Таблица лидеров

На исходе дней… Я помню тот день, мой разум словно окутало серым туманом. Исчезло всё, остались лишь страх, боль и запах. Да, тот запах, запах смерти… А может было что-то ещё? Нет, в тот момент я хотел только выжить. И чёрт возьми, у меня это получилось! Что? Кто я? Где? Этот голос, знакомый, приятный голос. Я бы слушал его вечно, но чей он, о чём он говорит. Не разберу. Следующие пять дней и ночей я отлёживался в какой-то заброшенной норе. В ней было очень неудобно, камни сдавливали бока, а земля была сырая, местами даже глинистая. То и дело я зацеплялся лапами за торчащие корни, когда изредка выходил, чтобы найти воду и что-то съестное. За едой я выходил по ночам, а в основной мой рацион входили различного рода букашки, отвратительные на вкус травы и более-менее сносные ягоды и грибы. На четвёртый день мне даже повезло, я нашёл старую, недоеденную ворону на вкус она была кисловатой, но всё лучше, чем гадкое пойло из травы. Остальных же зверей я старался избегать, при виде моей физиономии они либо убегали, либо я пополнял свои знания в различных ругательствах и оскорблениях. Одна крыса бросила в меня камень, пол дня я зализывал лапу, но ничего я его хорошенько запомнил. Было бы неплохо, если б друзья этого гада обнаружили его где-то в овраге с пробитым черепом, или в каком-то пруду, накормил рыб так сказать! Кстати о рыбах, интересно какая она на вкус, как-нибудь нужно попробовать. Видел, как большая птица её ловит, то ещё зрелище, «вжуух - тыщщ» и глупая рыбёшка ушла на обед «хихих». Но и птица не так уж и умна, оставлять ещё трепыхающуюся добычу в своем гнезде, нужно лишь выждать момент и ужином я обеспечен. После дождя мою нору совсем затопило, и ещё снующие повсюду крысы беспокоили меня, поэтому я направился на юго-восток. После утомительной прогулки решил прилечь в кустах, спал я не крепко, всё беспокоился за свой пушистый хвост. Утром меня разбудили непонятный голоса и приятный запах картофельных лепёшек, оказывается рядом обитало семейство ежей. Они решили устроить пикник радом со своей норой, как глупо! А если какие-нибудь негодяи захотят полакомиться свежим мясом, или захотят отведать лепёшек? А может и то и другое. Но вот тот усатый меня пугает, для чего ему такая огромная дубина. Ладно, посмотри, как эта веточка будет противостоять в дальнем бою. Из трёх верёвок и камней я соорудил бола. Подойдя к семейству с правой стороны, я остановился примерно в шагах пятидесяти от них. Усач, конечно, насторожился, но было уже поздно. В один миг задние лапы ежа с дубинкой были связаны, и он, потеряв равновесие, шлёпнулся на землю. Сделав тринадцать ловких прыжков, я выхватил грозную палку усатого. Угрожающе замахнулся, и тут все разбежались в панике. Конечно, потом я отпустил того бедолагу, да-да, конечно же отпустил… Осмотрев свой новый обитель, я принялся подсчитывать свои запасы. Какой экономный Я! Чтобы пережить зиму точно хватит. Но не успев прожить в Моём доме до второго полнолуния, как в нору начали ломиться огромный Барсук с огромной секирой и те, кто остались из прошлых жильцов. М-да, надо было всё-таки их всех перебить, а не только… Но не будь я дурак, не зря же я рыл три дня запасной вход из этой пещеры. Быстро схватив мешок с провизией, под угрозы барсука я стрелой вылетел из пещеры и помчался прочь. Убедившись, что меня не преследуют, я вернулся чтобы проследить за барсуком, что ж теперь я знаю где он живет. С тех пор, где я только не блуждал, в поисках чего-то, что переменило бы мою жизнь, чего-то что дало бы ей хоть какой-то смысл. Но всё тщетно… Всё кроме того сна. Я слышал голос. Знакомый, приятный голос. Я слушал бы его вечно, но чей он, о чём он говорит. Не разберу. И тогда я встретил его, того крыса, что кинул в меня камень. Меня обуяла первобытная ярость, хотел было расправиться с ним на месте, но тот меня не узнал. С издёвкой он сказал: «Смотрите какой красавчик» и протянул мне свой плащ с капюшоном. «Тебе бы маску приятель, а то испугаешь даже костлявую». Я решил его пока не трогать, а пойти вместе с его двумя товарищами на юг, и было очень жаль, когда один из них случайно свалились с обрыва. К нам присоединились ещё пару хорьков и ласок. Все мы были объединены единой целью. Урвать Своё! И в эту ночь, мне снова приснился тот сон, он был более ярким, таким ярким, что можно было разобрать пару слов. Я решил, что это знак. На следующий день, мы недосчитались одного крысёныша, да именно того, что кинул в меня камень. Лежал он полумёртвый в какой-то луже, череп его был пробит, ребра переломаны, язык вырван… И как благородный зверь, я решил его добить. Хотел было оставить второго спутника того крыса в живых, но он задавал слишком неудобные вопросы. И чёрт возьми, я оказался прав! Тот сон, каждой ночью он становился ярче! Я начал вспоминать. Я слышал голос. Знакомый, приятный голос. Я слушал бы его вечно! В поле травки прилегли, Под кровавый свет зари. Видишь брошен медный грош, Стороной не обойдёшь. Тихо в доме у реки, Слышен только скрип двери. За окошком в эту ночь Бродит очень вкусный Ёж. Солнце село, свет луны озаряет те кусты… Мрак кромешный, злобный зной Этой ночью стражник твой. Змею ты не доверяй, Если слышишь, то слиняй. Пусть барсучий жуткий вой Не отнимет твой покой. Свою банду ты создай, Целый день всех их ругай. Солнце село, свет луны озаряет те кусты… Фокус зверям покажи, Словом, всех заворожи. Все сомнения долой, Возле красной стены той. Детки спят их укради, На восток их не веди. Вижу, бой ждёт затяжной, Право слово «Ой-ой-ой». Солнце село, свет луны озаряет те кусты… Позже пустимся мы в пляс, В морды зверям всем смеясь. А пока поспи чуток… Убери вон тот мешок, Завяжи вон тот шнурок, Притащи тот котелок. …И раздался вдруг хлопок… Наконец-то уж сгрызи эти чёртовы кусты. Я вспомнил всё. Вспомнил, как мама придумывала на ходу эту историю-колыбельную, для того чтобы я поскорее заснул. Но увы, всё это было тщетно, ведь оно пугало меня. Этот едва складный бред. А теперь я понял, может быть, это то к чему я стремлюсь, то что должен сделать? Да, я отомщу им, всем отомщу! Они поплатятся, все они! На исходе своих дней я пишу свои воспоминания, чтобы потомки всегда помнили имя ****** ***********. (К сожалению, данный фрагмент был заляпан жиром, возможно, не стоило брать этот важный документ, предварительно не вытерев лапы после поедания картофельных лепёшек) -Но кому же можно доверить такой важный документ, не первому же встречному. -задумчиво сказал лис в маске, осматриваясь по сторонам. -А впрочем, почему бы и нет… Тут, откуда не возьмись, выбегает ещё один лис с огромным мешком, он повалил на землю первого. Второй лис быстро встал и лишь кивнул другому в знак извинения. -Куда прёшь, совсем ослеп что ли! -проговорил первый, он осмотрел своего налётчика, и хриплым голосом проговорил. -Постой. Вот держи, это рукопись, пусть о нём узнают как можно больше зверей. -лис просунул в лапы лису пергамент, и позже добавил. - И пусть все помнят имя ****** *********** (к сожаленью, поднялся сильный ветер, да такой, что хоть кричи, что не кричи всё равно не услышишь.) Второй лис взял бумагу. Подхватил свой мешок и пустился прочь.

