Таблица лидеров

В этом-то одна из главных проблем рэдвольского цикла. Для того, чтобы художественное произведение было увлекательным и незабываемым, в него необходимо вставить как можно больше всяких интересных «фишек». А в рэдвольском цикле таких «фишек» крайне мало, и неудивительно. Откуда же им взяться? В мире Рэдволла нет экономики, нет религии, нет магии, нет культуры (кроме песен про еду), а всякие ремёсла упоминаются крайне редко. Мир действительно пустой: там только Рэдволл и Саламандастрон, плюс какие-то племена варваров, которые появляются из ниоткуда и исчезают в никуда. Потому и кочуют из книги в книгу одни и те же надоевшие штампы: ничего нового с таким пустым миром придумать нельзя. Думаю, если снимать сериал по миру Рэдволла, то надо сперва этот мир как следует проработать, добавить в него побольше «фишек», и делать это должны те, кто хорошо разбирается в истории, психологии и других науках. Вот только заниматься подобным делом ради создания детского мультсериала явно никто не будет.

Сайна - мать Мартина, жена Льюка, дочь Уиндред, мышь из племени Льюка. Она родилась в церкви св.Ниниана, в мшистом лесу, и жила там вместе с мужем, пока Вердога Зеленоглазый не выгнал ее оттуда, позже жила в пещере племени Льюка. Погибла при нападении Вилу Даскару на племя Льюка в то время, пока Льюк с сильными вооружёнными воинами ушёл за пропитанием для племени. @Мартин И можете добавить пожалуйста ещё в оружие палку.

Приобщусь к прекрасному Отрезав уши часовому, Они ему заткнули пасть, И прямо к дьяволу морскому Швырнули весело смеясь. Они содрали с кока шкуру, Песком набили и травой, И по сей день стоит он хмуро У нас в таверне, как живой! Кишками юнги задушили Всех тех, кто кровью не истек Потом обжарив их на гриле, Оставили сушиться впрок. А врач? Не врач - одно названье. Простужен вечно, дуралей! Лежит придавленный бизанью, Став смесью мяса и соплей. Кряхтит несчастная акула, Был штурман вкусен, но хитер, Его протез из ножки стула Ей гарантировал запор. Был квотермастер туп как пробка Удар весла, ужасный хруст: Рундук под черепной коробкой И правда оказался пуст! Но хоть команда "Ржавой цепи", Уже давно лежит на дне Они встают с него свирепо, Лишь час придет взойти луне Из глубины своей могилы Идут пираты к берегам И все что с ними сотворили Они готовы сделать вам!

Мемыпорэдволлу не забудем не простим!

Перегруз читателя\игрока\зрителя -- это реальная вещь. Это можно даже увидеть в книгах Рэдволла, где автор вводит просто толпень персонажей, которых хрен запомнишь. И да, отчасти это из-за того, что сам персонажи довольно серенькие, однако я бы посмотрел, как ты запоминаешь всех 12 троллей из Хоумстака сразу, со всеми их характерами и взаимоотношениями. Если прям лепить сюжетными поворотищами и брызжать креативом без перерыва, читатель банально устанет от этого. Это как начать питаться исключительно шоколадными тортиками, или писать музыку, которая состоит целиком из десяти кульминаций. С таким подходом темп произведения летит к чертям и мы галопом несёмся от одного крутого момента к другому. Это классно первые пять минут, но потом что-то как-то надоедает. В итоге и произведение выходит хуже, и создавать его труднее. Слышал про коробку Скиннера? Голубя садят в коробку с кнопкой и дверцей. Когда голубь жмёт на кнопку, он получает лакомство. Таких коробок две: одна даёт лакомство гарантированно при каждом нажатии на кнопку, вторая -- только иногда. В итоге было установлено, что голубь, который сидел в коробке, дававшей лакомство не всегда, имел куда большую позитивную реакцию в те моменты, когда всё-таки получал награду. То же самое работает и с людьми. Собственно, коробка Скиннера показывает, как наши мозги реагируют на награду -- в твоём случае, те самые крутые креативные моменты. Читатель должен отдыхать и предвкушать, что ждёт его дальше. Без этих самых перерывов он просто пресытится, а в худшем случае перегрузится, и в итоге у тебя в произведении не окажется ни одного запоминающегося момента. Ну и это, я вижу твой недюжиный максимализм-идеализм, так что сразу говорю: нет, я не пропагандирую, что не надо быть креативным и работать по формулам. Есть золотая середина между коммерциализированной коробкой Скиннера и блеванием радуги -- именно про неё я и говорю.

Надо знать свой скоуп и добавлять этих самых фишек ровно столько, сколько нужно. Первая книга работала, потому что была целиком на одной локации. Для неё того ворлдбилдинга, что был, хватало. Потом же понеслись эпические путешествия через пол-континента, и скудный лор размазался тонюсеньким слоем.

Осталось всего восемь дней. Восемь. Гребанных. Учебных. Дней. Сентиментальность, которой я пропиталась было к этому факту где-то там посреди праздников, как рукой сняло, как пошел первый день - прокрастинация выдавливает из легких воздух, мне физически уже тяжело вникать в эти задания, я нафиг рисовать хочу, а не листы нетрудоспособности строчить! В плане восприятия материала я и сама уже нетрудоспособна. Впрочем, чуть больше недели, два экзамена и один госэкзамен... отработка одна, военкомат фиг знает когда, конфа научная, возможно переписывание лекций по ходу дела, возможно внеплановая опасная практика, бла-бла-бла, все плохо... и The End! Скорей бы уже.

