Ромуальд

С днём рождения, художник и главный мышеман форума!

Не забывайте про традиции старой доброй Англии, можно у Диккенса почитать, например. Там вообще пиво и портеры всякие детишки как воду пьют. А мир Рэдволла во многом отталкивается от Англии.

Там, где пролёг полярный круг, В просторном царстве снежной бели Есть славный город Ветербург, Столица вьюги и метели. Из снега – улицы, дома, Колонны, замковые своды. Не зря прекрасная зима Привыкла жить здесь год за годом. Прохожих-бурь шумит поток, Пурга, как поезд, мчится быстро. Цветёт сей славный городок Под властью мудрой пургомистра. Здесь все гуляют, все шумны, И долгой ночи до скончанья Над сеткой улиц ледяных Дрожит полярное сиянье. Зову я всех друзей-подруг Со мной отправиться сегодня В старинный город Ветербург На праздник зимний, новогодний!

Хорош, брат-поэт, ай хорош! Всегда с нетерпением жду твоих стихов, дорогой горностай.

На приход зимы в Кэнтерлот. Снегопад шуршит на крыше, И указ принцессы пишут: «Нынче стужа лето гонит, Выдать пони по попоне».

Тем снежным летним утром, Когда луна сверкала, Простилася со мной родная мать. Спросил «Куда идти мне?», Так вышибла за дверь, Сморкнулась шумно и давай рыдать: «Ох, в море не ходи ты! Мамулю пожалей! Растила я тебя, ты мой позор!». Я не хотел идти, Просил её «Впусти!», Она закрыла двери на запор. Тогда пошёл я в гавань, Где «Грязный пёс» стоял, И нанялся на борт как юнга-ёж. Там шкипер голым был и на груди набил Картинку, как бредёт в тумане вошь. И вскоре вдруг узнал я, Что кэп По-ветру-нос Потерянный мой папа, мой старик. C морским ежом, эхма, пошли мы прямо к Ма, Что, увидавши нас, пустилась в крик: «Увы мне, о беда, вернулись вы сюда!» И нас лупила по башке бревном. Свирепая особа! Так мы сбежали оба Со старым добрым славным «Грязным псом».

Тем снежным летним утром, Когда луна сверкала, Простилася со мной родная мать. Спросил «Куда идти мне?», Так вышибла за дверь, Сморкнулась шумно и давай рыдать: «Ох, в море не ходи ты! Мамулю пожалей! Растила я тебя, ты мой позор!». Я не хотел идти, Просил её «Впусти!», Она закрыла двери на запор. Тогда пошёл я в гавань, Где «Грязный пёс» стоял, И нанялся на борт как юнга-ёж. Там шкипер голым был и на груди набил Картинку, как бредёт в тумане вошь. И вскоре вдруг узнал я, Что кэп По-ветру-нос Потерянный мой папа, мой старик. C морским ежом, эхма, пошли мы прямо к Ма, Что, увидавши нас, пустилась в крик: «Увы мне, о беда, вернулись вы сюда!» И нас лупила по башке бревном. Свирепая особа! Так мы сбежали оба Со старым добрым славным «Грязным псом».

