Ромуальд

В сторожке привратника Двинк с трудом сдерживал крик боли, пока брат Торилис ощупывал пострадавшую лапу. Суровый целитель мрачно заявил. - Сломана не одна кость. Припарки, чтобы предотвратить воспаление, тугая повязка, продолжительный покой, и ты сможешь встать на лапы уже к осени. - К осени? – воскликнул бельчонок. – Я не собираюсь здесь валяться, мы должны идти искать Даббла. Торилис иронично взглянул на него. - Мы? Если ты имеешь в виду меня, то я не собираюсь идти на поиски землеройки, а уж Вы, сэр, точно никуда не пойдёте. Ух, мы! Двинк с несчастным видом объяснил. - Я имел в виду не тебя, брат, я говорил о Биски, Спинго и Амфри Колючке. Мы собирались помочь Дабблу. Биски и Спинго вошли в сторожку. Юная мышка из племени Гонфелинов радостно улыбнулась Двинку. - Как ставое копыто, Двинко? Брат Торилис оторвался от приготовления лекарства для пациента. - Старое копыто, как Вы изящно выражаетесь, сломано в двух местах. Так что, мисс, Вы и Ваш друг можете покинуть помещение и позволить мне позаботиться о раненом. Двинк беспомощно пожал плечами. - Простите, друзья. Биски похлопал друга по его пушистому хвосту. - Не беспокойся, мы со Спинго найдём старину Даббла. Зато с тобой остаётся Амфри. Пробконос Колючка поклялся, что не выпустит его из аббатства, пока тот не закончит работу, которую мы начали выполнять. Убрать в погребах и протереть все эти бочки, помнишь? Двинк кивнул. - Сейчас кажется, что это было так давно. В любом случае, вы двое присматривайте друг за другом и удачи в поисках. Я надеюсь, что вы найдёте Даббла живым и невредимым. Повар Скарпул был сама доброта по отношению к молодым путешественникам; он собрал для них по заплечному мешку. - Вот…стало быть…я припас вам добрых харчей…это самое. Медовые пироги, настойка из одуванчика и лопуха, засахаренные…значит…каштаны, пирожки и несколько моих особых…того…тяжёлых клёцок! Старый добрый крот громко рассмеялся. - А-хуррр-хуррр-хуррр, я бы…значит…не решился пуститься…стало быть…вплавь, съев одну мою клёцку. Видно, вы потонете, пойдёте…это самое…прямо ко дну. Хуррр-хуррр-хуррр, не зря их называют тяжёлыми! Двое зверей поблагодарили Скарпула и в приподнятом настроении вышли из кухни, предчувствуя немало приключений в предстоящем походе. Пересекая залитые Солнцем лужайки аббатства, Спинго предложила Биски идти в лапу, громко распевая походную песню Гонфелинов. К холмам идём, хо-хо, не спи, С рассвета до заката. Смотри на хвост не наступи, Все в лапу, эй, ребята! Идти приятно в день такой, А Солнце пышет прямо! Мешок с харчами за спиной, Нам будет что пошамать. Есть у тебя твои друзья, Они идут с тобою, Ведь нет ни снега, ни дождя, И небо голубое. К холмам идём, хо-хо, не спи, С рассвета до заката. Смотри на хвост не наступи, Все в лапу, эй, ребята! Юная белочка Перрит открыла для них главные ворота; она улыбнулась и помахала им вслед. - До встречи, друзья, удачи вам! Тугга Брастер сидел в канаве у дороги , с ошеломлённым видом потирая шишку на лбу. Мрачный Лог-а-Лог Гуосима уставился на счастливую парочку. - И куда это вы, по-вашему, собрались, а? Биски вежливо обошёл землеройку, когда та полезла наверх, и коротко ответил. - Мы обещали пойти на поиски Даббла. Тугга Брастер преградил им дорогу. Он напрашивался на ссору. - Даббл, ух, этот бесполезный кусок шерсти снова потерялся. Ну хорошо, найдёшь его, приволоки ко мне, я научу его, как сматываться без моего разрешения! Биски собирался ответить, когда Спинго встала напротив разгневанного Лог-а-Лога. - Ты ничего такого не сдеваешь, ствашная вожа, я счаствива, что ты не мой па, ты гвупый гвомива! Тугга Брастер схватил Спинго за лапу, его лицо исказилось от ярости. - Твой отец осмелился ударить меня, глупая соплячка! Он занёс лапу, собираясь пнуть Спинго, когда Биски ударил его. Он взмахнул заплечным мешком, с силой заехав землеройке между ушами. Тугга Брастер рухнул, как подрубленное дерево. Биски слегка дрожал, осознав, что только что ударил предводителя землероек. Он нервно рассмеялся. - И…ха-ха…должно быть, одна из тяжёлых клёцок повара Скарпула сразила его! Спинго презрительно скривила губы, перешагнув через землеройку. - Этому мавому никогда не быть гвававём Гонфелинов! Но невьзя оставвять его здесь. Ваш векавь, как там его, Товевивево, довжен им заняться, посве двух-то шишек на макушке. Они подтащили безжизненное тело землеройки к главным воротам, постучали, чтобы привлечь внимание, и убежали прочь, хихикая. Открывшим ворота оказался кротоначальник Галлуб. Глядя на оглушённую землеройку, он покачал своей бархатной головой. - Великие сезоны, ты..это самое…должно быть, стучал в ворота головой, чтобы получить…значит…такую шишищу. Хуррр…мисс Перрит, пожалуйста, помогите мне…того…втащить этого увальня внутрь.