Не сказать, что я читал все (блин, я читал 3 книги только, не бейте пажалста), но когда я только посмотрел мульт, то я думал, что мне сильнее всего из трех книг, по которым были сняты три сезона, зайдет Мартин Воитель. Ну, Котир переплюнул. Во-первых, Гонф - милашка. Во-вторых, респект за второстепенных отрицалов, из трех прочитанных книг, самые интересные и раскрытые отрицалы лично для меня оказались там. В-третьих, я был приятно удивлен тем, что связочка с Саламандостроном появилась так рано. В-четвертых, я неплохо поржал над тем, как они убили Цармину. Если некоторых отрицалов я могу понять и принять, то ее нет. У Слэгара того же бэкграунд жесть просто, любой бы свихнулся. Про Бадранга: 1. Я перечитал фанфиков; 2. Ну да, ну здравствуй бадрангофилия, ну сорян. Но короче его я тоже понимаю и принимаю. Но блин. Цармина просто какая-то по лору сразу плохая. Ну как бы злая властная психичка, которая решила убить отца и упечь брата в тюрячку. Ее мне было не жаль, когдаона умерла. Кроме всего этого, Котир прекрасно и чудесно демонстрирует, что, слава сезонам, жизнь Мартина не закончилась на убитой Розе, он нашел новых друзей, основал аббатство. Короче, нашел в себе силы. И это круто. Короче, пока что лидирует Котир, но у меня на очереди Колокол Джозефа, Белые лисы и Саламандастрон.

Акулы славно пировали В тот злополучный жаркий день, Матросов в пасти им кидали, На лапах затянув ремень. А корабельный доктор всё же Шарлатаном явно был. В него воткнули просто ножик, А он себя не исцелил. Старпом пытался взлезть на мачту, Но был как бочка толстоват. Остался кляксой очень смачной Он в памяти своих ребят. Уплыть на шлюпке хотел юнга, Что характерно, ведь уплыл! Вниз вертикально, как по струнке, Ведь борт проломлен насквозь был. Они содрали с кока шкуру, И не забыли посолить. Содрали всё же, дурни, сдуру, Ведь кто их будет всех кормить?! Отрезав уши часовому, Они заткнули ему пасть. Набили рожу, как живому, И вздёрнули, не дав упасть. Была на корабле и птица, Зловредный грубый попугай. Не захотел коль веселиться, Иди акул-ка попугай! Пытался конопатчик свечку К запасам масла поднести, Чтоб всех спалить. Засунут в печку К подвигу на полпути. Шкипер старый защищался, Но к мачте принайтовлен был. В обнимку с мачтой и остался На дне морском среди глубин. Пускай грог льётся в наши кружки В память о том славном дне. В тягучем иле, как в ловушке, "Цепь Ржавая" лежит на дне.

Любопытное наблюдение. В книге «Колокол Джозефа» во время путешествия в Южноземье на борту корабля «Жемчужная королева» Джозеф Литейщик исполняет песню о кроте Вильяме. - Папа Вильям, - спросил любознательный крот, — Голова твоя вся поседела, Почему я не слышу закат и восход, Как ты думаешь, в чем же тут дело? Папа Вильям, - спросил любопытный малыш, — Голова твоя белого цвета, Может, ты мне загадку мою разрешишь: Почему не взлетят пескари выше крыш, А в ручьях и морях птичек нету? - В ранней юности, - старец промолвил в ответ, — Я хотел разгадать все секреты, Но скажу, что за множество прожитых лет Подобрать не сумел я ответы. Никогда не услышишь восход и закат, Не летают над крышами рыбы, И дрозды жить в озерах никак не хотят, Даже если нырнуть и могли бы! О мой мудрый малыш, любознательный сын, — Отвечал старый крот чуть лукаво, — В зеркалах, хоть дожил я уже до седин, Не пойму я, где лево, где право. Оригинал же песни выглядит немного иначе: ‘O Willyum mole to his father said, “Why don’t I hear daybreak? And why can’t I hear the nightfall? No noise does either make. O riddle me diddle me riddle me ree, Silly old father tell to me, Why doesn’t a fish nest in a tree, Or a bird fly under the sea?” “O wise little son,” said his father, “You never hear daybreak, And you’re never awake to hear nightfall, You’re asleep for goodness sake! So riddle you diddle you fiddle you do, Your silly old father loves you true, If you’re good I’ll tell you something more, A beech is a tree and a beach is a shore, And if sky is blue and wind blew too, Your silly old father is wiser than you, So weigh my words as you go on your way, Tomorrow’s today when the nightfalls away!”’ Таким образом, в процессе перевода книги на русский язык имя Вильяма переходит от кротенка-сына к его отцу. По всей видимости, русские переводчики осознанно изменили это, чтобы сделать отсылку к стихотворению «Папа Вильям» из «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла, которое, в свою очередь, является искусной пародией на давно забытое нравоучительное стихотворение Роберта Саути. Так или иначе, судя по тому, что сам крот Вильям непосредственно фигурировал в книге «Мэриел из Рэдволла» - с большой долей вероятности Джозеф был с ним знаком и, соответственно, песня была именно о нем. А если принять во внимание то, что Вильям был признан лучшим певцом среди кротов, то возможно и песню эту сочинил он сам.