Глава 2. В тот же ясный зимний день за много миль на восток от замка Гвайффон произошла кровавая стычка. Водяные полёвки, жившие в своём селении на болотах, были перебиты пришедшими с севера ласками и горностаями. Чтобы подкрасться незамеченными на белом снегу среди бела дня, нападавшим достаточно было снять одежду, а из оружия взять только дротики и дубинки, замаскированные под ветки кустарника. Зимой эти ласки и горностаи обрастали белым мехом, что делало их почти невидимыми. В какое-то мгновение окружавшие селение припорошенные снегом кусты ожили, и незадачливые водяные полёвки были атакованы врасплох. Бешеное напряжение короткого неравного боя, больше походившего на бойню, улеглось быстро, и мертвящая тишина зимнего леса вновь окутала болотистую низину, в которой брала начало Мшистая река. Замёрзшее болото было скрыто редким осинником, среди которого темнели высокие сосновые стволы. Белые хищники неторопливо обустраивались в захваченном селении, устало расхаживая по утоптанному и забрызганному кровью снегу, глухо перекрикиваясь и осматривая опустевшие жилища. Водяные полёвки сколотили себе хижины прямо на стволах деревьев, и подниматься в них надо было по верёвочным лестницам. Захватчики обнаружили, что внутри каждого жилища было устроено по небольшому очагу, а тонкие дощатые стены были старательно проконопачены, чтобы лучше удерживать тепло. Всё это выглядело не очень надёжно, но всё же было лучше, чем ничего. Внизу, под несколькими навесами были сложены поленницы, а посреди селения, на самом большом островке было расчищено место для большого костра, который, похоже, возобновлялся каждую ночь, и вокруг которого были раскиданы чурбачки для сидения. Теперь на этот островок сносилось всё, что ласки и горностаи нашли нужным снять с убитых – кое-что из их оружия, одежды, а также разные безделушки. Коченеющие трупы водяных полёвок были свалены поодаль в кучу, чтобы позже предать их огню. Хижины на деревьях также очищались от имущества – всё должно было быть собрано вместе прежде, чем разойтись по лапам новых владельцев. Главарь разбойников, полная ласка с мутными серыми глазами, стоял наверху, на пороге одной из хижин на стволе старой, поросшей мхом сосны. Короткий белый мех топорщился при каждом дуновении ветра. Уткнув передние лапы в бока, главарь с высоты осматривал захваченное зимовье. В ходе набега он потерял двух своих бойцов — водяные полёвки пытались оказать сопротивление. Главарь мысленно соотносил количество захваченных хижин с количеством приведённых хищников. Под его командой было восемь десятков взрослых и способных к бою зверей, не считая детёнышей. На селение напал лишь передовой отряд из двадцати хищников с главарём. Остальные должны были подойти к вечеру. Необходимо было накормить и обогреть всю стаю (так они себя называли). Главарь прекрасно знал, что его соратники всегда голодны и не любят терпеть. Его мысли прервал низкий, слегка сиплый голос снизу: — Гиена! Я принёс тебе одежду и Голодного! Гиена еле заметно улыбнулся — мороз уже начинал неприятно щекотать его пухлое тело. Внизу стоял его верный слуга по прозвищу Прихлоп – старый горностай с густыми серебристыми усами, одетый в поношенную серую рубаху и чёрный безрукавный камзол. За широкий голубой пояс у него были заткнуты сабля и кривой кинжал. Прихлоп когда-то считался отменным фехтовальщиком. Он был самым старшим и опытным хищником в стае, но при этом самым послушным своему главарю. Некоторые говорили, что Прихлоп чуть ли не нянчил Гиену, когда тот был ещё щенком, и был безгранично ему предан. Когда толстая ласка спустился вниз, Прихлоп спешно стал подавать ему длинную коричневую тунику, плотную красную куртку до колен, с железными бляшками на груди и животе (род бригантины), красивый чёрный ремень, инкрустированный зубами каких-то зверей, и поверх всего этого длинный распашной балахон из светло-серого сукна. Когда Гиена завершил свой гардероб и плотнее закутался в верхнюю одежду, Прихлоп подал ему Голодного – страшный железный шар, покрытый шипами и подвешенный за короткую цепь к деревянной рукоятке. Главарь взял оружие не сразу, но немного поёжился в тёплом балахоне, желая погреться, и потом вытащил лапы из его просторных рукавов, так что он повис на его плечах как мантия. Поэтому, когда он взял в правую лапу Голодного, то стал напоминать странного вида монарха на официальном приёме. Теперь он предстал во всей своей разбойничьей красе — Гиена Упрямец, бич Северных земель. Себя он называл просто Гиена, прозвище Упрямца приклеилось к нему с тех пор, как он был изгнан из Нагорного королевства, лежащего далеко на севере. Это был хищник по своей сути – жестокий и алчный, привыкший жить грабежом. Он собрал вокруг себя ватагу таких же головорезов, и долго разбойничал на горных перевалах. Однажды он убил кого-то из королевской свиты, и правитель Нагорья объявил охоту на Гиену. Ласка покинул свои владения, и долго скрывался от охотников за головами, многих из них убил, а кого-то переманил на свою сторону. Наконец, разгневанный правитель отравил войска, чтобы выкурить разбойника из его тайного логова. Так Гиена оказался изгнанником. Бродя по пустошам, он продолжал грабить и убивать, набирая в свою ватагу исключительно ласок и горностаев. Со временем их количество достигло сотни, многие обзавелись семьями. Гиена стал называть свою ватагу стаей, и приказал строить повозки, на которых удобно было перевозить скарб и ночевать. Так прошёл не один сезон. Суровая зима заставила стаю в очередной раз сняться с места и теперь уйти далеко на юг, в поисках лучшей жизни. Так белые хищники пришли в Страну Цветущих мхов. — Прихлоп! Вели этим негодяям собираться, — обратился Гиена к своему слуге и чинно