Когда Даббл уселся поесть, Заран осмотрела то место у него на шее, куда ударил вороний клюв. Для такого свирепого зверя она была удивительно ласковой. Заран тихо прошептала Дабблу, успокаивая его. - Хм, не так уж плохо, но кожа прорвана. Заран это вылечит, Даббл пусть сидит смирно. Мерзкие птицы эти вороны, никогда не уследишь за их клювами! Юная землеройка заканчивала свою трапезу, когда чёрная выдра промыла её рану, а затем смазала её каким-то ароматным маслом, растерев его кусочком мягкого мха. - Даббл доживёт до следующего боя, а теперь спи. Глядя на дрожащие на каменных стенах солнечные блики и прислушиваясь к убаюкивающему журчанию реки, он провалился в безмятежный сон. Когда Даббл проснулся, ночь уже распростёрла свой чёрный плащ над лесами. Заран сидела рядом, безмолвно наблюдая за ним. Он сел и медленно потянулся. Она кивнула. - Хорошо спал, тебе лучше? Молодая землеройка кивнула и потёрла глаза. - Гораздо лучше, спасибо. Что, уже темно? Заран пристроила свой меч за спину. - Сейчас мы выходим, Заран покажет тебе логово Корвуса Скарра. Ступай тихо, чтоб ни звука, следуй за мной и делай, как я скажу, Даббл. Пошли! Когда они вышли из норы через потайной лаз на поверхность, Даббл сразу же понял одну вещь. Его новый друг был прирождённым охотником, знающим, как передвигаться бесшумно. Заран шла по погружённому во тьму ночному лесу, как в светлый день. Бесшумная, как лист на ветру, и временами почти невидимая. Даббл многому научился у своего нового друга в эту ночь. Как смешиваться с окружением, как двигаться быстро, но без лишней спешки. Как стоять в тени неподвижно, контролируя своё тело так, чтобы не было слышно даже дыхания. Он был поражён тем, как Заран прислонялась к стволам деревьев, осматриваясь вокруг, при этом не обращая ни малейшего внимания на мотыльков, жучков и прочих ночных насекомых, снующих вокруг её лап и лица. Они шли вдоль русла другой реки, обходя прибрежные болота, не оставляя следов на камнях, часто останавливаясь под прикрытием плакучих ив. Через некоторое время Заран указала на огромный лесистый холм, заметный в свете полумесяца и звёзд. «Скарр», прошептала она одними губами. Усвоив урок полного молчания, Даббл кивнул. Он продолжал идти вслед за Заран, они оба двигались легко, как шёлк. Миновав поток, они пошли с особой осторожностью, потому что на ветвях берёзы устроились вороны. Птицы спали, некоторые из них слегка каркали во сне, когда товарищи, крадучись, проходили мимо. Заран направилась вверх, к деревьям, росшим на склоне холма. Когда она решила, что они зашли достаточно далеко, чёрная выдра указала на тополь. Когда-то давно дерево согнула зимняя буря. Однако, оно устроилось на новом месте, пустив ещё корни. Теперь оно росло изогнутым, резко выделяясь среди соседей. Было несложно пройти вдоль ствола тополя к тому месту, где Заран устроила тайный наблюдательный пункт. Она указала вниз. - Смотри, Даббл, река, вход в пещеру. Отсюда Заран видит всех, змей, жаб, ворон, Огней. Они приходят и уходят, днём и ночью, но никто не видит Заран. Юная землеройка Гуосима легла на ствол тополя, глядя вниз. Это был отличный наблюдательный пункт. Не забывая говорить тихо, Даббл мягко прошептал. - Но зачем ты так следишь за ними? Клыки Заран блеснули во тьме, когда она бросила. - Каждую ночь, каждый день Скарр посылает их по своим тёмным делишкам. Я убью их всех, клянусь. Все, кто ползает или летает, выполняя приказы Скарра, должны быть убиты. Заран это сделает! Даббл не сомневался в словах своего могучего друга, но был вынужден указать на одно обстоятельство. - Должно быть, там слишком много врагов для одного зверя, даже для великого воина? Чёрная выдра скользнула прочь от ствола тополя. - Пойдём, Даббл, Заран покажет тебе. В течение следующего часа юная землеройка Гуосима следовала за своим другом, поражаясь увиденному. Ямы, шурфы, глубокие выемки были выдолблены повсюду на склоне холма. Среди камней, между деревьев, везде, где только можно было копать или скрести землю. Каждый раскоп был замаскирован кустарником, осколками камней, листвой и мхом. Заран вновь привела его е изогнутому дереву, где показала ему тайник с грубо сделанными инструментами, лопатами, кирками и рычагами. Она заставила Даббла пощупать её ладони. Те были грубыми и покрытыми мозолями от тяжёлого труда. - Пять сезонов работы, но когда придёт сезон снега, всё будет кончено. Так один зверь одолеет многих, Даббл. Землеройка заметила мрачную решимость на лице друга. Даббл покачал головой. - Я всё ещё не понимаю, как ты собираешься это сделать. Заран легла на почти горизонтальный ствол дерева и, вглядываясь в тихую летнюю ночь, объяснила. - Под этим холмом есть большая пещера, там Скарр правит своими Огнями и всеми, кто выполняет его злые прихоти. Заран знает об этом месте всё, я поймала многих оттуда. Они рассказали мне всё перед тем, как я их отпустила. Даббл знал, что задаёт глупый вопрос, когда заговорил. - Отпустила, куда? Заран позволила себе тень улыбки. - Сколько тебе сезонов, Даббл? Юная землеройка на мгновение задумалась. - Двенадцать, я думаю. Чёрная выдра подняла свой смертоносный меч с двумя лезвиями, глядя, как звёздный свет искрится на нём. - Моей Намур тоже исполнилось бы двенадцать сезонов к этому времени. Что-то в глазах друга сказало Дабблу не спрашивать, кто такая Намур. Он сидел молча, когда Заран продолжила. - У логова Скарра всего один вход и выход, тот, что внизу. Много раз я пыталась найти другой, но там только один. Однажды Заран сдвинет этот холм, и он завалит вход. Скарр и его прихвости окажутся заживо погребёнными и будут умирать медленно. Теперь Даббл всё понял. - Так вот как один победит многих! Чёрная выдра засмеялась низким, леденящим кровь смехом. - Запертые внутри, они будут умирать, когда кончится воздух, отравленные ядовитыми серными испарениями. Даббл вспомнил, как он задыхался под водой, когда Заран спасала его. Он содрогнулся при мысли об отсутствии воздуха. - Какая ужасная медленная смерть! Глаза Заран яростно блеснули. - Я хотела бы быть там, чтобы увидеть это. Тогда бы я знала…что моя дочка Намур, мой муж Варон, её отец…их смерти отомщены! Быстрым движением она погрузила свой меч в ствол тополя недалеко от молодой землеройки. - Даббл пусть сидит здесь, у Заран есть работа. Взяв свои грубые инструменты, гибкая чёрная выдра исчезла в темноте. Дабблу потребовалось значительное усилие, чтобы извлечь странное оружие из дерева. Он лёг на живот, наблюдая и прислушиваясь к любым посторонним звукам тихой лесной ночи. Позади был долгий тяжёлый день, и вскоре Даббл задремал. Он заснул на мгновение, затем перевернулся, чуть не упав со ствола тополя. Меч рухнул вниз, один из его клинков вонзился в землю. Удержавшись на месте, Даббл сел, мгновенно встревожившись. Кто-то находился неподалёку , и это была не Заран. Он осторожно пополз со своего насеста, чтобы достать меч. Конец главы.

- Не могу сказать - откликнулся Тигренок, поправляя плащ на раненном. - Даже если и есть возможность совершить нечто подобное, ключи от всех оков хранятся в Городе Уснувших, а нам туда путь закрыт. Хотя, слышал я, тени умеют забирать чужие души, чтобы использовать их в каких-то своих целях, значит, должны же они где-то хранить свою добычу. Но без души голем останется големом. Впрочем, может, нам они и не встретятся.