Просто решил написать что-то свое, я ВООБЩЕ не силен в прозе, поэтому запасите тапки, кидайте их в меня, бейте меня ими, потому что почемк бы не усовершенствоваться и не научиться писать? А пока такая небольшая зарисовочка: Молодая мышка всеми силами старалась игнорировать будильник. Лучи теплого весеннего солнца красиво падали на ее очаровательное личико. Роза проснулась. Она была очень красивой. Настолько, что многие могли бы даже не поверить в существование кого-то настолько прекрасного. Но, к сожалению, так можно было сказать лишь о ее внешности. Сама Роза была известна среди многих своим невыносимым характером, который прекрасно выражали ее ярко-синие волосы, огромная татуировка-рукав, изображавшая различных морских обитателей и черепа, и огромное количество пирсинга на лице. Роза раздраженно встала с кровати, потянулась и принялась проверять ленту в социальных сетях. Обычный утренний ритуал обычного современного зверя. Полайкав все фотографии своих знакомых, она решила посмотреть на свои старые фото с ним... С Мартином... Это уже целый год было совершенно обычным и ужасающе разбивающим сердце ритуалом для мышки... Мартин... Молодой мышк, с которым она познакомилась еще в школе, только в первом классе... Они были так дружны и неразлучны, а потом они поняли, что любят друг друга. День, когда он предложил ей встречаться - до сих пор самый лучший день в ее жизни. Когда-то не так давно, еще год назад Роза и Мартин были такой хорошей парой! Они оба прилежно учились в университете, работали в одной кофейне, мечтали и вспоминали обо всем, о чем только можно и нельзя... Розе и Мартину казалось, что они неразлучны, пока год назад не случилась ужасная авария... Мартина насмерть сбила машина... За рулем был какой-то горностай. Его, конечно, посадили, но это ведь не вернет Мартина к жизни... Роза перестала есть, пить, выходить хоть куда-то, как бы ее не уговаривали родители и друзья, она постоянно думала о нем... А потом бросила университет, нашла пару подработок в сомнительных местах, пустилась во все тяжкие и пообещала сама себе, что когда-нибудь навсегда уедет отсюда, оставив в родном городе всю свою боль. Отпустив ужасную потерю... Сейчас же мышка думала о том, как бы не опоздать на работу. Она быстро почистила зубы, помылась, на ходу съела свой завтрак, параллельно ссорясь с родителями, и вышла на улицу. Как и многие другие, этот день мышки прошел словно в тумане: она мчалась с одной подработки на другую и, в итоге, как обычно, пришла домой ближе к полуночи. Не забыв снова поспорить с родителями, Роза поднялась в свою комнату, поставила будильник и, параллельно задумываясь о том, как она дожила до такого, почти сразу уснула. Роза проснулась от шума боя. Она огляделась вокруг и очень удивилась: судя по всему, она попала в прошлое. Мышка, подумав, что скорее всего это просто сон, попыталась несколько раз ущипнуть себя, но она все не просыпалась. Как такое возможно?! Этот вопрос меньше всего волновал мышку, ведь именно в момент раздумий кто-то толкнул ее. Роза могла разбить голову и умереть, но она сумела вовремя сгруппироваться. Еще раз оглядевшись, Роза увидела Мартина... Если захотите, заинтересует и если мне хватит сил и желания, то TO BE CONTINUED...

Могу историю продолжить:башку кому-то раскололи - Крак! Черепушки не осталось, нету и его костей, Капитану «Ржавой цепи» сладко спится в глубине. Его команда с ним уплыла, их кости - рядом с ним на дне. И рыбки там кружатся рядом, По кораблю текла там кровь, Один подумал, что вино, Другой держал в руке морковь, Я думал, это сон или всё ж кино, Когда напился я под стать и друга уложил, Другой башку кому-то снёс, Трупы вдруг восстали из "могил", И капитан пришёл башку не как не мог найти, в конце концов он слёг, а я башку принёс. Тогда была сеча велика, из-за чего сейчас я скажу, Из-за того, что достал он всех нас, Спёр у меня, мой большой ананас, Дал в нос моему рабу-ежу, Такой наглости я не мог стерпеть И пришлось нам его команду в порошок стереть.