Спасибо вам, дорогие читатели! Узнать хотите обо мне? Я Гонф, и нет меня скромней. (Герою хвастаться негоже). Знаток отмычек, лютен, карт, Я лучший взломщик, лучший бард И шифровальщик лучший тоже. В тюрьме один, в кромешной мгле, Ты знаешь: завтра быть в петле, Дрожишь, бедняга, от испуга. Но слышишь, заскрипел запор? Тебе пришёл на помощь вор, На свете нет вернее друга. Когда твой скудный урожай Забрал патруль: «Не сдохнешь, чай!», И детки пухнут с голодухи. Покличь меня, и вор придёт. Зверятам – хлеб и жёлтый мёд, А солдатне пусть скрутит брюхи. В лесном сраженье Гонф – буян! То знает стражи капитан, Что в латах важничал спесиво. Недолог камушка полёт, Праща верна была, и вот Под глазом лиловеет «слива»! Везде найдёшь моих друзей, Среди полёвок и ежей, И с этим, звери, не поспоришь. Я прыгать с белками готов, Я бр-ратец, хурр, тр-рудяг кротов И каждой выдре первый кореш. А ты, богач и господин, Хвали судьбу, что я один. Нет Гонфу равного на свете! Где взять такого удальца, Такого чудо-хитреца, Такого вора-молодца В зелёном бархатном берете? Я стихотворец и поэт, Вмиг сочиню любой куплет, Чтоб в небо мчался над лесами. Пусть плещет пир струёй вина, И вся Цветущих Мхов Страна Поёт моими голосами. Потешить пляской милых дам? И в этом деле жару дам. Танцуют чашки, миски, блюдца, Мир целый вертится волчком, Мой добрый друг, маши хвостом, А лапы сами разойдутся! …Ну вот, рассказу и конец, Скажи, ведь правда, брат-писец, Достоин он учёной книжки? Направь пера стремглавый бег, Чтоб зверь читал и через век О Гонфе, друге и воришке.

С днюхой, дружище Фрей! Желаю счастья, здоровья и вдохновения, дорогой ты наш поэт и художник! Заходи в аббатство почаще!

Спасибо. Не Запад, нет, не Востока свет, Не Юга палящий зной. В родном краю я тебя пою, О Север, мой край родной. Здесь мчит зима, здесь танцует тьма, Здесь рвёт паруса Борей, Но силой горд непреклонный Норд, Что встал средь седых морей. Несёт метель из чужих земель О северной славе весть, А ночью лёд столько звёзд зажжёт, Что вряд ли сумеешь счесть. Милы мне снег, и лодейный бег, И волн голубых стена, И сосен вид, и скалы гранит, И ягеля седина. Не льдом очей, не зарёй мечей, Не шёлком побед знамён, Скажу вам я, тем горжусь, друзья, Что Севером был рождён.

Великолепно! Только, надеюсь, землерой дальше странствовать пошёл не босиком?

А не проще ли Tradjidia перевести Трагедией? Ёж - театрал и дочку назвал соответствующе.

Спасибо за добрые слова. Когда холодный октябрь унёс Листвой опавшей мечты о лете, В старинном парке среди берёз Собор я видел в закатном свете. Закат ярился, как будто вал, Залил он башни резные кровью, Но в алом море собор стоял Суровой силой средневековья. Латинской мессы вложили клич В собора стены, и шпиль, и цоколь Кто резал камень, кто клал кирпич, Кто окон хрупкость сплетал из стёкол. Коль верно сердце, верна рука, Влагая Веру в гранита груду. И станет церковь стоять века Назло закатам, что есть и будут. Не грянул труб громогласных хор, Не пели гимны креста победу, А просто ветру наперекор Я тихо слышал святое “Credo”.

Осенний вечер прохладно-чист, И волен воздух в его просторе. Пронизан солнцем кленовый лист, Закатным солнцем, нырнувшим в море. На ветках пламя, палящий зной, Что смело спорит с Бореем стылым, И лист октябрьский совсем живой, Багрянец крови струит по жилам. Застыли парки по всей стране В порфире царской и в медных латах, В костров тщеславья живом огне, В сутане красной епископата. В горящий ворох, в огонь, друзья, Запустим лапы свои скорее! Когда так зябко дрожит земля, Лишь только осень зверей согреет. В цвета триумфа, в цвета зари Раскрасил город свои знамёна. Смотри, листвою октябрь горит На алых клёнах, на алых клёнах.

