Ромуальд

Спасибо. Зима близко. Лишь осень рыжая с утра Мазнёт по кронам яркой кистью, Мы все поймём – пришла пора, Грядёт забег осенних листьев. Вставай у стартовой черты Где путь лесной суров и светел, Ведь утром этим я и ты Рискнём догнать весёлый ветер. Он дразнит нас, он нас зовёт, Как птицы, вырваться из клетки, Он, бросив синий небосвод, Шуршит в листве и треплет ветки. Скорей на старт! Скорей за ним! Бежать сегодня так отрадно, И лишь дыханья белый дым Клубится в воздухе прохладном. По ниткам троп, по бродам рек Навстречу алому закату! Пускай наш буйный, быстрый бег С ветвей роняет медь и злато. Забыв заботы и дела, Подбросим листья в воздух споро. Грусть ранней осени светла, А до зимы ещё нескоро. Беги за мной, беги, мой друг, Взметая лиственное пламя. Подковки в землю тук да тук, А хвост полощется, как знамя. Пусть дует ветер в голове, Сердечко бешено стучится, И по расстеленной листве Несутся лёгкие копытца.

Поздравляю нашу замечательную выдрушку-целительницу, самую милую, самую заботливую и вообще самую-самую! Желаю тебе счастья, здоровья, побольше мушкетёров и приключений, и креветок в суп ещё! Йо-хо-хо!

Спасибо за добрые слова. Поэт бежит, поэт ползёт, Взлетает, рушится и тонет. Ведь вдохновение – полёт И вдохновение - погоня. Ты по земле идёшь, пиит, А стихотворных строчек стайка Так высоко, так быстро мчит, Поди возьми, поди поймай-ка! Пускай в виски ударит кровь! Чтоб ухватить свою удачу, Ты лапы ловкие готовь Да коготков набор в придачу. Прогнав из сердца злую грусть, Своей нетоптаной тропинкой За вдохновением гонюсь, Как кот гоняет за пылинкой.

Сатира Наш добрый аббат всем сердцем всегда с молодыми, но он не закрывает глаза на их существенные недостатки. Теперешние диббуны мало воительствуют, мало уделяют внимания воительству, нет у них стремления воительствовать дальше, больше, воительстововать за то, чтобы воительство по-настоящему стало главной, первоочередной задачей всего воительства, а ведь если он, наш чудесный аббатский молодняк, и дальше будет так мало воительствовать, то в этой войне у него останется мало шансов стать настоящими воительствующими воителями, всегда занятыми войной за то, чтобы стать настоящим воителем, который воюет за то, чтобы его воительство...

Это точно. Спасибо! Листья падают ночью, Словно капли мгновений. Ноздри терпко щекочет Пряный воздух осенний. Осень в окна стучится Городам и поэтам. Пахнет рыжей корицей Расставание с летом. Под запрятанной дверцей Безмятежно и сонно Бьётся времени сердце, Отмеряя сезоны. Всё былое растает В листьев трепетных шуме. Ждёт пора урожая, И стихов, и раздумий. Убегут к своей цели И вернутся к нам снова Золотые недели Сентября золотого.

Посвящается Ночному дозору Вестероса "Слушайте мою клятву и будьте свидетелями моего обета! Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я — меч во тьме; я — дозорный на Стене; я — огонь, который разгоняет холод; я — свет, который приносит рассвет; я — рог, который будит спящих; я — щит, который охраняет царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после нее". Когда, Стены кровавя лёд, Багровый солнца диск встаёт, Пора на пост идти дозорным. Набросив тяжесть ржавых лат, Встаём в шеренги - к брату брат, И горн трубит над строем чёрным. Опять идут ветра зимы Из царства холода и тьмы, Но старый лёд, как прежде, плотен. Угроз и страхов шёпот тих. Пускай идут, мы встретим их, Мы, чёрных братьев десять сотен. Что, Манс-налётчик, говоришь, Победу лёгкую сулишь, Бросая взгляд на бастионы: Де, больше нет у них бойцов? Смотри, как встарь, среди зубцов Стоят бессонные вороны! Отступит злобная метель. Не видеть южных вам земель! Напрасны бабьи кривотолки. Иди сюда, иди кто смел, Смолы довольно, хватит стрел, А кости ваши сгложут волки! Наш клич летит до самых льдов «Дозор силён! Дозор готов!», Дробясь о стынущие скалы, Спускаясь в сумерки долин Тяжёлой поступью лавин, И эхо будит одичалых.