Окружённый со всех сторон мрачной бандой воронов, Даббл с ужасом понял, что через несколько мгновений будет убит. Молодая землеройка видела речной поток невдалеке. Единственным шансом Даббла было прорваться сквозь кольцо свирепых чёрных птиц и нырнуть в реку. Вороны с жестокими голодными глазами приближались. Дабблу оставалось сделать только одно. Выкрикивая боевой клич Гуосима, он рванулся к реке. - Лог-а-Лог-а-Лог-а-Лог! Его попытка быстро закончилась неудачей. Даббл сумел пробежать всего несколько шагов, когда его сбили наземь. Один из воронов немилосердно клюнул его в шею сзади. Юная землеройка рухнула с криком боли. В это же мгновение с молниеносной скоростью произошли несколько событий. Завывая, словно призрак, большая чёрная выдра врезалась в толпу птиц. - Йииизаранаааа! Оружие, которым она размахивала, представляло собой пару клинков , соединённых рукоятью-перемычкой в центре. Вжих! Вжух! Двое воронов упали смертельно раненые. Не останавливаясь, гибкая сильная выдра забросила Даббла на плечо, пронеслась сквозь толпу воронов, как боевая колесница, и нырнула головой вперёд прямо в глубину бегущего потока. Раненый в шею и поражённый своим неожиданным погружением в холодную речную воду, Даббл изо всех сил пытался задержать дыхание. Тёмные водоросли проносились мимо, а выдра цепко держала свою ношу обеими лапами. Где-то наверху Даббл мельком заметил отблеск пробивающегося сквозь кроны деревьев солнечного света. Он крепко вцепился в сильные плечи своей спасительницы. Оказавшаяся у них на пути рыба задела его лицо. Даббл начинал паниковать, его легкие больше не могли выдерживать это дикое подводное путешествие. В голове у него звенело, вода заполняла ноздри и искала путь в горло. Он стал барахтаться, когда всё вокруг потемнело. Даббл почувствовал сильный толчок, выбросивший его из воды на твёрдую землю. Затем выдра навалилась на него сверху, вода хлынула у него изо рта и из носа, когда он слабо закашлялся. Пытаясь подняться, Даббл почувствовал, как выдра удерживает его, шепча. - Всю воду выплюни, землеройка, будет лучше, не дёргайся, не дёргайся! Не боись, жить будешь, землеройка. Вновь хлынула вода, пока Даббл не прокашлялся и с жадностью не глотнул воздуха . Они были скрыты под каким-то уступом в пещерке вдоль речной отмели. Солнечный свет, просачиваясь внутрь, рисовал причудливые узоры на каменных стенах. Большая чёрная выдра с удовлетворением кивнула. - Теперь ты в порядке, как твоё имя? Молодая землеройка Гуосима протянула лапу. - Даббл! Он охнул, когда выдра сжала его лапу, как в тисках. - Даббл, хм, смешное имечко. А я Чёрная Заран. Она вытащила своё оружие и начала точить лезвия мокрым камешком, со взмахом сильного хвоста пояснив. - Это моя нора, не то, чтобы очень, но отличное укрытие от Огней, вороньей погани и аспида. Ты видел его, Даббл? Юная землеройка кивнула. - Ох, видел, это уж точно. Что за громадина, мне было страшно даже смотреть на него! Заран закончила точить оружие. Она продела его в петлю, болтавшуюся у неё за спиной. - Змей меня не волнует, пусть живёт. Заран убивает Огней, воронов, мелких змей, ящериц, жаб. Всё, что выходит из пещер Скарра! Белые клыки Заран блеснули, когда она выплюнула слово «Скарр». Большая выдра, двигаясь вдоль каменных стен, выглядела очень внушительно. Заран была самой сильной выдрой, которую Даббл когда-либо видел. Мускулы, как стальные пружины, сухожилия, как промасленные канаты, ловкость и гибкость в каждом движение. Даббл с любопытством повторил это имя. - Скарр? В её карих глазах сверкнула дикая ненависть. - Да, Корвус Скарр. Однажды Заран убьёт его. Его и всех его прихвостней. Они умрут, Заран сказала, значит, так тому и быть! Даббл был удивлён яростью чёрной выдры. - Зачем тебе убивать Скарра и всю его банду, Заран? Выдра яростно огрызнулась. - Не спрашивай этого, Даббл. Когда Заран будет готова, она тебе расскажет. Заметив уважение и благоговейный страх в глазах гостя, она мгновенно смягчилась. Достав несколько фруктов и вяленую форель из расщелины между камнями, она положила их перед землеройкой. Заран коротко усмехнулась. - Ты, юнец, ешь, молодые всегда голодны. Ешь, Даббл, потом спи. Здесь безопасно, Заран будет начеку. Пойдём вечером. Я покажу тебе. Сейчас ешь, спи.