Ссылка на ГДок. *** Легкий ветерок сгонял тепло уходящего дня к холодному Восточному морю. Под розовым маревом заката, средь серо–сланцевых скал по песку шел Феллдо. Решительной походкой он шаг за шагом приближался к самому черному камню на побережье – крепости Маршанк. Бывший раб намеревался бросить вызов своему хозяину. Нет, не так. Феллдо убьёт Бадранга. Под мышкой нес он связку дротиков, через плечо его на тряпичной перевязи висела верная копьеметалка. Стоило ему закрыть глаза дольше, чем на миг, и плотная вязанка начинала скрипеть, будучи сжатой с непомерной силой, а перевязь грозила порваться, охватывая вздымающиеся мускулы белки–богатыря. Каждый раз, прикрывая давно не знавшие слёз горя очи, Феллдо вспоминал, почему идет прямиком во вражью пасть. Он вспомнил крик своей мамы, открепленной от вереницы невольников и отданной аки вещь за право прохода по земле диких белок. Припомнил он вкус крови из прокушенного языка, тогда Хиск впервые высек бельчонка не хлесткими розгами, а кожаным кнутом. Заново возник в его памяти надрывный кашель постаревшего рано отца, сетовавшего на серую пыль в каменоломне, и словно вновь навалилась тяжесть и впились в лапы острые, грубые края каменного блока – Феллдо даже споткнулся на песке от такого – что нужно было носить и носить и носить… Из омута памяти всплывали к сознанию все тягости и невзгоды, всё грязное, страшное и безысходное, всё, от холодного прикосновения первых кандалов до броска последней горсти сухой земли на могилку мышонка Можжевельника, и оттого у Феллдо закипала кровь в жилах. Он шел, потому что вся эта тьма не могла быть неотмщенной. Только вчера, после похорон вскочившего под обстрелом мальчишки, он понял, что не сможет более держать себя в узде, идти к своей цели шаг за шажком, ждать и лелеять надежду на Мартина Воителя. Что если он погиб? Что если он так и не смог собрать войско, а если собрал, то придет лишь на руины лагеря Бойцов за Мех и Свободу – ведь тиран побережья рано или поздно решит выбить их оттуда, найдет лазейку к их лагерю в густых лесах и высоких скалах. Он шел, потому что уничтожить тирана нужно было немедля, но не стал ломиться к цели без подготовки. Феллдо не пошел к крепости с рассветом, ведь перед решающим боем нужно было выспаться. Участие в учениях с Баллау, Дубрябиной и неожиданно хорошим борцом Баклером дало ему нужную разминку, после же вместе с остальными ему не помешала практика в метании дротика. В конце концов, здоровяк хорошо и с аппетитом поел то, что поднесла ему Селандина со словами «моему самому сильному воину». Феллдо использовал каждую возможность, чтобы быть готовым настолько, насколько он никогда не был готов. Только под конец дня он улизнул с маленького представления труппы незамеченным. И теперь мститель вышел к южной стене ненавистной крепости. Он шел, не таясь и молча, посередине пустыря меж береговых скал, где не было укрытия от взгляда иль стрелы, но белка не страшился снарядов – опыт подсказывал ему, докуда могла долететь стрела или камень с крепостной стены, и он не подходил ближе. На фоне лиловых закатных облаков зубцы южной стены имели цвет омытых морем булыжников, но посреди строгого ритма их промежутков мешком осела какая–то фигура, судя по силуэту, стражник с копьём. Тяжелый дротик будто сам собой лёг в копьеметалку, но Феллдо, нахмурившись, подавил жажду расправиться с одним жалким бойцом тирана. Он зычно выкрикнул: – Эй, ты! – бас его был слышен в безмолвном воздухе чисто и верно. – Зови своего хозяина на разговор! У него ко мне должок. Копье подскочило вместе с мешковатым силуэтом, и добрых полминуты его владелец вглядывался в фигуру внизу. Вдосталь насмотревшись и испытав терпение Феллдо, дозорный убежал со стены. Вернулся же скоро не один силуэт и не десять. Теперь между каждым зубцом сидело по мишени для тяжелых дротиков, и Феллдо мог поклясться, как слышал тонкий скрип тетивы каждого из целящих в его сторону луков. – Ты соскучился по загону, раб? С первыми звуками этого голоса лапы беглеца затряслись, а каждая шерстинка от кончика хвоста до затылка поднялась, став жестче железной щётки. – Подойди ближе, трусливая падаль, и отвечай мне, – продолжал меж тем горностай. Больших трудов стоило Феллдо не дрогнуть голосом перед этим зверем. Он думал, что всё будет проще. – Я пришел вызвать тебя на бой, Бадранг! Ты и я. – Поглядите, ребята, раб ставит мне условия. Ну–ну, уже спускаю–юсь! Феллдо поборол себя на то время, что нужно было для хорошего броска. Со стальной твердостью и проворством эквилибриста в лапах, «раб» сделал то, что последние дни делал лучше всего – он метнул дротик, чуть разбежавшись и подпрыгнув. Смех нечисти на стенах стал на один голос тише, а спустя миг и вовсе замолк. Феллдо же отбежал назад и зычно крикнул вслед: – Твоим ребятам понравилось? Если ты, о властитель, – от собственной язвительности Феллдо захотелось сплюнуть, но голос его был тверд. – не выйдешь один на один на бой со мной немедля, то такими бросками я перебью всех твоих бойцов. Ропот на стенах достиг кончиков ушей белки–богатыря, и он, вдохнув вдосталь воздуха, вновь прокричал в