"Ролло, нагнувшись, выглядывал из-за стола, лежавшего на боку поперек арки. Через некоторое время он повернулся к обеим хозяйкам, занятым очисткой груш. - Поворонебей! Поворонебей! - воскликнул он. - Он пытается сказать нам, чтобы мы били ворону, - пояснила Василика миссис Черчмаус. - О, а я было подумала, что он просит нас не бить нашего давешнего повара Амброзия, - заметила миссис Черчмаус. - Повар он совсем никакой" (с) Брайан Джейкс, "Маттимео". Всю жизнь оставив позади, Делюсь я мудростью своей. Навечно, братец, затверди Присловье: повара не бей! Бедняк потеет от души, Носясь по кухням меж огней, Кромсает, режет, потрошит. Беднягу-повара не бей! Пускай жаркое холодно, В рагу кишит моток червей, Ну что ж… Стряпню отправь в окно, А всё же повара не бей! Галеру взяв на абордаж, Развесь пиратов среди рей! Достоин казни экипаж, Но кока-повара не бей! Живи, гляди судьбе в лицо, Стремись к мечтанию смелей, Стань бардом, странником, бойцом, Лишь только повара не бей!

Благодарю вас Ничего, и без кармы спасибо! Там, где город кончается наш, В закоулке меж листьев и дней Предо мною философ и страж, Чёрный кот на кирпичной стене. Весь во мгле от ушей до хвоста, Суетою людской утомлён, Чёрен он, как черна темнота, Что была до начала времён. Что ему жизни суетной шквал, Гул открытий и гром канонад? На стене кот сидел и скучал И столетье, и десять назад. Видел он на реке корабли, Слышал, бьются мечи о щиты, Всё – как строили город и жгли Отражалось в глазах золотых. Люд болтал о своих чудесах, Мнил вселенную горсточкой крох. Кот же, пряча улыбку в усах, Умывался неспешно, как бог. Знал, у времени яростный нрав: Молкнут рты, оседает гранит. И, как видно, усатый был прав, Всё сменилось, а кот…вон сидит. Перед ним зажигалась звезда И сходила в холодную тьму. Этот кот знает всё и всегда, Но не скажет, друзья, никому. Всё - труха в этом мире пустом, Всё растает как будто во сне. Видишь, важно поводит хвостом Чёрный кот на кирпичной стене.

У покойных озёр Там, где ивы шуршат, Свои крылья простёр Платонический сад Среди строгих аллей Над застывшей волной Нет безумных затей Или спешки пустой. Где играет песком Серебристый простор Всё спокойно, легко, Как философов спор. Вот, звездой озарён, Гордой древностью дан, Мудрость многих времён Рассыпает фонтан. Разговор не для всех В сонном лепете струй Не прервёт глупый смех Иль пустой поцелуй. Лишь взойдёт лунный круг, Как и вечность назад, Приходи, милый друг, В Платонический сад.

Давненько я не брался за переводы. Вот перевод одной песни из замечательной игры Bioshock Infinite. Оригинал: They built a city in the clouds, they raised her up with joy! Reflection of America, from Maine to Illinois. Away we're put in bars and stocks, for higher interests ployed... Until our chains are broken by the girl they call Fitzroy! Победная песня Vox Populi Воздвигли город в небесах У всех над головой, Двойник большой Америки – и Мэн, и Иллинойс. А нас держали за скотов, сгоняя на убой, Пока не сбила нашу цепь та, что зовут Фицрой!

С Днём рожденья, дорогой наш Кот, кот с большой буквы "К"! Счастья, здоровья и побольше силы, чтобы разным там "войнам" и "ваителям" легко не жилось, да икалось почаще Продолжай в том же духе, старина!

С Днём рождения, дружище Фенвик, с Днём рождения, сова! Желаю тебе, мой собрат-поэт, счастья, вдохновения, приключений, чтобы сутана всегда была бодрой, зелёной, а сова всегда ухала радостно! Согревай и впредь наше аббатство теплом своего сердца!