воссел на один из чурбачков у кучи трофеев, и стал внимательным взглядом оценивать каждое приношение. Особенно привлекало его внимание оружие. У водяных полёвок был очень большой запас дротиков и стрел. Ножи и топоры были плохи, как и нехитрая одёжка их прежних владельцев. Отдельно стояли бочонки с пивом, груды вяленой рыбы, мешки с какой-то крупой, орехами, сухарями, сушёными яблоками и грибами. Гиене предстояло разделить всё это добро между своими хищниками, которые не только боялись, но и искренне уважали своего главаря за его разбойничью порядочность. Когда ласки и горностаи закончили подносить добычу, и собрались вокруг Гиены, он встал, сбросил балахон и заткнул за пояс рукоятку кистеня. Прихлоп взял ещё один чурбачок и поставил его на тот, на котором только что сидел его господин. Ласки и горностаи, уже все одетые, и многие при оружии, замерли в ожидании. У кого-то не хватало глаза, у кого-то было оборвано ухо, кто-то имел заметные рубцы на морде или на лапах — почти все разбойники показывали самим своим видом, что они имеют за плечами не одно сражение, и знакомы со смертью с глазу на глаз. Ловко вскочив на приготовленную трибуну, Гиена обратился к своим бойцам. Голос его был низкий и густой, и, несмотря на резкость, был приятным и вкрадчивым: — Славная рубка! Это крысиное логово в наших лапах, так что теперь, с дровами и крышей над головой, мы не сгинем от холода. Наши скитания покамест окончены. Уилл, отправься за повозками и передай Кайле, что сегодня детёныши будут спать в тепле. Мы остановимся здесь! Раздалось несколько одобрительных возгласов: — Остановка, слышали? Больше мы не шастаем на холоде! — Долгих сезонов Гиене Упрямцу! Мы с тобой!! — Круши-кромсай! При последнем возгласе по толпе прошёл гул воодушевления. Хищники подхватили свой боевой клич – «Круши-кромсай!». Гиена поднял вверх лапу, призывая к тишине. — Круши-кромсай, — глухо подхватил главарь, и продолжил свою речь. — Нам необходимо осмотреться. Пронюхать окрестности. Скула и Доконай, пойдёте в разведку. Прочешите всё вдоль реки на запад. Несса и Краснокогть – на часы. Никто не хочет, чтобы нас кто-то перерезал среди бела дня, как этих бедных крысят. Кожедёр и Крушина, займётесь их трупами, когда похороните двух наших парней. Все остальные могут отдыхать и ждать прибытия повозок. После ужина я раздам каждому причитающуюся ему долю. А теперь расходитесь и не шумите. Гиена хочет поспать. Хищники, тихонько переговариваясь, разошлись и занялись своими делами. Часть из них, вооружившись дротиками, пошли на реку делать проруби, чтобы наловить свежей рыбы. Кто-то принялся чистить и точить своё оружие или разводить костры. В разорённом селении уже возобновлялась жизнь, и уснувшие деревья молча продолжали стоять на своих местах, не единым шелестом не помянув произошедшую расправу. Гиена полез в облюбованную им хижину, чтобы вздремнуть. Снаружи он вывесил свой круглый щит, выкрашенный шахматным красно-белым узором. Горностай Прихлоп принялся хлопотать об обеде для своего господина. Другой горностай, по имени Уилл, молодой щёголь в нарядном чёрном кафтане, вооружённый копьём, отправился прочь из лагеря, чтобы привести оставленные позади повозки с матерями и детёнышами стаи. Его молодые лапы резво ступали по твёрдой корке наста, а наконечник копья задевал нижние ветки деревьев, и осыпающийся снег как нарочно ложился на свежие следы. Вскоре Уилл слился с древесными стволами чёрно-белым пятном. *** Поднявшись по лестнице, Теодор и Джеффри попали в просторный квадратный Зал, занимавший целый этаж. Здесь было заметно светлее из-за более высоких окон, к тому же в центре потолка была подвешена на цепях тяжёлая доска, уставленная толстыми свечами. По углам выпирали печные трубы, побелённые и расписанные замысловатыми цветочными узорами. Четыре длинных стола, покрытые холщёвыми скатертями, были составлены в форме креста. В серёдке стояла молодая ёлочка, увешанная цветными ленточками и раскрашенными орешками (это деревце больше всего удивило Джеффри, потому он никогда прежде не видел ничего подобного). Кушанья были расставлены, ежи рассаживались по местам. Все запахи перебивал пряный аромат горохового супа, от которого у голодного зайца чуть не закружилась голова, и громко заурчало в животе. Они стояли с Теодором у южной стены Зала. Тот взял его за лапу и сказал: — Джефф, здесь у каждого есть своё место. Я обычно сажусь рядом с матушкой по правую лапу. Где она захочет видеть тебя, я не знаю, но вообще это важно, так что сам себе места не выбирай, а дождись, куда покажет тебе она. Может быть, сядешь рядом с нами. Джеффри молча принял предложенные условия и скромно встал в тени между окон, глядя как ежи рассаживаются за столы. Среди прочих он узнал тех четверых, которые тащили его сани, а также обратил внимание на одну худощавую выдру с пышными усами. Ему невольно захотелось сесть рядом с этим зверем, который, так же, как и он, не был ежом на этом колючем обеде. «Впрочем, сесть бы уже поскорее» — думал Джеффри. Теодор куда-то вышел. Военный оркестр в пустом заячьем желудке взял новый аккорд. Вдруг что-то произошло, и все резко поднялись с только что занятых мест. С северной стороны в Зал вошли Весенняя Доротея и Осенний Теодор, ведя под лапы свою пожилую матушку. Джеффри Вереск поспешно склонил голову, ожидая, когда к нему обратятся и пригласят за стол. Глядя исподлобья, он увидел статную седую ежиху в свободном чёрном платье до самого пола, расшитом жемчугом. Мордочка Марты Толстопятки была выделена белоснежным кружевным жабо, а на груди висел красивый серебряный медальон в форме кленового листа. Она смотрела гордо, и вся её фигура была исполнена достоинства. Ежиха остановилась у своего места во главе стола