сторону Маршанка: – Я сожгу склады, кухни, казармы и твой дом, паршивая ты гнида! Куда вам всем тогда будет податься?! Даже если я не убью тебя, то это сделают твои солдаты, которых ты не решился защитить сейчас, прихлопнув какую–то настырную белку! Под конец речи Феллдо позволил себе ухмыльнуться. Он заткнул копьеметалку за пояс. В его словах о пожарах почти не было блефа. Горящие дротики, особенно сдобренные смолой и особыми составами для ярких выступлений труппы «Шиповник», могли бы дать отребью побережья прикурить папоротниковых семян с достатком. Наверное, это понял и Бадранг, ибо через считанные минуты его одинокая фигура вышагивала от восточной стены в сторону пустыря. Это действительно был он, Феллдо никого бы с ним не спутал, эту походку и движения белка успел чуть ли не выучить за долгие сезоны рабства. Горностай нес на поединок круглый щит, в лапе его отсветами заката поблескивал украденный меч Мартина. Два врага встретились взглядами и на короткий миг исчезли белка и горностай, исчезли жадный до власти тиран и жаждущий отмщения беглый раб. Двое мужчин, вышедших на древнейший ритуал смертельного поединка, поприветствовали друг друга кивками, сами того, наверное, не заметив. И начался их бой. Феллдо незамедлительно, издав лишь короткий рык, метнул два заготовленных дротика, тут же доставая третий из связки. Один и другой дробным перестуком вошли в полотно щита, что не замедлил выставить Бадранг. Белка не терял головы и положился на трезвый расчет – он и не намеревался пробить такую преграду, однако теперь орудовать щитом будет не в пример тяжелее. Бадранг бросился вперед, прикрываясь потяжелевшей деревяшкой, он был безмолвен, а на его морде читалось лишь сосредоточение и желание убить. Его взгляд, впрочем, выдал ложный выпад с уколом в живот, и Феллдо парировал его дротиком, возвращая противнику молниеносный удар обожженным острием в грудь. Бадранг пошатнулся назад от отскочившего Феллдо, но устоял на песке, лишь хрипло кашлянув. Бывший раб же увидел, во что был одет тиран и что спасло его от участи быть насаженным на кончик грубого копья. Под закатным небом, прикрывая торс, плечи и бедра лорда, скромно блестела прочная кольчуга. И всё же кончик дротика «пощекотал» Бадранга, даже через броню и плотную, набитую соломой, стеганую куртку. Страшный удар могучего Феллдо проник за защиту и обагрил его оружие каплей–другой крови. И всё же он думал, что всё будет проще. Боковой выпад Бадранга, резкий, словно хлещущий кнут, чуть было не застал противника врасплох, но Феллдо выставил блок. Меч расщепил деревяшку и застрял в ней, и тогда Бадранг сделал шаг вперед в попытке потеснить и заколоть, наконец, противника. Только отскочив в сторону и отведя клинок искалеченным дротиком вправо, Феллдо удалось спастись, но его размеры сыграли с ним плохую шутку – как он не старался, холодное лезвие оставило на его боку глубокую борозду. Напоследок белка схватился за торчащий из щита дротик, оттолкнул горностая вбок и тут же бросился к своей вязанке, ведь свое оружие он отпустил. Подняв новый дротик наизготовку, он сквозь свое потяжелевшее дыхание смог различить ремарку врага: – Любишь ты этими палками всё портить, а? – судя по голосу, Бадранг почти не устал. Особо не целясь, Феллдо метнул дротик, как только успел развернуться к врагу, и третья палка стала новой проблемой в щите Бадранга. Вытянув ещё один снаряд, Феллдо сделал вид, что вновь собирается угостить противника издалека, покуда тот пытался высвободить меч из древесного клина. Тот, не будь дураком, вновь поднял щит, но белка швырнул острую палку совсем не в голову или корпус. Впервые за все сражение двух безмолвное побережье огласил крик. Темный обожженный кончик утопал в незащищенной левой голени горностая, почти пригвоздив того к забрызганному бурой кровью песку. Двое вновь встретились взглядами, с треском Бадранг освободил меч из клина и двинулся к Феллдо. Он подволакивал за собой ногу, но на его морде не было видно ни тени негодования или гнева – он лишь морщился от боли, но не отрывал взгляда от противника. Белка двинулся навстречу, с осторожностью отлепляя левую лапу от раны. Забившись шерстью, та, тем не менее, пускала теплую бордовую струйку по его тунике, вниз по широкому темному руслу, что уже успело натечь вниз к босой лапе. Впервые за вечер легкий бриз показался Феллдо по настоящему холодным, а небо тяжелым и тёмным. Блеф удался горностаю. Его противник не ожидал такого резкого прыжка с опорой на пробитую лапу. С диким рыком, несущим ярость и боль, Бадранг набросился на Феллдо с чередой яростных выпадов. Три удара оставили на толстом древке дротика зарубки, выбив мелкую щепу меж двумя соперниками. Феллдо смог неуклюже блокировать и четвертый, но железный клинок встретил не твердую древесину, но плоть, лишив белку двух пальцев на левой лапе. Слезы брызнули из его глаз сами, погружая мир в марево, но Феллдо не смел забываться, пусть даже кисть его горела одним сплошным очагом боли. Яростно заревев, он схватился за торчащий из щита дротик, он обхватил его всей той силой, что осталась в обезображенной ладони, и, отбив