Спасибо вам большое, товарищи! Обещаю появляться почаще. Пусть нечисть увидит, что горец непрост! Вздымается знамя, как беличий хвост. Мы стрел не боимся, идём в полный рост, И пусть воют волынки. В бой, рыжие кланы, МакТэйл и МакТаш! Гремит камнепадом клич радостный наш. Отведают крови и дирк, и палаш. И пусть воют волынки. В цвет рода и клана наш клетчатый плед, Синеет, как вереск, широкий берет, Мех ветром приглажен да снегом согрет. И пусть воют волынки. Как пламя, шеренг наших беличьих вид. Кто с горцем воюет, тот будет разбит. Ты видишь, товарищ, противник бежит? И пусть воют волынки. Героев ждут пляски и эль расхмельной, До гор храбрецам путь проложен прямой, К невестам и жёнам вернёмся домой И пусть воют волынки.

Спасибо вам! Кропил июнем солнца круг Старинный гобелен, Когда покинули мы, друг, Аббатство алых стен. А Мартин вдруг взглянул на нас, Чтоб улыбнуться вслед, И провожал зверей в тот час Улыбки этой свет. Мой долг меня отправил прочь Туда, где бьёт прибой, И держит вахту день и ночь Дозор береговой. А твой – туда, где с ветром в лад Зелёный лес шумит, И носит лиственный наряд Бродяга-следопыт. Во снах Аббатство видим лишь У лагерных костров. Всё помним: залов старых тишь И славный шум пиров. Дней бесконечна череда, Но верь, товарищ мой, Уж недалёк тот час, когда Вернёмся мы домой! Пусть верность клятвы сохранят Зуб, коготь, ус и мех. Я жду тебя, ты ждёшь меня, А Рэдволл ждёт нас всех!

Это просторечное выражение грубой невоспитанной землеройки Пожалуйста.

Стр. 44-45 Диггз передал ей кубок одуванчикового. - Эй, барышня, потише, а не то лопнёшь! На, глотни этого и не спеши так. Клянусь кастрюлями, когда ты ела в последний раз, а? Флиб прожевала кусок, глотнула настойки, а потом вздохнула: - Ух, нет ничего лучше еды, когда ты голоден, а? За последние пару дней у меня во рту не было ни крошки! Баклер вновь наполнил её кубок. - А теперь ты всё-таки расскажешь нам, что ты делала здесь одна-одинёшенька перед тем, как на тебя напали хищники? В этот момент тощий лис, который уже очнулся, сердито завопил: - А ну-ка развяжи нас, а не то пожалеешь! Живо разрежь наши верёвки! Баклер поднялся со своего места. Отвесим спутникам изящный поклон, он вытащил из ножен длинную рапиру. - Прошу прощения, один момент! Подойдя к тому месту, где лежали связанные хищники, он принялся помогать им встать. - Давайте, живее, поднимайте свои подхвостья! Шевелитесь, приятели! Мастер клинка Баклер стал ходить вокруг хищников кругами, размахивая в воздухе своей длинной смертоносной рапирой. - Разрезать верёвки, говорите? Я сейчас действительно кое-что разрежу, грязные хищники, только это будут не верёвки! Тощий лис и здоровенная ласка вопили от ужаса, когда заяц направил на них свистящий в воздухе клинок. Вжух! Вжих! Вжух! Несколькими мастерскими ударами он срезал у окаменевших от ужаса хищников усы. Баклер зловеще усмехнулся: - На вашем месте я бы не дёргался. Вы же не хотите оказаться на пути моего клинка, верно? Острая сталь рассекла пояс ласки, и рваные шаровары хищника свалились к его задним лапам. Дзинь! Медная серьга была аккуратно срезана с мочки лисьего уха. Вжух! Лис лишился браслета на хвосте. Вуп! Потёртый рукав отвалился от грязной рубахи ласки. Пинг-пинг-пинг! Это были три красивые костяные пуговицы, отлетающие от цветастого жилета лиса. Баклер оглядел свою работу, опираясь на рукоять рапиры. - Как думаешь, Флиб, что дальше? Землеройка кровожадно завопила: - Их ухи, морды и хвосты, а потом и шеи! Хищники повалились на песок, жалобно умоляя: - Аааа, нет, сэр, не делайте этого, сэр! - Не убивайте нас, Ваша Светлость! У нас семьи! - Да, жёны и маленькие детишки! Пощадите нас ради них! Глаза Баклера были холодны, и он пнул обоих хищников. - А ну-ка встать, вы оба, живо! Мерзкие лжецы! Если бы я поверил вам, я бы прикончил вас обоих на месте, чтобы избавить несчастных зверят от позора иметь таких отцов, как вы! А теперь скажите, в какую сторону я указываю! - Север, сэр, вы указываете на север, - проскулил лис. Баклер прорычал сквозь зубы. - Да, это север. А теперь бегом и не останавливайтесь, пока не пройдёт три рассвета, а не то я пущу вас на корм воронью! Несколько ударов клинком плашмя заставили хищников неуклюже ринуться прочь. По-прежнему привязанные друг к другу, они спотыкались и падали, когда убегали в наступающие сумерки. Сказать, что Флиб была впечатлена, значит ничего не сказать. Землеройка сидела с широко раскрытыми от удивления глазами и шептала: - Никогда не видела, чтобы зверь так ловко управлялся с клинком, никогда! Диггз похлопал землеройку по лапе. - Точно, барышня, и вряд ли ещё где-нибудь увидишь. Ты только что видела в деле мастера клинка из Саламандастрона, самого лучшего, что там есть. Но ты должна запомнить, что он только играл с ними, верно, старина? Баклер наколол на остриё рапиры яблочную дольку из фруктового салата, подбросил её в воздух и ловко поймал ртом. Заяц сел у костра и подмигнул Флиб. - Верно! Конец главы.