у северной стены, где для неё был поставлен высокий стул с мягкой спинкой. Обведя взглядом весь Зал, она отыскала зайца, и обратилась к нему своим сильным, несколько напыщенным голосом: — Приветствую тебя в нашем замке, господин Джеффри сын Юстаса из Верескового стана. Подойди же ко мне. Ежи, продолжая стоять, повернули свои морды к зайцу, который, смешавшись, быстро подошёл к хозяйке, склоняя голову. Марта церемонно протянула ему свою лапу и представилась: — Марта Толстопятка, вдова Айзека Толстопята, дочь Элеизера Клёна и его наследница, тэн Гвайффона и защитница всех ежей! Я вижу перед собой настоящего воина, и мои глаза радуются! Джеффри почтительно поцеловал протянутую лапу и поднял глаза: — Всегда готов к услугам вашей милости, во, — с готовностью сказал он. Марта приподняла брови, и её лицо сразу стало терять свою строгость. Она продолжила менее официальным тоном, показывая лапой на место через два от своего: — Думаю, ты можешь сесть между Терри и Оскалом. Утоли сперва свой голод, а потом уж и наше любопытство. — Премного благодарен, ваша милость. Всё по порядку, как это верно вы рассудили, во. Джеффри ещё раз поклонился, и чинно и неспешно занял указанное место. Он оказался между той самой выдрой и высоким коренастым ежом с очень выразительными зелёными глазами. Оба соседа были одеты в форменные для этого замка оранжевые туники, только у выдры Оскала к этому на голове был повязан чёрный платок. Тут же рядом сидел и Теодор по правую лапу от своей матери, а напротив – Доротея. Наскоро кивнув соседям, Джеффри Вереск принялся за свою порцию супа. Вокруг заплескались ложки в тарелках и загудели разговоры. Выдра Оскал молча подложил зайцу большую краюху орехового хлеба и поставил кружку эля. Затем он протянул гостю перечницу, вопросительно взглянув на него. Джеффри на миг отвлёкся и показал свою тарелку, в которой оставалось ровно столько супа, чтобы прикрыть донышко. Оскал одобрительно кивнул, воздавая должное заячьему аппетиту, и принялся усердно перчить свою порцию, не успев съесть ещё ни одной ложки. Сидевший с другого бока зеленоглазый ёж Терри кушал также неторопливо и всё поглядывал на зайца. Когда тот отложил ложку и, подняв тарелку, стал допивать остатки супа, он суетливо подал ему миску горячего рагу. Проглотив хлеб и отпив немного эля, молодой заяц с не меньшей жадностью набросился на тушёные овощи. Заботливые соседи между тем уже передавали ему большое блюдо пирожков с грибами. Вытирая усы, Джеффри допил остатки эля, с умилением посмотрел на пирожки и полной грудью вдохнул их горячий аромат. — Чудесное угощение, как же давно я не ел, как приличный зверь, во-во! – вырвалось у него. Выдра Оскал участливо хлопнул его по плечу: — В твоём состоянии, товарищ, любой обед покажется пиром, а ты попал на застолье в замок Гвайффон, где каждый приём пищи всё равно, что твой пир. Ёж, сидевший напротив Джеффри, протянул ему бочонок эля. — Во-во, благодарю! – сказал заяц, принимая бочонок и наполняя свою кружку, — по этой ли причине бывалый речной пёс зимует у ежей?– продолжал он, обращаясь к Оскалу. Выдра с важностью расправил усы. — Хм, нет, товарищ, — отвечал он, — я в Гвайффоне уже много сезонов, это мой дом, который я люблю. Я, товарищ, принёс клятву верности тэну, и теперь всё равно, что твой ёж, пусть и без колючек. — Длинные лысые речные ежи – самый опасный вид ежей, – вставил Терри, выглядывая из-за своей миски. — Кстати, я сквайр Терри, начальник стражи Гвайффона. Рад знакомству. — Тебе здесь понравится, — продолжал Оскал, усмехаясь — ежи из рода Элеизера Клёна – ласковые хозяева. — Не так быстро, мои друзья, — прожёвывая пирожок, отвечал Джеффри. Затем заяц выпил ещё эля, и повернулся к Марте Толстопятке. — Ваша милость, благодарю вас и ваших поваров, во-во! Очень достойный обед! Марта почтительно склонила голову. В это мгновение в Зал зашёл Итэн Крыжовник, уже без колпака и фартука, и сел на свободное место напротив Джеффри. Хозяйка и повар переглянулись, и Марта сказала: — Мы всегда рады гостям, и всегда помогаем усталым путникам. Скажи теперь, дорогой господин Вереск, откуда и куда ты идёшь? Заяц глубоко вздохнул. Между тем все разговоры в Зале резко оборвались, и все присутствовавшие навострили уши. Джеффри Вереск утёр себе морду салфеткой, кашлянул и начал свой рассказ: — Я родился в Вересковом стане под Утёсами. Это далеко на юг отсюда, за Великим Озером. Сказал бы точнее, если бы хорошо знал ваши места, во. Мои предки, сколько мне известно, всегда служили в Дозорном отряде и были на хорошем счету у государей-барсуков, во-во. Прошлой зимой мой отец вернулся из Саламандастрона на покой в своё родовое гнездо – этот самый Вересковый стан. Мы замечательно провели время до конца сентября. Отец рассказывал мне о своей службе и жизни в барсучьей горе, а также проверял мою подготовку, во. После уборки урожая я простился с моим стариком и всеми домашними, и отправился в путь. Я шёл на северо-запад, пока не вышел к Великому Озеру, которое я взялся обходить по берегу, но встретил южную фракцию Гуосима, которая согласилась меня переправить на северный берег, во. Гуосим — это землеройки. Дальше я снова двинулся пешком, воображая будущие марш-броски на службе в Дозорном отряде. Между тем, во-во, к началу ноября погода так испортилась, что я с непривычки захворал и провалялся с неделю в одной покинутой пещере, где устроил себе укрытие. А потом выпал снег и ударили морозы. Я проходил через разные селения мирных лесных зверей, где до времени пополнял запасы еды и отдыхал. Но однажды я наткнулся на ватагу речных крыс. Они не причинили мне вреда, но сильно сбили с пути, и я несколько дней ошибочно маршировал не в том направлении, во-во. Я пересёк несколько