Вам спасибо, что читаете Осень пламенем скользнула по листве, Лисьей тропкой прибежав издалека, И над Рэдволлом в безбрежной синеве Проплывают птичьей стаей облака. Залы тихие пиров осенних ждут, И пивной в бочонках добрых зреет пыл. Утром нынче по озябшему пруду Лист кленовый алой лодочкой проплыл. Как леса порфирой властною горят, Как багрянцево аллеи расцвели! Мы с тобою нынче в царстве сентября, Королевы красных рощ и короли. В гордом пурпуре мы станем выше всех, А короною сплетём листвы венок. Будем править, и пускай ерошит мех Дней осенних золотистый ветерок.

Бойцовый кот нигде не пропадёт! С днём рождения, Трумен!

Спасибо. Зима близко. Лишь осень рыжая с утра Мазнёт по кронам яркой кистью, Мы все поймём – пришла пора, Грядёт забег осенних листьев. Вставай у стартовой черты Где путь лесной суров и светел, Ведь утром этим я и ты Рискнём догнать весёлый ветер. Он дразнит нас, он нас зовёт, Как птицы, вырваться из клетки, Он, бросив синий небосвод, Шуршит в листве и треплет ветки. Скорей на старт! Скорей за ним! Бежать сегодня так отрадно, И лишь дыханья белый дым Клубится в воздухе прохладном. По ниткам троп, по бродам рек Навстречу алому закату! Пускай наш буйный, быстрый бег С ветвей роняет медь и злато. Забыв заботы и дела, Подбросим листья в воздух споро. Грусть ранней осени светла, А до зимы ещё нескоро. Беги за мной, беги, мой друг, Взметая лиственное пламя. Подковки в землю тук да тук, А хвост полощется, как знамя. Пусть дует ветер в голове, Сердечко бешено стучится, И по расстеленной листве Несутся лёгкие копытца.

Поздравляю нашу замечательную выдрушку-целительницу, самую милую, самую заботливую и вообще самую-самую! Желаю тебе счастья, здоровья, побольше мушкетёров и приключений, и креветок в суп ещё! Йо-хо-хо!

Спасибо за добрые слова. Поэт бежит, поэт ползёт, Взлетает, рушится и тонет. Ведь вдохновение – полёт И вдохновение - погоня. Ты по земле идёшь, пиит, А стихотворных строчек стайка Так высоко, так быстро мчит, Поди возьми, поди поймай-ка! Пускай в виски ударит кровь! Чтоб ухватить свою удачу, Ты лапы ловкие готовь Да коготков набор в придачу. Прогнав из сердца злую грусть, Своей нетоптаной тропинкой За вдохновением гонюсь, Как кот гоняет за пылинкой.

Сатира Наш добрый аббат всем сердцем всегда с молодыми, но он не закрывает глаза на их существенные недостатки. Теперешние диббуны мало воительствуют, мало уделяют внимания воительству, нет у них стремления воительствовать дальше, больше, воительстововать за то, чтобы воительство по-настоящему стало главной, первоочередной задачей всего воительства, а ведь если он, наш чудесный аббатский молодняк, и дальше будет так мало воительствовать, то в этой войне у него останется мало шансов стать настоящими воительствующими воителями, всегда занятыми войной за то, чтобы стать настоящим воителем, который воюет за то, чтобы его воительство...

Это точно. Спасибо! Листья падают ночью, Словно капли мгновений. Ноздри терпко щекочет Пряный воздух осенний. Осень в окна стучится Городам и поэтам. Пахнет рыжей корицей Расставание с летом. Под запрятанной дверцей Безмятежно и сонно Бьётся времени сердце, Отмеряя сезоны. Всё былое растает В листьев трепетных шуме. Ждёт пора урожая, И стихов, и раздумий. Убегут к своей цели И вернутся к нам снова Золотые недели Сентября золотого.