С днём рождения, дорогая мышка! Побольше тепла и счастья!

Стр. 40-43 Лис был без сознания, а ласка сидела на песке, держась за свой подбородок и издавая странные звуки. Баклер подошёл к другу, качая головой. - Ну когда ты наконец научишься, старина? Тебе надо было вначале врезать лису под подбородок. Ну а второй удар вышиб бы из этой ласки дух, если бы ты треснул её по голове. Диггз обратился к наполовину оглушённой ласке. - Да у тебя, должно быть, подбородок крепче, чем гранит, будь он неладен. Тебя не оглушило, старина? Ласка с выбитыми зубами и прикушенным языком тупо посмотрела вверх и произнесла нечто вроде «Мммафффм!». Диггз сочувственно кивнул. - Прости меня за это, старый следопыт. На-ка, попробуй этого! Хлоп! Праща треснула ошеломлённого хищника по голове, и тот рухнул без сознания. Диггз кивнул своему другу. - Я запомню на будущее – мелкого в подбородок, большого прямо по башке, вот! Маленькая землеройка глядела на них обоих, весело хихикая. - А вы двое смешные кролики! Диггз фыркнул и отвесил ей изящный поклон. - Зайцы, барышня, саламандастронские зайцы из Дозорного Отряда. Я Диггз, а это мой друг Бак, вот! Умоляю, скажите, с кем мы имеем честь говорить? Землеройка присела в быстром реверансе. - Моё имя Флиббер, но вы можете звать меня Флиб. Баклер потыкал задней лапой оглушённого хищника. - Рад встрече с тобой, Флиб. Что эти двое хотели от тебя? Флиб пожала плечами. - Хм, да не знаю. Они просто накинулись на меня и пытались тащить куда-то, не знаю куда. Она взяла у ласки нож, а у тощего лиса – дубину, и зловеще заявила: - Но больше у этих поганых хищников такой номер не пройдёт, нет, нет, не пройдёт. Ха, пусть попробуют теперь, когда я сама разжилась кой-каким оружием! Диггз осведомился. - А что ты делала здесь совсем одна, барышня? Ты откуда, вот? Она с угрожающим видом направила на него клинок. - Не твоё дело, носач! Диггз пошёл назад за мешками с провизией, ворча по своему обыкновению: - Действительно не моё треклятое дело. Вот тебе и вся благодарность, будь она неладна. Уложил двух хищников, спас девчонке жизнь, и вот тебе вся её треклятая благодарность. Да если бы я не сунул свой нос в её дело, она бы сейчас была в какой-нибудь мерзкой темнице, да, в грязной мерзкой темнице, неблагодарная малявка! Ну и молодёжь пошла в наши дни, вот! Баклер попытался урезонить Флиб. - Тебя не убьёт, если ты скажешь, откуда ты родом, Флиб. Как насчёт твоих родителей? Держу пари, что они наверняка беспокоятся о тебе. Это не возымело успеха. Землеройка фыркнула на него. - Ты ещё назойливей, чем твой дружок. Послушай, занимайся своим делом, а я буду заниматься своим, идёт? Баклер отвернулся от неё. - Как хочешь, барышня. Вернувшийся с их заплечными мешками Диггз очень обрадовался, когда его друг объявил, что здесь они остановятся на ночь. Он тут же начал заниматься приготовлением ужина. Флиб напустила на себя равнодушный вид, но заговорила с Диггзом: - Что вы будете делать с этими мерзавцами, а? Диггз бросил взгляд на двух оглушённых хищников. - Честно говоря, не знаю. А что ты предлагаешь? Землеройка проверила остроту своего ножа. - Оставьте их мне. Я прикончу их вот этим! Баклер быстро отнял у неё нож. - Только посмей! Хищники или нет, сейчас они беспомощны и не могут защищаться. Не испугавшись, землеройка схватила дубину и взмахнула ей. - С дороги, ты! Они собирались убить меня! Длинная рапира Баклера выбила из её лап дубину. - Ты, мелкая злобная убийца, не смей подходить к ним! Землеройка посасывала лапу, сердито глядя на зайца. - Да вы двое рехнулись! Что за два слюнтяя! Вы что, не знаете, что хороший хищник – мёртвый хищник? Так говорит старик Джанго! Диггз, нарезавший