дротиком метящее в него острие меча вбок, потянул противника на себя, словно закручивая. Бадранг отпустил щит, не дав себя бростиь – и тогда Феллдо, перехватив его обеими лапами за торчащие дротики, протаранил горностая, не успевшего завершить взмах мечом. Здоровенный раб снес своего бывшего хозяина, словно штормовая волна одинокую шлюпку. Бадранг, кратко вскрикнув, упал и попытался отползти, загребая всеми свободными лапами песок и гальку, выставив меч, но кромка щита в ручищах Феллдо обрушилась на него как молот на гнутый гвоздь. – Марша… – уж было выкрикнул властитель, но кромка щита поставила в слове непредвиденную хрусткую точку, врезав горностаю по челюсти. Следующий удар выбил лязгнувший меч на песок. Феллдо швырнул щит в сжавшегося лорда, поджал левую лапу под истекающий кровью бок, спрятав культи пальцев в грязную тунику и поднял меч. Без брезгливости или каких–то других чувств – мало что вообще пробивалось сквозь боль и боевой раж – он пинком повернул Бадранга на спину и немедля отскочил от скользнувшей серебристым бликом смерти. В лапе тирана мелькнул маленький кинжал, по этой же лапе Феллдо с чувством рубанул, заставив коварного противника заорать, стоило под мясом показаться кости локтя, а после на эту самую лапу навалиться, перевернувшись из последних сил. Враг замер к нему спиной, скуля и трясясь. Феллдо не мог поверить, что всё закончилось. Он победил, но не понял этого. Горячка боя уходила из его головы, оставляя место тяжелой и липкой, как тесто, усталости и сладкому чувству, но то было не похоже на холодное злорадство мести. Нет, Феллдо чувствовал нечто, чего был часто в жизни лишен. Нечто похожее на глоток воздуха на выходе из подкопа Грумма или звук чистого голоса Кейлы, впервые получившего свободу и очутившегося в лагере комедиантов, или радость Брома, чей безрассудный план сработал почти идеально. «Победный триумф», – подсказала ему память голосом Баллау. Чувствуя под своей грязной мозолистой стопой исходящую потом шею Бадранга, Феллдо согласно кивнул и улыбнулся. – Я победил, – спокойно сказал он Бадрангу, на что тот промычал что–то, силясь подвигать сломанной челюстью. – В конце концов, победил! Всё то, что он представлял в своих горячечных мечтах о мести, как он засекает Бадранга насмерть розгами, как набивает ему в глаза и рот песка, пока он не задохнется, все темные и злые образы, что услужливо подсовывала ему память каждую ночь на свободе – всё стало таким неважным. Каждым днем он думал, что он побеждает, дабы отомстить мучителю, Феллдо шел сюда, движимый этой мыслью, но оказалось… – Я мстил тебе, чтобы победить. Он победил ради тех, кто учил и учился сегодняшним днем в его лагере, победил ради концертов «Шиповника», смеха Селандины и стряпни Гоучи, шутливого гонора Баллоу и простоватых манер Дубрябины. Как глупо было с утра готовиться с ними лишь к какой–то мести, видеть в них лишь знания да напарников его «миссии мщения». Они-то и были целью, и к ним сейчас Феллдо очень хотел вернуться – боли пришлось потесниться и дать место легкой тоске. Для Бадранга же места не осталось. Он отнял у многих зверей их лучшие сезоны, а значит, пусть не отнимает более у Феллдо ни секунды. Теперь он ему не невольник, ни телом в кандалах, ни духом, заполненным жаждой мщения. Клинок Льюка Воителя опустился на шею поверженного лорда дважды, для верности. Вытерев меч о труп, Феллдо пошел к своим. *** До лагеря в Южных Скалах Феллдо не дошел, но очнулся он на лежанке из мягкого мха, покрытого чистой тканью, под цветастым шатром, в котором без труда узнавались узоры труппы "Шиповник". Пробуждение застало его среди друзей, выдвинувшихся тем вечером за ним вослед, отбивших его от преследовавшей раненного героя нечисти и принесших своего богатыря в лагерь, израненного и измотанного. В тот день, когда Феллдо смог встать на ноги во многом благодаря возмужавшему лекарю Брому, Баллау собрал всех у импровизированной сцены, комедиантов и рабов, а также зверей из армии пришедшего на подмогу Мартина. На земляном помосте Феллдо, под аплодисменты толпы, передал меч Льюка тому, чьим он был по праву, Мартину. Торжественная формальность длилась недолго – мышь-воитель и его подруга Роза уже не раз навещали Феллдо в лазарете и знали о мече. «Пожалуй, это самое, Баллау устроил этот цирк только чтобы, хурр, найти повод набить живот, вот так!» - блеснул по этому поводу своей кротовьей логикой Баклер. Однако последовавший лесной пир оставил частичку радости и победного задора Феллдо каждому доброму зверю. Впереди ждало много труда и даже не кончились ещё бои – нужно было добить разбежавшуюся по лесам и болотам из крепости нечисть – но сейчас Феллдо было хорошо. А потом… Свадьба Мартина и Розы станет новым светлым штрихом в его памяти. Он увидит, как Маршанк из крепости бандитов и подонков вырастет в прекрасный торговый город, узнает семейное счастье с Селандиной, что подарит ему двойню, и услышит немало добрых слов о Броме Целителе, ушедшем одним днем на юг, в Страну Цветущих Мхов, нести мир и просвещение. Феллдо ждала впереди хорошая жизнь. Нет, не так. Феллдо обязательно обретет своё счастье.