рек, бегущих на восток, и думал, что вот-вот выйду к древнему аббатству Рэдволл. Но, в конце концов, я узнал, что забрал слишком сильно на восток, во-во, и оказался неизвестно где. На меня напали степные хорьки, которые пытались поймать меня своими арканами. Но мне помогло племя храбрых выдр, которые меня обогрели и накормили, во. Они указали верный путь строго на север, дав несколько примет, по которым я могу узнать Мшистую реку, а по ней уже прийти на Западное побережье. Неделю назад я гостил в кроличьей деревне, и эти несчастные, но дружелюбные звери подтвердили всё сказанное выдрами, и подарили мне отличные сани. После последнего броска я вышел на берег той самой реки, и увидел перед собой ваше диво – замок Гвайффон, во. Короче говоря, я заблудился и нарвался на приключения. На этом всё, ваша милость. Мой путь лежит на запад, в Саламандастрон, где я должен занять место моего отца, во. По Залу пробежал приглушённый гул шёпота. Марта Толстопятка поднялась со своего места, и после этого сразу же воцарилась прежняя тишина. — Твоя история досадна и поучительна, — тэн сочувственно покачала головой, — леса никогда не были безопасны. Едва ли бы ты выжил, если бы не твои крепкие заячьи лапы и офицерская выучка. Я не знаю мест, лежащих южнее Широкой реки, но, судя по всему, её ты тоже переходил. Кроличья деревня в дне пути от нас называется Узелки. Мы знаем их. Раф Кочерыжка – староста деревни – наш старый друг. — Да, ваша милость, — закивал Джеффри, тоже вставая, — главного там зовут Раф Кочерыжка. Я жил у него в доме. Отличный малый, во, хоть и кролик. Выдра Оскал начал шёпотом объяснять своим соседям, что зайцы всегда задирают носы перед кроликами. — Что же, в нашем замке ты найдёшь не худший приём! — радушно сказала Марта. — Уже нашёл, ваша милость, во-во! Могу ли и я задать несколько вопросов? — Да, конечно, — отвечала Марта, — тебе интересно знать, что такое Гвайффон, наше диво, как ты выразился? — Для начала, ваша милость, скажите мне, что это у вас за ёлка в лентах и орешках посреди Зала? Ежи вокруг снова зашептались, и снова внезапно умолкли, когда Марта собралась отвечать. — Ёлка означает только то, что половина зимы уже за плечами, — сказала она, — В середине этого сезона мы всегда ставим ёлку, украшаем её и устраиваем большой праздник. Ровно в день середины зимы. Мы его называем День Холодной иголки, и он был четыре дня назад. Это означает то, что мы уже ждём весну. — Какой хороший праздник, во-во. Мне стоило прибавить шагу и прийти к вам пораньше, — Джеффри заулыбался. Ежи тихонько засмеялись, а Марта продолжила говорить тем же серьёзным тоном: — В Гвайффоне достаточно праздников на каждое время. Это дом и крепость всех ежей, и я, как тэн Гвайффона, обещаю всем ежам с добрым сердцем кров и защиту. Если не вдаваться в подробности, замок был простроен много сезонов назад моим славным отцом Элеизером Клёном. Он поселился здесь со своей женой Береникой и несколькими спутниками, после того, как одолел в бою одного страшного разбойника, жившего на Лысом холме. Это был свирепый лис по имени Гундемар. Он жил в одиночестве и наводил страх на всю округу. Но Элеизер бросил ему вызов и убил его своим копьём. После этого он отрезал Гундемару его пушистый рыжий хвост, и с тех пор это знак нашего рода, а цвет лисьей шкуры – наш гербовый цвет. Все присутствовавшие стали важно переглядываться, перешёптываться и кивать друг другу. Джеффри почтительно склонил голову: — Я попал в хорошее место, ваша милость. Ваш отец — храбрый и благородный зверь, во-во. Я удивлён, что такие мирные звери не боятся опасностей и живут в таком красивом замке на виду у всех. Марта вдруг нежно улыбнулась. — Вот, что я скажу, благородный господин Вереск. Мой покойный супруг, который не брал в лапы оружия и был обычным пивоваром, говорил, что опасности появляются как раз там, где мирные и добрые звери не живут открыто. Зло любит скрываться и прятаться. С этими словами Марта, наконец, села на своё место, а ежи одобрительно загалдели, поминая доброго Айзека Толстопята. Джеффри тоже сел и подмигнул Итэну Крыжовнику. — Рад снова вас видеть, почтенный Итэн! — радостно сказал заяц. Старый повар поднял вверх свою кружку и ответил: — Твоё здоровье, сударь! Попал ты в передрягу, нечего сказать. Попозже я расспрошу тебя о землеройках, это очень интересно. — А я о выдрах — вставил Оскал. — А что там за хорьки с арканами? — поинтересовалась Доротея. — Сколько сезонов служат в Дозорном отряде? — спросил Терри. Вопросы посыпались со всех сторон, и Джеффри начал было наперебой отвечать, путаясь и сбиваясь, но к нему на помощь снова пришёл Теодор. Он напомнил всем, что гость смертельно устал, и ему необходимо отоспаться. Джеффри вылез из-за стола и, пошатываясь и опираясь на плечо Теодора, побрёл к выходу. Вдвоём они неторопливо поднялись на следующий, третий этаж. Тут располагались покои тэна, её детей, а также несколько гостевых комнат, одну из которых предназначили для пребывания Джеффри Вереска. Все остальные ежи ютились внизу, на первом этаже, или в подклете. Известно, что для ежей жизнь в цоколях, подвалах и тому подобных помещениях, привычна и даже удобна. Выдра Оскал когда-то тоже занимал гостевую комнату наверху, но потом решил перебраться вниз, в пивные погреба. Комната, отведённая зайцу, была чистой и светлой. Она была угловой, и окна выходили сразу на две стороны. Джеффри оставили, наконец, одного. Он нашёл все свои вещи аккуратно сложенными под небольшим письменным столом, на который были положены его арбалет, рожок и кинжал. Перед кроватью стояла табуретка с ушатом тёплой воды. Джеффри умылся, разделся и упал на мягкую постель, чтобы безотчётно провалиться в самый приятный послеобеденный сон.