фрукты для салата, кивнул. - Я тоже такое слыхал. А кто этот старина Джанго? Землеройка презрительно скривила рот. - Я тебе уже говорила, толстяк, не твоё дело! Баклер подмигнул Диггзу. - Если она привыкла к подобному обращению, пусть будет так. Она может сидеть в стороне и заниматься своими треклятыми делами, мне-то какая разница. Диггз был решительно с этим согласен. - Это меня устраивает, старый следопыт. Она может сидеть одна, наслаждаясь своим одиноким величием, будь оно неладно, мне-то какая разница. Я не собираюсь делиться ужином с этой невоспитанной мелкой брюзгой, даже капли водички ей не дам, вот. Ещё чего, вот так-то! Флиб сидела в стороне от них, задрав нос. - А мне всё равно! Диггз не собирался останавливаться на достигнутом. Он парировал: - А нам всё равно, что тебе всё равно, будь мы неладны! Нас таковским не испугаешь, барышня! Когда двое хищников начали ворочаться и стонать, Баклер опутал их верёвкой. Он посадил ласку и лиса спина к спине, крепко связав им передние и задние лапы. С притворным равнодушием Флиб осведомилась: -Ну и что ты теперь будешь делать с этими мерзавцами, а? Баклер ответил, даже не посмотрев на неё: - На самом деле, пока не знаю. Я ещё не решил. Вечерние сумерки коснулись неба. Баклер присоединился к своему другу у их небольшого костерка. - Ну, юный Диггз, что у нас тут на ужин? Упитанный юный заяц был очень хорошим поваром. Он громко объявил меню: - Летний фруктовый салад, жареный сыр на овсяных лепёшках, кусок фруктового пирога и глоточек старого доброго одуванчикового на запивку. Как вам, юный сэр, вот? Его друг потёр лапы, демонстративно игнорируя надувшуюся землеройку. - Ммм, как раз то, что нужно для двух голодных зайцев Дозорного Отряда! Он вгрызся в овсяную лепёшку с лежащим на ней толстым ломтём сыра. Диггз уплетал фруктовый салат так, словно не ел целый сезон. Окуная фруктовый пирог в мёд, он громко глотал слюнки. Флиб неожиданно рухнула на песок, позволив сдавленному всхлипу сорваться с губ. Диггз поднял глаза от своего пирога. - Гм, ты это слышал – звучало так, как будто задыхается жаба, вот? Баклер непринуждённо ответил: - Знаешь, если бы я был глупым маленьким зверьком, скажем, землеройкой, я бы не стал оскорблять тех, кто меня спас, и не был бы невоспитанной юной грубиянкой. Ты знаешь, что я имею в виду, Диггз? Пухлый кролик слизывал фруктовый сок со своих лап. - Действительно, старый умник, я точно знаю, что ты имеешь в виду. Грубости нет оправдания, вот. Я думаю, я бы перестал кукситься, и попросил бы у добрых парней прощения, и показал бы им, что я воспитанный зверь и всё такое прочее. Кто знает, может, тогда бы даже нашёлся кусочек съестного для глупой маленькой грубиянки! Прошло мгновение, а затем Флиб поняла намёк. Потирая глаза, она шаркающей походкой подошла к костру. Уставившись на свои задние лапы, она прошептала: - Извините, что нагрубила. Диггз решил воспользоваться ситуацией и, приложив лапу к уху, громко провозгласил, словно старый сварливый полковник: - Гм, вы что-то сказали? Говорите громче, юная барышня, не стесняйтесь! Баклер слышал, как землеройка скрипнула зубами перед тем, как громко выкрикнуть: - Я сказала, «Извините, что нагрубила». Прошу прощения за свои дурные манеры. Диггз не собирался выходить из своего образа старого полковника. - Ха, вы только слышали эту мелюзгу, мастер клинка Баклер? Я полагаю, она думает, что это даёт ей право разделить с нами наш треклятый ужин, вот? Баклер сильно толкнул локтём своего друга. - Ну хватит, приятель. Извинения приняты, Флиб. Подходи и садись. Диггз, угости нашу гостью ужином, пожалуйста. Она ела, как безумная, уплетая всё, что ей давали, с невероятной скоростью.