Для Гонфелинов увидеть аббатство Рэдволл изнутри было огромным событием. Все они слыхали о нём и в песнях, и в сказаниях, но в течение долгих лет ни одна мышь из племени Гонфелинов не была внутри легендарного здания. Впрочем, их любопытство быстро иссякло, когда мышей позвали на их первый ужин в аббатстве. Нацелившись на огромную миску салата, ломоть сыра и свежевыпеченный хлеб, Биски смотрел на них с восторгом, попутно отгоняя парочку мышей-оборванцев от своей порции. - Ох, вы только посмотрите на этих проглотов! Никогда не видел, чтобы зверь так трескал! Ой! Эй, а ну прочь, прохвост, этот мерзавец укусил меня за лапу! Новых гостей представили Глисэму. Нокко сердечно пожал лапу аббата. - Меня зовут Нокко, гвававь всех Гонфелинов, вад вствече с вами, аббо, сэв! Биски пришлось объяснить, что имена всех Гонфелинов кончаются на «о». Глисэм улыбнулся. - Аббо, а что, мне нравится. Что ж, друг Нокко, позволь представить тебе брата Торило, повара Скарпо и нашего филина Алуко. Филин поклонился. - По правде сказать, меня на самом деле зовут Алуко, так что в каком-то смысле я тоже Гонфелин, почётный. Боузи оторвался от миски с салатом. - Называй других, как хочешь, но не вздумай говорить мне «Бозо»! Нокко заметил однострунную скрипку Боузи, которая также служила ему в качестве лука. Гонфелин осмотрел её, осведомившись. - Это сквыпка, и ты умеешь на ней играть? Позабавленный произношением Нокко, заяц кивнул. - Да, это в самом деле скрипка, и я умею на ней играть. А ты сам играешь на скрипке, вождь Нокко? Покачав головой, Нокко передал музыкальный инструмент Гоббо, добавив. - Нет, я никогда не учився пивикать, а вот Гоббо умеет. Ха, товько на это он и годится. Давай, Гоббо, мой ставший сын, сыгвай на сквыпке и спой в опвату за ужин, побвагодави аббо. Гоббо разок дёрнул за струну. Довольный звучанием, он затянул самую быструю песенку, которую рэдволльцы когда-либо слышали. Ты, друг, изумлён секретом имён? А правило просто одно. Ну, чтобы понять, послушай меня, У всех окончанье на «о»! Так вот: Есть Роббо, и Доббо, и Бамбо, и Боббо, И Гоббо (который поёт), Есть Глиббо, и Фиббо, и Токко, и Нокко, Папаня, что всех нас ведёт. Есть Сламбо, и Тамбо, и Джиббо, и Джамбо, И Филбо, мне рОдная мать, Есть Нокко, мой папа, тяжёлый на лапу, Спою про него я опять. А «а» и не «б», всё одно, У нас окончанье на «о!». Под дружные взрывы смеха и аплодисменты Командор Роргус обратился к вождю Гонфелинов. - Эй, старина, я не против, чтобы меня звали Рорго. На самом деле, зовите меня, как хотите, только к ужину звать не забывайте! Нокко радостно ответил предводителю выдр. - Ты пвав, двужище, застовье в аббатстве Вэдвовв вучше всего на свете, никогда не пвобовав таких мивовых хавчей. Что скажете, павни? И Гонфелины, и землеройки Гуосима заревели в знак одобрения, стуча по столам и вздымая кубки. Когда радостный гул стих, Тугга Брастер громко заявил. - Хм, не так уж плохо, бывало и хуже! Повисла тревожная тишина, а затем Нокко рявкнул. - Повтови это, и я ввежу тебе так, что до сведующего сезона запомнишь! Лог-а-Лог Гуосима потянулся к дубине. - Ты не тронешь меня, жирный голодранец. Я волен говорить всё, что захочу! Лапа Нокко легла на боевой топор. - Товько пвикоснись к дубинке, и это будет последнее, что ты сдеваешь в своей жизни, земвевойка! По сигналу аббата Боузи встал между ними с обнажённым мечом в лапах, а Глисэм в это время провозгласил. - Уберите своё оружие, в этом аббатстве не будет кровопролития! Нокко запротестовал. - Но Вы же свышали, что он сказав о Вашей вкусной еде, аббо? Аббат кивнул. - Некоторые звери имеют привычку спорить. Лог-а-Лог Брастер из их числа. Но это не повод хвататься за оружие и драться. Как сказал наш друг, он волен говорить всё, что захочет. Сестра Фиалка, весёлая ежиха, предложила способ разрешить спор. - Тогда почему бы не позволить им обоим говорить всё, что захотят, отец настоятель, как насчёт дуэли оскорблений? Нокко осушил кубок Октябрьского эля и ухмыльнулся, вытирая с губ пену. - Мы, Гонфелины, в этом мастева, я в игве! Тугга Брастер презрительно сморщил губы. - Я не унижусь до того, чтобы браниться с этим оборванцем! Нокко воинственно выпятил подбородок. - Хо, пожалуйста, попвобуйте, сэр! Ты квивовапая, сопвеносая, товстозадая паводия на вождя! Немало сдавленных смешков раздалось со стороны Гуосима. Брастер никогда не был популярным Лог-а-Логом. Тугга задрожал от ярости. Ему пришлось ответить. - Ты…ты…блохастый оборванец, ты вор! Нокко непринуждённо рассмеялся. - Вов? Там, откуда я водом, это компвимент. Ты дубиногововый, висвопузый, тугоухий вапогвёб! Его противник вспылил, подыскивая слова. - Ты хуже, чем Крашеный, вонючая жаба! Теперь в свою очередь хихикнул вожак Гонфелинов. - Девжу пави, что твоя мамочка свишком часто бива тебя гововой об пов, когда ты быв мавенький. Ты поэтому такой тупой? Ты гвязномовдый, косовапый, ставый мешок с вуком! После таких выражений Нокко раздался общий вздох ужаса. Некоторые родители зажимали детишкам уши. Тугга Брастер не знал, что ответить. Всё, что он мог, это молча приплясывать от ярости. Нокко расхохотался. - Хо-хо-хо! Да вы товько посмотвите на могучего Вог-а-Вога, он и пвяшет, как ставая вягушка! Довжно быть, он учився танцевать с метвой, потому что ни одна бавышня не могва вынести такого уводвивого кававева! Ха-ха-ха, смотви на хвост не наступи, живновап! Племя Гонфелинов и Гуосим разразились смехом, когда Нокко начал притопывать лапами и петь. Раз-два, раз-два, приглашаем на пир, И даже тебя, глупый ты толстожир, Отвесь-ка красоткам поклон головы. Да где же они? Убежали, увы! Под дружный смех всех собравшихся, звеневший в его ушах, Тугга Брастер бежал посрамлённый. Дверь хлопнула за его спиной, когда Лог-а-Лог со скверным характером выбежал наружу. Спинго подмигнула Биски. - Ха, это его научит связываться с моим папаней, он чемпион по дуэвям осковбвений. Некоторые диббуны решили, что дуэль была очень весёлой; они принялись повторять выражения Нокко друг другу. - Хуррр-хуррр…ты…это самое…холстый сад, сопливый старонос! - Хи-хи, а ты живолапый мешок с луком, вот ты кто! Аббат Глисэм сердито застучал по столу. - Мы уже наслушались подобных выражений, вполне достаточно для одного вечера, спасибо. Следующий, чью ругань я услышу, отправится на кухню целый день скрести грязные кастрюли. А теперь давайте забудем все обиды и насладимся ужином, как настоящие рэдволльские друзья. Предлагаю тост за наших новых товарищей, Гуосим и Гонфелинов , о, и за нашего нового жителя, мистера Алуко! Филин церемонно поклонился. - Спасибо вам, отец настоятель, и всем рэдволльцам. Сегодня самый счастливый день в моей жизни, и я прошу Вас принять этот подарок с моими наилучшими пожеланиями. Он подпрыгнул к аббатскому столу и положил на него круглый зелёный изумруд. Послышался вздох Нокко. - Сезоны и кважи, вот это двагоценность! Спинго прошептала ему. - Спокойней, па. Она пвинадвежит аббатству Вэдвовв, так что даже и не гвяди на неё! Нокко похлопал её по лапе. - Стыдно так думать о водном отце, довогая. Аббат Глисэм поднял зелёный камень повыше, чтобы все его видели. - Поистине щедрый подарок, друг Алуко, мы будем хранить его. Прими нашу благодарность. Командор, как ты думаешь, где нам лучше хранить такое сокровище? Предводитель выдр на мгновение задумался. - Я думаю, оно будет хорошо смотреться прямо напротив гобелена Мартина Воителя. Я вставлю его в пустой подсвечник. В свет ламп камень будет красиво сиять. Сэмолюс поднял лапу. - Я «за», отличная идея, Ком! Что скажете, аббат? Глисэм улыбнулся. - Да будет так, чудесный выбор! Снаружи Тугга Брастер приник ухом к двери и слышал всё. В голове злобной землеройки начал созревать план. Конец главы.

- Кто знает - вздохнул Тигренок - Тени могли и хитростью заманить их к себе. Когда им надо, Уснувшие умеют показаться привлекательными, нежными, сочувствующими...Предложить усталому зверю прохладное фиолетовое вино, одурманивающее его рассудок, накормить сказочными яствами, после которых он навсегда возненавидит вкус обычного честного хлеба и сыра, отвести в свой город и восхитить неземной красотой, сводящей неподготовленного с ума, уложить на мягкое ложе и дать сон, уносящий в забытье...Нет, зайцы намного честнее, от них хотя бы можно сбежать. А тени сделают из своих рабов големов - бездушных зверей с пустыми глазами. Так что запомните хорошенько - смотрите в глаза и будьте начеку! Если зверь выглядит как ваш знакомый, но ведёт себя как-то не так, если он предлагает вам странные вещи и манит в Город Уснувших, посмотрите ему в глаза. Они пусты и лишены всех чувств. Он раб теней.