Глава 3 Холодное зимнее солнце быстро опускалось за чернеющие кроны деревьев на западе. Поднялся леденящий ветер, особенно сильный на открытом пространстве реки. В хижинах на деревьях в бывшей деревне водяных полёвок зажглись огоньки. Ласки и горностаихи укладывали спать своих детёнышей, напевая заунывные колыбельные своей сумрачной родины. Ласка Кайла не имела семьи, но отвечала за несколько детёнышей-сирот, к тому же имела большое влияние на матерей, и негласно считалась воспитательницей всей поросли стаи Гиены Упрямца. Некоторые хищники считали, что Кайла и Гиена были близки, хотя внешне оба держались одиночками. Воспитательница обошла все хижины, удостоверившись, что все детёныши накормлены, и спят в тепле. Она спустилась вниз, где вокруг костра сидел вооружённый до зубов отряд дежурных стражников. Вся остальная часть стаи, включая Гиену, встала лагерем неподалёку на южном берегу Мшистой реки, на твёрдой земле. Хищники поставили свои повозки в круг, чтобы получилось укрепление. Внутри укрепления тоже горело несколько больших костров. Два часовых всегда должны были патрулировать дорогу от одного лагеря до другого, сменяясь каждые три часа. Кайла дождалась у костра на болоте прихода часовых и пошла вместе с ними в сторону повозок. В главном лагере царила праздничная атмосфера. Многие хищники не спешили ложиться спать, желая отметить долгожданную остановку своего кочевья. Горностаиха Несса наигрывала нехитрые мелодии на скрипке, а три ласки подхватывали их своими дудками. Слышались смех, разговоры и перебранки. Из лап в лапы передавались стремительно пустеющие бочонки пива. Гиена торжественно восседал у одного из костров на полене, устланном ковром, и пил из красивого рога, сделанного из кости какого-то морского зверя. Ниже сидел его верный Прихлоп, который неторопливо глодал кусок вяленой рыбы, и глядел исподлобья по сторонам. Когда он завидел подходившую Кайлу, то тихонько толкнул своего господина в лапу. Гиена поднял глаза. — А, Кайла! Ты никак не успокоишься, всё бегаешь и наводишь порядок, – улыбаясь, сказал главарь. Два хищника уступили воспитательнице свои места и перешли к другому костру. Кайла остановилась строго напротив Гиены, и скрестила лапы на груди. — Я должна знать, что малютки в безопасности. Там, у костра только десяток бойцов – с тревогой сказала она. — И те недовольны, что в эту ночь должны быть бодрыми и трезвыми, — отвечал Гиена. — Ты же понимаешь, что мы не можем встать лагерем посреди болота, потому что весной нам будет оттуда не выбраться. Это место прекрасно подходит, чтобы спрятать твоих малюток. Мимо нас туда никто не пройдёт. Кайла нахмурилась. — До весны надо ещё дожить — недовольно процедила она. — Если вы утром смогли подкрасться незамеченными, то почему не смогут другие? Нельзя разбивать стаю на неравные части, оставляя самых слабых на произвол судьбы. Остальные хищники, сидевшие у этого костра, прекратили говорить и смеяться. Гиена отпил из рога и нехотя продолжил отвечать: — Жить всем под открытым небом здесь тоже нельзя. Мелюзга передохнет, да и остальные здоровее не станут. Я захватил деревню и отдал все жилища твоим детёнышам и их мамашам, а сам буду спать в повозке на морозе. Так что не надо портить мне настроение лишний раз. — Спи, где считаешь нужным, Гиена, но помни, что детёныши не мои, они принадлежат твоей стае, и ты их господин. Это твои будущие воины – при этих словах голубые глаза Кайлы опасно засверкали, ловя отблески пламени. Гиена провёл лапой перед собой, отгоняя поднявшиеся от костра искры. — Послушай, мать, — в голосе главаря послышались грозные нотки, — Если ты считаешь мои меры предосторожности недостаточными, надевай свой доспех, и дуй к дежурным стражникам. Мы здесь отдыхаем после долгого пути и славной победы. Вот-вот вернутся Скула и Доконай с вестями. Может, мы здесь вообще надолго не задержимся. Гиена пристально посмотрел на Кайлу, но та выдержала его взгляд. Главарь осклабился. — Поешь, выпей и ложись спать – сказал он несколько мягче, — довольно споров. Пока я при стае, до детёнышей никто не доберётся. Это я тебе говорю, довольно тебе моего слова? Кайла опустила лапы вдоль туловища в знак примирения и ответила: — Да, мне достаточно услышать твоё обещание, Гиена. Но сегодня я не лягу спать, и просижу у костра со стражей, пока ты точно не будешь знать, где мы находимся и кто наши соседи. С этими словами Кайла быстро ушла, расталкивая захмелевших хищников. Уже почти совсем стемнело. В костры добавили дров, и яркое пламя стало жадно хватать холодный воздух, взвиваясь всё выше к загоравшимся на тёмно-синем небе звёздам и сыпля искрами. Музыка стала громче и фальшивее, толпа затянула низкими пьяными голосами грубую песню. Прихлоп поднял глаза на своего господина. Гиена поёжился в своём балахоне и нарочно зевнул. — Я знаю, что ты скажешь – лениво сказал главарь, — я-де слишком много воли даю этой бабёнке, так? Прихлоп покачал головой: — Нет, Гиена, я этого не скажу. Страх – великая сила, но не все звери её признают. Кайла из их числа. Гиена сузил глаза и посмотрел на слугу. — По меньшей мере, она боится за детёнышей, разве нет? – спросил он. Прихлоп бросил рыбные кости в костёр, поднялся со своего места и потянулся к самой морде своего господина. — Вот именно, Гиена. – тише сказал он. — Она боится, но не за себя. Кайле нужно уважение, а не острастка, так что ты правильно поступил, что сдержал свой гнев. — Как знать. Мамаши слушаются её, а детёныши будут слушаться своих мамаш – неуверенно говорил Гиена, допивая своё пиво. — Значит, надо