И какие у тебя аргументы? "Проста мне так кажитсо"? Стили компьютероной анимации можно перечислять до вечера. Нельзя просто взять и заклеймить всё, что сделано на компьютере не труЪ. Более того, если захотеть, на компьютере можно анимировать так, что от традицонной анимации не отличишь. Пара примеров:

Ториоп. Ториоп лежал в гамаке, подвешенном меж двух деревьев, и наслаждался теплым весенним днем. Периодически пощелкивая хвостом от удовольствия и самодовольно поглаживая, длинные усы, он дремал, всем своим видом показывая полное удовлетворение своей скромной персоной в частности и, заодно, окружающим его миром. Дабы читатель в последствии имел представление о том ,чью биографию я начал освещать в своем рассказе, я считаю своим долгом познакомить вас с этим героем. Итак – Ториоп, мышь, достойный представитель славного рода Селукрехов, (рекомендую запомнить это название, ибо герой наш считает, что подобная фамилия не подходит для его имени и старается о ней не упоминать). Известен своими незаурядными умственными способностями, привычкой (некоторые считают ее дурной) просчитывать все наперед, даже реплики тех, с кем он беседует, на редкость ухоженными усами и своей редкостной скромностью («Я самый скромный зверь на свете», – любит говорить он). Как я уже говорил – Ториоп проводил день с пользой для себя и безо всякого вреда для других (что является проявлением его неэгоцентричной натуры), как вдруг его отдых был самым возмутительным образом прерван – из кустов выкатился рыже-бурый клубок, который, отчаянно ругаясь, прокатился через поляну, на которой отдыхал Ториоп, и, стукнувшись о дерево, распался. Как оказалось, он состоял из землеройки и белки, которые, быстро оправившись от удара, хотели было продолжить потасовку, но их остановил голос Ториопа – - Что здесь происходит, хотел бы я знать?! – грозно осведомился он – По какому праву вы прерываете мой со… я хотел сказать – мои размышления? - Он... он – вор! – задыхаясь, выпалила землеройка. - Лжец, я никогда к чужому не прикасался! – белка гневно взмахнула лапой. - А ну прекратите! Мало того, что вы меня разбу… отвлекли от мыслей, так еще и готовы продолжить драку! Успокойтесь и объясните – что произошло? - Этот негодяй украл мой талисман, приносящий удачу – изумруд на цепочке. А ну признавайся – куда ты его дел?! – затараторила землеройка. - Клевета! Как ты вообще посмел подумать, что я на это способен? – Распаляясь, крикнула белка. - Я же сказал вам успокоиться! – Ториоп повысил голос – Так вы знакомы? - Да – буркнула землеройка - Я – Дугаут, а этот воришка, которого я считал своим другом - Баунд. - Еще раз назовешь меня вором ,– яростно прошипел Баунд, - зубов недосчитаешься! - Успокойтесь! – почти прокричал Ториоп, - Расскажите, в чем дело подробно, и, возможно, я помогу вам. (Это является еще одним примером благородства и бескорыстности нашего героя, впрочем, дабы не внушить вам ложные предположения о его характере надо отметить, что он решил, что если он в этом не разберется, спокойно поспать ему не удастся) - Давайте пойдем на место кражи, и там мне все объясните, - добавил он. - Эй, а тебе какое дело? – спохватился Дугаут. - Такое, что хочу вам помочь, так или иначе за сорванный отдых с вас причитается! – раздраженный несговорчивостью землеройки ответил Ториоп. - Ладно, - Дугаут махнул лапой, - Пошли. Баунд – к тебе это тоже относится! И не пробуй сбежать. Баунд скрипнув зубами, пробормотал что-то явно нелестное для землеройки, но повиновался. Спустя некоторое время они подошли к дому землеройки. Он находился под большим деревом, в кроне которого находилось жилище Баунда. Ториоп и его спутники поднялись на второй этаж. - Вот здесь он и лежал, - сказал Дугаут, показывая на распахнутый футляр на столе. Я весь вечер сидел на первом этаже и ничего не слышал – вор влез в окно. - А вот и рыжая шерсть на полу. Все еще будешь утверждать, что невиновен? – спросил он у Баунда. - Постойте! Это ведь не его мех! – воскликнул Ториоп. - Как не его? – удивился Дугаут. - Конечно не его - у Баунда вся шкура – темно-рыжая, а эти волоски – светло-рыжие! - Я же говорил! – торжествующе сказал Баунд, - Жду твоих извинений. - Не дождешься! -буркнул Дугаут, - Кроме тебя никто не знал о камне. - Да и вдобавок я весь вечер был у Виллоу. – добавила белка. - Кто это – Виллоу? - Моя подруга, белка. Она может это подтвердить. Я точно все помню – была холодно, мы растопили камин, стало жарко и душно. Виллоу стало нехорошо, мне даже пришлось принести ей свежей воды… - Понятно, - сказал Ториоп, - Видите Дугаут – нельзя делать скоропалительных выводов. И шерсть и алиби – все не сходится. - Да, но тогда кто? Кто еще знал? - Да кто угодно, ты же не делал из этого секрета. Виллоу была в курсе, да и тот рыбак.. - Какой рыбак? – быстро спросил Ториоп. - Выдра Флог, он живет на реке неподалеку, - ответил Баунд., - Кстати, Виллоу обвинять бесполезно – она тот вечер была со мной. - Ха, все это может быть ложью! – с упрямством, которому позавидует любой осел, заявил Дугаут. - Не думаю. Видишь ли, у меня есть некоторый опыт в таких делах – я умею отличать правду ото лжи. С большой вероятностью Баунд говорит правду. - Посмотрим, - хмыкнул Дугаут. - А теперь я бы хотел навестить того рыбака, - продолжил Ториоп. Баунд, вы с нами? - Ну разумеется! - Отлично! Тогда не будем терять ни минуты! Они отправились к реке, на берегу которой стоял дом выдры. По дороге Ториоп продолжал расспрашивать Баунда и Дугаута. - А какого цвета мех у Виллоу и Флога? - Светло-рыжий. И прекрати злорадно ухмыляться, Дугаут, я уже сказал, что Виллоу здесь не при чем. Они подошли к хижине выдры. Дверь была закрыта. Они постучались. Кого это принесло, разорви меня горностай?! - раздался грубый голос, - Убирайтесь, я не в настроении беседовать! – не менее вежливо добавил обладатель голоса, открыв дверь и рассмотрев пришедших. - Повежливее, Флог, если можно, - ответил Ториоп, - Не расскажите ли вы, где вы были вчера вечером? - Где я был, буду и есть - не ваше дело! - рявкнул Флог, - И передайте ему, чтобы не присылал больше всяких остолопов! – добавил он и захлопнул дверь. - Негодяй! - возмущенно крикнул Дугаут, - совершенно ясно что он и есть вор! - Не торопитесь, мой друг, не торопитесь, - сказал Ториоп, - Теперь я хотел бы навестить мисс Виллоу. Далеко до ее дома? - Нет, минут десять, – ответил Баунд. Однако, до дома Виллоу они добрались только через двадцать минут. - Вы же сказали, что до него десять минут ходу! – запыхавшись, сказал Ториоп. - Да – для белки. – пояснил Баунд, - Я до ее дома из своего за пять минут добегаю. Дом Виллоу, как и дом Баунда располагался в кроне дерева. Внизу был разбит цветник и стоял колодец. Ториоп заглянул в него, прежде чем войти внутрь. Виллоу встретила гостей в дверях. - Здравствуй Баунд, Дугаут и …? - Ториоп, меня зовут Ториоп. Очень приятно мисс Виллоу. Скажите, а колодец в вашем доме давно пересох:? - Да, уже почти неделю.