Тугга Брастер мрачно поприветствовал Сэмолюса. - Ну что, мне и моему Гуосиму уже можно переправляться? Бойкий старый рэдволлец кивнул. - Да, давайте. Командор смотрел, как землеройки переходят речушку вброд. - В чём дело, старина? Сэмолюс проницательно поглядел на Лог-а-Лога Гуосима. - Издевательства, Ком. Я наблюдал за Брастером. Он издевался над пленниками, так что я держал его на другом берегу. Не нравится мне это. Боузи придерживал край килта, входя в воду. - О, этот Браста перебил бы всех Крашеных до единого, если бы мы не остановили его. И ещё, скажу я вам, он по-настоящему боится той крысы, жены погибшего вожака. Если бы взглядом можно было убить, он был бы давно уже мёртв, так она смотрит на него! Сэмолюс брёл по мелководью, кивая. - Да уж, она мстительная, это точно. Чем скорее мы выгоним крыс на равнину и расстанемся с Туггой Брастером, тем счастливей я буду. Командор нырнул в речушку, добавив. - Да, старина, у меня такое чувство, что всё это может плохо кончиться, если мы не будем постоянно присматривать за происходящим. Биски, Двинк и Амфри шли рядом со Спинго, и та безостановочно засыпала их вопросами о Рэдволле. Мышка из племени Гонфелинов была приятной спутницей, настолько очаровательной, что они с радостью терпели ёё болтовню. - Так, а вот кто гвававь у вас в аббатстве, а? Амфри почесал колючки на затылке. - А кто такой гвававь? Спинго усмехнулась. - Вожак, мой папа – гвававь всех Гонфелинов. Биски улыбнулся. - О, я понял, глава. У нас есть аббат, его зовут Глисэм, хотя я думаю, он бы не хотел, чтобы его называли «главарь». Он тебе понравится, он приветливая и добрая соня. Двинк вмешался. - А еще тебе точно понравится повар Скарпул, он лучший повар во всей Стране Цветущих Мхов. Спинго кивнула. - Вавганит девьную ствяпню, да? Двинк и Амфри были озадачены, но Биски уже изучил некоторые выражения Гонфелинов. Он объяснил. - Это означает – повар Скарпул хорошо готовит? Хо, уверяю Вас, барышня, как только Вы отведаете приготовленный нашим поваром завтрак, Вы не сможете дождаться ланча. Лицо Амфри приняло мечтательное выражение. - Не говоря уже о полднике, а потом и обеде, и ужине. Но самое лучшее – это устроенный нашим поваром пир! Спинго посмотрела с лёгкой грустью. - А я вот никогда не быва на пиву, это что такое? Как будто нарочно Двинк затянул старинную рэдволльскую песенку. Коли пир – так уж пир, это знает весь мир! Хочет добрых зверей народ, Чтобы пир – да, да, да! – не затих никогда, Чтобы длился он круглый год. Ты на пир к нам пришёл и уселся за стол, Покорён ты мгновенно вдруг! Рот наполнен слюной, на губах сразу зной, А глаза, словно плошки, друг! «Пир чудесный! Ура!», крик с утра до утра, «Ну и стол, погляди, молю!». О салатах бы спел, только кабы не съел Гость пирог, пока я пою. Всё мы тащим на пир, хлеб, коренья и сыр, Суп горячий – всей жизни цель! Если пить возжелал, вот шипучки бокал И чудесный Октябрьский эль. Угощайся, дружок, здесь бисквит и пирог, Вкусный пудинг и кекс здесь есть, Глубока и мягка нежных сливок река, Чтоб намазать на хлеб и съесть. Свежий сок иль вино выбирай заодно. Ну-ка грянем напев бодрей! Это сказка иль сон, зверь на пир приглашён, В щедрый Рэдволл спешим скорей! Двинк пел её так громко и так быстро, что в конце ему просто не хватило дыхания. Когда смолкли аплодисменты, Спинго одарила его взглядом притворного разочарования. - А каши там нет? Я вюбвю кашу. На мгновение воцарилась тишина, а потом друзья дружно рассмеялись. Ноккко подмигнул Боузи. - Эта мавышка бавышня не пвомах! В отличие от Крашеных путешественники были в хорошем настроении. Рэдволльцы, Гонфелины и землеройки болтали друг с другом, пели и смеялись. Разумеется, все, кроме Тугги Брастера. Мрачный и сварливый, он продолжал по-прежнему придираться к каждому. Тала, жена погибшего главаря Чигида, поняла, что Лог-а-Лог Гуосима избегает её мстительного взгляда и начала дразнить его. - Погляди на меня, толстомыш-ш-шь, я ш-ш-шмотрю на тебя вш-ш-ше время. Когда только ш-ш-может, Тала убьёт тебя. Да, да, я подкрадуш-ш-шь, тихонько, и заш-ш-штавлю червей ш-ш-шрать твоё мясо. Не поворачивайся спиной, не ш-ш-шпи, будь наш-ш-штороше, пока Тала не убьёт тебя. Тугга Брастер задрожал от гнева, сжимая свою железную палицу ещё сильнее и тяжело дыша. Командор похлопал его по плечу, предупреждая. - Даже не думай ударить пленника, старина, иначе это будет последним, что ты сделаешь. Понял? Лог-а-Лог Гуосима захорохорился, вслух солгав. - Да я и не думал бить никого, кроме моего сына. Ух, умотал без разрешения отца! У теперешних юнцов никаких приличий! Биски услышал этот разговор. Он прошептал Двинку и Амфри. - Если Даббла не окажется в Рэдволле, когда мы туда прибудем, нам придётся пойти на его поиски. Спинго решительно заявила. - Да, и я с вами, двужище. Но скажите вашему повавзвею, чтобы пвипас мне побовьше хавчей с пива, чтобы быво что поесть, когда вевнемся. Амфри фыркнул. - Хо-хо, с ней не поспоришь, похоже, что вы в нашей команде, мисс! К тому времени, когда они достигли Рэдволла, наступила ночь. Боузи постучал в главные ворота. - Открывайте скорей, здесь лэрд Боузи со славной компанией друзей и толпой пленных негодяев! Кротоначальник Галлуб Крепколап, исполнявший обязанности привратника в этот день, вышел из сторожки, покачивая своей бархатной головой. - Хуррр-хуррр-хуррр…должно быть, вы…значится…учуяли ужин, сэрр, они как раз только накрывают на стол…это самое…в Большом зале…стало быть. Заходите! Все с нетерпением вошли во двор. Аббат Глисэм, прогуливавшийся перед ужином, пришёл к ним, прихрамывая и опираясь на тисовую тросточку. Старая соня медленно выпрямилась. - Ох, моя бедная спина, похоже, в два раза старше, чем я сам. Добро пожаловать домой, друзья, ужин скоро подадут. Все живы и здоровы? Лэрд Боузи, что это за хищники, которых вы связали? Вытащив из ножен меч Мартина, Боузи торжественно указал. - Отец настоятель, позвольте представить Вам Некрашеных, нам пришлось их немного почистить. Я отпущу их завтрашним утром, а пока нам нужно надёжное место, где они посидят взаперти. Аббат в задумчивости почесал подбородок. - Гм, дайте подумать…Ага, колокольня, она не соединена с основными постройками аббатства. Они могут сидеть на полу и на лестнице. Верхнее окно расположено слишком высоко, чтобы кто-то мог выпрыгнуть. Да, колокольня отлично подойдёт! Пробконос Колючка вызвался охранять пленников. Он привёл их на колокольню и встал на страже у единственной двери, вооружившись своим огромным молотом для вбивания затычек. - Найдите где вам сидеть или лежать и не высовывайтесь в окно. Да, и если я услышу хоть один «бим-бом» этих двух колоколов, вы мигом узнаете, для чего ещё годится этот молот, кроме вбивания затычек. Нокко с восторгом уставился на огромного ежа-хранителя погребов. - Да уж, будь я Квашеным, не хотев бы я связываться с этим звевем. По свавнению с его бовьшим мовотом мешочек с песком пвосто погвемушка.

- Спасибо тебе, Катрина, ты храбрая барышня - дружелюбно сказал Тигренок, поклонившись ей - Сражение будет не из легких, но, как ты уже, наверное, успела заметить, на этом острове жили и те, кто славно бился с Тенями в стародавние времена. Развалины их городов мы видели по пути. И там ждёт новых храбрецов и мудрость прошлых веков, и старинное оружие, способное поразить даже Уснувших. Впрочем, не будем торопить события, пока нам нужно просто вылечить друга и оповестить наших товарищей в других уголках острова.

Поздравляю самого замечательного рэдволльского выдрёнка Щекача с днюхой! Счастья тебе, здоровья и всего-всего самого пушистого по жизни!

