. Вся остальная часть стаи, включая Гиену, встала лагерем неподалёку на южном берегу Мшистой реки, на твёрдой земле. Хищники поставили свои повозки в круг, чтобы получилось укрепление. Внутри укрепления тоже горело несколько больших костров. Два часовых всегда должны были патрулировать дорогу от одного лагеря до другого, сменяясь каждые три часа. Кайла дождалась у костра на болоте прихода часовых и пошла вместе с ними в сторону повозок. В главном лагере царила праздничная атмосфера. Многие хищники не спешили ложиться спать, желая отметить долгожданную остановку своего кочевья. Горностаиха Несса наигрывала нехитрые мелодии на скрипке, а три ласки подхватывали их своими дудками. Слышались смех, разговоры и перебранки. Из лап в лапы передавались стремительно пустеющие бочонки пива. Гиена торжественно восседал у одного из костров на полене, устланном ковром, и пил из красивого рога, сделанного из кости какого-то морского зверя. Ниже сидел его верный Прихлоп, который неторопливо глодал кусок вяленой рыбы, и глядел исподлобья по сторонам. Когда он завидел подходившую Кайлу, то тихонько толкнул своего господина в лапу. Гиена поднял глаза. — А, Кайла! Ты никак не успокоишься, всё бегаешь и наводишь порядок, – улыбаясь, сказал главарь. Два хищника уступили воспитательнице свои места и перешли к другому костру. Кайла остановилась строго напротив Гиены, и скрестила лапы на груди. — Я должна знать, что малютки в безопасности. Там, у костра только десяток бойцов – с тревогой сказала она. — И те недовольны, что в эту ночь должны быть бодрыми и трезвыми, — отвечал Гиена. — Ты же понимаешь, что мы не можем встать лагерем посреди болота, потому что весной нам будет оттуда не выбраться. Это место прекрасно подходит, чтобы спрятать твоих малюток. Мимо нас туда никто не пройдёт. Кайла нахмурилась. — До весны надо ещё дожить — недовольно процедила она. — Если вы утром смогли подкрасться незамеченными, то почему не смогут другие? Нельзя разбивать стаю на неравные части, оставляя самых слабых на произвол судьбы. Остальные хищники, сидевшие у этого костра, прекратили говорить и смеяться. Гиена отпил из рога и нехотя продолжил отвечать: — Жить всем под открытым небом здесь тоже нельзя. Мелюзга передохнет, да и остальные здоровее не станут. Я захватил деревню и отдал все жилища твоим детёнышам и их мамашам, а сам буду спать в повозке на морозе. Так что не надо портить мне настроение лишний раз. — Спи, где считаешь нужным, Гиена, но помни, что детёныши не мои, они принадлежат твоей стае, и ты их господин. Это твои будущие воины – при этих словах голубые глаза Кайлы опасно засверкали, ловя отблески пламени. Гиена провёл лапой перед собой, отгоняя поднявшиеся от костра искры. — Послушай, мать, — в голосе главаря послышались грозные нотки, — Если ты считаешь мои меры предосторожности недостаточными, надевай свой доспех, и дуй к дежурным стражникам. Мы здесь отдыхаем после долгого пути и славной победы. Вот-вот вернутся Скула и Доконай с вестями. Может, мы здесь вообще надолго не задержимся. Гиена пристально посмотрел на Кайлу, но та выдержала его взгляд. Главарь осклабился. — Поешь, выпей и ложись спать – сказал он несколько мягче, — довольно споров. Пока я при стае, до детёнышей никто не доберётся. Это я тебе говорю, довольно тебе моего слова? Кайла опустила лапы вдоль туловища в знак примирения и ответила: — Да, мне достаточно услышать твоё обещание, Гиена. Но сегодня я не лягу спать, и просижу у костра со стражей, пока ты точно не будешь знать, где мы находимся и кто наши соседи. С этими словами Кайла быстро ушла, расталкивая захмелевших хищников. Уже почти совсем стемнело. В костры добавили дров, и яркое пламя стало жадно хватать холодный воздух, взвиваясь всё выше к загоравшимся на тёмно-синем небе звёздам и сыпля искрами. Музыка стала громче и фальшивее, толпа затянула низкими пьяными голосами грубую песню. Прихлоп поднял глаза на своего господина. Гиена поёжился в своём балахоне и нарочно зевнул. — Я знаю, что ты скажешь – лениво сказал главарь, — я-де слишком много воли даю этой бабёнке, так? Прихлоп покачал головой: — Нет, Гиена, я этого не скажу. Страх – великая