… А почему вы спрашиваете? – удивилась Виллоу. - Просто так, забудьте об этом. Считайте, что я просто удовлетворял праздное любопытство. - Давайте уже перейдем к делу! – нетерпеливо сказал Дугаут. - Не надо так горячиться, - произнес Ториоп, - Виллоу, где вы были вчера вечером? - Здесь, в этом доме, с Баундом. Что опять за странные вопросы? - Прекратите Ториоп, - начал Баунд, разве вы не видите… - Вижу, вижу…Последний вопрос – вы помните, как вам стало дурно в тот вечер? - Ну разумеется! Баунд принес мне воды, и мне полегчало – в доме было так душно, что в этом нет ничего удивительного. Вы довольны? - Вполне. Разрешите откланяться, извините за беспокойство. - Ничего страшного, рада была встрече с вами. Виллоу закрыла дверь. - И чего вы добились? – возмуьился Дугаут. - Того чего хотел, - ответил Ториоп, - Теперь я хотел бы попросить вас об одолжении – не могли бы вы проследить ночью за Флогом . Нет-нет – никаких вопросов – просто сделайте то о чем я вас попросил. - Хорошо, - пожал плечами Дугаут. - Отлично! Встретимся завтра, друзья мои, и, обещаю, камень вернется к вам, Дугаут. Назавтра они встретились в доме Дугаута. Хозяин дома, подпрыгивая от нетерпения заявил: - Я видел – он выходил ночью из дома – наверняка, чтобы спрятать украденное! Теперь осталось только взять его! - Тише, тише! – сказал Ториоп, - Я был у него этим утром, но о результатах этого визита расскажу позднее. Теперь нам следует пойти к Виллоу, Баунд тоже будет там некоторое время спустя тогда все и выяснится. Когда они пришли, Баунда еще не было. Ториоп пожаловался на жару и попросил воды у Виллоу. Белочка, пожав плечами, отвела его в кладовку, где стояли две бочки с пресной водой, и висела на стене растрескавшаяся деревянная кружка. Едва Ториоп отер усы, как появился Баунд. - Ну что ж, все в сборе, можно начинать, - довольно произнес Ториоп, -Чтобы сократить процедуру, мисс Виллоу – могу я попросить вас об одолжении? - Конечно, все, что будет вам угодно. - Великолепно! Тогда положите, пожалуйста украденный вами камень Дугаута на этот стол! Виллоу ахнула и закрыла лицо лапами, Баунд горя от гнева потребовал объяснений. - Вы их получите. Видите ли, когда я узнал об том, что вам мисс Виллоу стало плохо, я еще ничего не заподозрил, Но потом понял, что вы бегали за водой на речку – колодец пересох, а проо две бочки с водой она вам не сказала. Ведь из них никто до меня не пил – кружка совсем от сухости рассохлась. Видите ли, до речки вам, Баунд, десять минут, но вы сами сказали, что до вашего дома (а значит и до дома Дугаута) белке – а значит и Виллоу всего пять минут бегом. Теперь понятно, что у вас Виллоу было и время и возможность совершить кражу. Столь подозрительный для вас Флог, был столь зол всего лишь из-за своего конкурента – Гига, который подсылал к нему всякий сброд, чтобы выведать места хорошего клева и наживку. Ту и следующую ночь Флог только пытался отплатить Гигу той же монетой – следил за ним. - Так зачем мне было за ним следить? – растерянно пробормотал Дугаут. - Вы слишком горячились, были излишне импульсивны – мне просто хотелось спокойно все обдумать – вот я и устранил вас на одну ночь. Дугаут задохнулся от возмущения. - А теперь мне бы хотелось услышать от мисс Виллоу – зачем она украла камень? - Хорошо вот он, - она швырнула камень на стол, - Я бы никогда не стала воровать, но это все из-за моего отца – четыре дня назад его похитила крыса – он жил один, неподалеку отсюда. Я нашла письмо с требованием выкупа , но у меня ничего такого не было. У меня словно разум помутился – и тут я вспомнила про камень. - Вы были неразумны. Следовало попросить камень – вряд ли Дугаут отказал бы вам, узнав, в чем дело. Да и крысы никогда не бывают честными – отдав камень, вы вряд ли получили бы взамен своего отца. Виллоу разрыдалась. - Успокойтесь, теперь мы поможем вам. Я сейчас отлучусь ненадолго, а потом мы вместе пойдем на место встречи с похитителем. Спустя полчаса они стояли на поляне, указанной Виллоу. С противоположной стороны вышла облезлая крыса волоча за собой связанную старую белку. Отец Виллоу был без сознания. - Никому не двигаться или он умрет – сказала крыса приставив копье к горлу белки., - Где мой выкуп? - Сейчас вы получите все, что заслужили, - зловеще произнес Ториоп и внезапно крикнул, – Давай! Тут же за спиной крысы выросла темная фигура, и здоровенное весло с размаху опустилось крысе на голову. Крыса беззвучно распласталась на земле. - Это значить - извините меня. – смущенно сказал Флог вылезая из кустов – Накричал тогда на вас… Теперь, надеюсь квиты? Баунд бросился развязывать отца Виллоу, а Дугаут своевременно подхватил саму Виллоу, которая от всего пережитого рухнула в обморок.. Спустя полчаса они все пили чай в доме у Дугаута. Пришедшая в себя Виллоу обнимала отца, Дугаут щеголял висящим на шее камнем, Баунд радостно глядел на Виллоу, а Ториоп – на новую трость с набалдашником в виде совы, которую ему подарил Дугаут. Они разошлись только ночью – раздувшийся от чая и гордости Ториоп принял последние благодарности, после чего пошел домой, по освещенной луной тропинке, горделиво поглаживая усы и опираясь на новую трость. Его ждал крепкий и долгий сон. Пожалуйста, оставляйте свои комментарии, это мой первый фанфик, и мне важно знать - пытаться писать прозу дальше или вернуться к стихам.