Это и был шанс, которого Даббл дожидался. Забыв про свои раны, он кинулся на Джега, молотя его всеми лапами. Дерущиеся катались туда-сюда по липкой грязи и перегною бережка. Разбрызгивая стоячую воду, Джег сумел навалиться на Даббла сверху , пытаясь погрузить его голову в хлюпающую жижу. Полный рот грязи вызвал у землеройки приступ панического ужаса – Даббл так отчаянно дёргался и лягался, что отбросил Джега прочь. Даббл был по пояс в гнилой прибрежной трясине. Он с трудом выбирался из грязи, когда увидел Джега, отброшенного им на берег. Крашеный вскочил на лапы и побежал прочь. Юная землеройка Гуосима крикнула ему вслед. - Беги, беги, мерзавец, от меня не удерёшь! Я всё равно найду тебя, рано или поздно! И снова началась погоня, на этот раз она шла не в каком-то конкретном направлении. Теперь Джег был по-настоящему напуган; он бегал кругами, иногда нёсся по прямой, петлял среди огромных стволов вековых деревьев и пробирался сквозь кустарники, но Даббл постоянно был у него на хвосте. Оскалив зубы, землеройка Гуосима упорно преследовала своего врага, с каждой минутой подбираясь всё ближе. Теперь они бежали вдоль речной отмели, и Даббл уже почти дышал Джегу в затылок. Оба зверя были так увлечены бегом, что едва ли замечали летающих среди деревьев воронов. У Джега не было времени оглядываться по сторонам, он нёсся изо всех сил с преследователем на хвосте. Пытаясь обхитрить врага, он бросился между деревьями и обернулся, чтобы посмотреть, где Даббл. Это и было последней ошибкой юного Крашеного. Оглядываясь на ходу, Джег налетел на ворона. Птица брела по земле, волоча одно крыло. Ворон тревожно каркнул. Джег бежал с такой скоростью, что, когда споткнулся, просто полетел кувырком. Приземление для сына Чигида и Талы оказалось несчастливым и смертельным. Прямо в тёмную, мокрую, зловонную пасть. Он успел в последний раз пискнуть от ужаса, а потом челюсти Балисса сомкнулись над ним, как зубья капкана. Даббл увидел ужасное зрелище прямо перед ним. Каркающий ворон, с трудом пытающийся встать, и чудовищная голова огромного аспида позади него. Землеройка Гуосима увидела, что изо рта рептилии торчит вовсе не её раздвоенный язык. Это был бессильно свисающий хвост Джега. Резко остановившись, Даббл развернулся и бросился прочь, спасая свою жизнь. Выскочив из-за деревьев, он понёсся к реке…только для того, чтобы оказаться внезапно окружённым воронами. Птицы с блестящими злыми глазами и тяжёлыми острыми клювами приближались… После ночи, провёденной у дуба с пятью верхушками, великое шествие назад в Рэдволл тронулось в путь. Крашеные, едва их вывели за пределы их владений, выглядели крайне подавленными, беспрекословно выполняя приказы. Всё это вполне устраивало Боузи, когда они вышли к речной отмели. Заяц шёл в авангарде, с подветренной стороны от пленников. То ли крысы не любили мыться, то ли дело было в противно пахнущем красящем соке растений, в котором все они были перемазаны, Боузи точно не знал. Утончённый заяц прижимал к носу кружевной платочек, чтобы избежать запаха, идущего от толпы древесных крыс. Остановив их у реки, он указал на воду. - Думаю, вам не повредит искупаться и отскрести грязь от шкуры. С прискорбием вынужден вам сообщить, что не могу дышать с вами одним и тем же воздухом. Так что вперёд, вы, храбрые вонючки! Командор с грустью покачал головой. - А мне вот жаль бедных рыб, старина. На другом берегу Биски и его друзья помогали Нокко и Гонфелинам, вытаскивая из воды свежевымытых пленников. Спинго сказала своему отцу. - Эти Квашеные не бовьно-то ствашные, когда не обвепвены этой своей гвязью, Па. Нокко согласился. - Ты пвава, мивашка, они всего вишь товпа тощих моквых квыс. Эй ты, а ну назад, отсквеби гвязь между ушами!

Живот Джега терзала невыносимая боль от ожога, который Крашеный получил, когда упал в костёр. Убегая прочь от дуба с пятью верхушками, он бросился в Лес Цветущих Мхов, не разбирая дороги. Юный древесный крысёнок отчаянно надеялся на то, что его не преследует ни один из его бывших пленников. Джег вспомнил, как хлестал землеройку Гуосима ивовым прутом; он содрогнулся при мысли о ненависти, которая горела в глазах пленников, особенно землеройки – та выглядела по-настоящему мстительным зверем. Он продолжал бежать, затем остановился, тяжело дыша, чтобы послушать, нет ли за ним погони. Но всё, что он слышал, было обычными звуками летнего леса – отдалённое птичье пение, жужжание пчёл и гудение собиравших нектар насекомых. Успокоившись, он двинулся дальше более спокойным шагом, поминутно притрагиваясь к обгорелому меху и покрытому волдырями животу. Джег недоумевал, как ему унять боль, когда наткнулся на лесной прудик. Вода была тёмной, и он, приблизившись, почувствовал исходящий от неё запах гнили. Для питья не годится. Затем под его лапами хлюпнула грязь и перегной – то, что надо. Джег уселся и начал мазать грязью свой живот. Холодная хлюпающая грязь, самое подходящее средство от небольших ожогов. Мгновенное облегчение. Вскоре он услышал шум, очень его встревоживший. Кто-то преследовал его, быстро пробираясь вперёд и даже не пытаясь прятаться. Джег оглянулся вокруг, пытаясь найти что-то, что могло бы сойти за оружие. Он обнаружил ветку дерева, наполовину погрузившуюся в грязь. С хлюпаньем он вытащил её наружу. Шум явно приближался, не было никакого сомнения, что кто-то на правильном пути и движется быстро. Джег расколол ветку у развилки и резко дёрнул. Длинная ветка разломилась напополам, оставив ему большой обломок, который он мог использовать как дубину. Даббл чувствовал, что он настигает врага. Он рванулся вперёд, надеясь, что вскоре заметит Крашеного. Охваченная жаждой мести юная землеройка Гуосима не думала об осторожности. Даббл несся прямо навстречу засаде. Джег выскочил из-за платана и ударил своей дубинкой. Сильный удар мог бы оглушить Даббла, если бы не его быстрая реакция. Инстинктивно он выставил обе лапы перед собой, приняв на них основную силу удара. Он чуть было не схватил дубинку, но Джег уже бил снова, на этот раз с другой стороны. Получив удар между шеей и плечом, Даббл потерял равновесие и упал. Крысенок закричал от радости, колотя своего противника. - Йихиии, на этот раш-ш-ш я тебя приконч-ч-чу, болван! Некоторые его удары попадали в цель, некоторые - нет, так Джег торопился убить врага. Даббл отчаянно извивался и катался по земле, его лапы онемели после первого удара дубинки. Он устремился вперёд, схватил Джега за заднюю лапу и яростно вцепился в неё зубами. Крысёнок с воплями запрыгал на месте, пытаясь стряхнуть землеройку, но Даббл крепко держался. Джег пнул его по голове, но враг ухватился за другую лапу, сделал ему подножку и повалил на спину.