сделать так, чтобы Кайла слушалась тебя. Не из страха, а сознательно – также тихо произнёс старик. Гиена усмехнулся: — Ты стар и умён, Прихлоп. Что я могу сказать? Ты верный слуга и хороший друг, но ты не никогда не командовал вооружёнными зверьми. Если каждый из этих головорезов начнёт проявлять свою сознательность, будь она неладна, вся стая истребит саму себя. Я никого не должен выделять. Передо мной все должны быть одинаково безгласны. — Но я с тобой переговариваюсь и даю советы, — усмехнулся в ответ Прихлоп. — Но ведь ты — совсем другая птица, — с этими словами Гиена слез с полена и опёрся на плечо своего старого слуги. — Я не говорил разве, что из всех встреченных мною зверей за всю мою жизнь, ты единственный, кто всегда знал своё место и был им… был им.. Гиена икнул. Хмель слишком сильно ударил ему в голову. Прихлоп повёл его через расступавшихся хищников в одну из повозок. — Ты говоришь это каждый раз, когда выпьешь. Да, я знаю своё место. Это называется скромность, Гиена, простейшая вещь, которой учат ребятню. — Меня ты этому, похоже, не выучил, иначе меня бы не прозвали Упрямцем! — Это потому что я растил Гиену, а не Прихлопа. Гиена рассмеялся и потрепал старика по плечу. — Меня слишком клонит в сон, я никак не могу отоспаться. Слушай, Прихлоп. Если Скула и Доконай вернутся, пусть будят меня, пока не добудятся, — сказал он вдруг серьёзно и тихо, — я хочу первым знать, что они найдут. С этими словами Гиена нырнул в повозку, где для него была приготовлена мягкая постель из ковров и шкур. Прихлоп вернулся к костру, где присоединился к общим разговорам, но так и не выпил ни капли. Ему было неуютно на новом месте, и его старое сердце подсказывало ему тревогу. Горностай Скула и ласка Доконай не вернулись до поздней ночи, и старый слуга, не в силах уже бороться со сном, передал просьбу господина часовым и завалился спать. Но молодой горностай Уилл спать не ложился. Скоро наступала его очередь патрулировать дорогу между деревней и лагерем вместе с лаской Осриком. Они сидели на оглоблях одной из повозок и вглядывались в темноту, из которой приближались два огонька. Это шла прежняя смена, освещая факелами свой путь. Ветер усиливался, звёзды на небе начали гаснуть. Грядущий день обещал быть пасмурным. Уилл и Осрик поочерёдно потягивали подогретый грог из фляжки, которую передавали друг другу. Вдруг оба огонька впереди резко поднялись вверх, словно их подбросили, затем упали вниз и погасли. Мгновение Уилл и Осрик смотрели друг на друга, и затем в один голос закричали: — Тревога! Молодой Уилл с копьём наперевес бросился в темноту. Осрик успел выхватить из ближайшего костра головню и побежал следом, продолжая кричать: — Тревога! Тревога! Патруль! Лагерь из повозок мгновенно ожил. Часовые и те, кто ещё не лёг спать, стали спешно доставать оружие и будить остальных. Уилл рычал, чтобы придать самому себе смелости. Костры за его спиной играли пламенем на лезвии его копья, которое рассекало ночную тьму. Остановившись на том месте, где примерно погасли факелы, горностай занял боевую стойку и начал опасливо озираться. Через полминуты к нему подоспел Осрик, вооружённый топориком и горящей головнёй. Они встали спина к спине. Но поблизости не было никаких признаков пропавшего патруля. На болоте, скрытом деревьями, тоже слышалось оживление, и скоро из обоих лагерей вышло по небольшому отряду вооружённых хищников с огнями. Когда света стало больше, отыскались на снегу два погасших факела, но больше ничего. Начался переполох. Среди пришедших с болота была и Кайла. — Что я говорила? — гневно кричала воспитательница, — Нас атаковали в первую же ночь! Что здесь произошло? — Тише! — прошептал Уилл, хватая её за лапу, — Сюда идёт Гиена. Сошедшаяся толпа расступилась, и вперёд вышел Гиена с опухшими глазами, в одной рубахе и не подпоясанный, но с Голодным на плече. — Где патруль? — рявкнул он, глядя на потушенные факелы. — Исчез! — со страхом сказал Осрик. — Мы видели, как их факелы полетели вверх, Гиена, а затем упали и погасли — уточнил Уилл. Гиена протёр глаза и осмотрелся. Минуту подумав, он резко крикнул: — А ну, встаньте на месте и шевелитесь! Все, не двигайтесь, я сказал! Хищники замерли, озадаченно переглядываясь. Гиена выхватил у одного из них факел, и начал их обходить, внимательно глядя на снег. — Дурьи головы, вы успели натоптаться и наораться, а следы не посмотрели! Что, они сквозь землю провалились или вознеслись на небо? Осрик осмелился высказаться: — По тропке они не могли уйти, потому что мы выбежали сразу и с двух сторон. Гиена обошёл круг и остановился прямо напротив Осрика и Уилла. — Вы заметили первыми? — Да! — неуверенно отвечали оба. — Если всё было так, как вы сказали, то патруль, если бы он сбежал или его унесли, оставил бы следы. И эти следы должны были бы вести куда-нибудь в бок, но таких следов нет. И зияющей дыры в земле тоже не видать. Стало быть, патруль всё-таки улетел на небо? Уилл и Осрик молча сглотнули слюну, не зная, что отвечать. Гиена выдержал паузу, вопросительно оглядывая всех хищников. Никто ему не отвечал. — Значит так, — снова заговорил Гиена. — На сегодня больше никаких патрулей. Надеюсь, парни просто дезертировали и обвели нас вокруг пальца, как дураков, и сейчас чешут себе куда-нибудь через лес на поиски лучшей жизни. Если это так, мы их найдём и прикончим. Но если это не так, а я думаю, что это всё-таки не так, и если наши разведчики Скула и Доконай до утра так и не объявятся, значит, нас ждут большие приключения. Хищники стояли в недоумении. Тут из толпы вышел