Посвящается Ночному дозору Вестероса "Слушайте мою клятву и будьте свидетелями моего обета! Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я — меч во тьме; я — дозорный на Стене; я — огонь, который разгоняет холод; я — свет, который приносит рассвет; я — рог, который будит спящих; я — щит, который охраняет царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после нее". Когда, Стены кровавя лёд, Багровый солнца диск встаёт, Пора на пост идти дозорным. Набросив тяжесть ржавых лат, Встаём в шеренги - к брату брат, И горн трубит над строем чёрным. Опять идут ветра зимы Из царства холода и тьмы, Но старый лёд, как прежде, плотен. Угроз и страхов шёпот тих. Пускай идут, мы встретим их, Мы, чёрных братьев десять сотен. Что, Манс-налётчик, говоришь, Победу лёгкую сулишь, Бросая взгляд на бастионы: Де, больше нет у них бойцов? Смотри, как встарь, среди зубцов Стоят бессонные вороны! Отступит злобная метель. Не видеть южных вам земель! Напрасны бабьи кривотолки. Иди сюда, иди кто смел, Смолы довольно, хватит стрел, А кости ваши сгложут волки! Наш клич летит до самых льдов «Дозор силён! Дозор готов!», Дробясь о стынущие скалы, Спускаясь в сумерки долин Тяжёлой поступью лавин, И эхо будит одичалых.

"Ролло, нагнувшись, выглядывал из-за стола, лежавшего на боку поперек арки. Через некоторое время он повернулся к обеим хозяйкам, занятым очисткой груш. - Поворонебей! Поворонебей! - воскликнул он. - Он пытается сказать нам, чтобы мы били ворону, - пояснила Василика миссис Черчмаус. - О, а я было подумала, что он просит нас не бить нашего давешнего повара Амброзия, - заметила миссис Черчмаус. - Повар он совсем никакой" (с) Брайан Джейкс, "Маттимео". Всю жизнь оставив позади, Делюсь я мудростью своей. Навечно, братец, затверди Присловье: повара не бей! Бедняк потеет от души, Носясь по кухням меж огней, Кромсает, режет, потрошит. Беднягу-повара не бей! Пускай жаркое холодно, В рагу кишит моток червей, Ну что ж… Стряпню отправь в окно, А всё же повара не бей! Галеру взяв на абордаж, Развесь пиратов среди рей! Достоин казни экипаж, Но кока-повара не бей! Живи, гляди судьбе в лицо, Стремись к мечтанию смелей, Стань бардом, странником, бойцом, Лишь только повара не бей!

Благодарю вас Ничего, и без кармы спасибо! Там, где город кончается наш, В закоулке меж листьев и дней Предо мною философ и страж, Чёрный кот на кирпичной стене. Весь во мгле от ушей до хвоста, Суетою людской утомлён, Чёрен он, как черна темнота, Что была до начала времён. Что ему жизни суетной шквал, Гул открытий и гром канонад? На стене кот сидел и скучал И столетье, и десять назад. Видел он на реке корабли, Слышал, бьются мечи о щиты, Всё – как строили город и жгли Отражалось в глазах золотых. Люд болтал о своих чудесах, Мнил вселенную горсточкой крох. Кот же, пряча улыбку в усах, Умывался неспешно, как бог. Знал, у времени яростный нрав: Молкнут рты, оседает гранит. И, как видно, усатый был прав, Всё сменилось, а кот…вон сидит. Перед ним зажигалась звезда И сходила в холодную тьму. Этот кот знает всё и всегда, Но не скажет, друзья, никому. Всё - труха в этом мире пустом, Всё растает как будто во сне. Видишь, важно поводит хвостом Чёрный кот на кирпичной стене.

У покойных озёр Там, где ивы шуршат, Свои крылья простёр Платонический сад Среди строгих аллей Над застывшей волной Нет безумных затей Или спешки пустой. Где играет песком Серебристый простор Всё спокойно, легко, Как философов спор. Вот, звездой озарён, Гордой древностью дан, Мудрость многих времён Рассыпает фонтан. Разговор не для всех В сонном лепете струй Не прервёт глупый смех Иль пустой поцелуй. Лишь взойдёт лунный круг, Как и вечность назад, Приходи, милый друг, В Платонический сад.