Гонфелин дом родной покидал – вот дела! Чтоб нахапать чужого добра. Мать-толстушка, рыдая, сынка обняла, У того «хрусь!» четыре ребра. А закон Гонфелинов и честен, и прост! Всё твоё, пока я не ограбил, прохвост! Одеяла с кровати упёр ты, хорош! Тапки бабушки слямзил легко. Только матушки слёзы не ставят ни в грош, Разве только разбавить пивко. А закон Гонфелинов и честен, и прост! Всё твоё, пока я не ограбил, прохвост! Будь нечестным, сыночек, завет тебе дан, Мир на горе жестокий такой! Так что если ты лапу засунешь в карман, Убедись, что карманчик не твой. А закон Гонфелинов и честен, и прост! Всё твоё, пока я не ограбил, прохвост! Гонфелин очень нежно её целовал, Толстой шишкой украсивши мать. «До свиданья, маманя!», миг скорбный настал, Он спёр мамкин парик и тикать! А закон Гонфелинов и честен, и прост! Всё твоё, пока я не ограбил, прохвост! Взрывы смеха смолкли, когда звери увидели, какие эмоции переполняют Нокко и его племя после своей песни. Некоторые Гонфелины открыто рыдали в голос. Гуосим просто выглядел озадаченным, а рэдволльцам пришлось отвернуться, еле-еле сдерживая смех. Вытирая слёзы изодранным рукавом, Нокко торжественно обратился к собравшимся. - Эх, это наша вучшая песня, мы исповниви её в вашу честь за то, что вы подавиви нам всю добычу. Я хочу, чтоб все вы знави, что бвагодавя своей добвоте вы сдевави то, что ещё никто и никогда не девав с Гонфелинами. Он остановился, чтобы продуть нос, затем скромно продолжил. - Вы спёвли наши сердца! Повисла удивлённая тишина, а затем Биски встал и, подняв свой кубок, от всего сердца провозгласил. - Здоровья и долгих сезонов нашим друзьям Гонфелинам! Конец главы.

Ранним вечером солнечные лучи пробивались сквозь листву деревьев, когда Нокко и его племя спустились вниз. Амфри при виде их трофеев не смог удержаться, чтобы не сказать Сэмолюсу. - Вы только поглядите, мистер Мастер, Вы когда-нибудь видели такую кучу ненужного барахла? Ух, и это называется добыча? Сэмолюс кивнул. - Да, похоже, так оно и есть, но запомни, юноша, барахло одного зверя может быть сокровищем для другого. Кажется, эта добыча сделала их счастливыми. Счастливыми – это было ещё мягко сказано, Гонфелины просто ликовали от радости из-за своей добычи. Немного кувшинчиков с краской для меха, которой раскрашивали себя древесные крысы. Несколько клинков, большей частью тупых, сломанных или ржавых. Одна-две духовые трубки, стрелки и склянка с ядом. Грубо сделанные украшения, браслеты и кольца на хвост, а также содержимое кладовой, которую они отыскали. Нокко улыбался во весь рот. - Вот это добыча, пвиятеви, я же гововив, что тут повно добва. Боузи, мой ставый сведопыт, как товько мы певекусим, я подевю добычу, по-честному, каждому пововну, как это пвинято у Гонфелинов. Может, мы и вовы, но мы ховошие, честные вовы. Спинго, Бамбо, свавите всё бахаво здесь и охваняйте его! С помощью рэдволльцев и Гонфелинов землеройки Гуосима приготовили очень неплохой ужин, пустив в дело и припасы Крашеных, чтобы накормить пленников. Боузи оказался неравнодушен к землероичьему пиву и лепёшкам, которые отлично умел печь Гуосим. На начинку лепёшек шло всё, что было под лапой: сушёные фрукты, мёд, орехи и ягоды прямо с кустов. Не желая обижать Нокко, Командор, по общему согласию выступая от лица всех зверей, поднял свой кубок и произнёс небольшую речь. - Эй, парни, этот тост за наших друзей Гонфелинов! Мы бы никогда не разбили Крашеных без их помощи, так что пьём за них! После тоста за храбрость Гонфелинов Боузи, которому подсказал эту идею Командор, продолжил. - Да, а чем же мы можем вознаградить столь храбрых зверей? Предлагаю отдать все трофеи в награду Нокко и его воинам! Племя вороватых мышей-оборванцев радостно завопило хриплыми голосами. Нокко был почти до слёз растроган щедростью товарищей. Он громко хлюпнул носом. - Что я могу сказать, вебята, не часто вствечаешь настоящих двузей и пвавивьных павней, но вы все лучшие из лучших. А ну-ка, Гонфелины, споём для них! Приятным баритоном мышь затянула куплеты, которые хором подхватили остальные Гонфелины.

На стихи, если никто не против.

- Я не знаю, были ли они здесь всегда или приплыли откуда-то, но точно ведаю, что тени живут здесь с незапамятных времен. Когда-то давным-давно они были живыми существами, облеченными плотью, гордыми властителями мира. На них трудились тысячи рабов, любая их прихоть беспрекословно выполнялась, и очень немногие осмеливались бросить им вызов. Но, как и все тираны, тени или Уснувшие, как их частенько называют, возжаждали бессмертия. Что ж, они его получили. - промолвил Тигренок, укутывая спящего волка легким плащом. Раненый уже выглядел намного лучше, чем несколько минут назад, его дыхание было спокойным и ровным, на бледных, как лён, щеках появился румянец. - Но они забыли, что оно будет иметь свою цену. Да, они живут уже тысячелетия, только будет ли жизнью существование в виде расплывчатой тени, бесплотной, неосязаемой? Да, да, неосязаемой, мисс мышка, хотя те, с кем мы сражались этой ночью, были почти настоящими, как и их клинки. Дело в том, что в город теней пришла одна группа зверей, которая меня очень тревожит, и я опасаюсь, что с их помощью тени уже начали возвращать свое былое могущество. Каждый новый раб, каждая украденная душа, каждый запущенный механизм в Городе Уснувших возвращает им силу. Помните это.

- Ну и ну! - присвистнул кот, осматривая разбитый отброшенным железным пауком иллюминатор, от которого остались только пустой медный круг оправы в борту корабля и острые осколки стекла на полу. Выглянув наружу, Раф-Риф тщательно исследовал морские глубины вокруг корабля и обнаружил поверженную железяку на дне казавшейся совершенно прозрачной бирюзовой лагуны. Похоже, даже и для вредного механизма это было слишком, поскольку недавний грозный противник признаков жизни не подавал.

С Днюхой, дорогой певец!

http://www.redwall.ru/forum/index.php?showtopic=1789&st=100 Вот вам ссылка.

- А ну-ка иди сюда! - кот, встав в глубине помещения прямо напротив двери, подзывал металлического паучка к себе, держа короткий меч наготове для удара. Но того, что произошло, планы Раф-Рифа не предусматривали. Паучок оттолкнулся от земли лапами-пружинами, прыгнул и...полетел. Прямо на бедного приказчика, успевшего мгновенно вспомнить все свои похождения в многочисленных кабаках и винных погребках Союза вольных городов побережья, несся механический снаряд, выставивший перед собой свои лезвия. Инстинктивно Раф-Риф попытался отмахнуться, лапы, державшие меч, метнулись вперед, и клинок превратился в подобие палки для игры в лапту, а паучок - в мяч. Кота и горностая совершенно оглушило звуком столкновения двух металлических предметов, а паук, просвистев мимо плеча Фрея, улетел куда-то в коридор...Сквозь гудящий в ушах гул до зверей едва донесся звон стекла и плеск воды.