ласка по прозвищу Кожедёр, одетый в длинную зелёную тунику и вооружённый ятаганом. Это был один из тех разбойников, который бежал когда-то вместе с Упрямцем из Нагорного королевства. Мрачный и скрытный, обычно он всегда хранил молчание, но когда заговаривал, это всегда служило знаком того, что речь идёт о чём-то очень важном. — Гиена, — сказал он, — положись на меня. — Кожедёр, ты ведь понял, о чём я? Мы ведь уже имели с этим дело? — Да, – сухо проговорил Кожедёр и отступил назад. Гиена вновь обратился ко всем: — Я отправляюсь назад к тем, кто остался при повозках. Кожедёр, Уилл и Осрик пойдут со мной. Вы, все, топайте на болото и не смыкайте глаз. Там должно быть достаточно крепких лап. Мы глаз тоже не сомкнём. Если к утру ничего не изменится, повозки приедут к вам. Хищники, полные недоумения и тревоги пошли в сторону болота. Вдруг Гиена окликнул их: — Я объявляю Кайлу за старшую, пока не вернусь! Кто не послушает её, будет повинен мне! – с этими словами он развернулся и в сопровождении трёх спутников направился в сторону повозок. На месте их встречал Прихлоп с балахоном в лапах и кружкой кипятка. Гиена молча умыл морду снегом, оделся и жадными глотками выпил горячую воду. Это его взбодрило и освежило. — Прихлоп, принеси мне поесть, — недовольно буркнул главарь. — Отдых отменяется. — Куда делись те парни? – бросил старый горностай через плечо. За Гиену ответил Кожедёр: — Очень похоже, что огромная птица унесла их в Тёмный лес! По лагерю пронёсся стон ужаса. Хищники стали держаться теснее друг к другу и с опаской поглядывать на непроглядное ночное небо, которое окончательно заволокло облаками. Гиена стоял в стороне и упражнялся с Голодным, ловко крутя за рукоятку и слушая, как свистит шипастый шар, рассекая воздух. — Не робейте вы, доходяги! Наточите получше стрелы и дротики! — прикрикнул главарь, — Кожедёр, отбери десятерых, кто более ловок и зорок, и у кого ещё не все поджилки трясутся. На рассвете мы отправимся на охоту! — и в полголоса добавил, — как в старые добрые времена, когда мы ещё жили в горах, будь они не ладны.

Спасибо всем голосовавшим, ну и в особенности тем, кому откликнулась моя работа)) И спасибо другим участникам конкурса, что привнесли в него: сказочную гармонию (Фенвик), ритмичную колоритность (Scalrag), шероховатую мистику (Хикки) и парадоксальную смесь из веселья и сентиментов (Кусь) *входят две ласки в смокингах и убегают с наградой

Итоги конкурса РЭДВОЛЛЬСКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ 1 место - Роксана Спи некрепко, баю-бай, и друзьям не доверяй, Чувствам положи конец, будешь хитрым, как отец. В сердце не растает льдышка, хоть и славный ты парнишка, Обагрит пусть лапки кровь, в этом вся моя любовь. Коль не хочешь дни свои провести в моей тени, Должен ты коварным стать и меня переиграть. Под мечом иль под стрелой, буду не всегда с тобой, Пусть не разберут они, мы друзья или враги. Хватит плакать, это шутка, песня старого ублюдка, Ну-ка быстро засыпай, мой доверчивый слюнтяй. 2 место - Фенвик Спи, малыш, пускай укроют, Нас с тобою лапы елей, Чтобы нашему покою, Беды помешать не смели. Словно хвост огромной белки, Спрячет солнце ночь густая. Там и тут кувшинкой белой, Звезды в небе расцветают. А кувшинки словно звезды - Смотрят в небо, ждут свободы, Вот бы им подняться в воздух И уплыть по небосводу! Но недолго им томиться, Ветви елей - чем не крылья? Улетят они, как птицы, Будут сторожа бессильны. Спи, малыш, пусть звезды светят, Скоро будет все, как прежде. Нам попутный дует ветер - Значит сбудутся надежды. 3 место - Scalrag Спи, моя пища, усни... Спят вокруг горы да реки... Засни, жалкий зверь, засни, Сомкни наконец свои веки... За головой съем конечность, Вкуса важна бесконечность, Я покажу тебе вечность! Я покажу тебе вечность... Змей ползёт, едва слышно, Звук счастья, покоя и сна... Будешь ты крысой иль мышью, А плоть твоя будет вкусна... За головой съем конечность, Вкуса важна бесконечность, Я покажу тебе вечность! Я покажу тебе вечность... Баю-бай! Баю-бай! Я покажу тебе вечность! Спи, зверёк, засыпай! Я покажу тебе вечнос-с-сть!.. 3 место - Хикки В поле травки прилегли под кровавый свет зари. Видишь брошен медный грош, стороной не обойдёшь. Тихо в доме у реки, слышен только скрип двери. За окошком в эту ночь бродит очень вкусный Ёж. Солнце село, свет луны озаряет те кусты… Мрак кромешный, злобный зной этой ночь стражник твой. Змею ты не доверяй, если слышишь, то слиняй. Пусть барсучий жуткий вой не отнимет твой покой. Свою банду ты создай, целый день всех их ругай. Солнце село, свет луны озаряет те кусты… Фокус зверям покажи, словом всех заворожи. Все сомнения долой, возле красной стены той. Детки спять их укради, но на запад не веди. Вижу, бой ждёт затяжной, право слово «Ой-ой-ой». Солнце село, свет луны озаряет те кусты… Позже пустимся мы в пляс, в морды зверям всем смеясь. А пока поспи чуток… Убери вон тот мешок, завяжи вон тот шнурок, притащи тот котелок. …И раздался вдруг хлопок… Наконец-то уж сгрызи эти чёртовы кусты. Поздравляем победителей!

Сейчас нахожусь в режиме упорного разгребания долгов, от чего категорически не хватает времени на Форум. В редкие минуты отдыха ловлю себя на мысли, что практически ровно год назад я в последний раз виделась в живую с большинством вузовских товарищей. И чуть больше года назад последний раз простывала - где-то в середине марта. Вообще не смотря на невроз и переживания на почве ежедневных новостей, я чувствую себя сейчас гораздо спокойнее, здоровее и счастливее.

Да, в этом какбэ и фишка ?