сила, но не все звери её признают. Кайла из их числа. Гиена сузил глаза и посмотрел на слугу. — По меньшей мере, она боится за детёнышей, разве нет? – спросил он. Прихлоп бросил рыбные кости в костёр, поднялся со своего места и потянулся к самой морде своего господина. — Вот именно, Гиена. – тише сказал он. — Она боится, но не за себя. Кайле нужно уважение, а не острастка, так что ты правильно поступил, что сдержал свой гнев. — Как знать. Мамаши слушаются её, а детёныши будут слушаться своих мамаш – неуверенно говорил Гиена, допивая своё пиво. — Значит, надо сделать так, чтобы Кайла слушалась тебя. Не из страха, а сознательно – также тихо произнёс старик. Гиена усмехнулся: — Ты стар и умён, Прихлоп. Что я могу сказать? Ты верный слуга и хороший друг, но ты не никогда не командовал вооружёнными зверьми. Если каждый из этих головорезов начнёт проявлять свою сознательность, будь она неладна, вся стая истребит саму себя. Я никого не должен выделять. Передо мной все должны быть одинаково безгласны. — Но я с тобой переговариваюсь и даю советы, — усмехнулся в ответ Прихлоп. — Но ведь ты — совсем другая птица, — с этими словами Гиена слез с полена и опёрся на плечо своего старого слуги. — Я не говорил разве, что из всех встреченных мною зверей за всю мою жизнь, ты единственный, кто всегда знал своё место и был им… был им.. Гиена икнул. Хмель слишком сильно ударил ему в голову. Прихлоп повёл его через расступавшихся хищников в одну из повозок. — Ты говоришь это каждый раз, когда выпьешь. Да, я знаю своё место. Это называется скромность, Гиена, простейшая вещь, которой учат ребятню. — Меня ты этому, похоже, не выучил, иначе меня бы не прозвали Упрямцем! — Это потому что я растил Гиену, а не Прихлопа. Гиена рассмеялся и потрепал старика по плечу. — Меня слишком клонит в сон, я никак не могу отоспаться. Слушай, Прихлоп. Если Скула и Доконай вернутся, пусть будят меня, пока не добудятся, — сказал он вдруг серьёзно и тихо, — я хочу первым знать, что они найдут. С этими словами Гиена нырнул в повозку, где для него была приготовлена мягкая постель из ковров и шкур. Прихлоп вернулся к костру, где присоединился к общим разговорам, но так и не выпил ни капли. Ему было неуютно на новом месте, и его старое сердце подсказывало ему тревогу. Горностай Скула и ласка Доконай не вернулись до поздней ночи, и старый слуга, не в силах уже бороться со сном, передал просьбу господина часовым и завалился спать. Но молодой горностай Уилл спать не ложился. Скоро наступала его очередь патрулировать дорогу между деревней и лагерем вместе с лаской Осриком. Они сидели на оглоблях одной из повозок и вглядывались в темноту, из которой приближались два огонька. Это шла прежняя смена, освещая факелами свой путь. Ветер усиливался, звёзды на небе начали гаснуть. Грядущий день обещал быть пасмурным. Уилл и Осрик поочерёдно потягивали подогретый грог из фляжки, которую передавали друг другу. Вдруг оба огонька впереди резко поднялись вверх, словно их подбросили, затем упали вниз и погасли. Мгновение Уилл и Осрик смотрели друг на друга, и затем в один голос закричали: — Тревога! Молодой Уилл с копьём наперевес бросился в темноту. Осрик успел выхватить из ближайшего костра головню и побежал следом, продолжая кричать: — Тревога! Тревога! Патруль! Лагерь из повозок мгновенно ожил. Часовые и те, кто ещё не лёг спать, стали спешно доставать оружие и будить остальных. Уилл рычал, чтобы придать самому себе смелости. Костры за его спиной играли пламенем на лезвии его копья, которое рассекало ночную тьму. Остановившись на том месте, где примерно погасли факелы, горностай занял боевую стойку и начал опасливо озираться. Через полминуты к нему подоспел Осрик, вооружённый топориком и горящей головнёй. Они встали спина к спине. Но поблизости не было никаких признаков пропавшего патруля. На болоте, скрытом деревьями, тоже слышалось оживление, и скоро из обоих лагерей вышло по небольшому отряду вооружённых хищников с огнями. Когда света стало больше, отыскались на снегу два погасших факела, но больше ничего. Начался переполох. Среди пришедших с болота была и Кайла. — Что я говорила? — гневно кричала