Катрина Спасибо, что читаешь меня Я тоже шоколадом балуюсь) Лист опал, смолк птичий щебет, В мире холодно и сыро. Россыпь звезд в осеннем небе И Луна головкой сыра. Дразнит, в окна лезет снова, Лезет с видом неповинным. Я б от чеддера такого Отчекрыжил половину! Положил на ломтик хлебный Отвести скорее душу И под строчек гимн хвалебный «Се поэт!» спокойно б скушал. Как бы мне дождаться мига, Написать о снах, о даме? Хвост метет по старым книгам, Не моим совсем покамест. В мыслях серых вкус ботвиньи, Лист бумаги смотрит снуло, Шелестит пером павлиньим Мой берет на спинке стула. Где же вы, дворцы и флаги, Где поэм летящих строчки? Кляксой ставлю на бумаге Только точки, точки, точки. Нет стихов, одни сомненья. Тощим барсом ноет мальчик, «Коли нету вдохновенья, Дайте хоть Луны кусманчик!».

Когда лапа Бена прикоснулась к стеклянной поверхности сосуда, он почувствовал, как по его пальцам словно пробежали невидимые искры. Лис ощущал, как заточенное в алхимическую колбу сознание пытается установить контакт с его разумом - вначале в мысли Бена Ганна Кеноби как будто ворвались тысячи помыслов, впечатлений и ощущений другого, потом этот хаотичный и малопонятный поток схлынул, и перед взором зверя начали разворачиваться невероятные картины прошлого, невидимым свидетелем которого предстояло стать храброму испытателю. Картины и чувства сменяли друг друга быстро, как перелистываемые нетерпеливым зверенком страницы книги сказок...Вид острова с высоты птичьего полета. Зеленые леса, беломраморные дороги сквозь ухоженные сады и рощи, изящные, почти парящие в воздухе кружевные очертания городов. Мастерские, школы, обсерватории. Уютные домики и бухты, полные крылатых, напоминающих белых лебедей кораблей. Сидящие вокруг невиданного огромного зверя с льющейся с плеч длинной гривой юные диббуны - мышата, крысята, лисята - слушающие его слова, как преданные ученики. Снова вид острова с горних высот. В центре джунглей по зеленому цвету будто расползается уродливое черно-багровое пятно опухоли. Город. Другой, чем те, что были раньше. Прямые, как стрела, минареты, выложенные чистым золотом круги площадей, мозаики из драгоценных камней, изображающие только одно. Паука. Война. С одной стороны чудесные огромные звери, чуть похожие на котов, но гораздо выше ростом и с дивными золотыми, белоснежными и черными, как смоль, гривами, и их ученики, с другой - хорьки, горностаи, ласки, ведущие за собой железных пауков. Остров горит, рушатся города, рассыпаются стекла библиотек. Бегущий по развалинам мышонок со странным мушкетом в лапах и заткнутым за пояс золотым тубусом, испещренным таинственными знаками. Послание. Добежать. Успеть. Механический паук из-за угла. Веер шипов. Боль. Лапы немеют. Город тех, с паучьим символом. Подземные заводы, прикованные к станкам рабы с пустыми глазами. Насмешливый хохот и огромный зал, в котором угадывается чей-то страшный восьмилапый силуэт. Мышонка тащат в сторону темного силуэта. Короткий блеск зеленой искры - один из горностаев в богатых одеждах ловко ловит прозрачный шар, уже наполненный неведомой субстанцией, мышонок с пустым, ничего не выражающим взором бредет к станкам. Боль. Тишина. Темнота. По всей видимости, не желая перегружать разум своего собеседника новыми впечатлениями, обитатель шара закончил свою речь, покинув сознание лиса.

- Хорошо - кивнул Фютрат, недоверчиво глядя на странный сосуд с зеленой субстанцией и на всякий случай отходя подальше, желательно за спину Бена Ганна. В толще стекла меж тем происходили какие-то движения: вначале жидкость ярко заискрила, словно обитатель колбы был доволен, что наконец-то смог привлечь внимание путешественников, потом ряды бегущих вверх пузырьков сложились в подобие глаза, мигнувшего Бену два раза, а затем эти же пузыри образовали какую-то непонятную картинку - до странности похожая на лисью лапа, положенная на шар. Неужели раб предлагал своему собеседнику прикоснуться к стеклянной стенке тюрьмы?

Джег присел у подножья огромного дуба, раскладывая маленький костерок. Он раздувал огонь, подкидывая веточки от старой сосны и высохший мох, пока пламя не разгорелось. Глядя на оглушенного Двинка, свисающего с ветки вниз головой, древесный крысенок злобно прыснул. - Йихиихи! Подош-ш-шди, уш-ш-шо увидиш-ш-шь, ш-ш-што я ш-ш-ш тобой ш-ш-шделаю, древомыш-ш-шь! Я наш-ш-шываю это Теплый прием Джега! Хиии-хиии! Он не договорил, поскольку что-то врезалось в него сзади. Он рухнул пузом прямо в костер, ведь Спинго прыгнула ему на спину. Использовав крысенка как трамплин, мышка из племени Гонфелинов подпрыгнула вверх и ухватилась за нижнюю ветку. Спинго радостно закричала. - Йииихааа! Я победива, я певвая! Ну, где у них тут пвипвятано добво? Биски и Даббл услышали вопли. Продравшись сквозь подлесок, они выскочили на место происшествия. Джег колотил себя по тлеющему меху на животе, словно исполняя какой-то безумный танец, он врезался головой прямо в Биски, сбив его на землю. Даже в таком состоянии Джег сразу же узнал своих бывших пленников. Едва переведя дыхание, крысенок бросился в лес. Спинго перерезала путы Двинка маленьким кинжалом. Она позвала друзей. - Смотвите, тут какая-то бедная бевка бовтается вниз гововой. Помогите мне, вебята, может, она знает, где спвятано добво. Биски хватило одного взгляда. - Великие сезоны, да это Двинк! Подожди меня, Спинго, я иду. Держись, Двинк! Даббл схватил Биски за лапу; глаза землеройки напоминали осколки льда во время зимней вьюги. - Ты видел, кто это? Джег, этот мелкий грязный мерзавец, который подвешивал нас на этом дереве! Биски освободил свою лапу. - Там, наверху рэдволлец, я должен подняться туда и помочь ему!

Над макушкой неба вечный свод, Из родных на пирсе никого. Унгатт-Транн отправил нас в поход, Мы торим дорогу для него. Всё ему – песок седых пустынь, Изумруд листвы, стеклянный лёд. А на флаге моря, моря синь! Море нас прославит и убьёт. Под шуршанье нежных голосов, Что сулят покой во мгле волны, Мы протянем между полюсов Линию границ своей страны. Так нам суждено и только так! Домом обративши корабли, Мы поставим синий-синий флаг Среди пальм на краешке земли. Насладимся долгим жарким днём, Бросив в сонной бухте якоря, А потом…потом мы в путь уйдём, Ведь наш путь предвечен, как заря. У других атоллов наш улов, Открывать пойдём врата судьбы, И останется от нас – всего делов! Банок ржавь – «Солёные бобы». Но, как пламя, Солнце поутру; Где покой и неба синева, Всё тихонько плещет на ветру Знамя на далёких островах.

Хрум! Хрясь! - ящик угодил по паучку, но тот, умело отпрыгнув, ударами лезвий развалил фанеру на куски. Кот тем временем сумел открыть дверь в коридор и, подпрыгнув к механизму, пинком доброго приказчицкого сапога отшвырнул уже нацелившуюся на Фрейгарда вредную железяку на другой конец каюты. - Давай, иди сюда, мерзкая железина! Ну, иди, иди, утю-тю! Цута-ута-бацута!