Откуда в Рэдволле сыр?

17 мгновений сосны! Поздравляю! Зеленей всегда!

RD Как-то раз в былое время (Расскажу вам без прикраса), Чтоб парить по эмпиреям Я завёл себе пегаса. Лишь сказал, «Пегаса мне бы!», Вмиг примчался, с ветром споря! Пара крыльев цвета неба, Хвост – как бриз, летящий с моря. Буря, скорость, вспышка, танец, Чудо с радужною чёлкой! Оказался тот посланец Непослушною девчонкой. «Ну, подъём, живей, живей-ка!». Вниз летят поля и чащи, А крылатая злодейка В высоту поэта тащит! Всё с улыбкой озорною Через дни и через ночи Лишь смеётся надо мною И несёт куда захочет. Да ещё меня же учит, Надо ж наглости набраться! «Ты бы мог писать и круче, Ну, процентов так на двадцать». Как терпеть такое диво? Шутки, колкости, проказы! Да, несносна. Да, хвастлива. Но я с ней навеки связан. Убежать скорей обратно К прежней мудрости научной? Нет! Зануден сумрак ватный, А без радуги так скучно. Стихотворцам всего света Говорю своею сказкой: Бойся, коль пегас поэта Вдруг окажется…пегаской!

И всё бы хорошо, только стихи-то не по Рэдволлу. Лучше перенести их в тему "Свободное творчество", а сюда выкладывать то, что связано с миром Рэдволла.

Спасибо вам. Борта в огнях хвостатых звёзд, В златых лучах далёких лун. Вам волшебство сейчас привёз Фургончик Трикси Луламун. От серой скуки вверх и вверх Под самый-самый небосвод Подкинет мысли фейерверк И в сказку душу позовёт. Там звёзды пляшут среди крыш, Там бьётся с чудищем герой. Нет, маг не может врать, малыш. Он…фантазирует порой. Во тьме зажгутся фонари, Но ярче пламени блеск глаз. Вас не отпустит до зари Со сцены льющийся рассказ. Подарит каждому и всем Блаженство слов веретено. Ты в дымке утренней затем Взгляни, малыш, в своё окно. И, уплывая к дивным снам Под тихий звон созвездий струн, Увидишь, катит по холмам Фургончик Трикси Луламун.

Спасибо, друзья! И да, я не поощряю курение В часы разгромов и побед, Едва осядет пушек дым, Развяжем старенький кисет И бодро трубкой запыхтим. Пусть солон пот, а путь далёк, И путь-то – к плахе иль тюрьме, Но в трубке тлеет огонёк, Свет с корабля в кромешной тьме. Табачный горький дым вдохни, Что алым пламенем согрет, И вспомни всё – былые дни, Друзей из тех, кого уж нет, След лап на шепчущем песке, В лагунах ласковых прибой И порт, что тает вдалеке И остаётся за кормой. Знакомый с мачтой и веслом, Ты не нашёл богатств, моряк, Но счастье вспомнить о былом Подарят трубка и табак. Так пусть же дым клубится, пусть, Взлетая к дремлющей звезде. В его клубах исчезнет грусть, Как клочья пены на воде. А коль под вражеским огнём Прервутся вольные пути, С тобой в крюйт-камеру войдём И бодро трубкой запыхтим.

Всё это, конечно, интересно, но какое отношение это имеет к моим юмористическим зарисовкам?