воспитательница, — Нас атаковали в первую же ночь! Что здесь произошло? — Тише! — прошептал Уилл, хватая её за лапу, — Сюда идёт Гиена. Сошедшаяся толпа расступилась, и вперёд вышел Гиена с опухшими глазами, в одной рубахе и не подпоясанный, но с Голодным на плече. — Где патруль? — рявкнул он, глядя на потушенные факелы. — Исчез! — со страхом сказал Осрик. — Мы видели, как их факелы полетели вверх, Гиена, а затем упали и погасли — уточнил Уилл. Гиена протёр глаза и осмотрелся. Минуту подумав, он резко крикнул: — А ну, встаньте на месте и шевелитесь! Все, не двигайтесь, я сказал! Хищники замерли, озадаченно переглядываясь. Гиена выхватил у одного из них факел, и начал их обходить, внимательно глядя на снег. — Дурьи головы, вы успели натоптаться и наораться, а следы не посмотрели! Что, они сквозь землю провалились или вознеслись на небо? Осрик осмелился высказаться: — По тропке они не могли уйти, потому что мы выбежали сразу и с двух сторон. Гиена обошёл круг и остановился прямо напротив Осрика и Уилла. — Вы заметили первыми? — Да! — неуверенно отвечали оба. — Если всё было так, как вы сказали, то патруль, если бы он сбежал или его унесли, оставил бы следы. И эти следы должны были бы вести куда-нибудь в бок, но таких следов нет. И зияющей дыры в земле тоже не видать. Стало быть, патруль всё-таки улетел на небо? Уилл и Осрик молча сглотнули слюну, не зная, что отвечать. Гиена выдержал паузу, вопросительно оглядывая всех хищников. Никто ему не отвечал. — Значит так, — снова заговорил Гиена. — На сегодня больше никаких патрулей. Надеюсь, парни просто дезертировали и обвели нас вокруг пальца, как дураков, и сейчас чешут себе куда-нибудь через лес на поиски лучшей жизни. Если это так, мы их найдём и прикончим. Но если это не так, а я думаю, что это всё-таки не так, и если наши разведчики Скула и Доконай до утра так и не объявятся, значит, нас ждут большие приключения. Хищники стояли в недоумении. Тут из толпы вышел ласка по прозвищу Кожедёр, одетый в длинную зелёную тунику и вооружённый ятаганом. Это был один из тех разбойников, который бежал когда-то вместе с Упрямцем из Нагорного королевства. Мрачный и скрытный, обычно он всегда хранил молчание, но когда заговаривал, это всегда служило знаком того, что речь идёт о чём-то очень важном. — Гиена, — сказал он, — положись на меня. — Кожедёр, ты ведь понял, о чём я? Мы ведь уже имели с этим дело? — Да, – сухо проговорил Кожедёр и отступил назад. Гиена вновь обратился ко всем: — Я отправляюсь назад к тем, кто остался при повозках. Кожедёр, Уилл и Осрик пойдут со мной. Вы, все, топайте на болото и не смыкайте глаз. Там должно быть достаточно крепких лап. Мы глаз тоже не сомкнём. Если к утру ничего не изменится, повозки приедут к вам. Хищники, полные недоумения и тревоги пошли в сторону болота. Вдруг Гиена окликнул их: — Я объявляю Кайлу за старшую, пока не вернусь! Кто не послушает её, будет повинен мне! – с этими словами он развернулся и в сопровождении трёх спутников направился в сторону повозок. На месте их встречал Прихлоп с балахоном в лапах и кружкой кипятка. Гиена молча умыл морду снегом, оделся и жадными глотками выпил горячую воду. Это его взбодрило и освежило. — Прихлоп, принеси мне поесть, — недовольно буркнул главарь. — Отдых отменяется. — Куда делись те парни? – бросил старый горностай через плечо. За Гиену ответил Кожедёр: — Очень похоже, что огромная птица унесла их в Тёмный лес! По лагерю пронёсся стон ужаса. Хищники стали держаться теснее друг к другу и с опаской поглядывать на непроглядное ночное небо, которое окончательно заволокло облаками. Гиена стоял в стороне и упражнялся с Голодным, ловко крутя за рукоятку и слушая, как свистит шипастый шар, рассекая воздух. — Не робейте вы, доходяги! Наточите получше стрелы и дротики! — прикрикнул главарь, — Кожедёр, отбери десятерых, кто более ловок и зорок, и у кого ещё не все поджилки трясутся. На рассвете мы отправимся на охоту! — и в полголоса добавил, — как в старые добрые времена, когда мы ещё жили в горах, будь они не ладны.

Привет всем, эта тушка подаёт признаки жизни и принесла ещё один простенький портрет Бадранга, на этот раз в цифре.